Великий мореплаватель. Из цикла Иноземцы в России
Часть первая
В отечественной и зарубежной литературе немало написано восторженных слов о заслугах Витуса Беринга в организации Камчатских экспедиций и его географических открытиях в Тихом океане. Правда, о его роли в этих открытиях, как и вообще о выполнении стоявших перед ним задач, мнения исследователей далеко не всегда однозначны. Да и в части организации экспедиций тоже не всё было гладко. Ведь не без оснований даже в Википедии сказано, что потребовалось значительное время, прежде чем заслуги Беринга были полностью признаны.
Ю;рий Алекса;ндрович Сенке;вич - хорошо известный старшему поколению наших соотечественников тележурналист и путешественник, президент Ассоциации путешественников России и ведущий старейшей телепередачи «Клуб путешественников» в своей книге «Их позвал горизонт», посвящённой знаменитым экспедициям, с недоумением писал о Беринге: За двести пятьдесят лет так и не написана его полная биография. Мы очень мало знаем о его жизни, особенно в "докамчатский период".
Юрий Александрович не вполне прав, попытки написать биографию Беринга предпринимались, но они были весьма поверхностными, при этом еще и предвзято-односторонними.
Попытаемся, пусть даже и с неизбежными ошибками (всё же, как ни говори, а два с половиной века минуло) восполнить этот пробел с тем, чтобы представить себе, каким был за человек и в чём состоят его заслуги.
*
О детстве Беринга сведений почти не сохранилось. Однако, известно, что он впервые вышел в море юнгой четырнадцати лет в апреле 1695 года, сопровождая своего сводного брата Свенда.
Свенд, изучая в Копенгагене теологию, за какую-то провинность оказался в тюрьме и был приговорен к 15-летней ссылке в датскую колонию Транквебар (юго-восток Индии). Как грамотного человека, его определили отбывать наказание в качестве таможенного сборщика и надзирателя на судоверфи. Всех чиновников, как правило, перевозили на военных кораблях, поэтому, вероятно, Беринг стал юнгой именно на таком военном судне, где вместе с ним осуществил плавание двадцатилетний голштинец (немец) Питер Сиверс - будущий адмирал российского флота.
Пишут, что Витус возвратился из этого путешествия в Амстердам в 1703 году. Здесь, будто бы, произошла его встреча с русским адмиралом норвежского происхождения Корнелием Крюйсом. По поручению Петра I он нанимал на русскую службу опытных моряков. Эта встреча привела Витуса Беринга на службу в русский военный флот.
Правда, есть и иная интерпретация событий того времени, - что Крюйс не нанимал Беринга, а только лишь дал ему рекомендацию, с которой тот, окончив в 1703 году кадетский корпус в Амстердаме, в том же году самостоятельно отправился в Россию и в 1704 году без проволочек был принят на русскую службу в чине подпоручика. В том же году русским послом в Копенгагене А.П. Измайловым был принят на русскую военно-морскую службу в звании подпоручика и Петер Сиверс.
По словам Шлёцера, - будущего коллеги по Петербургской академии не менее известного «отца русской истории» Герхарда Миллера, «в те годы было сильно распространено стремление в Россию (и,как видим, не только из Германии), особенно среди студентов. Эти дураки, - писал Шлёцер, полагали, что нигде нельзя легче сделать себе счастье, как в России. У всех в голове был выгнанный из Иены студент богословия, который впоследствии сделался русским государственным канцлером» (речь идет об Остермане, - В.Б.).
Многие отправлялись в Россию «не только без всяких рекомендаций, но с последним червонцем в кармане».
Правда, Шлёцер говорил о несколько более позднем времени, - двадцатом десятилетии XVII века, но и в первом десятилетии, благодаря проводимой Петром политике, обстановка была практически такой же. К слову сказать, шестнадцатилетний Генрих Остерман прибыл в Россию с Корнелием Крюйсом.
