Саратовский «Сокол» был командой завышенных ожиданий. Чуть ли не ежегодно выдвигали перед ним задачу вырваться из тенет самого густонаселенного подразделения советского футбола и подняться повыше в соревновательной иерархии. Такая цель рано или поздно достигалась Астраханью, Волгоградом, Горьким, Казанью, даже маленькой Костромой – многими волжскими городами, некогда представленными во второй лиге Союза. Но «Сокол» на этом пути неизменно давал осечку: иногда в полшаге от заветной вершины, чаще - на относительно дальних подступах к ней. Лига первая для саратовской команды оставалась как вечно ускользающая фата-моргана, а привычная среда обитания в зональном турнире напоминала заколдованный круг. Чего же тут не хватало? Стабильности состава, игроков с именем, элементарной удачи? Думается, «Соколу» недоставало, прежде всего, административного ресурса, если обратиться к семидесятым и первой половине восьмидесятых годов, в городе и области сфокусированного на хоккее. Футболу в Саратове негласно отводились вторые роли в тот период, хотя от команды мастеров в этом виде спорта требовали многого.
Скорее теневой, нежели реальный фаворит в противостоянии соперникам, которые в большинстве своем были из регионов, ныне входящих в южный федеральный округ (Ростов-на-Дону, Нальчик, Ставрополь, Элиста, Грозный, Махачкала, Астрахань), «Сокол» и в самых тяжелых своих сезонах не выглядел безликой командой. Он выдавал победы похожие на вспышки далеких молний перед грозой и словно в обещание скорого преодоления кризиса. Об этапе смены поколений, когда, очутившись в турнирной пропасти, саратовская команда шаг за шагом восстанавливала собственное реноме, рассказывается в предлагаемой публикации.
Без скидки на возраст
Виктора Белова в «Соколе» сместили быстро и, пока искали для команды другого старшего тренера, на этом посту прибегли к услугам Вадима Шпитального, который очень надеялся утвердиться в роли такого вожака. Он отлично знал футбольную «кухню». Игроки же, скорее всего, не слишком серьезно воспринимали подобное повышение немногословного и мягкого человека, вполне справлявшегося с обязанностями ассистента, но, по всей видимости, лишенного лидерской харизмы. И Шпитальный не смог снять с неба звезду – обеспечить результат как тренер. Под его руководством омоложенная саратовская команда в 1980-м терпела сокрушительные разгромы. В Волгограде взяли голыми руками «Сокол», когда саратовцы, не оправившиеся от пищевого отравления с высокой температурой и рвотой, хотя боролись из последних сил, были раздавлены «Ротором» со счетом 7:0.
- Поразила обстановка на матче, - признается его участник Анатолий Клявин. – Трибуны волгоградского стадиона, высокие, отвесные, битком набиты зрителями, и это – во второй лиге! Публика так темпераментно болела, что июньский вечер казался вдвойне жарким. Мы подолгу оставались без мяча, хозяева поля сновали как черти в аду, перемалывая нас в жерновах своей «дьявольской мельницы». Наш вратарь Сергей Павлов, тогда совсем неопытный, растерялся. Но в команде мастеров нет скидки на возраст: если ты участник «взрослого» чемпионата СССР, то значит – не юноша, а зрелый игрок. Заменить же Павлова в тот момент в календарных матчах было некем.
На следующий год «Ротор» выступал в первой лиге. А из-за слабой игры «Сокола» представителей клуба то и дело вызывали «на ковер» в обком. Многие саратовские футболисты по случаю приемов у второго секретаря, курировавшего спорт высших достижений, обзавелись белыми рубашками, галстуками и другими предметами строгой одежды, которую прежде не жаловали. В околофутбольных кругах даже вошло в обиход юмористическое выражение, - «Наряду с надоями и покосами рассматривалась провальная ситуация с командой». Вероятно, словосочетание «надои и покосы» остряки почерпнули из популярного мультика «Возвращение блудного попугая». Особенно приходилось отдуваться председателю областного спорткомитета Станиславу Горшкову и его заместителю Михаилу Бабакову. Оправдания сводились к тому, что «Соколу» надо уйти из трудной северокавказской зоны. Предполагалось, что в «Волго-Вятском» и «Уральском» подразделении будет полегче. Федерация футбола РСФСР уважила этот запрос из Саратова.
«Старая гвардия» против тренера
Переведенные в другую турнирную группу, где достались тоже непростые соперники, «бело-синие» попытались сыграть в скоростно-силовом стиле, исторически несвойственном «Соколу», но присущем тогдашним его экзаменаторам из Кирова, Горького, Челябинска, Казани или Уфы. В упрощенном виде такой способ матчевых действий характеризуется, - «Бей вперед – игра придет!». В классическом же варианте эту прямолинейную наступательную манеру украшают рейды крайних защитников в духе киевского динамовца Анатолия Демьяненко. У «Сокола» в его шатком состоянии скорее спонтанно, чем осознанно, эпизодами проявлялась четкость игровых линий, и все-таки саратовцы, пусть снова ставшие аутсайдерами зоны, по-прежнему довольно много забивали. Когда Клявин пронесся флангом от своей штрафной до чужой и сделал прострел на поддержавшего атаку Александра Ерина, то, радуясь голу, начальник команды Михаил Либес, рассказывают, хлопнув в ладоши, воскликнул, - «Ну все, Толя, заработал на балкон!». Подразумевалось - футболист получит долгожданную квартиру. Простая однокомнатная секция считалась царским подарком. Иначе спортсмен, который обзавелся семьей, продолжил бы скитаться по чужим углам, а там недалеко до утраты мотивации. Однако не на всех в команде хватало от оборонного завода СЭПО, по-нынешнему – спонсора клуба, материальных благ, что вызывало распри. Ветераны ставили условия, обычно выполнявшиеся к недовольству более молодых партнеров. Осложненный рядом обстоятельств конфликт в «Соколе» - «черная метка» сезона 1981 года, о котором хочется рассказать подробнее.
Стреляные бойцы команды, и без того недолюбливая «физику», встретили в штыки предложенные нагрузки. Николай Милосердов не поехал на предсезонный сбор, заявив, - «Не хочу возвращаться оттуда мертвецом». Настолько его ужаснули силовые тренировки, привнесенные Юрием Стрелковым, когда-то работавшим в хоккейном «Кристалле». Здесь усматривается параллель с легендой клюшки и шайбы Анатолием Тарасовым, по воле маршала Гречко «брошенным на амбразуру», чтобы вести к победам футбольный ЦСКА, в середине 70-х занимавший место во второй «десятке» чемпионата. Стрелков, которого роднил со знаменитым армейцем взрывной непреклонный характер, в отличие от Тарасова, малоопытного в футболе, к моменту назначения в команду мастеров «Сокол» уже много лет готовил кадры в детско-юношеской школе клуба. Его воспитанники, вчерашние юниоры, к слову, физически не сломались в ходе этой предсезонной подготовки, но в тактическом отношении пока что не тянули на взрослом уровне. Однако Стрелков, полагавший, что ему выдан карт-бланш на создание новой команды, настроенный долго работать с ней, мало внимания обращал на турнирные результаты «Сокола», который на старте первенства потерпел три «сухих» поражения подряд - в Магнитогорске, Челябинске и Тольятти. На протесты по поводу кросса перед завтраком и упражнений с железными блинами он отвечал, - «Ни хрена – или выживете, или нет!». Приводил в пример рыцарей льда из «Кристалла», кто на тренировках «жевал борта площадки» от усердия. Но футбол, понятно, не хоккей. Тем более не получится готовить по-тарасовски команду второй лиги. Под этим предлогом ее покинул до начала чемпионата Александр Корешков: поддержанный в материальных требованиях (ранее ему досталась квартира в элитной новостройке), он уехал со сборов в расположение «Факела» (Воронеж), где саратовцам обещали взамен Владимира Пономарева, уже поигравшего за них во второй половине 70-х. Тот прибудет в «Сокол» позже – в 1985-м, и предложенный обмен игрока атаки на защитника Пономарева был бы неравноценным. Уход Корешкова имел серьезные моральные последствия. Оскорбленные тем, что на СЭПО благоволили к потенциальному перебежчику, но не спешили идти навстречу просьбам некоторых участников команды, не помышлявшим оставлять Саратов, несколько ее «грандов» вели себя в матчах с прохладцей. Один лишь Анатолий Асламов, послушный начальству, добросовестный в профессии, себе не изменял, хотя тяжело переносил те тренировки.
