Действующие лица – совсем даже не лица, и вот почему:
Организатор: Внимание, господа артисты! Бросайте насиженные места и подойдите сюда! Я хочу представить вам нашего нового режиссёра, Леонида Артёмовича Знаменского…
Знаменский (Организатору): Для Вас можно просто Лёня.
Организатор: Леонид Артёмович известен как наиболее успешный постановщик детских спектаклей в Липецком Театре Оперетты, Драмы и Детских Спектаклей. И сегодня за обедом я убедился, что слухи о его тончайшем вкусе и, как ещё говорят, безупречном чутье на сенсации, имеют под собой основания. Леонид Артёмович, Лёня, Вы очень многообещающий режиссёр, если выбрали именно наш театр.
Знаменский: Я готов стать Вашим ручным пекинесом, начальник.
Организатор: Что ж, хорошо. Значит, договорились. Хочется надеяться, вы найдёте друг с другом общий язык, но предупреждаю сразу: ищите его в свободное от работы время и непременно закусывайте.
Знаменский: Слушаюсь!
Организатор: Ну, тогда удачи! (Уходит)
Знаменский (актёрам): Прежде всего, хочу сразу обозначить следующее: я терпеть не могу угодничества. Только что я продемонстрировал вам, как поступать нельзя.
Организатор: Боря!
Актёр: Да?
Организатор: Ты не забыл распечатать дубликат сценария для Леонида Артёмовича?
Актёр: ээээ…
Знаменский (Организатору, громко): Ваши великолепные актёры уже посвящают меня в курс дела! (Актёрам, шёпотом) Никогда так не делайте!
Организатор: Ага, значит, репетируйте.
Знаменский (Организатору, громко): С невероятным удовольствием! (Показывает актёрам гримасу и цедит сквозь зубы беззвучно слово «никогда»)
Актёр: Извините, я сейчас сделаю дубликат.
Знаменский: Боже мой, какая жалость! Какое несправедливое стечение обстоятельств!
Актёр: Простите?
Знаменский: Представляете, я покидаю Липецкий театр и приезжаю сюда, в Москву, в надежде увидеть профессионалов своего дела, и что же я вижу?! Боже! Бесталанных, грубейшей выделки актёров! Ужас, ужас!
Актёр: Почему это мы бесталанные?
Знаменский: Уважаемый Григорий, Вы попросили прощения за то, что не сделали дубликат, и заявили, что сейчас его сделаете, однако каждое из высказанных Вами утверждений является ложным. На Вашем лице без труда читается презрение, обычно питаемое коренными москвичами вроде Вас к провинциальным выскочкам вроде меня, а потому Вы не испытываете и тени намёка на предположительное желание извиняться передо мной в чём бы то ни было. Пожалуй, Вы даже немножечко рады продемонстрировать пренебрежение ко мне. Да, и ко всему прочему, Вы всё ещё здесь, а значит, и второе утверждение, которое касалось того, что Вы сейчас сделаете дубликат, было ложным.
(Удивлённая пауза)
Актёр: Так. Во-первых, Леонид Артёмович, меня зовут Борис.
Знаменский: Вот именно, Борис! Я нахожу очень символичным то, что Вы не стали опровергать ничего, кроме моего намеренного изменения Вашего имени, дабы не ставить Вас в положение, когда я оказался бы прав во всём!
Актёр: Я Вас не совсем понимаю. Можно я пойду и сделаю дубликат?
Знаменский: Не переигрывайте, пожалуйста.
(Актёр уходит)
Актриса: Леонид Артёмович… всё в порядке?
Знаменский (будто только что замечая актрису): Я не уверен, что дела находятся в порядке, когда в театре присутствуют женщины.
Актриса (возмущённо): Какая наглость! А Вы что-то имеете против?
Знаменский: Разумеется! Все сильнейшие актёры были мужчинами, и я не намерен тратить своё время на то, что не имеет будущего.
Актриса (негодуя): Позор! Значит, Любовь Полищук…
Знаменский: Бесталанная актриса второго плана, именно так.
Актриса: Вы ещё скажите, что Гурченко…
Знаменский: А кто это?
Актриса: Хорошо, но Вы не можете не признать, что по крайней мере Мэрилин Монро…
Знаменский: Господи, Мэрилин Монро! Всему театральному обществу уже давно известно, что Монро во всех фильмах сыграл неподражаемый Чарли Чаплин!
Актёр (возвращаясь со сценарием в руках): Вот Ваш сценарий, Леонид Артёмович.
Знаменский: О-о-о, спасибо, большое спасибо! Да не покинет Вас муза, вещающая Вашим уверенным голосом всякую чушь, когда Вы забываете на сцене роль! Только не забывайте унимать её, мой дорогой друг, а то не заметите, как станете политиком (раскладывает сценарий на стуле и садится на него). Ну, что вы мне можете показать?
Актёр: Сейчас мы репетируем проводы на фронт.
Знаменский: Хорошо, прошу вас.
(Здесь начинается «спектакль»)
Актёр: Что ж, Настенька, пора прощаться!
Актриса: Иван, мой дорогой, неужто и тебя война призвала?..
Актёр: Ты только жди меня, Настасья, я вернусь к тебе героем!
Актриса: А если не вернёшься?
Актёр: Вернусь, иначе быть не может!
Актриса: Смотри, не обмани меня!
(Пытаются поцеловаться)
Знаменский: Так, стоп! (Пауза) Ни одна всевышняя сила не способна удержать меня от желания развидеть увиденное, расслышать услышанное и разбить неразбитое (подходит угрожающе близко к Актёру).
