Переход Севастополь - Бухта Провидения (Петропавловск-Камчатский).
Дневник корабельного врача подводной лодки С-73.
Дневник вел лейтенант медицинской службы Леонид Балашевич (1960 год).
Рисунок автора "Плотина Куйбышевской ГЭС".
3 мая 1961 г.
В Куйбышев мы пришли на закате 2 мая, уже начало темнеть, и мы не рассмотрели как следует город. Он стоит на левом берегу, очень большой, много красивых зданий, длинная благоустроенная набережная. Очень крупный город и промышленный центр. В городе не останавливались, прошли мимо, и утром, проспав Жигули, подошли к плотине Куйбышевской ГЭС. Погода стояла прекрасная, вся команда высыпала наверх, чтобы полюбоваться берегами Волги и громадиной плотины ГЭС. Места здесь прекрасны.
Оба берега Волги, особенно правый, обрывисты, высокие склоны покрыты лесом. Здесь уже в основном сосновые леса, и мы бурно приветствовали появление этого вестника приближающегося Севера. Сосны стоят на высоких, живописных песчаных откосах, чётко выделяясь на фоне сверкающего неба.
Вот показались и шлюзы Куйбышевской ГЭС. Они гораздо проще по архитектурному оформлению, но грандиознее по размерам, чем шлюзы Волго-Дона. Здесь уже чувствуется веяние новых течений, рационализма последних лет. Когда проходишь первый шлюз, открывается самое красивое зрелище – плотина ГЭС, с клубящейся пеной низвергаемых водных потоков, образующих ажурное, туманное основание бетонного перекрытия Волги, которое железным наручником сковало её стремительный бег. Я сразу же вооружился альбомом и фотоаппаратом – сделал пару зарисовок и снимков на память.
А подвыпивший командир уже собрал тут же, на носу дока, свой оркестр. Сам, до пояса голый, в чёрных очках, грузный, массивный, вооружённый карандашом и гитарой, дирижирует оркестром. Наш доморощенный солист, вооружённый «электроматюгальником» вместо микрофона, поёт под звон гитар печальные песни о море, о любви. В мрачных гротах шлюза особенно гулко разносятся слова:
«Я помню те слова,
Что ты тогда шептала,
Улыбку нежных губ…
Остались позади
Все встречи, расставанья,
Остались позади
В сиреневом тумане...»
Вокруг хором подпевают офицеры, матросы.
Работники шлюзов с удивлением и улыбкой слушают этот импровизированный концерт. А впереди нас уже ждал сюрприз. Пройдя последний шлюз, мы вышли на плотину. Здесь меняются буксиры, и нас потянули к обрывистому берегу недалеко от этого шлюза. И вдруг навстречу нам полетели красные, зелёные, белые ракеты, крики «Ура!» Мы все, как по команде, обернулись в ту сторону и увидели плясавших на доке «братьев-китайцев». У каждого что-то оборвалось внутри. Приятно среди незнакомых мест и людей встретить хорошего друга, а лодка Мараховского – наш самый хороший друг.
Для меня потому, что здесь служит Юрка Бобров – единственный товарищ, с кем мы вместе бродим по миру, повторяя друг друга путь.
Полетели в небо ответные ракеты, крики «Ура!».
Так в приключенческих фильмах слабые древние мореплаватели приветствовали появление долгожданного берега. Нас поставили рядом с доком лодки Мараховского. Начались расспросы, шутки, смех, которыми обменивались моряки и офицеры. По пути в порт к нам на борт поднялся Мараховский, передал мне подарок Боброва – свежий лимон. Я был в восторге. Пообедав, решили высадить на берег партию для заготовки дров, так как, несмотря на твёрдые обещания, снабженцы уже две недели не поставляют нам ни дров, ни овощей. В партию вошёл штурман, два матроса с пилой и топорами и я. Мы забрались на высокий берег Волги и тут же начали пилить сухие деревья и сбрасывать их с обрывистого берега.
