Муриват Бекназаров:
«Я – горец, и этим всё сказано»
Беседа с известным художником, заслуженным деятелем искусств Таджикистана
Муриватом Бекназаровым.
– Ваше имя Муриват – от слова «мурувват», переводится как мужественный, благородный, любезный, добрый, благочестивый. Родители видно вложили в него самое сокровенное? Расскажите, пожалуйста, о своём детстве, семье, первых шагах в искусстве живописи.
– В нашей семье у родителей было четверо детей, а я – третий ребёнок. Когда мне исполнилось три года, семья лишилась отца. Маме пришлось одной воспитывать нас. Сколько же сил и мужества надо было иметь, чтобы в те военные, трудные годы прокормить малышню! Наверное, мама поэтому так рано ушла из жизни. Светлая ей память!
С детства я любил рисовать. В те годы в школах помимо общеобразовательных предметов дети могли заниматься в различных кружках. Я выбрал изобразительное искусство – из того изокружка берёт начало моё творчество.
– Ваше детство прошло в горах Памира. Это, конечно же, не могло не повлиять на Вас как на будущего живописца и монументалиста. Какие образы, мотивы и цвета изобилуют в Вашем творчестве?
– Я думаю, что первые впечатления от окружающего мира остаются с человеком на всю его жизнь, а природа для художника становится частью его самого. С годами эти впечатления могут проявляться самым неожиданным образом и в мировосприятии, и в творчестве. Например, увидев какое-нибудь величественное архитектурное сооружение в Европе или потрясающую скульптуру в Индии, я ловил себя на том, что сравнивал их с величественными горами своего детства. Кажется, что и художником-монументалистом я стал благодаря интуитивной тяге ко всему объёмному, великому. Но вместе с тем для меня чем разнообразнее образы и мотивы, тем интереснее их воплощение, а цветовое решение картины каждый раз зависит от конкретной задачи.
– Вы работаете в разных жанрах, занимаетесь техникой мозаики и настенной росписью. А живопись выделяете?
– В советское время уделялось больше внимания развитию монументального искусства. Я выполнил немало работ в технике мозаики и настенной росписи в Таджикистане и других союзных республиках. Но с распадом СССР монументальное искусство постепенно перестало существовать. А станковой живописью я занимался всегда. В живописи меня привлекает возможность подняться над обыденностью. Я – горец, и этим всё сказано!
– Ваши работы выставлены в музеях и частных коллекциях Франции, Италии, Германии, Швеции, России, США. А как часто Вы показываете своё творчество в Душанбе?
– В Душанбе проводились две мои персональные выставки – в 1989 году в музее им. Бехзода и в 2002 году в культурном центре «Бактрия». Опять оглянусь на прошлое. В советское время жизнь художников была чрезвычайно насыщенной: проводились ежегодные республиканские и всесоюзные выставки, во всем чувствовалась поддержка государства. Яркий пример тому – стипендия Союза художников СССР, которая присуждалась молодым перспективным художникам из
разных республик. Благодаря этой стипендии живописцы в течение двух лет могли заниматься только творчеством. По окончании срока в Москве устраивалась отчётная выставка стипендиатов. Мне тоже повезло в конце 70-х получить такую стипендию, и это послужило стимулом для творчества. К сожалению, нынешние молодые художники лишены такой поддержки.
– Вы учились в Душанбе, а затем в Таллине. Расскажите о своих учителях. Есть ли среди Ваших учеников те, чьи работы особенно цените?
– Учился я в Республиканском художественном училище (1958–1963 гг.) в мастерской прекрасных художников А. Бесперстова и Д. Сафоева. Продолжил учебу в Таллине в Эстонском государственном художественном институте на отделении монументального искусства. Я попал в мастерскую профессора Валериана Лойка, талантливого и обаятельного человека, который 20 лет учился у лучших мастеров Парижа. После окончания университета я 15 лет преподавал в Душанбе в Республиканском художественном училище им. Олимова, затем девять лет в Таджикском
техническом университете. Многие из моих бывших студентов – ныне успешно работающие художники. Среди них Азамат Атаханов (Москва), Ринат Анимаев (Париж), Манучехр Сабиров (США), Бахриддин Сангинов (Ходжент), Бахтиёр Одинаев (Душанбе).
– Каков источник Вашего вдохновения?
– Источником и импульсом для вдохновения могут быть самые разные вещи: созерцание горных ущелий, беседа с мудрым человеком, прекрасный женский облик, хорошая живопись или классическая музыка всех времен.
– Что значит для Вас расхожая фраза «художник должен быть свободен»?
– Большие художники и в условиях полной несвободы творили прекрасные вещи, ибо внутренне они были свободны. Для художника во все времена и в любых ситуациях важнее внешней свободы от чего бы то ни было ценилась внутренняя связь с миром, полнокровная жизнь с постоянным обменом энергий в соприкосновении с природой, людьми, искусством.
– Вы служили в рядах Советской армии. Какое у Вас звание и осталось ли в памяти какое-нибудь интересное воспоминание о военной службе? И что пожелаете сегодняшним солдатам и военнослужащим?
– Служил я в Ташкенте, был рядовым, работал художником- оформителем в военной части. Самое большое впечатление произвели на меня командир и замполит нашей части – таких умных и эрудированных военных я редко встречал. А какая была у нас библиотека! Кстати, моими стараниями наша часть была самой профессиональной и красочно оформленной во всей дивизии. Сегодняшним солдатам и военнослужащим пожелал бы образованности, чтобы они любили Родину и служили ей верно.
– Какое событие в Вашей жизни стало незабываемым?
– Моя поездка в Индию и Непал в 1990 году. Я соприкоснулся с древней культурой этих сказочных стран. Особое впечатление на меня произвели тысячелетняя скульптура и настенная живопись. Я очень люблю античное искусство, великие творения греческих и римских скульпторов и зодчих, но то, что я увидел в Индии и Непале, не передать словами.
– Вы художник, ваша супруга Лола Толис – композитор. Говорят, двум творческим личностям в одном доме ужиться очень сложно. Это действительно так?
– У нас есть понимание в главном: в отношении к жизни и искусству, а также интерес к творчеству друг друга. А остальные разногласия по мелочам не существенны и преодолимы.
Я завершу свою беседу с Муриватом Бекназаровым словами Пьера-Доминика Поннеля,
немецкого дирижёра:
«Я много ездил по миру, знал много художников,
но подлинных среди них единицы. Именно к таким
относится Муриват Бекназаров».