Ночью в музее

Ирина Дмитренко
     Лунный свет просочился сквозь щели жалюзи и стек на музейный пол, как из гигантского прохудившегося кувшина молоко, образовав огромную лужу. Центр лужи поднялся высоко над полом огромной волной с растрепанным пенным гребнем, словно непокорной челкой хулиганистого подростка. Под гребнем появились лукавые глаза, слегка вздернутый нос и пухлые, четко очерченные губы. Лунный свет огляделся. В небольшом зале помимо картин находились две скульптуры, но они его не заинтересовали. Его взгляд остановился на одной из картин. Волна Лунного света придвинулась близко к картине, наклонилась, и губы звонко поцеловали в щеки двух девушек, одетых в черные платья и шляпки. Девушки слегка зарделись и потупили глаза. Довольный своей шуткой, Лунный свет вихрем пронесся по залу, задевая и оживляя картины и скульптуры, заглянул в соседний зал и затих, притаившись в углах яркими фонариками. В залах сделалось светлее, чем в полнолуние.
     Девушки пришли в себя, Взгляд одной из них снова устремился внутрь себя.
     - Амели, хватит грустить. В конце концов мы пришли сюда, чтобы развлечься, - обратилась к сидящей подруге, стоящая позади столика девушка.
     - Валери, именно в этом месте я познакомилась с Жаком.
     - Уже год прошел, как вы расстались, - напомнила ей подруга. – Или мы пришли сюда почтить память вашей любви? И как удачно, что форменная одежда салона мадам Форе, в котором мы имеем честь работать, черного цвета. Не так ли? А не заказать ли нам музыкантам в добавок соответствующую траурную музыку?
Амели рассмеялась.
     - Ну, наконец-то, - вздохнула с облегчением Валери. – Пойдем прогуляемся, - пригласила она Амели и направилась к раме.
     - Будь осторожна.
     - Здесь не высоко.
     Валери спрыгнула на пол и подошла к столу с вазой с хризантемами и японским веером.
     - Ах, какой прекрасный веер, - взяв со стола веер и обмахиваясь им заметила она.
     - Положи на место веер и не выходи за рамки!
     - Если ты заметила, то я уже за ними, - приседая в реверансе и продолжая обмахиваться веером сказала Валери.
     - Я имела ввиду рамки приличного поведения.
     - Ах, Амели, какой же ты временами бываешь занудой! Ну что случится с этим веером. Ну ладно, ладно, - уловив укоризненный взгляд подруги уступила Валери. – Я кладу его на место. Смотри.
     Валери протянула руку, чтобы положить веер на стол и задела букет с хризантемами. Ваза покачнулась и стала падать. Охнув, Валери успела схватить вазу на краю стола.
     - Сколько воды вылилось, - заметила оказавшаяся рядом Амели, подбирая и засовывая в вазу несколько выпавших цветов. – Что будем делать?
     Валери покачала вазу.
     - Там еще достаточно воды, - не совсем уверенно сказала она.
     - Давай, попробуем собрать воду со стола, - предложила Амели.
     Девушки принялись за дело. Наконец они поставили вазу на место. Мокрое пятно на скатерти и лужа на полу не прибавляли хорошего настроения, но девушки были не из тех, кто делает из этого трагедию.
     - К утру все высохнет, - бодро заявила Валери. – Идем.
     И девушки отправились кругом зала.
     Проходя мимо скульптуры «Убегающая любовь» Амели вздохнула и проронила:
     - Как мне жаль мужчину.
     - Почему именно мужчину? А женщину тебе не жаль? – удивленно спросила Валери.
     - Нет. Она полна сил. Посмотри на нее внимательно. Мне кажется, что она отняла у него всю энергию жизни, а теперь пытается стремглав убежать от него.
     - А он цепляется за нее из последних сил, - подхватила Валери. – Наверное, ты права.
     Слева послышались голоса. Кто-то кого-то звал. К людским голосам примешивалось пение птиц. Девушки пошли на звуки и вскоре перед ними открылся вид на берег Сены, на лужайку, притененную раскидистыми деревьями. Пахнуло жарким летним днем. Небольшой деревянный настил вдавался в реку. Группа купающихся мужчин и женщин громко плескалась. Слышался смех.