Вслед за первой в сезоне победой саратовцев – 3:0 над «Зенитом» (Ижевск), вновь случилось фиаско. Равный счет долго держался с казанским «Рубином», а во втором тайме пропустили два однотипных гола из-за несогласованности в обороне, что присуще футбольной молодежи. Неудачи преследуют по пятам команду. В построенной зэками гостинице в Кирове, спасаясь от духоты лета, при распахнутых окнах игроки «Сокола» коротали ночь на широких подоконниках номеров, постелив там матрасы. Отдохнули они или нет, история умалчивает, но против бомбардира местного «Динамо» Александра Козловских у гостей не было шансов. Из Кирова на следующий матч летели, распределив состав по двум рейсовым «кукурузникам» АН-2, страдая от болтанки. И отстояли ничью с «Дружбой» (Йошкар-Ола). А по итогам первого круга «Сокол», завершив эту половину чемпионата поражением 1:3 дома от «Крыльев Советов» (Куйбышев), принципиального соперника, набрал всего-то 10 очков.
«Напрасно он сразу вытащил шашку и принялся размахивать ею», - скажут о Стрелкове, оценивая его эксперименты в первой команде «Сокола». Здесь шла речь не об одном стремлении спешно привить саратовским футболистам тот стиль игры, к которому они еще не были готовы. Руководя мастерами, Стрелков игнорировал неписаное правило – нельзя бранить «старую гвардию» при юных ее одноклубниках, делать публичный разнос местным кумирам. Не щадил он ничье самолюбие, требуя беспрекословного выполнения своих установок. И не терпел вмешательств всякого рода начальства в работу тренерского штаба, демонстративно одергивая вельмож, если те нарушали установленную им дистанцию. Один из спортивных чиновников города, желавший поразглагольствовать перед командой, был выставлен из раздевалки со словами, - «Стоп! Хотели поздороваться? Сказали коротко и идите, не мешайте!». Когда председатель спорткомитета на коллегии задал вопрос – почему себе в помощники Стрелков берет «какого-то деревенского спеца» (подразумевая Анатолия Смаля, который в райцентре Степное подготовил немало игроков для юношеского состава «Сокола»), - острый на язык правдоруб брякнул, - «Ты, перворазрядник по штанге из Базарного Карабулака, и вдруг на должности в Саратове! А другим, что, нельзя?». Кандидатуру Смаля тогда утвердили, но у шефа спортивного департамента, естественно, вырос огромный зуб на тренера без комплекса чинопочитания. Считанное же количество очков команды несомненно дало повод противникам Стрелкова говорить на каждом углу, что ее игра неправильно строится и требовать оргвыводов. С таким мнением соглашался и Анатолий Евцихевич, председатель областной федерации с непререкаемым авторитетом в местных футбольных кругах. Заручись его поддержкой Стрелков и, возможно, кредит доверия тренеру продлили бы. А так как тот ничуть не скрывал собственного намерения в корне изменить состав в следующем сезоне, укрепив его людьми с новой психологией и удалив тех, кто будто бы исчерпал себя, Евцихевич решил защитить футболистов. В результате «Сокол», по-прежнему напоминая раненую птицу, доигрывал второй круг с исполняющим обязанности все тем же Шпитальным, а смещенный с поста Стрелков стал директором школы клуба. С ним вместе покинул команду Смаль.
Сбой на финише
По отзывам участников событий, Вадим Шпитальный лучше Стрелкова разбирался в вопросах игровой тактики, грамотнее расставлял футболистов и, таким образом, показатели «Сокола» во втором круге чемпионата 1981 года немного улучшились. При нем Юрий Ключников, начинавший карьеру форвардом, переквалифицировался в переднего защитника – волнореза, в этом амплуа он продолжил выступления за ростовские СКА, «Ростсельмаш» и в дубле московского «Спартака». Не получившие признания труды Стрелкова в «мастерах» однако не пропали даром. Когда саратовцы замахнутся на первую лигу, чуть ли не половина их основы будет представлена воспитанниками этого тренера, под его началом - обладателями призов всесоюзных турниров юношей.
- Своих детей у Юрия Николаевича нет, и мы, ученики, по-настоящему родные для него, - дополняет нападающий 80-90-х годов Алексей Исаев. – Отдав нам как любящий преданный отец очень много сил и времени, он взрастил целую плеяду отличных игроков.
Как забыть, положим, Александра Поспелова – футболиста по-кошачьи ловкого, с оригинальной пластикой движений, рабочей левой ногой наносившего удары, после которых мяч выворачивал пальцы вратарям? Передача метров на семьдесят не была для него вопросом – от угла своей штрафной он «вырезал» диагональный пас и мяч снижался у противоположных ворот по такой идеальной глиссаде, что получателю, чаще всего - Андрею Шевцову, совершавшему рывки за спину соперникам, оставалось подработать и пробить по цели. Поспелов и Шевцов вместе тренировались с семи лет и еще школьниками допускались к матчам за мастеров «Сокола». По разному сложились судьбы этих рекрутов юношеской сборной СССР, где их партнером был ростовский армеец, позже - киевский динамовец и вице-чемпион Европы Александр Заваров. До того как во второй половине 80-х годов провести яркий период в «Соколе», атакующий полузащитник Шевцов отметился в «Динамо» и «Локомотиве». На сломе времен в начале девяностых перебрался в Германию, где даже в низших лигах тогда платили лучше, чем во многих постсоветских футбольных клубах. Наконец, вернувшись в Москву, он занялся бизнесом и, совершив выгодную вторую женитьбу, как поговаривают, стал домовладельцем по соседству с особняком политика Егора Строева в престижном загородном поселке. Его видели восседавшим за рулем шикарного автомобиля Toyota Land Cruiser. Добродушный и не слишком амбициозный Поспелов всю карьеру не расставался с родной командой, что в ее ситуации означало плен региональных турниров. Заманчивые предложения не обходили его стороной. Однако в одном случае он отказался от поданного им в московское «Торпедо» заявления, объясняя это решение собственной молодостью и неготовностью выступать на высшем клубном уровне, а в другом - когда звали в краснодарскую «Кубань», - вмешалась его ранняя свадьба, побудившая остаться дома. «Странная» особенность тех лет – не все, кто мог гнаться за славой или просто за длинным рублем, пользовались такими шансами. К Асламову приезжали «купцы» из столичного «Локо» с ключами от квартиры в Москве. Диспетчер, почитаемый как живая легенда клуба, отклонил приглашение, что, по некоторым сведениям, так и не простили ему в семье. Спортивной ли наглости, уверенности в себе не хватило тогда Петровичу или его удержала одна любовь к Саратову? И насколько же надо быть привязанным к насиженному месту, чтобы довольствоваться скромными даже по меркам второй лиги материальными стандартами – уделом основной массы игроков «Сокола», вынужденных за свой счет покупать фирменные бутсы у коллег из «вышки» на предсезонных сборах!