Беринг принял участие в событиях Северной войны, в 1706 году был произведён в капитан-лейтенанты, а в 1710-м году переведен на Азовский флот, где командовал шнявой «Мункер». После неудачного Прутского похода и окончания русско-турецкой войны Беринг вновь оказался на Балтике. В Петербурге его назначили командиром не-большого судна. Он доставлял лес с берегов Невы к острову Котлину, где по приказу Петра I создавалась военно-морская крепость - Кронштадт.
В 1712 году Беринг оказался на корабле "Рига" под вымпелом вице-адмирала Корнелия Крюйса в качестве одного из его помощников. Летом 1713 года, преследуя шведскую флотилию, корабли Крюйса в азарте преследования сели на мель. Крюйс снял "Ригу" с мели, сжег затонувший "Выборг" и без каких либо других приключений дошел до Ревеля. Однако экспедиция получилась неудачной: шведы не понесли никакого урона, а русские потеряли корабль.
Вина Крюйса была несомненной, и Петр, и без того недовольный его поведением, решил примерно наказать виновного. В конце 1713 г. была назначена специальная судебная комиссия для разбора этого дела; в состав ее вошли: генерал-адмирал Апраксин, контр-адмирал Петр Михайлов (т. е. сам царь), капитан-командор князь Меншиков, капитаны: Нальсон, Кронсбург, Змаевич и Сиверс, капитан-лейтенант Беринг, лейтенанты Мишуков и Зотов; каждый из судей должен был отдельно изложить свой приговор в письменной форме.
Как видим, Витус Беринг называется здесь среди наиболее известных, если не сказать знаменитых флотоводцев России того времени.
*
Мы не знаем, при каких обстоятельствах морской офицер Витус Беринг впервые увидел Анну Кристину, - дочь коммерсанта Матиаса Пюльзе, принадлежавшего к бюргерам Выборга. Как долго развивался их роман тоже неизвестно, но закончился он тем, что Анна и Витус 8 октября 1713 года были записаны в церковную книгу шведского прихода Выборга, как законные супруги.
Вскоре после свадьбы у финских прибрежных островов Беринг был захвачен в плен шведскими каперами. Ему удалось бежать из плена, но это произошло лишь осенью 1714 года.
В том же году, удачно избегая встреч со шведскими заградительными отрядами, Беринг благополучно привёл в Ревель купленный в Гамбурге пятидесятипушечный линейный корабль "Перл". В 1715 году, будучи уже капитаном 2-го ранга, перегнал в Кронштадт вокруг Скандинавского полуострова пятидесятидвухпушечный линейный корабль "Селафаил", построенный в Архангельске.
В 1716 году жена Беринга Анна отправилась вместе с Берингом в Копенгаген, когда Петр посетил датскую столицу в сопровождении значительных сил русского флота. Для Анны это был, возможно, единственный в жизни случай повидать датскую родню мужа.
Анна отправилась в путешествие беременной, и 27 июня 1716 года в метрической книге копенгагенской церкви Св. Николая была сделана запись о крещении первенца, названного Витусом. Крестным отцом был русский посол в Дании князь Долгорукий. Свидетелями записаны соотечественники Беринга и коллеги по службе в российском флоте: капитаны — Петр Бредаль (происходивший из Норвегии) и Маркус Гриис. Младенца держала во время обряда родственница датского вице-адмирала Габеля.
На крестинах присутствовали брат Беринга Йонас Йонасен с женой, последняя держала во время церемонии чепчик малыша. В метрической книге сохранился и адрес Йонаса Йонасена. Он жил в Копенгагене на улице Хойбростреде,- соседней от церкви Св. Николая, и, надо думать, чета Берингов этот дом посещала. К сожалению, младенец умер, и сколько он прожил, неизвестно.
24 июня 1718 года на службу в русский флот в звании капитан-командора был принят англичанин Томас Сандерс. Он командовал кораблями и эскадрами Балтийского флота, с 1724 года присутствовал на заседаниях Адмиралтейств-коллегии, а с 1730 года, будучи уже вице-адмиралом, стал командиром Кронштадтской крепости.
Жена Витуса Беринга - Анна сумела устроить знакомство, а потом и свадьбу своей младшей сестры Эфимии Хедвиги с этим немолодым англичанином, который стал, таким образом, свояком Витуса Беринга. Он мог оказать содействие продвижению Беринга по службе.