     - О, как было бы здорово оказаться сейчас среди купающихся, - с глубоким чувством произнесла Валери.
     - Это же лягушатник! Ты забыла кто такие лягушки? – удивленно спросила Амели.
     - Да помню, помню. Но здесь так красиво, а они все так явно наслаждаются этой водой и этим солнечным днем, что я просто умираю от зависти.
     - Идем, идем, - потянула Амели подругу от соблазна к противоположной стене зала.
     - О, мадемуазель Лебер куда-то вышла, - заметила Амели.
     - Давай как следует рассмотрим ее платье, - предложила Валери. – Прекрасная Анна не будет носить что попало.
     И девушки принялись рассматривать небрежно, и в то же время элегантно, уложенное на спинке дивана платье натурщицы.
     - Какие легкие, воздушные складки у воланов! Белый цвет придает им сходство с облаками.
     - А ленты! Ты заметила какие эффектные на нем ленты? Я бы такое сама надела.
     - И я тоже. Мне кажется у мадемуазель тонкая талия.
     - Нет, не думаю. Мне кажется, что она все-таки полновата. Но все равно прекрасна эта прекрасная Анна.
     И они замолчали.
     - Смотри, - легонько толкнув в бок подругу, заговорила Валери, - Жанна Самари машет нам рукой.
     Девушки помахали Жанне в ответ.
     - Ты помнишь ее Дорину в «Тартюфе»? Ну, еще Жак впервые помог нам пробраться на галерку в Комеди Франсез. О, это было восхитительно. Самари просто обворожила меня!
     - Опять этот Жак! Довольно о нем. Считай, что его больше нет.
     - Но, Валери!
     - Умер!
     - Но Валери, согласись, что и тебе с ним было весело. А сколько мы тогда спектаклей пересмотрели. Передо мной словно другой мир распахнулся! И я ни о чем не жалею. Нет, конечно жалею. Жалею о том, что его нет со мной рядом, - грустно вздохнула Амели.
     - Я всегда говорила, что парень из богемы ненадежный спутник. – Валери немного помолчала и добавила, - Но в одном ты права, с ним было весело. Ну, хватит воспоминаний. Пошли.
     Проходя мимо мадам Шоке девушки остановились и сделали легкий реверанс. Мадам в свою очередь слегка наклонила голову.
     Минуя арку они прошли в следующий зал и, повернув налево, оказались среди танцовщиц. Сбоку повеяло холодом, и они в удивлении остановились. Холод шел из студии в которую через большие, доходящие почти до деревянного пола, окна лился неяркий сумеречный свет. Многоэтажные дома сонными окнами смотрели в студию, где в центре стояла танцовщица в розовой пачке высоко подняв полусогнутые руки и поставив левую ногу в пуанте на носок. Вздохнув танцовщица опустила руки и поставила левую ногу на ступню.
     - Доброе утро, - устало поздоровалась она с девушками. – Ну как вам моя поза?
     Амели замялась в смущении.
     - Ну-у-у, Мари, - пытаясь подобрать слова, начала Валери.
     - А. Сама знаю, что никуда не годится.
     - Мари, ты лишь немного скованна, - попыталась подбодрить ее Амели.
     - Этот серый утренний свет меня просто убивает, да и холод собачий. Ветер сегодня дует прямо в окна, - потирая озябшие плечи пожаловалась Мари. – Постараюсь быть более естественной, - пообещала она без особой надежды в голосе.
     Девушки попрощались с Мари и продолжили прогулку.
     - Раз, два, три, арабеск! Раз, два, три, арабеск! Стоим! Опорную ногу натянуть! Ногу выше! Тянем, тянем подъем, чтобы нога не дрожала! Мадемуазель Ани, в чем дело! Соберитесь!
     В балетном зале репетиция шла полным ходом. Резкий, категоричный голос, словно отдавал команды на плацу. Амели и Валери тихонечко прошмыгнули мимо и остановились перед группой танцовщиц, стоящих за кулисами. Голубой цвет придавал балеринам неземной облик. Одна из них обернулась и приветливо помахала рукой.