В 1985-м команда на долгие девять лет переедет на стадиончик завода СЭПО. Четырех с половиной тысяч его посадочных мест не хватит для аудитории, возвращенной на трибуны вдохновенной игрой хозяев. Народ будет тесниться у касс в надежде ухватить хотя бы контрамарку. Многим достанется наблюдать за матчами со ступенек в междурядье, с травяного ската - продолжения малого пояса лавок арены «Сокол», стоя под деревьями, росшими тут на возвышении. Центральный саратовский стадион «Локомотив», тогда же закрытый на реконструкцию, в ранние восьмидесятые навевал тоску, которую особенно остро чувствовали очевидцы тех битв, что кипели здесь в эпоху Виктора Чернышкова и Вадима Шпитального. Картина с кривыми линиями обшарпанных сидений, замызганным корпусом «амфитеатра» и пустотой еще не заполненной электронным табло на южной трибуне разительно не соответствовала статусу крупного промышленного и культурного центра. Лишь самые преданные болельщики продолжали посещать футбол в Саратове. Публику не очень-то притягивал даже подвоз в дни матчей на «Локомотив» пива «Жигулевское» и «Бархатное» - дефицита в торговых точках города. Впрочем, на массовых мероприятиях пивные бутылки, брошенные зрителями, постоянно скатывались здесь по лестничным проходам, со звоном разбиваясь где-то у подножия спортсооружения.
До начала общей разминки выходили на поле двое игроков «Сокола» в тренировочных костюмах и под напев Софии Ротару «Чарiвний край», звучавший из динамиков в периметре нагретого солнцем буднично спокойного стадиона, неспешно пасовали друг другу с фланга на фланг. В далекой Испании разгоралась фиеста чемпионата мира, все с нетерпением ждали схватки сборной СССР с бразильцами на старте первенства, а саратовцы тем временем привычно уступили дома – на сей раз майкопской «Дружбе». Едва преодолев центральную линию, маленький коротконогий бомбардир Владимир Балов ударил и мяч влетел в сетку прямо над головой вновь оплошавшего вратаря Павлова. «Эх, как он ему закрутил!», - восхитился кто-то из болельщиков. Хотя «Сокол» играл живо – без тягомотины, свойственной в прошлом сезоне, - в метаморфозу не верилось, как вдруг последовали успехи целыми сериями.
Новый старший тренер Юрий Забродин появился в команде минувшей осенью. Он был в возрасте далеко за пятьдесят и, не обладая впечатляющей биографией в футболе, носил звание «заслуженного» в РСФСР. До того как Забродина пригласили работать в Саратов, его дела в кемеровском «Кузбассе» шли не блестяще – сибиряки выбыли из первой лиги. Установленный им в «Текстильщике» (Иваново) тренерский рекорд в 14 сезонов вряд ли можно назвать ошеломляющим, ибо статус клуба скромен. В «Соколе» приход Юрия Ивановича не вызвал особого энтузиазма: над этим немолодым, полноватым и довольно либеральным шефом игроки посмеивались, называя того – «Дедушка» и «Ежик», - последнее прозвище к нему пристало, несмотря на обширные залысины на его голове. По воспоминаниям самого Забродина, кадры из «Сокола» и, особенно, молодежь, разболтанные за редким исключением, если не чувствовали над собой «железной руки», могли опоздать на тренировку. Но постепенно наладилось взаимопонимание футболистов с этим руководителем. «С ним было легко, - соглашается Клявин. – Не припомню случая, чтобы в команде кто-либо открыто конфликтовал с Забродиным, который тепло относился к подчиненным. Обычно я не нарушал дисциплину. А вот разок сорвался и меня собрались отчислять, однако «старший» упросил высшее начальство дать мне шанс исправиться, искупить вину прилежной игрой».
Спереди от этого «опорника» вдоль условной тактической оси располагались Асламов и Лавров, настолько ценимый за скоростные и физические качества, челночные рывки и умение сыграть вверху, что при тайном голосовании партнеры единогласно высказались за назначение его капитаном. Через год Лавров собрался было в «Колос» (Никополь), надеясь хорошо заработать в украинском клубе, но форварду запретили переход, устами следователя шантажируя обвинением в спекулятивной перепродаже автомобиля «Жигули», полученного в «Соколе». Виктор Лавров покинет футбол в 29 лет – думается, скорее от обиды, чем из-за травмы, на которую он сослался. Какое-то время у саратовцев не будет крепкого центра нападения, что еще более усугубит ситуацию, обернувшуюся очередным провалом в турнирной таблице. Многократно случалось: смена «старшего» вызывала всплеск на один или два сезона, а затем «Сокол» срывался в тартарары и опять требовались экстренные меры, чтобы спасти положение. Забродин не избежит унизительной отставки в середине чемпионата (однако останется в Саратове до своей смерти в 2014 году). Надо ли строго судить его за те обманутые ожидания? И как выглядел бы вместо этого тренера любой другой коллега без серьезной поддержки?
Уже понятно, в 1982-м «Сокол» вернулся в привычную южную зону. Журналист Владимир Ефимов, работавший диктором стадиона, сочным баритоном возвещал – в игру вступил «Гасан-Баба Цхарджбриджибаджибаев» – бомбардир «Терека» или «Машука». Имя-фамилия с таким звучанием вызывали на трибунах гомерический хохот с издевкой. В Саратове откровенно не любили кавказские команды, хотя город всегда был национально неоднородным. У себя дома фактически непобедимые из-за коррупции, которая во второй лиге советского футбола не маскировалась, а на юге носит повальный характер, они напоминали шулера с тузами в рукаве. «Сокол» не решал глобальных задач именно потому, что толком не работал с судьями. «Едва подберемся к первой «тройке», как нам по носу — раз!» - отмечал защитник, саратовский дебютант в том сезоне Вячеслав Харьков.
Главные конкуренты котировались выше «Сокола» не только по финансам и связям, а все попытки убедить чиновников из обкома принять неписанные правила, без чего немыслим серьезный успех в футболе, пресекались на корню. Разговоров о покупке матчей терпеть не могли в здешних властных кабинетах, хотя и осознавали, что по-другому не добиться выхода в первую лигу – эта цель почти ежегодно декларировалась в верхах. «Иной раз не удавалось выпросить обычную доплату игрокам, - признался Аркадий Генсон, занимавший в «Соколе» пост начальника команды, - Ничего не поделать: закрытый город с оборонной промышленностью, коммунисты-кремни! Небезызвестный Юрий Баранов оборвал на полуслове меня с просьбой о материальном стимулировании, - «Ты где говоришь на эту тему? Это же обком партии, а не какая-то шарашка!». Баранова, участника Великой Отечественной и афганской войн, знают как человека кристальной честности. Жизнь, однако, показала: в правящей номенклатуре такие реплики означали более лицемерие, чем искреннее рвение - идеалы были преданы и проданы с удивительной легкостью, как только сменился курс, и проповедники моральной чистоты первыми же отличились безграничной меркантильностью, когда партия себе самой разрешила присваивать госимущество и торговать им. Само собой, это другая история.