- Посмотри, – выговаривала Витусу его жена, – все твои друзья, - и Сиверс, и даже молодой Головин, который у тебя на «Лесном» лейтенантом служил, уже в адмиралах ходят, а ты всё ещё капитан второго ранга…
- Но, Анна, – неуклюже оправдывался Витус, - они участвовали в баталиях со шведами, а меня Господь миловал… .
Сандерс посоветовал Берингу написать царю прошение об отставке, с тем, чтобы через какое-то время снова поступить на русскую службу, но уже в новом чине. По действовавшему тогда Морскому уставу, Адмиралтейств-коллегия обязана была сделать розыск о причине отставки, во время которого Беринг мог бы выказать недовольство задержкой очередного чина.
Беринг так и сделал, но ошибся. Удерживать его на службе никто не стал. Напротив, - ему неожиданно быстро, в соответствии с экстрактом об отставке, был выдан пашпорт и заслуженное жалованье вместе с прогоном на дорогу до Копенгагена. Это был крах всех надежд Анны.
После увольнения с флота Беринг совсем пал духом и даже слёг в постель. Но Анна не привыкла сдаваться. Она обежала всех знакомых флотоводцев: Вильстера, Сенявина, Крюйса, Гордона; упрашивала их помочь супругу. Адмиралы сочувствовали, но разводили руками: никто не дерзнул обратиться напрямую к императору, зная, что тот не любит менять решения.
Тогда Анна пробилась к президенту Адмиралтейств-коллегии адмиралу и графу Федору Матвеевичу Апраксину, - свату государя. Упала перед ним на колени. Вид молодой пышнотелой красавицы, умело продемонстрировавшей в книксене вырез своего декольте, произвел на старого адмирала должное действие, - он обещал помочь.
В августе 1724 года Его Императорское Величество, будучи на всенощной в церкви Живоначальной Троицы, приказал его сиятельству генерал-адмиралу Апраксину принять Беринга назад в русскую службу. И что особенно важно, в новом чине – капитана первого ранга.
*
При гигантском своём росте, - два метра четыре сантиметра, Петр I не отличался крепким здоровьем: у него был нервный тик, судороги, склонность к простудам. Но о болезни, которая, как считается, свела его в могилу (что это была за болезнь), историки до сих пор не могут прийти к единому мнению.
Согласно донесению французского посланника де Кампредона в 1724 году Петр I довольно легко перенес сентябрьский приступ болезни и больше она его особо не беспокоила. В последние месяцы своей жизни Пётр вел себя как человек, который вовсе не собирался умирать. В декабре он присутствовал на двух торжествах: 18-го отмечался день рождения младшей дочери Елизаветы, а два дня спустя участвовал в избрании нового "князь-папы" вместо умершего Бутурлина.
Пишут, что за три недели до смерти, - 23 декабря 1724 г. Петр I собственноручно написал инструкцию Берингу. Это не совсем так, - в этот день Пётр I подписал указ о снаряжении экспедиции на Камчатку, хотя возможно, что перед этим он и диктовал кому-то текст этого указа.
Нартов, наблюдавший царя за этим занятием, рассказывал, что он спешил сочинить наставление такого важного предприятия и, будто предвидя скорую кончину свою, был весьма доволен тем, что завершил работу. После этого он вызвал адмирала Апраксина и сказал ему: «Худое здоровье заставило меня сидеть дома; я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге чрез Ледовитое море в Китай и Индию. На сей морской карте проложенной путь, называемый Аниан, назначен не напрасно. В последнем путешествии моем в разговорах слышал я от ученых людей, что такое обретение возможно. Оградя отечество безопасностью от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству чрез искусства и науки».
*
Несмотря на бесконечные войны на западе, Пётр не забывал про восточные пределы своего царства. Ещё в 1714—1716 годах по его указанию было налажено морское сообщение (на ладьях) между Охотском и западным побережьем Камчатки. Следующим шагом был поиск побережья Северной Америки, которое, как он предполагал, находится недалеко от Камчатки.