     - У нас сейчас выход, пожелайте мне удачи.
     - Удачи! Удачи! – дружным эхом отозвались Амели с Валери.
     Балерина едва успела их поблагодарить, как вся группа легко, словно мотыльки, подхваченные ветром, выпорхнула из кулис. А девушки продолжили свое путешествие.
     Слышалось негромкое фырканье лошадей. Душную атмосферу кулис сменили легкое дуновение ветерка, свежий воздух и запах травы. По обрамленному невысокими холмами лугу жокеи уводили с прогулки лошадей. Топот копыт приглушала трава. Неторопливый, мерный шаг животных навевал покой. Молодой жокей, заметив девушек, решил перед ними покрасоваться и поднял лошадь на дыбы. Лошадь громко заржала. Девушки обратили внимание сначала на лошадь, затем на жокея и захихикали, кокетливо поглядывая на молодого человека. Довольный жокей пустил лошадь в галоп.
     - Как бы я хотела научиться ездить на лошади, - мечтательно произнесла Амели. – Так и вижу себя в амазонке, верхом, а в лицо ветер.
     - Увы, мы с тобой можем только смотреть как другие стремглав несутся на лошадях, - вернула ее к реальности Валери. – Например на скачках. Идем, - и она потащила Амели к противоположной стене. – Смотри!
     Шум толпы заполнял собой все пространство ипподрома. Забег еще не начался. Упитанный господин в сером пальто и черном цилиндре пытался втолковать что-то о ставках сидящей рядом с ним даме. Кажется, она его не слишком понимала или слушала. Стоящий недалеко от них, заложивший руки за спину, господин рассуждал о достоинствах лошади, проезжавшего мимо жокея. Дама с красным зонтиком не сводила с жокея глаз. Кажется, она совсем не интересовалась скачками. Ее спутник напрасно пытался привлечь ее внимание своими рассуждениями о них.
     - Как бы я хотела выиграть деньги на скачках, - сказала Валери.
     - И что бы ты сделала, будь они у тебя?
     - Я бы пошла на бал в Парижскую оперу. Вот, посмотри, - кивнула Валери налево.
     Посетители бала в Парижской опере переговаривались между собой вполголоса. К шуму голосов примешивались звуки настраиваемых инструментов большого оркестра. Валери залюбовалась внешним видом нарядно одетой в черное, с пышными воланами и глубоким декольте на спине, платье рыжеволосой дамы в черной, под цвет платья и перчаток, маске.
     - Посмотри, как она элегантна! Какая прическа, волосы! А как непринужденно держится! – восторженно зашептала Валери. – Сразу видно красавица!
     Дама в черном платье, видимо, услышала Валери и обернулась. Окинув девушку холодным взглядом, равнодушно отвернулась и продолжила разговор со своим спутником.
     - А в общем-то и ничего особенного, - обиженным тоном, задетая за живое добавила Валери и отвернулась.
     - О-о-о! – изумленно воскликнула она, мигом забыв о даме.
     Ее возглас заставил Амели обернуться и в удивлении замереть. Девушки уставились на мужчину и женщину, приготовившихся танцевать. Их тела были уж очень непривычно близки. Заиграл уличный оркестр, и упоение и страсть с которыми танцоры исполняли неизвестный девушкам танец загипнотизировали их.
     Простояв в немом восхищении несколько минут они переглянулись, словно хотели поделиться восторгом, вызванным танцем, и тут Валери заметила знаки, которые подавала им танцовщица в черной пачке. Валери тихонечко толкнула Амели в бок и прошептала:
     - Жужу что-то хочет нам сказать.
     И они медленно боком, не отрывая глаз от танцующих, пошли к Жульетт, поминутно натыкаясь друг на друга.
     - Привет, Жужу, что ты хотела? – спросила ее Валери продолжая смотреть на танцующую пару.
     - Тут на днях возле скульптуры танцоров остановилась одна пожилая пара. Она рассказала ему об этом танце, - торопливо вполголоса заговорила Жульетт. – Этот танец называется танго. Его привезли из Латинской Америки, из Аргентины.
