Когда Шуру отправили на лесоповал, она дочь крепкого русского богатыря, ещё была в теле. Но через месяц от непосильного труда и скудного питания её начало качать ветром. Бригадир подчёркивал, что в его бригаде работают особо злостные кулаки - враги народа. Поэтому пощады не ждите.
Когда Шура поняла, что долго на голодном пайке и тяжёлой физической работе не протянет. Начала выяснять, насколько опасные и злостные женщины сюда согнаны и почему. Решила поговорить по душам с женщинами в своей землянке. К удивлению обнаружила, что все женщины не только молодые и сильные, что естественно. Так как работа по валке леса не под силу ещё каждому мужику будет. Нужно от зари до зари огромные деревья двуручной пилой пилить и ветки да сучья толстенные рубить. Женщины оказались ещё все как на подбор привлекательные, ладные да красивые. Породистые так сказать. Как начнут волосы расчёсывать да косы заплетать от такой красоты глаз не отвести. Странно показалось это Шуре. Да ещё бригадир предупреждает чуть ли не каждый день, что недолго им тут надрываться осталось. Всё равно скоро помрут.
Ещё месяц прошёл. С плохой едой и ужасными условиями быта, пришлось косы обрезать, да и вообще на голо побриться. Что бы тифозной вшой не заразиться. День ото дня увядала женская красота. Лица осунулись, под глазами тёмные круги пошли. Не выдержала Шура и к бригадиру пошла. Пришла, и спрашивает:
-Объясните на чистоту! Почему вы нам говорите, что мы особо злостные кулаки и нас заморить надобно. Разве от нас живых не больше пользы советской власти будет? Отцов наших расстреляли, мужей в тюрьмы посадили. Нас с малыми детками в Сибирь сослали. У каждой второй дети с голоду умерли. У остальных детей отняли и по местным детдомам расселили. Хотя и там питание и присмотр не на много лучше. Разве нас не достаточно наказали за то, что мы родом из зажиточных крепких крестьянских семей? Скажите откровенно, что тут происходит? На что вы постоянно намекаете?
-Александра, успокойся, не кипятись! Разве ты глупая, и не догадываешься почему в твоей бригаде все бабы такие красивые подобрались. Не понимаешь, что каждая из них отказалась от близости с начальством.
- И я здесь поэтому?
-Конечно. Неужели ты думаешь, что пошутил Владимир Иосифович, надсмотрщик и помощник мой, когда предложил стать его любовницей.
- Но я же объяснила, что в строгости и порядочности воспитана! В любовницы не гожусь!
- А потом, когда отказалась, он предложил узаконить отношения и замуж пойти! А ты при всех над ним посмеялась!
- Да ведь замужем я! Любимого мужа как кулака, в тюрьму посадили. Как же можно при живом муже опять замуж выходить?
-Можно! У нас всё можно. Здесь мы власть, а вы враги нашей власти. Вот подумай и подругам расскажи. Хотя уже поздно. Раньше надо было думать. Весна началась, распутица. Продукты месяц не привезут. Вы же сами эту дорогу с нашей стороны по болоту стелете, а силы ваши уже на исходе.
-Неужели нет в вас ни капли сострадания, и ни поможете нам ничем?
-Я лишь приказ начальства выполняю. Сломать вас, подстилками сделать или уничтожить. А вы упёртые оказались. А теперь и смысла нет с доходягами возится. Сами скоро передохните.
-Умоляю...
-Но раз просишь, сделаю доброе дело. Бери управление в свои руки. Сбежать отсюда всё равно не сможете. Морозов нет. Болото растаяло, раскисло. Топь кругом. Я уйду с надсмотрщиками и другой бригадой на охотничье зимовье. Пока продукты не привезут. С той стороны тоже лесорубы дорогу строят брёвнами устилают. Как раз по плану через месяц придут. А на работу больше гонять не стану. Силы берегите. Может быть и придумаете чего. Ты хоть и незнакома с тайгой, но знать должна. Тайга круглый год прокормить может. И с голоду в ней умрёт только тот, кто тайги совсем не знает. Я же знаю тайгу как своих пять пальцев. Но помогать и подсказать не буду до тех пор, пока вы не начнёте меня о пощаде просить. На коленях передо мной ползать и всячески ублажать. А потом, когда я вас откормлю, прежде чем развезу по начальству, дадите мне право первой ночи.
Шура молча и ошарашено смотрела на бригадира. Как же так, ведь один народ, одна страна. Вот стоит она перед ним, истощённая и страшная. Давно на женщину не похожая. От былой красоты и следа не осталось. Голова обритая. Щёки ввалились. Одни глаза на лице остались. А он всё равно домогается. Бригадир по своему воспринял молчание женщины и продолжил вдохновенно:
-На самом деле весной в тайге кладезь витаминов. Только снег сходит, папоротник и медуница из земли лезет. А на каждом дереве уже и почки и шишечки питательные. Всё в этом суровом климате старается побыстрее успеть вырасти, отцвести и отплодоносить. А рябина, калина, шиповник и даже черёмуха прошлогодняя на деревьях в изобилии встречается. Если всё это на вот этой ручной мельничке перетереть да в муку превратить, такие лепёшки можно напечь да каши наварить! Пальчики оближешь!
Шура, зарыдала от обиды, голода и отчаяния. Захлёбываясь слезами, отрицательно покачала головой. Бригадир плюнул, заматерился, и вытолкал за дверь. Шура не удержалась, подскользнулась, и с высокого крыльца, просчитав рёбрами все ступеньки, упала навзничь. Лежит на талой земле в зловонной луже. Наверно в моче бригадирской. И так ей противно стало, что рыдать перестала. Поднялась, отряхнулась и в землянку пошла.
Если бы раньше этот разговор состоялся. Пока ещё силы у женщин были. Может быть и придумали бы как в весенней тайге выжить. А теперь что толку. Кто надорванный, кто обмороженный, кто простуженный. Да и истощённые все, ветром качает.
Что они знают и понимают в тайге этой. Все высланы с раздольных полей, богатых лугов и жирных земель. Никогда и никто из них не занимался выживанием. Жили и росли в сытости, сладости да мягкости. Шуре маменька даже запрещала чёрный хлеб кушать, что бы цвет лица не испортить. Ах, как Шура любит ржаной мягкий тёпленький хлебушек! Как часто украдкой от маменьки бегала меняться с подружками! Тем в диковинку были белые пышные булки. Даже по большим праздникам не едали её подруженьки белый хлебушек. Да, те девушки несомненно бы в тайге пропитание нашли и с голоду бы не умерли. А что могут разнеженные, ухоженные и прекрасные женщины. Которые сейчас похожи не на живых людей, а на мумии.
Но есть и большой плюс. То что бригадир больше не погонит лес валить, да сучья рубить, и остальных надсмотрщиков с собой уведёт. Какая никая, а есть мельничка ручная. Можно мягкую нежную кору, что под берёзовой берестой да под сосновой корой сушить да молоть. Вот и мука будет можно лепёшки стряпать. Да бригадир сказал, скоро медунки из под снега появятся. Ах до чего же говорят, эти цветы вкусные да сладкие. Почки уж на березах набухли. Шиповник видела недалеко, ещё крепко на кустах висит. Кое где и рябина с калиной остались. Верхушки веточек хвойных с ростками нежными тоже в дело пойдут. Выживем как нибудь. Ради встречи с любимым мужем всё можно претерпеть и преодолеть. И Шура нежно прошептала:
-Как ты там, мой милый, родной, единственный Коленька.