Переноска свисала с запылённой балки. Ее куцый свет падал на руки сидящих за столом. То ли от её грязно-желтого света, то ли от сдобренных пылью масляных разводов на газете, было тоскливо.
-Он нас найдёт, - протянул первый, скручивая «бычок» в консервной банке. Крошка табака прилипла к его оттопыренной губе.
-Миша! Сколько это будет продолжаться! -, вспылил его товарищ, -Сколько можно это терпеть?
Где-то далеко захлебывалась визгом болгарка, Миша опустил голову и тяжело вздохнул. Ни глаз, ни лица во тьме не было видно.
-Сашка! Ты хоть меня поддержи! - не унимался широкоплечий и круглолицый мужик.
-Помнишь, как в прошлый раз? - продолжил он, размахивая руками перед третьим. - Как сидел Женек этот треклятый напротив меня два часа? Как глаза свои пустые белые на меня таращил? Я уж думал, там и останусь навсегда! Это чудо, что в выходной день позвонили и срочно вызвали! Мне дверь не закрыть было, руки тряслись. Поверить не мог, что избавление пришло!
-Мужики, давайте к месту встречи подходить по одному! -, сверкнули из темноты глаза Миши.
-Да пробовали уже! - взвился широкоплечий, -сядет на хвост у проходной или подкараулит меня у дома, вот и будет опять новогодняя ночь-хоть вешайся!
-Значит, надо с этим кончать, - ровным страшным голосом сказал тот, кого широкоплечий называл Сашкой.
Непонятно почему истошно залаяла собака у дверей гаража, где сидела троица.
-Маму нейтрализует Галя, -увесистыми кирпичами ложились слова Михаила, - чтобы старая ведьма не всполошилась раньше времени.
-Кто возьмёт на себя Женю? - голова широкоплечего наклонилась вперёд, он как-будто принюхивался.
-Ты и возьмёшь, Павлик. Говори с ним, слушай его занудные россказни...Мы будем подливать почаще. Что хочешь делай, но в самолёт он должен попасть бревном. Избавимся от него и хоть раз в жизни отгуляем Новый год по-человечески!
Троица переглянулась. Судьба Жени Лукашина была решена.