Чтобы обеспечить лояльность арбитров на матчах в Саратове, за неимением наличных денег в ход шла дефицитная художественная литература – целые собрания сочинений, которые Генсон доставал по знакомству. Такие подношения ценились – многие футбольные судьи были библиофилами. Охотно они принимали от начальника саратовской команды подборки журналов «Дружба народов», «Подвиг», и не могли отказаться от сувенирных машинок, что выпускались производственным объединением «Тантал» - эти изделия с металлическим корпусом, детальной проработкой атрибутов настоящих автомобилей разных типов и назначений, были одним из брендов города. Просьба же рефери из Кисловодска Георгия Минасова могла показаться невыполнимой: в обмен на гарантированный выигрыш «Сокола» он желал получить календарь с портретами всех архиерееев, глав епархий, патриарха Священного синода Русской православной церкви и великих христианских святых. Представляете, каково разыскать подобную вещь в брежневское время? Но Генсона поручение не обескуражило – с его-то связями! Так, водил он знакомство с младшим сыном первого секретаря обкома Алексея Шибаева, не потерявшее значимости и после отставки этого руководителя, чей сын, тоже Алексей, продолжал возглавлять НИИ в Саратове. Через него начальник футбольной команды оперативно вышел на священника, отца Василия, который был завсегдатаем бани на улице Чапаева с целью не только вымыться, но и крепко выпить в компании, и там здоровался, произнося с неповторимой интонацией, - «Привет, князь, привет!». Выслушав Генсона прямо в парилке, поп велел созвониться назавтра, и в условленное место принес тот самый календарь. Судья Минасов глазам не поверил и дара речи лишился, увидев такой раритет, ведь достать его было почти невозможно! Разумеется, он отработал в матче на совесть. А Генсон лишь сезон пробыл в «Соколе», где сильные администраторы обычно не задерживались.
С помощью судей или без нее саратовские футболисты держали в напряжении любого соперника по зоне, если у них шла игра, и атаки «Сокола», освобожденного от догматических оков, никогда не грешили однообразием. И в какой еще команде второй лиги – во всяком случае, той, которая, подобно «бело–синим» под главенством Забродина, не могла притязать на лидерство в чемпионате, имелись три квалифицированных и вполне равноценных исполнителя штрафных? Асламов, при ударе по цели попадая в центр мяча, сообщал футбольному снаряду пробивную мощь, наделял его восхитительным коварством – так, что вратари, даже если и видели отчетливо, как готовится выстрел, в попытке предотвратить гол беспомощно растягивались на земле. Поспелов обводил мячом «стенки» любой фактуры. Третий записной мастер по штрафным в забродинском «Соколе» - Александр Сатов. Невысокая скорость бега вкупе с тягучими движениями, что можно объяснить расположенностью к лишнему весу, оставили его вне лучшего созыва саратовской команды. Не вязалась с юным возрастом этого игрока сама манера бежать чуть ссутулясь: напоминая посадку в седле, эта его поза спровоцировала на прозвище «Велосипедист» - в команде всегда хватало острословов. Однако футбольный интеллект Сатова – еще одного воспитанника Юрия Стрелкова, - не вызывал сомнений: и с мячом он работал прекрасно, и поле видел. Бойцом вовсе был, словно тот политрук, что впереди пехотной цепи ведет солдат в атаку с наганом в руке. Угодив на операционный стол с приступом аппендицита во время одной из поездок «Сокола на Кавказ, быстро восстановился, не потеряв место среди лидеров по числу матчей за сезон. Лучше познакомиться с Александром Сатовым автору этих строк довелось во второй половине 90-х годов, когда мы оказались коллегами в клубе «Салют» (Саратов). В свои уже 35 лет он в качестве играющего тренера смотрелся убедительнее многих молодых партнеров, в матчах выделяясь мыслью и точностью ходов – сказывалась советская школа. Его повседневным одеянием в «Салюте» была футболка сборной Бразилии, привезенная, по словам ее обладателя, из этой же страны знакомым, замечательно сочетавшаяся с южной внешностью смугловатого кудрявого Александра и его горячим темпераментом, столь полезным в работе тренера. Интересный рассказчик с чувством юмора, он скрашивал длительные переезды автобусом на игры в Йошкар-Олу или куда-нибудь в Нижегородскую область воспоминаниями «об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах», больше упирая на комичные эпизоды, без которых футбол немыслим.
В «Соколе» объектом розыгрышей был клубный водитель по фамилии Казаков, за пышную седую шевелюру прозванный «Карл Маркс» - рисковый мужик, случалось, тот клал на педаль газа кирпич, и, как ни в чем не бывало, вел автобус с командой по трассе. Видимо, в отместку за такую опасную чудаковатость довольно зло подшутили над ним. На черноморском сборе водитель опоздал на завтрак, игроки съели его порцию салата. Поскольку «Карл Маркс» был неробкого десятка, то резонно предположили – придя за стол и не обнаружив закуски, он начнет сыпать отборной руганью. Тогда срезали стоявший в горшочке кактус, вынули иголки, покромсав «снедь», добавили в тарелку крошево из других декоративных растений. Приправили блюдо подсолнечным маслом. И не заметивший подвоха простодушный шофер все с аппетитом проглотил. Поведав эту подробность, подвыпивший в дороге Сатов – вне всяких сомнений участник той насмешки над водителем, хохотал пуще самих слушателей.
В середине 80-х Александр Сатов выступал в курском «Авангарде», находившемся в одной зоне с командами из Прибалтики, где национализм цвел буйным цветом. В Литве уже тогда демонстративно не реагировали на русскую речь, делая вид, что не понимают даже международное слово «кофе», когда «оккупанты» из России, пусть и спортсмены, заказывали этот напиток. Но если требовалось бросить угрозу в их адрес, приверженцы «Саюдиса» и прочие сторонники европейской ориентации вмиг избавлялись от лингвистической забывчивости. Сатов вспоминал: пропустивший от него со стандарта высоченный вратарь «Атлантаса» (Клайпеда), «нависнув» над творцом гола по пути в раздевалку, все повторял, - «Я тебя убью!». В прессе освещался инцидент на вильнюсском рынке, где футболист донецкого «Шахтера» в ответ на отказ обменять валюту получил страшный удар кулаком в лицо и, обливаясь кровью, упал без сознания. В силу таких эксцессов – на первый взгляд, чисто бытовых, но в действительности имевших причину более определенную, чем хотелось бы ревнителям теории о дружбе народов, складывалось недоверительное отношение к прибалтам, да и не только к ним одним.