Актёр: Вы что же, драться собираетесь?
Знаменский (отходя назад и снова становясь обычным): Ваш сценарий безнадёжно несовременен, костюмы предельно безвкусны и некрасивы, а актёрская игра оставляет желать лучшего.
Актёр: Да, но пьеса о войне…
Знаменский: О войне? Так и сделайте её о войне. Сделайте так, чтоб я не смог сдержать рыданий, глядя на ваше расставание. А пока я не могу сдержать разве что смущения и желания посмотреть новый выпуск «Модного приговора». Какая там первая реплика?
Актёр (без выражения): Что ж, Настенька, пора прощаться…
Знаменский: О, святые катакомбы Бродвея! Это просто ужасно!
Актёр: Что не так?
Знаменский: Ваш герой будто в начале прошлого века родился! Вы хотите быть близки зрителям или когда вообще? Зачем говорить «Настенька», когда можно сказать лаконично , кратко и без лишних слов: Стейси.
Актёр: Стейси?.. Вы в своём уме?!
Знаменский (очень грозно): Я – двукратный победитель Урюпинского конкурса молодых декораторов, призёр областного конкурса на самую дорогостоящую театральную постановку, трижды номинировался на премию за лучшую женскую роль в спектакле «Любовная любовь». Я знаком со сливками, элитой Липецкой области, а Вы – Вы! – смеете мне перечить?!
Актёр: Нет, но я думал, «Стейси» не очень подходит для такой постановки.
Знаменский: Вы знаете, что болеете пуризмом?
Актёр: Что?
Знаменский: У вас он на лице написан (актёр начинает инстинктивно ощупывать лицо). Вы боретесь за чистоту языка, но Ваши взгляды безнадёжно стары. Имя «Стейси» звучит красиво, стильно и кратко. Хотите знать больше? Оно агрессивно и сексуально. (Поворачиваясь к актрисе) Что ж, Стейси, теперь с Вами. Какая реплика дальше?
Актриса (без выражения, осторожно): Иван, мой дорогой, неужто и тебя война призвала?..
Знаменский: Боги театра! Пускай тот, кто взял на себя грех написать этот сценарий, после смерти будет вечно стоять в очереди за билетами в ад!
Актриса: Вам невозможно угодить!
Знаменский: Ваша реплика слащава, избыточна и не верна. Что там дальше?
Актёр: Ты только жди меня, Настасья…
Знаменский: Тоталитарно и эгоистично. Дальше.
Актриса: А если не вернёшься?
Знаменский: Сопливо и неубедительно. Продолжайте.
Актёр: Вернусь, иначе быть не может!
Знаменский: Самоуверенно и дерзко.
Актриса: Смотри, не обмани меня.
Знаменский (не находится, что сказать): Ну, вы сами понимаете. Плохо.
Актриса: Дальше мы целуемся…
Знаменский (будто не понимая, о чём идёт речь): Что значит «целуетесь»?
Актриса: Ну, я могу показать (порывается показать).
Знаменский (истошно, пугая актёра и актрису): А-а-а! Сплетаетесь губами для замещения своей жидкости чужим аналогом? Производите ферментный обмен? Пробуете на вкус чужие ротовые выделения? (отвращение на лицах актёров) Нет, всё, решено. Необходимо срочно спасать этот спектакль. Вы, оба, у вас есть телефоны? Доставайте. (Актёру) Значит, Вы. Берите стул и садитесь на левый край сцены. Это будет Ваш дом. (Актрисе) Вы берите стул и садитесь на правый край сцены. Вы на работе. (Торжественно) А между вами – суровая бездна человеческих судеб, надежд и разочарований, километры дорог и килобайты текстовых сообщений. Мы поставим спектакль в стиле техно-минимализм! (Указывая на актёров) Делайте вид, что переписываетесь. Ещё, ещё. Я должен убедиться, что вы и дня не можете друг без друга прожить, что вы шлёте друг другу сердечки, лёжа на одной постели. И вдруг (актёру) тебе емеилом присылают повестку! Твоё лицо мрачнеет, и ты набираешь подругу в скайпе. Давай, набирай!
(Актёр «набирает» в скайпе, режиссёр напевает мелодию соединения, иногда истошно вопя актрисе что-то вроде «Бери трубку!». Актриса берёт трубку)
Знаменский (Актёру): Ты говоришь «Хэй, Стейси. У меня тут трабла». (Актёр без выражения и очень тихо пытается повторять, почти только губами) Отлично! А ты отвечаешь ему: «Эй, слыш, Вано, тебя что, в армейку что ли?» А ты ей сразу: «Детка, это ваще измена какая-то! Не убирай меня из СП, слыш?»
Актёр: Всё, с меня достаточно! Я в этом цирке участвовать не собираюсь. Евхимия! Мы уходим!
Актриса (Знаменскому, презрительно) : Декоратор липЕцкий!
(Уходят)
Знаменский: Что ж, ну вот и славно. Как говорили великие реформаторы театра, «смелая постановка блистательных липецких режиссёров всегда требует жертв». Да. Вот так.
(Оглядывается и указывает на двух «актёров», желательно, толстых мальчиков) Так, ты и ты. Идите сюда. Будете теперь играть Ивана и Настасью. Вернее, Вано и Стейси. И раздобудьте костюм девочки, сейчас же! (Пауза) Итак, за работу! Содрогайся, Москва, тебя ждёт незабываемое зрелище!
Конец.