В 1720—1721 годах одна из экспедиций, направившись с Камчатки на юго-запад, даже достигла середины Курильской гряды, но американского побережья так и не отыскала.
Надо сказать, что вопрос «соединяется ли Азия с Америкой» интересовал в те годы многих. С этим вопросом и просьбой снарядить экспедицию в этот район впервые обратилась к Петру Парижская академия наук, членом которой Петр формально являлся.
Большое влияние на Петра I в этом вопросе оказал знаменитый немецкий ученый Лейбниц, который не только был инициатором создания Российской Академии Наук, но и консультировал Петра по многим вопросам государственного устройства. Но особенно усердствовала в нахождении новых путей на Восток голландская "Ост-Индская компания".
Текст указа о Камчатской экспедиции и комментарии к нему Адмиралтейств-коллегии явно свидетельствуют о значительной роли, отводимой Петром I в этой экспедиции географическим и картографическим работам, так как уже в ее первом пункте требовалось «сыскать геодезистов, тех, которые были в Сибири и приехали».
Пометка на документе рукою Петра: «Зело нужно штюрмана и подштюрмана, которые бывали в Нордовой Америке» определенно указывает на основную цель экспедиции, - достижение берегов Америки.
В соответствии с Петровским указом общее руководство подготовкой экспедиции было поручено Президенту Адмиралтейств-коллегии генерал-адмиралу Ф.М. Апраксину (его заместителем был Корнелиус Крюйс). Петр дал указание подобрать в качестве начальника экспедиции достойного морского офицера.
Неизвестно, адмирал ли Петер Сиверс, или капитан-командор Сандерс, вошедший в тот год в состав Адмиралтейств-коллегии, предложил поставить во главе экспедиции капитана I ранга Витуса Беринга, - командира линейного корабля “Лесное”, аргументируя это тем, что он «в Ост-Индии бывал и обхождение знает»; и знал ли государь, что Сандерс тем самым способствует продвижению своего родственника, - свояка?
Впрочем, Пётр и сам знал этого офицера по событиям, связанным с судом над вице-адмиралом Крюйсом, и согласился с этой кандидатурой. В качестве помощников Беринга в состав экспедиции были включены лейтенант Чириков и лейтенант Шпанберг.
Шпанберг был назначен по ходатайству Беринга. Это был его соотечественник и характеризовался как опытный моряк и деятельный офицер. Правда, он не имел образования, зачастую был груб и склонен к стяжательству.
Известно, при всей своей опытности, как морехода, Беринг обладал довольно мягким характером и малой «пробойностью». Не без оснований энергичная и деятельная жена Беринга Анна называла его «тюхтей». По всей вероятности, он сознавал это и сам, и назначением себе в помощники Шпанберга стремился компенсировать эту слабость своего характера.
Решение многочисленных и сложных задач предстоящего дела: транспорт, продовольствие, фураж, жилье, - всё это часто нужно было «вышибать», а для этого требовался решительный, волевой, напористый администратор. Он должен был просить, требовать, ругаться, бить морды, вешать (руководству экспедиции давались и такие права), и вообще делать все то, что не мог сделать Беринг.
Именно такой личностью и был его соотечественник Мартин Шпанберг.
Что же касается Чирикова, то его в экспедицию назначил сам Петр I. На выпускных экзаменах в Морской Академии Чириков продемонстрировал столь глубокие знания и отличные практические навыки, что присутствовавший при этом император повелел произвести гардемарина сразу в унтер-лейтенанты, минуя первый офицерский чин мичмана.
После трех лет службы на кораблях Балтийского флота Чириков в 1724 году вернулся в Морскую Академию, но уже в качестве преподавателя. Представляя Петру I ходатайство о досрочном присвоении ему звания лейтенанта, Адмиралтейств-коллегия указала на педагогические способности Чирикова и отличное знание теории военно-морского дела, характеризуя его как лучшего воспитателя будущих командиров флота.
Это ходатайство вновь обратило внимание Петра I на талантливого моряка при подборе в 1725 году офицеров для участия в Первой Камчатской экспедиции и он назначил его помощником Беринга.
