Я помню ее со своего детства, девушки и парни нашего двора были нам интересны и мы наблюдали за их жизнью, слегка завидуя чужой взрослости. Она была резвой хохотушкой, в которую влюблялись мальчишки окрестных дворов. Увы, тот, в кого влюбилась она, хоть и ответил ей взаимностью, но жениться вопреки воле родителей не захотел. Хоть времена и советские, но были семьи, в которых мезальянс считался преступлением перед родом.
А семья у Валечки интеллигентностью не отличалась. Крепкая, хорошая семья: отец - рабочий высокой квалификации, добродушный дядя Ваня, любимец двора, мама – тоже работница на заводе. Избранник ее принадлежал к старому роду, в котором еще до революции были профессоры и архитекторы, матушка его с ужасом ждала, чем закончится роман. Сын оказался послушен и разумен. Сколько помню его – он особенно смотрел на Валечку, даже когда у нее уже родилась дочь. Он женился уже после тридцати.
Замуж Валя вышла как-то поспешно, вскоре причины поспешности стали очевидны, но приличия были соблюдены. Ее дочка росла совершенной копией мамы – такой же светленькой, веселой и добродушной. С мужем у Валюши не заладилось – и пил, и гулял, а потом и вовсе ушел. Жизнь текла ровно – росла дочь, старились родители. Дочь удачно вышла замуж за врача, родила пару светленьких мальчишек и уехала с мужем за океан.
Уже ближе к пенсии вдруг, как снег на голову, свалилась любовь. Она поверить не могла в такое, но, к счастью, все сложилось, пара получилась замечательная. Все было хорошо, пока муж работал, но пришло время и проводили его на пенсию. Сник Николай, часами в любимом кресле сидел с газетой в руках. Валентина уже не знала, как его из этой депрессии вытащить.
Однажды после сильного осеннего дождя шли они домой и под лавкой увидели жалкого, мокрого котяшку. Был он уже подростком, но даже не попытался сопротивляться, когда его подняли и понесли. Отмытый, накормленный котик понял, что нашел свой дом и стал осматриваться.
- Может Васькой назовем? – предложила Валя.
- Ты еще Колькой назови, - проворчал муж, - Не очеловечивай, смотреть будем.
Утром кот помчался к миске, не успели хозяева встать, освоился. Сытый и мурчащий пошел отдыхать, а хозяева вышли на ежедневную прогулку.
Домой пришли – кот уютно разлегся в любимом кресле Николая. Хозяин после обеда попытался было согнать нахального пришельца со своего места, но тот, в другое время ласковый и игривый, всеми своими когтями и зубами стал отстаивать место. Пришлось Николаю отступить.
- Ах, ты оккупант, - проворчал тот на кота после перевязки расцарапанных рук.
Кот недоуменно замурлыкал, мол я милый и пушистый, но место мое не трожь.
На следующий день Николай выждал момент, когда кот заходил в комнату, и в пару прыжков оказался в своем любимом кресле.
- Что, съел, оккупант? Сегодня мой день, понял?
Удивительное дело, но кот принял свой проигрыш спокойно, улегся у батареи и задремал вроде. Стоило Николаю подняться, как кошак пулей кинулся в кресло. Так они и играли в «кто первый займет – того и кресло». Валентина смеялась до слез, видя мужские игры.
- Так как звать-то будем? – спросила она мужа.
- Он сам себя назвал – Оккупант он, - ехидно глядя на соперника, припечатал Николай.
Валя и возражать не стала, мысленно благодаря негодника-кота, расшевелившего мужа. Только кличка грубой ей показалась и стала она звать котяшу Купой, вроде как сократила по-домашнему.
Кот рос красавцем – пушистый, видно были в роду сибиряки – и сообразительным. Николая просто боготворил, но кресло делили по-прежнему. Кот и хозяин понимали друг друга с полувзгляда, Коля Купу разным штукам учил, Валя была зрителем. Хозяин чуть заметно вскидывал голову, кот взлетал на плечо и ложился воротником вокруг шеи человека. Когда в дверь звонили, и хозяин шел открывать – кот с разбега взлетал к нему на плечо, пришедшего встречали вдвоем. Николай клал что-то вкусное на картонку и задвигал под шкаф, куда Купа по взрослости уже пробраться не мог. К картонке была привязана ленточка. Кот виртуозно справлялся с добычей вкуснятины – цеплял ленточку и вытаскивал картонку. Целый спектакль могли разыграть хозяин с котом.
Зимой Николай неудачно упал и сломал ногу. Пока он лежал в больнице – кот тосковал, а когда выписали еще загипсованного, Купа даже не попытался занять любимое кресло. Другое дело, когда пошел Николай своими ногами, тут уже все стало, как всегда – кто первый.
К Валентине Купа приходил приласкаться и попросить кормежки, потом летел к любимому хозяину – ходил вокруг него, урчал, поглядывал, пока тот не давал знак – мол иди, почешу. Дважды кот болел, один раз серьезно, пришлось оперировать. Николай аж слезу утер, когда слабый кот, очнувшийся дома от наркоза, шатаясь пришел к его ногам.
Увы, ничто не вечно в этом мире. Берегла Валя мужа, как могла – не волновала попусту, кормила диетическим, а не уберегла. Болезнь свалила Николая и развилась очень быстро, сгорел он за три месяца. Кот к нему приходил, рядом лежал неподвижно, Валя плакала, глядя, как муж, из последних сил ласкает любимца. Ухаживать становилось все трудней, боли высушили когда-то крепкого мужчину, собирались в больницу класть. А Николай в тот день просто не проснулся.
Сделали все, как положено, увезли. Валентина оплакивала мужа, а кот лежал в кресле, не вставая. Прошли поминки, женщина немного опомнилась и вдруг поняла, что кот все эти дни был незаметен. В любимом кресле его не было, приходил к миске и уходил. Оказалось – поселился под кроватью мужа, откуда там взялась футболка Николая, Валя понять не могла, кот из нее себе лежанку сделал. Горевал он долго, Валя к его такой печали с уважением отнеслась.
Однажды включила телевизор, села в кресло Николая и краем глаза увидела, как входит Купа. Он деликатно остановился поодаль, вопросительно глядя на хозяйку. Валентина и сама не поняла, как у нее получилось вскинуть голову. Кот пулей кинулся к ней на плечо и воротником обнял ее. Так она еще не рыдала. Кот терпел ее судорожные объятия, слезы, которыми она его залила. Потом успокоилась и почувствовала, как отпустило.
Так и живут вдвоем. За кресло соревнуются. Валентина подозревает, что Купа ей порой фору дает, понимая, что прежней подвижности у нее нет.