Просыпался я мучительно. Голова болела, в глазах щипало, и всё тело было как бы налито свинцом. Примерно в течение получаса мне удалось открыть глаза. Бог мой, что я увидел! Я снова был в своей квартире, лежал на своей кровати и растерянно хлопал глазами. Над моей кроватью висело большое зеркало, в нём я мог видеть себя и, как минимум, половину комнаты. К моему удивлению дверь комнаты, которая до того была закрыта, вдруг широко открылась, и на пороге появился сияющий Анджей Ларин:
— Молодой человек, как Ваше самочувствие? — спросил он.
— Ничего, — только и смог я выдавить из себя и без сил опустился на подушку.
— Это хорошо. A слабость — это явление временное, уверяю Вас!
— Где Клири? — почему-то спросил я, не вполне уверенный, что получу ответ.
— Клири скоро придёт, a пока я бы хотел, чтобы мы с Вами попили чаю и кое о чём поговорили. Станислав, Вы ведь не будете против?
— Нет. Только я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Ну, это дело поправимое.
Ларин подошёл ко мне совсем близко, сделал пару загадочных пассов, и в тот же миг тяжесть из тела и разума куда-то ушла, а силы вернулись.
— Спасибо Вам! — машинально сказал я и слегка поклонился.
— Не за что. Одевайтесь и приходите на кухню.
На кухне Анджей развил бурную деятельность. Он усадил меня за стол, придвинул бутерброды с сыром и колбасой и вежливо осведомился:
— Вы какой чай предпочитаете, молодой человек?
— Индийский со слоном на этикетке, да покрепче, — сказал я просто так, от нечего делать.
Но Анджей Ларин со мной согласился, и через несколько минут передо мной стояла кружка весьма внушительных размеров с чаем тёмно-красного оттенка и самого высшего качества. Не теряя времени, я принялся за еду.
— Ну вот, теперь можно и поговорить, —закончив трапезу, сказал и мельком взглянул на Ларина.
Тот сидел, размешивал ложечкой сахар в кружке с чаем и внимательно на меня смотрел.
— Стас, — без лишних предисловий начал он, — ты доволен путешествием?
— Да как Вам сказать...
— Так доволен или нет?
Его вопрос и жёсткий взгляд из-под бровей припёр меня к стенке. Мне ничего не оставалось, как произнести нечто вроде:
— Если говорить в общих чертах, то путешествие мне понравилось, но если говорить o самой его цели, то её я так и не достиг.
— A почему ты думаешь, что этого не случилось?
— Всё очень просто: Клири осталась там, в том непонятном для меня мире, a значит, путешествие не удалось.
— Кто Вам это сказал?
— Никто, я сам так думаю.
— Так знай же, Стас, ты не прав!
Я не нашёл ничего лучше, как спросить:
— Почему Вы так считаете?
— Попытаюсь объяснить. — Анджей Сикорович сделал паузу, чтобы удостовериться, что я его слушаю. Я был весь внимание. Он удовлетворённо кивнул головой и начал свои объяснения:— Прежде всего, Стас, мне бы хотелось знать, где ты был?
Я ожидал этого или другого такого же вопроса и поэтому бойко ответил:
— Как это, где я был? В параллельной вселенной, конечно, а где же ещё!
Ларин вновь удовлетворённо кивнул.
— Вы правильно истолковали тот мир, — подтвердил он.
— Истолковал, но до конца так и не понял, — честно признался я.
— Ты знаешь, со мной почти то же самое. Впрочем, создатель лишь творит мир, всё время надеясь, что на этот раз он точно получится близким к идеалу. И каждый раз это оказывается не так.
— Идеальный мир — тот, что источает блеск в лунном свете, а это создать невозможно. Говорю это Вам как художник — заметил я.
— Да я и сам давно это понял, — признался волшебник с некоторой грустью в голосе.
— Ну, не расстраивайтесь Вы так. Кое-что ведь у Вас получилось.
— Что, например? — вяло спросил Ларин.
— Ну, хотя бы Лианора, разве она не красавица?
— Да, она, безусловно, красива, но она лишь сводная сестра Илькиссы Марун.
— A сама Илькисса Вам разве не нравится?
— По правде говоря, нет.
— Позвольте узнать, почему?
— Потому, что жизнь с Карием научила её многому, только не тому, чему следовало.
Тут Анджей вскочил и стал нервно ходить туда-сюда, измеряя кухню шагами. Пока он кипятился, я, не зная что делать, встал и заварил себе свежего чаю.
— Что это Вы делаете, молодой человек?
— Вот, решил перекусить, а то надоело глядеть, как Вы мечетесь туда-сюда, словно золотая рыбка в тесном аквариуме.
— У Вас довольно острый глаз, молодой человек — отозвался он.
— A Вы определитесь, наконец, как ко мне обращаться, а то — то так, то эдак!
— Хорошо, учту твоё пожелание, Стас.
— Ну, слава Богу, хоть какая-то определённость, — облегчённо вздохнул я. — А вопрос можно задать?
— Задавай, конечно.
— A психовать больше не будете?
— Постараюсь.
— Почему Вам не нравится Илькисса?
— Потому, что она не оправдала возложенных на неё надежд.
— Хотели сделать из неё преемницу?
— Что-то вроде, а получилось всё не так, как рассчитывал...
— Карий?
—Не только. Илькисса, знаешь ли, была очень ветреной, как и её мать. Упокой, Господи, её душу.
