Эхо далёкой войны
Миниатюра
Молод ты или стар, в жизни твоей обязательно будет этот день, когда обратишься мысленно к своим истокам, к родине, далекой или близкой, местам, где родился. Узкая улочка тихого городка или плакучие ивы над плавной рекой позовут тебя властно, и ты вновь покажешься себе тем мальчиком, которому бесконечно добрый мир детства казался сказкой.
...Еще тогда, в громыхающем длинном поезде, увозившем нас за Урал, мучительно остро и безнадежно встал передо мной этот вопрос: где я родился? Почти все мои товарищи по вагону, изможденные, с голодными блестящими глазами дети военной поры знали, откуда они родом. В их воспоминаниях родные города и села были чистыми и красивыми, до боли родными. Рассказ каждого завершался словами: "Вот вернусь..." На их ладонях фиолетовым карандашом были выведены названия сел и городов, адреса. Я не помнил даже имени. На-моей ладошке было размашисто начертано только одно слово "Луганов". Но и фамилия, казалось мне, поможет найти дорогу к местам, где родился и жил.
Засыпая под перестук колес, я мечтал, как меня найдут вернувшиеся с фронта папа или мама; во сне они бежали ко мне - всякий раз по-разному одетые, с разными лицами, и кричали: "Луганов!" По утрам я рассказывал свои сны двенадцатилетнему Сашке, ставшему как-то незаметно моим покровителем и казавшемуся нам ужасно взрослым. Он внимательно слушал и говорил: "Когда-нибудь во сне ты увидишь настоящую маму". И с нетерпением ждал наступления ночи, чтобы снова был сон.
Сашка слышал от взрослых, что меня в бессознательном состоянии вытащили из-под развалин дома в каком-то райцентре или маленьком городке неподалёку от Сталинграда. В тот страшный день мое прошлое словно стёрлось из памяти, кануло в бездну мрака.
Однажды я спросил у Сашки, как мне узнать во сне настоящую маму. Тот недоуменно пожал плечами. Ребята стали выдвигать различные доводы и решили, что настоящая мама должна быть похожа на меня.
Вдруг сидевшая в углу девочка Тамара, все время молчавшая и смотревшая огромными синими глазами прямо перед собой, взглянула на меня в упор. У нее на руке тоже был адрес, но Тамара не хотела возвращаться к себе домой, потому что ее мамы там уже не было, она погибла. Девочка сказала: "Настоящая мама назовет тебя по имени".
...Я вошел в подъезд. Молодая женщина мыла лестничные ступеньки, и солнце дробилось на их сияющей свежести. Время от времени она оставляла свое занятие и певуче говорила, обращаясь к двери на площадке второго этажа: "Танюша!"
-Мама! Мама! - отвечал из-за двери звонкий детский голосок. Перехватив мой взгляд, женщина засмеялась и сказала, будто старому знакомому:
-Вот, дочка отпустила мыть полы. Так и переговариваемся, как по телефону.
Я улыбнулся ей в ответ.
-Вы к Лугановым? - спросила она вдруг.
Я кивнул.
- К ним после заметки в областной газете часто приходят, за сотни верст едут, - пояснила женщина, - и все примерно ваших лет.
Мною овладело неприятное чувство: значит, меня кто-то уже опередил, хотя могут ли в таком деле быть первые. Я приехал сюда, чтобы найти родителей, чтобы обрести родину.
Дверь открыл мужчина, и я шагнул ему навстречу, невольно прикидывая, кем бы он мог мне доводиться: старшим братом? Дядей? Тот пригласил меня в комнату и явно чувствовал себя неловко: "Это все мать затеяла... я заранее уверен, что из этого ничего не выйдет. Столько лет... Вы подождите, она сейчас придет".
Я осматривал комнату. Удивительно, но в этой квартире поселка городского типа, куда Лугановы переехали недавно, царил какой-то особенный деревенский запах. Пахло травами и утренней свежестью.
На пороге появилась пожилая женщина в тёмном платье. По тому, как пытливо смотрели на меня её глаза, как нервно комкали платочек сухонькие руки, я понял, что это она написала в газету заметку о розыске пропавшего во время Великой Отечественной войны внука, это она подписалась "3. В. Луганова".
Через пятнадцать минут, отказавшись от обеда, я заторопился к автобусной остановке. В совхозе, где я работал агрономом, ждали. А в ушах всё звучал негромкий голос Зои Васильевны, ее неторопливые слова: "Было у меня два старших сына - погодки. Оба еще до войны в Сталинград уехали, в фабрично-заводском училище учились, механиками стали на тракторном заводе. Потом их жизнь в разные стороны области разбросала. Женились почти в одно время, - при этих словах губы моей собеседницы тронула улыбка, - удивительная история с их женитьбой вышла. Такое редко случается. Сыновья у обоих родились. Сталинград защищали сыны мои и погибли оба. Жена старшего с внуком в Михайловке жила, там их дом взрывом разрушило во время бомбёжки, люди в городке рассказывали, что спасти жильцов не удалось, все погибли. А младшая сноха, как получила "похоронку" тут же куда-то уехала. Отправилась я к ней, внука забрать к себе хотела – у нас в деревне- то спокойнее. Да дороги военные долгие, вот и приехала к заколоченным ставням. Переехали, и адреса не оставили. С тех пор и ищу внука Сашеньку, мою кровиночку. Не должен след моих сынов на земле травой зарасти".
Сомнений не оставалось. Внуком этой женщины я быть не мог. Село, где жила её сноха, фашисты не бомбили. К тому же Саша должен быть моложе, он родился в сорок втором. Мы всего-навсего однофамильцы.
Автобус покачивало, а в памяти всплывали слова: "Удивительная история с их женитьбой вышла. Такое редко бывает". Казалось, что это я уже слышал раньше, и даже подосадовал, что не разузнал эту историю.
...Провалившись в дрему, я услышал вой сирен и какой-то грохот: мне снова снилась война. Шум стих, замелькали какие-то лица, зазвучали голоса. Я увидел женщину, стоящую у окна и расчёсывавшую длинные светлые волосы. "Понимаешь, Верочка, - говорила она кому-то, - с нашим замужеством вышла интересная история. Мы, две родные сестры, вышли замуж за родных братьев. Не общались, далеко жили. А встретились - диву дались. Скоро сестра с сыном Сашенькой из-под Сталинграда ко мне в Михайловку приедет..." Она стремительно повернулась и позвала: "Юрочка, иди сюда!"
Автобус плавно замедлил ход. Вынырнув из глубины сна, я ошалело смотрел на дремлющих пассажиров, на бегущие за окном телеграфные столбы и пыльные деревья. И вдруг за одну секунду - понял, что Юрочка - это я, что русоволосая женщина из Михайловки - моя мама, и что теперь мне известна удивительная история женитьбы моих родителей, которую тридцать лет хранила в темном уголке моя память.
Я вышел из автобуса и пошел пешком по пыльной проселочной дороге назад, твердо зная, где моя малая родина.
© Copyright:
Надежда Кутуева, 2019
Свидетельство о публикации №219021800898