Тем временем прибыло подкрепление, и работа закипела. Удивлённые туземные жители не знали, как расценить это вторжение. Но вот загремели барабаны, раздался воинственный клич, и на нас с криком налетели лесник и лесничиха. Оказалось, что мы срубили дерево чуть ли не у окна его избы! Такой наглости он не мог пережить, и нам пришлось выдержать недлительную, но упорную атаку. Дрова мы всё-таки попилили и отправили на борт шлюпкой, но, учитывая настроение местного населения, масштабы лесозаготовок, естественно, пришлось сократить.
Я ретировался на док Мараховского, который был ближе к берегу, и впервые после выхода из Севастополя встретился с Юркой. Обсудили медицинские и интендантские дела. У него та же тоска, удалил одну жалкую атерому да выводит фурункулы – вот и вся медицина. Тоже занимается английским, читает учебники. На прощанье Юрка дал мне прочесть «Лженерона» Фейхтвангера. Едва я прочёл первую страницу, как уже не мог оторваться от книги, пока вечером следующего дня не прочёл последнюю строку. Я очень люблю Фейхтвангера за его огромную эрудицию, потрясающее знание истории и искусства древности, широту взглядов и огромный литературный талант. Пожалуй, никто из «исторических» писателей не смог вникнуть так глубоко в дух описываемой эпохи и в то же время так тесно связать события седой древности с проблемами сегодняшнего дня. Пёстрая восточная толпа, принимая желаемое за действительное, превозносит до небес ничтожество Теренция-Максимуса-Нерона, сама создаёт его божественный ореол, поклоняется его величию, восхищается даже его жестокостью, но затем, убедившись в обмане, безжалостно развенчивает героя, подвергает его самым унизительным издевательствам и публичному осмеянию и, насытившись местью, отправляет его на крест.
Это легенда древности, но сколько таких героев недавнего прошлого разделило судьбу Лженерона? Прекрасно раскрыта в книге алчность и хитрость человека, жестокость, несправедливость, продажность властей, злоупотребления, подчинение всё и вся своему благополучию и наживе.
Пока я зачитывался Фейхтвангером, командир снова собрал свой оркестр и сошёл на берег. В течение полутора часов, остановившись на берегу напротив дока «китайцев», который стоял в двух шагах от берега, под бурные овации матросов давался концерт для братьев по оружию, а когда док их, послав последние прощальные ракеты, ушёл, командир во главе оркестра и с ватагой мальчишек двинулся в посёлок. Ватага эта могла привлечь внимание: впереди с гитарой шествует грузный капитан 2-го ранга в полной форме, за ним и вокруг него – туча мальчишек, каждый из которых тянется, чтобы притронуться к погону настоящего капитана.
– Дяденька, а вы откуда пришли?
Растянув рот в сальную улыбку, командир отвечает:
– О вери велл!
Всё непонятное вызывает особый восторг детворы.
– Слышишь, Петька, дядя говорит, что он из Вери Велла! А где это, Вери Велл?
Оркестр из четырёх гитар и баяна одет в невообразимое тряпьё – грязные робы, тапочки, сапоги, тельняшки – кто во что горазд. Тут же шествует в грязной робе и сапогах наш Фидель – бородатый, ярко-рыжий Володя Бойков, посасывая прокуренную трубку. В посёлке, десятки лет мирно стоявшем на волжском берегу, паника и смятение. С любопытством выглядывают женщины из окон, тут же задёргивая снова занавески. Когда вся компания начала давать концерт в парке, на мотоциклах с грохотом и пылью вынырнули два милиционера.
– Кто такие, почему, в чём дело?
Наш кэп встал во весь рост, выпятил грудь вперед и провозгласил:
– Здесь я пою! Прошу, послушайте шефский концерт!
Только к вечеру шумная компания вернулась с берега после того, как старпом выпустил в небо десяток ракет. Все были в восторге от проделки, и только позже всех вернувшийся хмельной начальник дока не разделял общего восторга – ему пришлось объясняться с патрулём, который, правда, с опозданием, прибыл из Куйбышева наводить порядок. Но все уже на борту, приключение счастливо кончилось, мы снова медленно ползём на Север. Началась обычная будничная работа, распорядок и скука.
Продолжение следует.