Думается, иные болельщики испытали двойственное чувство, когда осенью 1989 года в Кубке УЕФА «Жальгирис» (Вильнюс) встретился с белградской «Црвеной Звездой», которая в скором времени завоюет главный трофей европейского клубного футбола. Вопрос «кому в этой паре симпатизировать» был правомерным. Сербы – спортивные соперники, вроде бы оставались нашими историческими друзьями, а литовцы, хотя и защищали честь советского футбола, воспринимались скорее как враги. И эмблема югославского клуба – красная звезда, при всех связанных с ней идеологических разночтениях импонировала куда больше «зеленого леса» (так дословно переводится «Жальгирис»), благодаря известной репутации литовцев невольно ассоциируемого с вооруженными приспешниками фашистской Германии, укрывавшимися под его пологом. Как бы там ни было, в этом двухматчевом раунде «Жальгирис» сыграл так, что в его способностях разочаровались даже поклонники. «Црвена Звезда» разобрала «зеленый лес» на дрова, победив 4:1 дома, добавив 1:0 в Вильнюсе, где, по уверению «Советского Спорта», хозяева поля были исключительно сильны. Все увидели: триумфатор Универсиады-87, признанный в СССР образчик тактической дисциплины, поставщик кадров для олимпийской сборной Союза, на фоне команды мирового класса – безликий статист. Это уже к вопросу о пределе возможностей: хоть отбавляй примеров того, когда действительный ранг отдельной личности, целого коллектива или государства не соответствует рангу того окружения, куда волею судьбы их возносит. В футболе таким примером служит, допустим, жалкая участь владикавказской «Алании» в еврокубках. Ее предшественник – «Спартак» (Орджоникидзе), фактически вырос из недр второй лиги. По тем временам состав клуба из Орджоникидзе был очень приличным – Николай Худиев (который засветился в олимпийской сборной, долго находясь в столичном «Торпедо» и ЦСКА), Юрий Газзаев, Федор Гаглоев, в общем, чуть ли не полкоманды местных знаменитостей вместе с новой звездной порослью - Маратом Дзоблаевым и Станиславом Черчесовым. Все же в чемпионатах 1982-го и 1983 года он был повергнут в Саратове с одинаковым счетом 1:0, и во втором случае успех праздновал Сатов, забивавший голы-красавцы, тогда поразив дальний угол ударом с лета после фланговой подачи Юрия Насулина. «Сокол» не затерялся бы в первой общесоюзной лиге. Закаленные в огнеопасной южной зоне саратовские «бело-синие», несмотря на препоны, вероятно, присущие только советскому футболу с его особым местечковым эгоизмом и неписаным приоритетом скрепов национальных республик над общими установлениями, рвались наверх.
Поражение 0:2 от «Дружбы» (Майкоп) оказалось последней в сезоне 1982 года домашней неудачей «Сокола». Матч, напомним, прошел в канун открытия чемпионата мира, а в день его финала – 11 июля, саратовские футболисты разнесли «Терек» (4:1), с которым, в целом, их дела складывались не очень успешно. Тогда, правда, грозненцы обретались за пределами ведущей группы в таблице соревнований. Затем получил «баранку» в Саратове тот самый «Спартак» из Северной Осетии, побеждавший в классе второлижников дважды кряду - в 1982-м и 1983-м, и с повторной попытки обеспечивший себе пропуск в первую лигу. Заслуженный тренер РСФСР и Узбекистана Александр Кочетков, работая в Орджоникидзе, во втором круге взял у «Сокола», своей будущей команды, скромный реванш, а после саратовцы выдали беспроигрышную серию из семи матчей, которая длилась почти два месяца. Перед ними пало «Динамо» (Ставрополь), сохранившее состав, с коим добилось сенсаций на более значимом ярусе всесоюзных соревнований, нежели зональный турнир. Внезапно жаркой получилась дуэль с неприметным черкесским «Нартом». Уступая 2:3, футбольные гости стадиона «Локомотив» по-кавказски страстно закатили в конце матча штурм. Требуя поскорее мяч, вышедший за боковую линию, игрок «Нарта» перегнулся через барьер между беговой дорожкой и трибуной, угрожающе округлив глаза, обложил матом одного из мальчиков, подававших мячи. Распаленного «гладиатора» зрители осадили столь же экспрессивной тирадой и «Сокол» сохранил перевес в счете. Выезд в Майкоп и Новороссийск вопреки прогнозам дал максимум возможных очков. Потом произошли нулевые ничьи дома с «Атоммашем» (Волгодонск) и «Ураланом» (Элиста) - с этими соперниками почти всегда было тяжело нашим. Натужная победа над представителем аутсайдеров - торпедовцами Волжского, порадовала хотя бы тем, что саратовцы опять не пропустили гола. Такой расклад внушал наблюдателям мысль о надежной защитной линии «бело-синих».
Все находились под свежим впечатлением игры лучших команд мирового первенства и, особенно, его главного лауреата – сборной Италии, успех которой подробно отметили и многие неспортивные средства массовой информации. Сатирический журнал «Крокодил» опубликовал четверостишия:
У ворот построил дзот
Тренер Энцо Беарзот.
Звон медалей, кубка зов
Раньше всех услышал Дзофф.
На футбольном горизонте
Ярче звезд блистает Конти.
Исчезают все вопросы,
Коль на поле вышел Росси.
На почетном пьедестале
Несравненный Ориали.
Ну а что, к примеру, мне
Написать о Блохине?
«Советский спорт» посвятил завершившемуся «Мундиалю» серию материалов под рубрикой «Уроки чемпионата мира в Испании». В статье «Гармония большой игры» заслуженный мастер спорта Виктор Понедельник напомнил о том, что сборная страны – «это лишь острие, вершина большой пирамиды, какой является советский футбол». То есть, выводы по итогам ее выступления на главном футбольном форуме планеты касаются всех, кто причастен к этой игре, лучшие образцы которой следовало бы, разумеется, по мере собственных возможностей, перенимать. Сборная СССР предстала на турнире довольно невзрачной, если не брать в расчет несколько отрезков ее стартового матча с Бразилией («Дасаев снимает мяч с головы у Сержиньо»! — восклицал Николай Озеров, ведя телерепортаж). А итальянцы продемонстрировали разящие контрвыпады во всем их великолепии, действуя по принципу «все в обороне, все в атаке». Здесь надо оговориться: в таком ключе вели игру все более или менее классные команды того времени, но «Скуадра Адзурра» опиралась на прочную защиту и отличного вратаря, тогда как два других особенно запомнившихся участника мирового чемпионата – Бразилия и Франция, могли всерьез полагаться только на созидательный элемент в средней линии и нападении. В результате, и бразильцы, и французы, став жертвами собственных помарок на последнем тактическом рубеже, не выдержали конкуренции с теми противниками, кто вполне равнозначно проявляли себя и у своих, и у чужих ворот.
«Сокол» почти всегда лучше умел атаковать, чем обороняться. Сетуя на моральные перепады и недостаток опыта большинства футболистов в его распоряжении в Саратове, Забродин годы спустя, делясь воспоминаниями, нелестно отозвался об Александре Недоступове, за кем был закреплен пост заднего защитника, - «Он больше говорил, чем делал». В 1982-м уже ветеран, однако для амплуа либеро Недоступов был, что называется, в самом соку. Жесткий, а порой и беспощадный на поле, в случае чего тот не церемонился и с партнерами, на правах авторитета мог крепко «напихать». Быть может, эти замашки вождя рассматривались тренером как попытка делить с ним власть? Или Забродин ждал, что тертый калач Недоступов лучше выстроит в ключевых матчах редут, чем это удалось в действительности? В конце концов, оборону «Сокола» в отличие от полузащиты, где один Асламов выделялся по возрасту среди остальных ее фигурантов, формировали, за исключением Юрия Ключникова и Константина Коптина, испытанные «пахари» - такие, как Владимир Гребнев и пришедший из Воронежа Юрий Харитонов. С другой стороны командная игра – довольно непрочный механизм, а во второй лиге – и подавно. Любая его неполадка подчас оборачивается оглушительным провалом.