     - Когда? – спросила Амели.
     - В начале XX века.
     - А-а, - разочарованно произнесла Амели. – Поэтому мы о нем ничего не знаем.
     - И вначале этот танец считался непристойным и был запрещен. Сам римский папа наложил на него запрет, правда потом снял. А в Америке учитель танцев за обучение танго был призван к суду! А танго, несмотря на запреты, стало самым модным танцем.
     - И что в нем такого неприличного, - деланно безразличным тоном произнесла Валери. – Что до меня, так я этого не замечаю.
     - И я в нем не вижу ничего такого, - в тон подруге сказала Амели. – Мне он нравится.
     - И мне тоже, - не меняя заданного тона сказала Жульетт.
     Все три девушки прыснули со смеху и тихонечко рассмеялись. Танец закончился. Девушки наградили танцоров бурными аплодисментами.
     - Ох, простите, я кажется опаздываю не репетицию, - засуетилась Жульетт и принялась завязывать пуант.
     Амели и Валери пошли дальше. Обогнув небольшую перегородку в зале и свернув направо они оказались лицом к лицу с одетой в маскарадные костюмы компанией. Пьеро сидел на столе, лениво покачивал ногой и гипнотизировал печальным взглядом, спящую полусидя на полу рядом со столом, Коломбину. Арлекин спал сидя за столом, опустив голову на руки. На ноге Коломбины вольготно расположилась нога в ботфорте четвертого персонажа.
     - Персонажи комедии дель арте, - шепотом прокомментировала Валери. – Пьеро, Арлекин, Коломбина. А четвертый кто? Как ты думаешь? – обратилась она к Амели.
     - Судя по ботфортам это Капитан. Только этому персонажу полагаются длинные сапоги, - также шепотом ответила Амели.
     Валери подошла к табличке рядом с картиной.
     - В фигуре лежащей женщины можно узнать известную парижскую куртизанку Алису Ози, - прочитала она вслух. – О, я о ней слышала. Бабушка рассказывала, когда я была маленькой.
     - Тебе!? – невольно воскликнула Амели.
     - Тс-с-с! – зашикала на нее Валери и потащила на середину зала, - Конечно нет! Она рассказывала маме.
     - ?
     - Дело было так. Мама вернулась с прогулки и сказала бабушке, что видела, как в экипаж садилась Ози. А бабушку потянуло на воспоминания. Тут мама заметила, что я тихо сижу в уголке и выдворила меня на кухню. А я…, ну…
     - Пошла назад, - предположила Амели.
     - Да. На цыпочках, - уточнила Валери.
     - И стала возле двери, - продолжила Амели.
     - И даже чуть ее приоткрыла. Ну, я много чего услышала. Но что меня особенно удивило, что Ози была в приятельских отношениях с сыном самого короля Луи-Филиппа, и прогуливалась с ним по улицам Парижа.
     - Как, открыто? – лицо Амели выразило крайнее изумление.
     - Да! Но! – Валери сделала паузу.
     - Ну, Валери, я умираю от любопытства, - взмолилась Амели.
     - Переодевшись в мужскую одежду, так что парижане думали, что герцог гуляет со своим братом!
     Вид у Амели был ошеломленный. Довольная произведенным эффектом Валери широко улыбалась.
     - Р-гав! – неожиданно раздалось сзади, отчего обе девушки подпрыгнули.
     - Это моська мадемуазель Лоран, - узнала собаку Валери. – Опять сбежала от своей хозяйки. Вот мы сейчас тебя поймаем, - пригрозила Валери собаке и шагнула к ней.
     Собака, сидевшая на задних лапах и смотревшая на девушек своими большими беспомощными глазами, с неожиданной прытью помчалась в соседний зал, из которого пришли девушки. Девушки помчались за ней. Моська метнулась вправо. Амели помчалась за ней, а Валери припустила вперед, чтобы перекрыть другой выход из зала. Моська спасаясь от Амели сделала дугу и, чуть не наскочив на Валери, рванула в бок, поскользнулась на луже воды, пролитой из вазы, растянулась, проехала на животе и въехала мордочкой в стену. Тут Амели ее и поймала.
