Это не путевые записки, хотя они имеют отношение к давней поездке...
Началось всё где-то в середине 1980-х когда у меня в руках случайно оказалась книга Анастасии Цветаевой "Воспоминания". Я не просто увлеклась этой книгой, я почти “заболела” ею. Я даже на какое-то время стала использовать обороты автора в своей речи, не ради подражания, а потому что это оказалось естественным для меня.
Конечно, прошедшие годы стёрли из памяти многие детали, но я до сих пор помню конкретное место в книге, зародившее во мне мечту. Там описывался просторный дом на берегу моря в посёлке Коктебель, где Макс Волошин создал свою "литературную коммуну" и в котором среди многочисленных гостей бывали юнные сестры Цветаевы, Марина и Анастасия.
То ли само название Коктебель покорило меня мелодичностью звучания, то ли захотелось побывать в местах, где ещё мог сохраниться дух тех времён и событий, а возможно просто своими глазами увидеть дом Волошина – только я решила непременно найти возможность посетить этот городок.
Но это случилось не сразу. Прошло несколько лет. В конце 80-х мы с подругой собрались отдохнуть "дикарём" на море. Тогда-то я и предложила ей свой Коктебель. Помню автобусную станцию, где квартиросдатчики встречали отдыхающих. Мы сговорились со средних лет мужчиной, предлагавшим съемное жилье. Он загрузил наши чемоданчики в свою машину и мы покатили к морю. Но уже на станции и потом,в течение короткого пути по пыльной дороге, у меня появилось гнетущее чувство, что мои ожидания были завышенными. Мне казалось, что я очаровалась мифом, на деле реальность выглядела куда прозаичнее. Мелькали какие-то неказистые постройки, все вокруг имело унылый и не привлекательный вид.
Надо сказать, что к тому же, сама природа этой части Крыма очень отличалась от весёлой и праздничной яркости Ялты, где мы побывали несколькими годами раньше. Здесь краски намного приглушённее и глазу надо привыкнуть, чтобы принять и оценить их красоту. Это произошло, но позже. Вначале же я была огорчена и чувствовала себя виноватой перед подругой за то, что затянула её в эту "дыру".
Впрочем, очень скоро картина начала проясняться. Как оказалось, наш водитель привёз нас в отдалённую от центра часть посёлка. Со временем мы смогли оценить преимущества. Главное – несколько шагов по извилистой тропинке, и вот оно – море, прямо за углом. Пляж был немноголюден и полон почти первозданной прелести – по крайней мере, таким он остался в моей памяти.
Мы были в то время не требовательными и не избалованными удобствами цивилизации. То, что у нас была своя отдельная комната на двоих, уже казалось большой удачей. Нас не смущало, что она была крохотной – кровать к кровати – и размещалась не в самом доме, а в каком-то сарайчике, примыкавшем к нему. И то, что “удобства” были во дворе, и что еда готовилась на двухконфорочной электрической плитке, которую мы делили с другими квартирантами, тоже не омрачало нашего отдыха. Зато мы садились за стол под открытым небом. Над нами нависало сливовое дерево и никто не запрещал нам рвать сливы с веток. Для меня тогдашней это было близко к идиллии. Сейчас я живу в доме с маленьким уютным двориком и летом ставлю шезлонг в тени старой, раскидистой магнолии. А в те времена мы всей семьёй из четырех взрослых человек – родители и я с сестрой – теснились в двухкомнатной квартире с окнами, выходящими на шумную улицу,все деревья с которой были давным-давно убраны по чьей то глупой прихоти. Поэтому я наслаждалась до "не могу" свежим, пропитанным солью воздухом. И кроме всего оказалось,что мы поселились прямо у подножья горы Карадаг. Время от времени мы вскарабкивались на неё так высоко, как могли. Знали ли мы тогда, что это была основа потухшего вулкана? Вряд ли. Но романтику этого, уже успевшего полюбиться нам места,мы смогли ощутить.
Мы совершали прогулки в центр посёлка. Я помню маленькую чебуречную с необычайно вкусными, горячими, сочными чебуреками. А ещё – взбитые сливки со свежими ягодами… Хотя нет, это, кажется, уже из других воспоминаний.
И, конечно же, мы посетили незадолго до этого ставший музеем дом Волошина, с его необычной, несиметричной архитектурой, с многочисленными верандами и наружными лестницами.
Казалось, время отступило, и я почти физически ощутила присутствие колоритной фигуры Макса Волошина, чей профиль, по наблюдению Аси, был непостижимо повторен изгибами уходящей в море горы Карадаг. Не менее реально ощущалась неотделимая от него, седоголовая, в собственного изготовления кафтане- "шушуне", ни на кого не похожая "Пра" (так все называли его маму)- хозяйка дома, еще до-музейного, еще полного жизни. Той самой заразительной жизни, переполнявшей его двух юных обитательниц - в свете счастья одновременно к ним пришедшей первой большой любви, сестер Марину и Асю Цветаевых, 18ти и 16ти лет, впервые в 1911 году оказавшихся по приглашению Макса в судьбоносном для них Коктебеле. Здесь Марина встретила Сергея Эфрона,своего будующего мужа. Сюда, вслед за Асей, приехал Борис Трухачев, с которым, хоть и не надолго, связала ее судьба.
Передо мною словно ожили книжные страницы и тут уж я совсем прониклась духом этого места, которое когда-то заочно меня очаровало.
Были ещё какие-то экскурсии. Запомнилась поездка на катере в Феодосию. Смутно вспоминается дом-музей Айвазовского с тесными, низкими комнатами, которые,казалось мне, находились в контрасте с его просторными, беспокойными,пенящимися всплесками волн картинами, заполнявшими их.
Остальное утонуло в глубине времён.
Дом Волошина в Коктебеле.
(фотография из интернета).