Нацеленный попасть в зоне в «тройку» сильнейших «Сокол» постигла катастрофа в Махачкале. По скупому, в стиле телеграфного сообщения, отчету «Дагестанской правды» нельзя что-либо понять о причинах разгрома, который саратовцам учинил их прямой конкурент в борьбе за место на «пьедестале призеров». У хозяев в этом матче дважды забили Кожанов и Маркаров, по одному разу – Гомленко, Курбанов (с пенальти) и Мурзаев, а у гостей - Асламов и Рябов, первый – с 11-метрового, второй – с игры. Встреча проходила после дождя: на календаре было 5 октября. Восемью годами ранее «Сокол» также «пролетел» на поляне махачкалинского «Динамо» с разницей в минус пять мячей. Бывали здесь жестоко битыми и другие визитеры: такие хоккейные результаты далеко не каждый раз обуславливались пристрастным судейством и прочими явлениями беспредела, характерными для футбола Кавказа. На исходе лета 1975-го «Спартак» (Орел) полным составом посетил каспийский пляж, и на следующий день, размякшие от жары и купания в море, гости из средней полосы, в игре едва волоча ноги, «сгорели» 1:9, тем более дагестанская команда тогда была просто фантастической. «Сокол» вышел размагниченным на тот матч, в общем-то, не по своей вине. Рассчитывали добраться в Махачкалу вечером накануне игры, но авиарейс из Саратова задержали до глубокой ночи. Кто-то из футболистов заснул прямо на поклаже в зале ожидания, пока не объявили посадку, другие коротали время на квартире около аэропорта. Отдохнуть с дороги толком не удалось. А тут еще из обоймы выпал основной голкипер, начавший было избавляться от «пеночной» болезни Сергей Павлов – травма с ним приключилась или перебрал желтых карточек. На ворота поставили Вячеслава Глазунова, который со второй половины 80-х утвердится в «Торпедо» (Волжский). Иногда голкипер получает отличный балл даже пропустив три-четыре гола в конкретной встрече, но семь мячей в сетке вряд ли могут заслужить снисходительную оценку для потерпевшего. Один из голов тогда забил пяткой в манере австрийца Бруно Пеццая, неуловимым движением изменив маршрут мяча – судя по его собственному рассказу, форвард «Динамо» (Махачкала) Владимир Гомленко. Он добавил, что обладатель «серебра» чемпионата 1986 года в составе московских «бело-голубых» Сергей Кожанов оттоптался на «Соколе», сыпля ударами по цели, пасуя точно. Саратовцы расщедрились на контратаку, завершенную Валерием Рябовым. При всех необходимых задатках нападающего, голевых вистов ему доставалось мало и, не вызвавший интереса у нового «старшего» Бориса Яковлева, отчисленный из команды, он доигрывал в родном Энгельсе, позже зарабатывал сцепщиком железнодорожных вагонов на заводе. Его жизнь после футбола не удалась. Судьба отвела ему сорок лет с небольшим: скончался мартовским днем в подъезде от остановки сердца, тело Рябова долго находилось в морге, никем не востребованное. Sic transit gloria mundi – принято говорить, когда известного человека настигает столь печальный конец.
В следующем туре, как это ни странно, махачкалинцы дома ограничились безрадостным итогом - 0:2 от волжского «Торпедо». Не верится, что самолюбивое «Динамо» Александра Маркарова «сливало» перед своим требовательным зрителем, хотя, в принципе, все возможно. Против «Сокола» дагестанцы были бескомпромиссными всегда. Через несколько лет после описанных событий саратовская команда целыми сериями будет одерживать над соперниками из Махачкалы победы, в том числе, грандиозные по счету. На заключительном же отрезке сезона-82 она буквально развалилась, видимо, в первую очередь под влиянием своего ужасного падения у побережья Каспия. В оставшихся четырех матчах «Сокол» забил один гол, в графу его поражений добавилась цифра три, и всего их стало 11 против 13-и побед при общей разнице мячей – минус один. Испорченный баланс – ни дать, ни взять. А в знаменателе – шестое, обидное для самобытной команды место.
Этой же осенью завершилась эпоха правления Леонида Ильича Брежнева. Политику закручивания гаек, проводимую новым генсеком, в стране восприняли, в целом, с одобрением и надеждой на благие перемены. Появлялось ощущение, что и футбол в СССР отныне заживет по-иному. Однако этого не произошло – вероятно, из-за того, что сложившееся в нем положение вещей полностью устраивало тех, кто футболом распоряжался.
«Витька, Лешка и я немножко»
До того как раскрыть очередную страницу нашей истории в лицах и фактах, вернемся к событиям 1982 года, повлиявшим на дальнейшую судьбу команды.
Индикатором интереса к футболу в Саратове, вернее – социального запроса на игру мастеров, послужил сентябрьский приезд сборной ветеранов Москвы. На товарищеские матчи – показательные спектакли, негаснущими «звездами» под вывеской и в алых майках сборной Советского Союза затеваемые даже на сельских стадионах или в заполярной Воркуте, где приличного футбола и в глаза не видели, публика валом валила. Билетов на «Локомотиве» в тот день было не достать. «Такое обилие зрителей здесь в последние годы собирали лишь выступления каскадеров из «Автородео», - уточнила газета «Заря молодежи», которая, между прочим, только месяц спустя опубликовала отчет об этом мероприятии вместе с интервью его непосредственного участника Виктора Папаева. Тогда Папаеву было 35, а некоторым футбольным знаменитостям, прибывшим в одной команде с ним, и того меньше – к примеру, Александру Максименкову всего-то годом ранее козырной фигуре в столичном «Динамо». Еще не растеряли кондиций Александр Аверьянов, Александр Тукманов, Григорий Янец, чьи мытарства в нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди, когда он, уже тренер, возвращаясь из США с подаренным телевизором «Филипс», не мог доплатить за провоз этой ценности, описаны в книге «Футболь». Не «испортили борозды» на саратовском поле шестидесятники Борис Батанов, Валентин Бубукин. Взвинтить темп игры не получалось у «Сокола» (опять же со слов "Зари молодежи"). Гости, искушенные во всех тонкостях своего ремесла, на малых скоростях превосходили молодых соперников, и во втором тайме, обведя их оборону скопом, победный гол забил Михаил Гершкович. С тем же счетом 1:0 москвичи на другой день в Энгельсе утерли нос обладателю Кубка области команде «Строитель».