— Она увлеклась этим Маруном?
— Нет, каким-то рыцарем. Кажется, Олендорфом.
— Оленбургом, — поправил я волшебника. — Олендорф — это нацистский преступник.
— Прости великодушно, Стас, совсем запутался.
— Ничего, бывает. Но Вы всё-таки сделали из Илькиссы хранительницу портала, не так ли?
— Не оставлять же бедную девочку без куска хлеба.
— A Вы знаете, Анджей, что Карий Марун служил тьме?
— Теперь благодаря Вам я это узнал, — волшебник тяжко и глубоко вздохнул. — Ну, а кому же я ещё помог?
— Тем, кто были со мной — Тилю, Манумару, Руфусу, Норду. Они в разное время прошли порталом и их заветные желания исполнились.
— K сожалению, не у всех, — отозвался он.
— У кого же не исполнилось? — строго спросил я.
— У Норда, — просто сказал волшебник, отворачиваясь от меня.
— A этому-то чего не хватает?
— Прежде всего, Вашего общества и, главное, Ваших картин.
— Ну скажете тоже: кот-художник, ведь это же утопия!
— Почему ты так считаешь, Стас?
Голос Ларина сделался совсем тихим и стал похож на шёпот лёгкого весеннего ветерка.
— A я и сам не знаю, — сказал я, задумавшись.
Всё это время волшебник продолжал смотреть на меня с глубокой грустью.
— Стас, a хочешь, я скажу тебе правду?
— Валяйте.
— Дело в том, что Нордом был я.
— Я догадался, что что-то тут не чисто.
— Ты на меня ведь не сердишься, мяу?
— Нет, с чего ты взял?
— Ну, мало ли...
Мы помолчали.
— Всё-таки жаль, что сказка закончилась, — сказал я.
— Твоя сказка не закончилась, Стас.
Анджей Сикорович улыбнулся своей странной кошачьей полуулыбкой.
— Что всё это значит? — удивился я.
— A то, что мне пора уходить, моё время кончилось.
— Почему?
— A потому, Стас, что волшебнику нечего делать в обыденной жизни, тем более такому неудачнику, как я.
Голос Ларина задрожал, и мне показалось, что Анджей сейчас заплачет, но всё обошлось, и он быстро взял себя в руки.
— У тебя не осталось ко мне больше вопросов? — спросил он.
— Ещё один.
— Задавай. Если смогу, отвечу.
— Почему в вашем мире тоже существует поле боя?
— Это влияние существующей реальности, Стас. Человеку современности дай только повод, а уж воевать он станет сам.
— Что Вы имеете в виду?
— Время покажет, — загадочно проговорил Анджей, понизив свой голос почти до шёпота.
Мы опять помолчали, потом я, устав стоять, сел на стул и спросил:
— Значит, эта реальность влияет на все другие?
— Да, потому что она является основной для множества других, но не для всех, —ответил он.
— Почему?
— Не стану объяснять, ибо не знаю сам.
— Какова тогда история Клири и в этом, и в другом мире, где я был?
— Ну, в этом-то как раз ничего сложного нет. Если хочешь, я расскажу её историю, но это последнее, что я для тебя сделаю, Стас.
На этот раз я не сказал ничего, только кивнул головой.
— Итак, ты хочешь знать, что стало с Клири, когда она вышла от тебя тем утром?
— Да, — ещё раз подтвердил я.
— Придя к себе домой, она клюнула на удочку двух аферистов, которые предложили ей продать квартиру в городе, а вместо неё купить дом в деревне километрах в ста отсюда. Клири согласилась и была жестоко обманута. Она пошла куда глаза глядят, и на первом же перекрёстке была сбита машиной.
— Где она сейчас?! — закричал я, не сдержавшись.
— Тише, Стас, тише, не надо так много эмоций. Я уже говорил тебе, что не выношу всяческого шума.
— Извините, Анджей Сикорович, не сдержался.
— Ничего-ничего, это с вами, влюблёнными, бывает, — сказал волшебник и продолжил свой рассказ: — Итак, она попала под машину на оживлённом перекрёстке. Мне трудно сказать, по какой причине это произошло, но Клири оказалась сначала в реанимации, а потом в морге. И если бы не случайность, ты бы, Стас, её больше никогда не увидел.
Ларин умолк, молчал и я, но когда прошло достаточно времени, спросил:
— A что в нашем мире не случайно, Анджей Сикорович?
Волшебник загадочно улыбнулся:
— Ты, правда, хочешь знать, что в мире не случайно?
— Да.
— Так знай же, и в этом мире, и во всех остальных неслучайными и неподдельными остаются лишь чувства между теми, кто в этих мирах обитает. Это понятно?
— Не совсем.
— Если бы ты. Стас, так сильно не любил Клири, она бы просто не вернулась в это измерение...
— А этих измерений много?
— Вполне достаточно.
— Это всё интересно, но...
— Никаких «но»! Стас, если хочешь вникнуть в это подробнее, читай Хокинга, а мне пора.
— Погодите, Анджей Сикорович!
— Ну, что ещё?
— Может, останетесь?
— А, собственно, зачем? Ты помог мне, я помог тебе. На этом можно и разойтись.
— А когда мне ждать Клири?
— Вскоре после того, как я уйду.
Анджей встал, дошёл до стены кухни, коснулся её и пропал — растворился в небытии, словно его никогда и не было.