Для Беринга лично Петром была подготовлена и вручена инструкция, суть которой сводилась к следующему:
1. Надлежит на Камчатке или в другом месте сделать один или два бота с палубами.
2. На оных ботах идти возле земли, которая идет на Норд и по чая-нию, понеже оной конца не знают, кажется, что та земля часть Америки.
3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою и чтоб доехать до какого города Европейских владений... И самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать сюды.
Как видим, о поиске пути в Индию или пролива между Азией и Америкой в инструкции нет ни слова. Третий пункт этого документа недвусмысленно говорит о том, что конечной целью экспедиции должно быть открытие Америки. Петр I прямо указывал на необходимость доехать до "города европских владений", "самим побывать на берегу", "взять подлинную ведомость", составить карту и т. д. То есть предполагалось тщательное обследование той части Америки, которая будет открыта русскими мореплавателями.
Кроме того, что весьма важно, отмечалась желательность получения международного свидетельства русских открытий. Такое свидетельство могла дать встреча с иностранным кораблем или достижение экспедицией европейского владения в Америке. Это позволило бы России в дальнейшем претендовать на северные земли Америки по праву их первооткрывателя.
Историки утверждают, что Петр написал эту инструкции в не очень-то удобное время - 6 января 1725 года. Дело в том, что 6 января, - в праздник Крещения, он лично командовал войсками на Иордане. Впрочем, зная характер Петра, нет достаточных оснований сомневаться в утверждении исследователей.
Историк Андрей Островский писал, что проведя несколько часов на холодном ветру в легком мундире полковника Преображенского полка, царь простудился. У него поднялась температура, началось жжение в области брюшины.
О том, что Петр I усугубил свою осеннюю хворобу, простудившись шестого числа на церемонии водосвятия во время праздника Крещения, писал в Англию и британский посланник Виктор де Лю. Но на следующий день жар якобы спал, боли утихли, и Петр снова включился в активную жизнь. В том же сообщении английский посланник сообщал, что «государь дважды принимал Беринга, и вместе с ним рассматривал карты окраин Татаро-Сибири, что возле Америки…».
Невольно возникает вопрос: что за карты они рассматривали?
Разумеется, это не были карты минувшего столетия: Джакомо Гастальди, итальянца Зальтиери, известных космографов: Флобишера, Джилберта, Поркакка или Абрагама Ортелия с изображением пролива Аниан между материками Азии и Америки. О существовании этого пролива Пётр без сомнения знал из более свежих сообщений
Многочисленные документы экспедиции говорят о том, что ни Петр I, ни члены Адмиралтейств-коллегии, ни Беринг и его спутники (а среди них были такие старожилы Сибири, как Треска и Соколов, ещё в 1716 году открывшие морской путь через Охотское море на Камчатку, как Федор Лужин, который уже участвовал в экспедиции на Камчатку и Курильские острова), ни многие другие сибиряки, – никто не знал о плавании в 1648 году через пролив Семёна Дежнёва. Это и неудивительно, ведь не напрасно дискуссия на тему: проплывал ли Дежнёв вокруг Чукотки, продолжается ещё и сегодня.
Но они не могли не знать о плавании с Колымы на Камчатку Ивана Рубца.
В июле 1661 года, то есть через двенадцать лет после похода Дежнева, якутский казачий десятник Иван Меркурьев сын по прозвищу Рубец прошел морем на двух кочах с Колымы на Анадырь, где он должен был сменить на посту приказного человека первооткрывателя Байкала Курбата Иванова. При этом он посетил ещё и Камчатку.
Это не было актом самодеятельности, а исполнением приказа якутских властей, и потому об этом не могли не знать в Сибирском приказе, а, стало быть, не мог не знать об этом и государь.
В дополнение к приведенной выше Петровской инструкции 3 февраля 1725 года Адмиралтейств-коллегия выдала Берингу наставление, в котором, в частности, указывалось, что руководителю экспедиции направлена «для известия тамошних мест сочиненная в 1721 году карта», составленная по итогам экспедиции И.М. Евреинова и Ф.Ф. Лужина к берегам Камчатки и Курильским островам. Кроме того - карта «Камчадалии» якутского дворянина И. Львова и карта из атласа нюрнбергского картографа И. Б. Гомана.
