Как живем, такие у нас и лица. На одних покорность судьбе.
На других вызов.
Со временем, я заметил, когда я сморю в своем альбоме старые фотографии, я не знаю даже имени человека. Время идет, и стираются с людской памяти лица. Но сегодня, сидя за компьютером, мне хочется написать, для вас мои читатели, свои ощущения от увиденной в музее картины В. И. Сурикова «Боярыня Морозова». 1887 год. Государственная Третьяковская галерея. И что мы с вами видим! Великий художник В. И. Суриков в своей картине увековечил «Боярыню Морозову» на века. Морозова обессмертила себя одной лишь способностью перечеркнуть неприемлемый для свободной души закон и сказать: «НЕТ!» Картина смотрит на нас, где Суриков написал - тот самый момент, который никому уже не увидеть, когда на картине, родовитую боярыню, закованную в цепи, увозят в санях, из Москвы, с глаз народных подальше, на погибель. Мы видим на полотне справа – толпу людей в ужасе бегут за санями, на лицах людей страх и молитва. На санях клочок сена, старинные дома. Как вспоминал сам Суриков, на ней не было только самой Морозовой. Ему нужно было не просто лицо – а лик. Красота замученная, освещенная внутренним огнем, который вспыхивает напоследок, перед тем как погибнуть. Суриков брал за основу описание портрета боярыни народного проповедника Аввакума Петрова: «Перед нами красота лица твоего сияла. Руки - тонкостны, очи – молненостны». И все! Художник переживал: - больше про нее ничего нет! Делал наброски, соскребал. Бродил по Московским монастырям, искал…. Он пытался представить, что испытывает человек, знающий себе цену. Однажды во время службы в церкви, он увидел женщину поразительной Морозовской красоты. Он не знал, как к ней подойти, рассказывал Василий Иванович своим друзьям, разговорить: она 25 – летняя вдова с тремя детьми бала очень религиозна, замкнута. И лишь через родственников удалось добиться доверия женщины.
Когда Василий Иванович стал писать эту картину, он чувствовал себя художником того старого времени. В час страшного события. В 60 годы 17 века. Никита Минов, принявший монашеский сан, ставший патриархом. Властный, резкий, не привыкший уступать. Никон в течение 1653 – 1656 годов провел ряд существенных церковных реформ, поддержанный царем Алексеем Михайловичем и большею частью духовенства. Никон не считался с чувствами тех, для кого это казалось, оскорблением веры отцов, «древлего благочестия». Художник старается сберечь самое дорогое, не внешнее сходство – кто его может оспорить? А единство человеческой природы – неукротимой, бескомпромиссной, верящей свято и отрешенно. Боярыня подняла руку с двумя перстами. Как символ, он представляет собой воплощение тех идеалов и понятий, за которые кладутся жизни. Судьба неумолимо: либо они пойдут с ней, либо… Картина разделилась надвое, как старое дерево, русская жизнь пошла по двум течениям, одно другому враждебным, одно другое отрицающим. Художник вспоминал: «Написал «Морозову» за два часа». Современники художника безоговорочно «узнали» и признали боярыню, живущую два столетия назад. Увидевший ее русский писатель В. М. Гаршин: « Всякий, кто знает, ее печальную историю … не будет в состоянии представить себе Феодосию Прокопьевну иначе, какой она изображена на картине». Лицом она повернута к народу. Не случайно строгий духовник Морозовой называл боярыню любезной. Хвалил ее за милосердие, за душевное расположение и сострадание к нищим, убогим и обиженным. Будто у нее была своя мера людей. По ночам, переодевшись в простое платье, желая быть никем незамеченной и неузнанной, бродила боярыня по темницам и богадельням, подавая щедрую милостыню, кормит, лечит. Слева на полотне люди ее сословия они смеются над ее положением узницы совести. Ей не могли простить, отношение к бедным, к «простецам».
Ее хоромы стали пристанищем монахинь придерживающихся «старой веры». В домовой церкви боярыни служили по старым книгам. Когда ее стали притеснять, боярыня тайно постригается в монахини. Царю доносили, что Морозова «мутит» народ, в толпе не только вздохи по боярыне, но и хула на царя, на попов отступников. А коли такое прилюдно твориться, что по углам – то говорят: «Эта баба – сущий Стенька Разин». Бунт – не дай бог.
В ночь на 16 ноября 1671 года Феодосию Морозову вместе с родной сестрой Евдокией Урусовой были взяты под стражу. Царь, Алексей Михайлович, в народе его звали «тишайшим», очень боялся публичной казни. Уморить голодом – это тихо без свидетелей. Спокойная смерть. Вроде ты чист и руки не запачкал кровью. Для казнимого человека, такое наказание - унизительное, страшное: «на миру – то и смерть красна». Мне кажется личность этой женщины такова, что если и не Суриков, так другой великий художник бился бы над ее загадкой характера и судьбы. Мир смотрит с интересом, на нас хочет понять: какая она, Россия, то пугающая, то вызывающая сочувствие, то восхищающая? Мы смотрим на картину, и глядит на нас Россия глазами боярыни Морозовой. Глазами муки, веры и сознания своей правоты.