Причем тут Энгельс? Да, собственно, при том, что город-спутник Саратова стал бы футбольным центром уровня Тольятти. Или – Камышина в 90-е годы. Или, по крайней мере, Димитровграда - никак не меньше, прояви власти заинтересованность в этом. Инфраструктура у «короля спорта» сама по себе внушительная здесь, если иметь ввиду количество стадионов и спортзалов. Футбольных талантов в левобережной части агломерации рождается, вероятно, поболее, чем в Саратове. Сколько делегатов из Энгельса добавило игре «Сокола» ярких красок! Среди них первопроходцем в главной областной команде мастеров по футболу был голкипер Владимир Литовченко, а самая успешная карьера состоялась, бесспорно, у Олега Терехина, в послужном списке которого пять клубов российского высшего дивизиона и один матч за национальную сборную. Ассистентом Забродина и Яковлева работал в «Соколе» пять сезонов энгельсский тренер Евгений Костыряченко, что также показатель. Возглавляемый им «Строитель» намечали заявить как участника второй лиги. Не вышло! Опыт Ставропольского края или Ростовской области, где по меньшей мере пять команд получали прописку в футбольном чемпионате Союза, нам не указ – решили саратовские чиновники. Дескать, мы и сами с усами, и наш регион не такой богатый, чтобы содержать столько подшефных в спорте. Прибедняться у нас всегда любили, хотя, если говорить о современности, то «слуги народа», пожалуй, и правы, невысоко оценивая экономический потенциал в их вотчине. В советскую эпоху тот же Энгельс славился предприятиями машиностроения, химической, пищевой промышленности, вокруг которых вырастали целые микрорайоны. Выпущенные заводом имени Урицкого троллейбусы поставлялись и на другой край света - в Колумбию и Аргентину. По всему миру шла нарасхват продукция производственного объединения «Химволокно»: ацетатная нить и прочие изделия по требованиям высоких технологий - это к сведению тех, кто толкует о неконкурентоспособности производства в СССР. Сервелатами с энгельсского мясокомбината были завалены прилавки магазинов в странах СЭВ. Словом, этот город, сопоставимый по масштабам с Волгодонском или Дзержинском, где футбол вполне себе процветал, мог бы заиметь команду мастеров, которая не от случая к случаю, а постоянно занимала бы определенную нишу во всесоюзном первенстве, укомплектованная своими игроками. Но таковой была политика, продолженная при постперестроечной «демократии»: Саратовской области полагался только один профессиональный футбольный клуб. Другие ростки организованного футбола на здешней земле, если они явно или мнимо противоречили интересам «Сокола», вернее – лиц у его кормила, безжалостно искоренялись. Так случилось в 70-х годах с балаковским «Кордом», который превосходил саратовцев в чемпионате, а в 90-х - с клубом «Заводчанин», многообещающим при нормальном финансировании. А ведь, думается, в чисто спортивном аспекте соперничество во внутриобластных дерби ничего плохого не приносило бы «Соколу». От этого скорее была бы польза.
Верно, разделяя подобное мнение, Забродин предложил спарринг между «Соколом» и сборной Энгельса, составленной из игроков лучших в этом городе команд – «Строитель» и «Мотор». Идея междусобойчика, судя по всему, появилась под впечатлением от просмотра встреч городского первенства, которое поистине - кладезь дарований, не раскрывшихся, в основном, из-за отсутствия в Энгельсе «опорного» клуба. Матч задвинули на окраину Саратова, на стадион завода Крекинг, и его очевидцы удивились результату – 3:2 в пользу «левобережных». Литовченко, играющего тренера номинальных гостей, спасавшего ворота как в свои звездные часы, Забродин настойчиво просил вернуться в «Сокол», обещая звание мастера спорта. Говорить об этом с Владимиром, считавшим свою миссию в саратовском футболе завершенной и щепетильном в вопросах чести, было бесполезно, да и «Мотор», его детище, материально вряд ли уступал какому-либо футбольному формированию из ближайшей округи, так что расставаться с ним ради «Сокола» не имело особого смысла для ветерана. По окончании сезона 1982 года эту команду из автотреста премировали через профсоюз поездкой в Прибалтику, куда игроки отправились вместе с женами и подругами. Не каждый клуб второй лиги преподносил своим кадрам такую «фишку» даже в награду за удачно проведенный сезон. Но с молодыми амбициями перспектива погружения в атмосферу всесоюзного чемпионата, конечно же, была привлекательной. Приглашением на просмотр в компанию «бело-синих» воспользовались Алексей Иванов и Виктор Колосов, как выразился Литовченко, - «Тащившие на себе весь «Мотор».
Эту парочку не разлей вода (в знак взаимной привязанности они нарекли дочерей, «обменявшись» именами жен) принимали за родных братьев: оба блондины с непослушными вихрами. Вот характеры а, главное, игровые особенности были у них совершенно разными. Колосов обладал стремительным бегом и такую порывистость движений унаследовала его дочь Наталья, ставшая солисткой Саратовского театра оперы и балета. Слегка медлительный Иванов в «Соколе» просиживал «на банке», пока его не переквалифицировали из полузащитника в форварда – не от хорошей жизни, а из-за возникшего дефицита атакующих футболистов в команде. И тут миру футбола всесоюзного ранга открылось довольно редкое дарование этого игрока направлять мяч в ворота, зависая в прыжке и действуя головой, словно кистью руки. «Он мог встретить подачу в точке, максимально возможной по высоте, сильно оттолкнувшись от земли. Его голова на «лебединой» шее откидывалась назад, потом следовал резкий кивок и мяч с большим ускорением летел в цель. В такой манере Иванов забил чуть ли не все свои голы у меня в «Заволжье», - вспоминал Литовченко.
Понятно, заводилой в этом тандеме был темпераментный, самоуверенный, острый на язык Виктор Колосов. В момент двухсторонней игры группы подготовки «Сокола», в которой они оба занимались, с основным составом, тот потребовал, чтобы Алексей, выступавшей задним защитником, действовал жестче. Старожилы команды удивились такой наглости и отреагировали, - «Эй, мальчик, призываешь ломать мастеров?! Молчи лучше!». Но Виктор как юный Д`Артаньян авторитетов не признавал, что и зачеркнуло его карьеру в «Соколе» еще до старта чемпионата-1983, где он мог бы дебютировать в реестре «первых одиннадцати». Его отчислили на сборах за драку, в которой, если верить рассказу свидетелей, Колосов применил прием каратэ, тем самым поставив точку в возникшем с Недоступовым разговоре на повышенных тонах. Последний, правда, напрочь отрицает факт стычки, открещиваясь от скандалов, волей-неволей затеняющих заслуги в спорте, как считает сам Александр Недоступов. Теперь, спустя десятилетия, он болезненно относится к попыткам вытащить на свет вещи, обычные в любой биографии, кроме жизнеописаний канонических праведников, и под определенным углом зрения воспринимаемые как компромат. Что бы там ни произошло, интересный футболист очутился за бортом клуба. И это потеря для «Сокола», тем более, Алексей Иванов и Виктор Колосов сформированные в одном и том же «плавильном тигле», хорошо взаимодействовали, уже поэтому было неразумно убирать из команды кого-либо из них - конечно, если совершенный проступок не заслуживал столь тяжелой кары для спортсмена.
Ну а «Мотор» в 1982-м достигал соревновательных высот за гранью своих обычных локальных успехов. Ставшие вице-чемпионами РСФСР по линии спортобщества «Урожай», энгельситы делегировали половину своего основного состава на финальный турнир по программе IV всесоюзных сельских игр. Другую половину объединенной команды, выступившей как сборная России, сформировали из футболистов подмосковного Останкино. Общее руководство было возложено на чемпиона СССР 1958 года в рядах «Спартака» (Москва) Виктора Чистякова. Ворота в двух матчах защищал Владимир Литовченко, удаленный за удар мячом в арбитра и пересыпанную «нецензурной бранью» (так заявлено в протоколе встречи) реплику, - «Что у нас за страна, если московские судьи дома «сплавляют» своих?! И кому?!». Хозяйкой на поле стадиона в Сафоново Смоленской области безраздельно чувствовала себя сборная Грузии, игроки которой оскорбляли соперников, плюя в лицо: у кавказцев по традиции все было куплено - россияне тогда «сгорели» со счетом 0:5, наказанные двумя пенальти. Далее до конца турнира на воротах стоял защитник Николай Милосердов, не пропустивший голов.