К слову сказать, именно эта карта позволяет понять некоторые неясности инструкции, вручённой Берингу. На этой карте возле восточного побережья Камчатки изображена некая уходящая на север Большая земля.
После этого государь ещё несколько дней занимался делами, причём не только делами, но и развлечениями, - побывал на свадьбе слуги денщика Василия Поспелова - Мишки, посетил ассамблеи графа Петра Толстого и адмирала Корнелия Крюйса, который к тому времени вернулся из непродолжительной ссылки и вновь был в приятельских отношениях с государем.
15-го числа Пётр заехал в гости к капитан-командору Науму Сенявину, наметив на 17 января поездку в Ригу. Но внезапное обострение болезни и ужасные страдания остановили его неутомимую деятельность. С середины января он уже не вставал с постели.
*
Между тем Чириков, закончив приготовления, 24 января 1725 года (за 4 дня до смерти Петра) с частью экспедиции выехал из Санкт-Петербурга в Вологду, где в середине февраля соединился с Берингом, прибывшим туда с остальными спутниками. Впоследствии к экспедиции присоединились ещё несколько человек ученых и геодезистов, гардемарин Чаплин, мореход К. Мошков, корабельные мастера и матросы, - всего около 60 нижних чинов и мастеровых.
Некоторые историки - почитатели Беринга пишут, что он был первым российским мореплавателем, возглавлявшим целенаправлен-ную географическую экспедицию. Так ли это?
Разумеется – нет. Разве якутские казаки XVII столетия, проплывавшие вдоль побережья Студеного моря: Дмитрий Зырян, Игнатьев и Алексеев, побывавшие в Чаунской губе; Федот Алексеев Холмогорец, Семён Дежнев, приказчики московского купца Гусельникова Афанасий Андреев и Бессона Астафьев; Михаил Стадухин, Юшка Селивёрстов и Курбат Иванов; Иван Рубец и его спутники; наконец, освоители Камчатки, - Иван Камчатый, Владимир Атласов действовали не целенаправленно? Или они не сделали новых географических открытий?
Другое дело, что экспедиция, задуманная Петром, имела не только географическую, но и крупную политическую цель, была гигантской по своим масштабам, продолжительности и затратам.
Беринг был не первым российским мореплавателем, возглавлявшим целенаправленную географическую экспедицию по личному указанию государя. Ещё в 1719 году Петр I приказал, чтобы геодезисты Иван Евреинов и Федор Лужин, обучавшиеся в Морской академии, досрочно сдали экзамены за полный курс обучения, и послал их во главе отряда из 20 человек на Дальний Восток с секретным заданием: добраться «...до Камчатки и далее, куда вам указано, и описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азией...».
Пересекая Сибирь по маршруту длиной около 6 тыс. км, геодезисты выполнили измерения расстояний и определили координаты 33 пунктов. В Охотске летом 1720 года к ним присоединился кормщик Кондратий Мошков. В сентябре 1720 года они на лодии сплыли к Камчатке в устье Ичи, а оттуда на юг, к р. Колпаковой, где перезимовали. В мае-июне 1721 года из Большерецка они плавали на юго-запад и впервые достигли центральной группы Курильских островов, - до Симушира включительно.
И. Евреинов и Ф. Лужин нанесли на карту 14 островов, но непрерывного побережья континента не обнаружили. Продолжать работу на север, а также «ост и вест», как того требовала инструкция Петра I, они не смогли: их судно сильно повредила буря. Поэтому они вынуждены были вернуться. Оттуда И. Евреинов отправился в Казань, где в конце 1722 году представил Петру I отчет и карту Сибири, Камчатки и Курильских островов. Это была карта, базирующаяся на точных по тому времени измерениях.