     - Ага, попалась! – торжествующе воскликнула Амели и прижала ее к груди. – У, какая ты мокрая! Все платье мне вымочила!
     Однако шерстка моськи была настолько мягкой и приятной на ощупь, что Амели невольно стала тискать и тормошить собаку. Довольная моська дрыгала лапами, тыкалась мордочкой в шею Амели и, наконец, лизнула ее в щеку.
     - А я кажется ей понравилась, - сообщила Амели подруге.
     - Вот и хорошо, - обрадовалась Валери. – Значит ты и отнесешь собаку Мэри Лоран. Я боюсь проходить мимо месье Пруста. Мне кажется, что он критически смотрит на меня, - пояснила она свой страх.
     - Как театральный критик смотрит на юную, начинающую субретку, - сделав преувеличенно строгие глаза грозным голосом произнесла Амели.
     - А почему не как на юную, начинающую героиню, - слегка разочарованно спросила Валери.
     - Да, да, так и вижу тебя застенчивой, безмолвной, печально вздыхающей, в слезах и меланхолии юной героиней, - насмешливо и томно произнесла Амели.
Валери фыркнула, и они обе от души расхохотались. Моська заерзала в руках Амели и снова лизнула ее в щеку.
      - Я помню о тебе, - обратилась к моське Амели, - и сейчас отнесу тебя хозяйке.
     Довольная моська затихла. Амели быстрым шагом направилась к портрету Мэри Лоран. Проходя мимо месье Пруста, она на мгновение остановилась и присела в неглубоком реверансе. Месье Пруст поклонился. Увидев пустую раму портрета Мэри Лоран Амели растерялась.
     - Мадемуазель Лоран, где Вы? – позвала она хозяйку моськи.
     - Р-гав! – заявила о себе моська.
     - А, вот ты где, - послышался голос издалека.
     Спустя время появилась сама Мэри Лоран.
     - О, добрый вечер, благодарю Вас мадемуазель, - сказала хозяйка собаки, принимая из рук Амели моську.
     Моська радостно повизгивая и всем своим существом выражая крайнюю степень радости и преданности, тыкалась мордой в подбородок хозяйки и пыталась лизнуть ее щеку.
     - Несносное, ревнивое создание, - ласково журила собаку Лоран. – Стоит мне только занятья гостем, и ты тут же сбегаешь, чтоб я тебя искала. Так? – спросила она собаку. – Да, да, так! - сама же и ответила она.
     - Добрый вечер, - поздоровалась с Лоран подошедшая Валери.
     - Добрый вечер, - гладя все еще никак не успокоившуюся моську, ответила Лоран.
     В глубине, сзади Лоран послышались голоса.
     - О, простите мадемуазель, - обратилась хозяйка моськи к девушкам, - Мне пора заняться гостями. Желаю вам приятного вечера, - сказала она улыбаясь на прощание.
     Привлеченная их разговором женщина в белой блузе и чепце, сидящая неподалеку за столом уличного кабачка, обернулась и посмотрела на девушек слегка мутными глазами. Видимо, не сочтя их подходящими для знакомства, она отвернулась, взяла бутылку, плеснула в стоящий перед ней бокал вина и выпила его.
     - Ой, Амели, посмотри на Лунный свет! – воскликнула Валери.
     Лунный свет пришел в движение, покинул углы и широкими потоками устремился в соседний зал, откуда пришли девушки.
     - Нам пора возвращаться. Бежим! – крикнула Амели и схватила Валери за руку.
     Девушки вихрем помчались к своей раме.
     Помогая друг другу, девушки перелезли через раму. Амели присела на стул, облокотилась на его спинку и задумалась. Валери обошла столик, оперлась на него рукой, слегка наклонилась к Амели и стала ей что-то говорить.
     Лунный свет, собравшись в огромную серебристую лужу в центре зала направился к окнам, взобрался на подоконники, пополз по жалюзи и просочился сквозь их щели на улицу. Залы музея погрузились в темноту и тишину ночи.