Нельзя не рассказать читателю о настроении европейских политиков в канун Камчатских экспедиций. В Польше еще до Полтавской битвы опасались, что Петр сделается фактическим владельцем этой страны; в Германии было высказано мнение, что царь не только завладеет Польшей, но сделается опасным и для Германии .
Проживая в Лондоне, русский посол Матвеев еще до Полтавской битвы тайным образом проведал о внушениях прусского и ганноверского дворов, что всем государям Европы надобно опасаться усиления державы московской; если Москва сотрет шведа, который один заслоняет от неё Европу, то нельзя будет ничем помешать её дальнейшему распространению. Для предотвращения этого надобно удерживать царя вне Европы, и в войне между Швецией и Москвой помогать первой.
Одним словом европейские правители были весьма обеспокоены усилением России, среди них стали распространяться слухи о намерении Петра захватить Европу. Можно было бы посчитать это за бредовую выдумку писателей, но через 70 лет после смерти Петра эти слухи вдруг получили подтверждение в виде опубликованного в 1812 году на французском языке так называемого «Завещания Петра Великого», представлявшего собой стратегический план-наставление преемников Петра Великого по установлению Россией мирового господства.
По общему мнению историков этот подложный документ, сфабрикованный французскими политическими кругами, явился плодом коллективного творчества многих дипломатов и политиков на протяжении нескольких десятилетий. Причём некоторые пункты будущего «Завещания» появились ещё в 1706 году.
Эта идея в пропагандистских целях была подхвачена Филиппом Орликом (деятель Войска Запорожского, ближайший соратник гетмана Мазепы, перешедшего на сторону Карла XII), который узнал о ней в 1710 году, а затем его сыном - Григором, который был дипломатом на французской службе. Таким образом, идея составления такого документа стала известной в Париже. После смерти Орлика-старшего его бумаги через польскую эмиграцию попали в знаменитое собрание князей Чарторыйских.
Составление итоговой версии документа приписывают польскому генералу-эмигранту Михалу Сокольницкому (чей меморандум 1797 года французскому правительству весьма схож с «Завещанием») и французскому публицисту Шарлю-Луи Лезюру. Этот документ был эффективно использован Наполеоном Бонапартом в качестве оправдания своего похода в Россию в 1812 году.
Нужно ли говорить о том, что распространение этих слухов вызвало ответную реакцию, и Россия наводнилась агентами европейских государств, имевшими не только разведывательные и провокационные, но зачастую даже диверсионные цели. Этому в значительной мере способствовало ослабление государственного управления в России, вызванное болезнью и последовавшей смертью Петра I.
*
Расстояние от Вологды до Тобольска экспедиция прошла в 43 дня. После месячного отдыха снова тронулись в путь. Почти все лето 1725 года команда провела в дороге. Зиму 1725-26 годов пережидали в Илимске. 16 июня все отряды экспедиции прибыли в Якутск. Трудно даже представить себе неимоверную тяжесть пути по тысячеверстной тундре, вдоль ущелий скалистой, заросшей лесом якутской тайги для путешественников, ещё не знакомых с этим краем.
Только 30 июля 1727 года, - на третий год после отправления из Петербурга, Беринг и его команда отдельными группами добрались до Охотска. Всего было пройдено более десяти тысяч вёрст, - по воде, верхом, на упряжках и пешком…
Вот, что сообщал Беринг рапортом из Охотска от 28 октября: «Отправленный из Якутска сухим путем провиант прибыл в Охотск 25 октября на 396 лошадях. В пути пропало и померло 267 лошадей за неимением фуража. Во время путешествия к Охотску люди терпели великий голод, от недостатка провианта ели ремни, кожаные штаны и подошву. А прибывшие лошади питались травою, доставая её из-под снега, понеже за поздним приездом в Охотск сена заготовить не успели, да и не можно было; все перемерзли от глубоких снегов и морозов». По прибытии в Охотск, не теряя времени, приступили к постройке судна.
22 августа 1727 года только что построенное судно (галиот «Фортуна» - двухмачтовое неглубоко сидящее судно) и сопровождавший его небольшой бот, прибывший с Камчатки, покинули Охотск и взяли курс на восток.
Продолжение следует.