Превратности в футболе дело обычное, и соприкосновения судеб в нем – удивительны. Тогда вместе с энгельситами сражался за спортивную честь России представитель «Урожая» (Останкино) Владимир Мостовой, а его сын Александр, будущий московский спартаковец, «царь Сельты», гражданин Португалии, в тот раз подносил мячи на тренировках. Небесные тела зарождаются и существуют строго на своих орбитах, зато в жизни людей многое непредсказуемо: к одним фортуна благоволит и возносит их на завидную высоту, других же не всегда заслуженно обходит стороной. Если говорить об энгельсском «Моторе», то основные его игроки неплохо котировались, сама команда еще могла бы нашуметь. Но с 1983 года, когда в стране правил Юрий Владимирович Андропов, начальники, боясь потерять должность из-за обвинения в нецелевых расходах, избавлялись от футболистов, кто получал зарплату как сотрудник организации. Объявленная потом «перестройка» прошлась по всем адресам: народный контроль шерстил нещадно. Оказавшийся никому не нужным балластом в автотресте «Мотор» исчез в конце восьмидесятых. Там доигрывал Колосов. Иванов в составе энгельсского «Заволжья» участвовал в чемпионате России в 1993-м и на этом завершил карьеру. В «Соколе» он провел два сезона, найдя в противоположность своему товарищу общий язык с ветеранами клуба, проявив покладистый характер. Все же раскрыть собственный потенциал в саратовской команде мастеров было ему трудно: «Сокол» больше играл низом, быстро, и тягучий энгельсит отставал от атаки. Был виден разнобой с партнером по нападению Виктором Лавровым: не желая или не умея открыться из глубины, тот завершал акции ударами из пределов штрафной, когда ему, возрастному форварду, не любившему челночной работы, удавалось избежать офсайда.
Лавров забил пять голов за «Сокол» в своем последнем чемпионате и в том же первенстве Иванову хватило восьми результативных налетов, чтобы стать саратовским бомбардиром сезона. Через год он забьет десять мячей в рядах «бело-синих», куда подключится в 1984-м еще один столп из «Мотора» Александр Кириченко. От его услуг откажется новый старший тренер Борис Яковлев, кто за собой приведет группу своих кандидатов и ставка оправдает себя. Алексея Иванова звали в клубы других городов, в этой связи он советовался с Литовченко. Но футболиста держала в Энгельсе якорем жена Наталья. В отличие от более позднего Алексея Иванова из спортшколы «Сокола», в нулевые годы попавшего в список 33 лучших в чемпионате России как участник раменского «Сатурна», карьера однофамильца-восьмидесятника, в сущности, не задалась.
Поговаривают: задействованных в «Моторе» блондинов не взлюбил ставший помощником Яковлева Евгений Костыряченко – видите ли, испортили его репутацию, свергнув возглавляемый им в первенстве Энгельса «Строитель». Пока не объявился конкурент в облике «Мотора», Костыряченко ходил королем. Тренера из стана главных соперников характеризовал, - «Какой-то додик с блокнотом, а вы его боитесь». Они с Литовченко даже были врагами. Непростой и не без нотки злопамятности тот яковлевский ассистент, возможно, приложил руку к удалению Иванова из команды. В таких случаях как бы в утешение произносят, - «Жизнь не кончается после футбола». Обычно же расставание с игрой означает – пошел отсчет второй половины конкретной жизни, и вряд ли этот ее отрезок окажется счастливее первого.
Лентой в кинопроекторе, бурным дождем, стремительным ветром пробегает время, отпущенное в спорте. Словно в дымке тают образы тех, кто вел матчевые сражения. «Витька, Лешка и я немножко», - шутка Владимира Литовченко прозвучала грустно. Ее смысл легко понять. В "Моторе", покинутом несколькими лидерами, оштрафованными за нарушение режима, в знак протеста переставшими приходить на тренировки и матчи, Иванов с Колосовым стартовали так убедительно, что о клубе пошла слава. Когда раздавали форму, Алексей выбрал футболку под 14-м номером, который носил легендарный Круифф. Его дебют во второй лиге отмечен почетной грамотой областного спорткомитета, присужденной Литовченко, как там указано – за подготовку игрока для команды мастеров. Вот, собственно, все. Завершать эту страницу нашего повествования приходится на печальной ноте.
В июле 2020 года Алексею Иванову исполнялось 60. Пытались дозвониться до него, но мобильный телефон ветерана молчал. Вероятно, к тому времени Алексея Георгиевича уже не было в живых. «Он уехал к матери в Балашов, где и умер», - позже сообщит его энгельсский земляк, футболист «Сокола» 90-х Сергей Растегаев. Примерно в том же возрасте покинул сей мир Виктор Колосов. Все случилось внезапно: рано утром сел за руль, собираясь по делам, включил двигатель, и тут его сердце перестало биться. Люди, от которых отворачивается фортуна, часто уходят до срока.
На гребне малой волны
Судя по вывеске какого-либо матча в Саратове, не изменившейся через десятилетия хождений команды хозяев по ступеням лиг и дивизионов, и «поселенцам с околицы», наподобие курского «Авангарда», на ее пути, этап жизни клуба «Сокол», описываемый здесь, тогда казался таким же малообещающим, как и текущий период. Только по прошествии лет фигуры иных игроков предстанут во всем своеобразии, дотоле почти не замеченном, и для интересующихся темой по-другому развернется цепь событий, значение которых очевидцы не всегда могут вполне оценить. Наверное, нельзя предвидеть будущее. Зато, какой соблазн, переворачивая пласты прошлого, пытаться установить или хотя бы проиллюстрировать его связь с тем, что на поверхности явлений выступает закономерным итогом. Внешне заурядный факт тут же становится важной исторической подробностью. Либо он ощущается предвестием чего-то неординарного.
А все-таки сопоставлять даже в таком ракурсе футбол современный и тот, сорокалетней давности, не выходит. Трудно назвать приятной картиной то, что усилиями участников матча создается на всепогодном искусственном поле саратовского стадиона теперь. В таком футболе что-то оранжерейное, вторичное. Скорее всего, он и есть продукт «эволюции» игры, благодаря технологиям переросшей самою себя. Хотя, переросшей ли? В плане индивидуальных навыков, игрового мышления, произошел скорее откат, чем прогресс. «Мы были более мастеровитыми, чем нынешнее поколение, - убежден Вячеслав Харьков, кто в 1983-м закреплялся в основе «Сокола». – Сейчас дают маху в элементарных ситуациях - обработать мяч толком не могут, чуть пас не туда». Чтобы лучше понять настоящее, надо оглянуться назад – так просто! Пусть были моменты, когда от команды вовсе не ждали турнирных достижений, тот футбол жил в своей естественной среде, на травяных газонах, и поэтому нес в себе привлекательное начало даже без притязаний на особое место в табели о рангах. Любопытная вещь эта игра! Ее можно по восприятию сравнить с литературой, где один и тот же сюжет в зависимости от изложения отзывается порой диаметрально разным впечатлением читателя. В 80-х годах двадцатого века футбол профессионального уровня в СССР, занимая относительно скромную нишу в масс-медиа, не приедался, не навязал в зубах, как происходит это ныне. Ранее сказано: в безвременье первой половины восьмидесятых домашние матчи «Сокола» посещали немногие. Но на трибунах преобладали верные поклонники и настоящие знатоки, для кого радостными позывными еще на подходе к стадиону звучали разминочные удары по мячу, стук которых доносился до пятачка на Привокзальной площади, где расположены кассы спортарены «Локомотив». А мастера с бутсами на ногах, путешествуя в пространстве и времени, писали свою «книгу», «повесть» или отдельные «главы», передавая миссию авторства смене. Эпизоды из этого произведения неизбежно уходят в небытие целыми вереницами. Зачастую от него остается канва в форме справочной статистики, газетных вырезок и обрывочных воспоминаний, какие могут подвести. Однако стоит назвать ряд имен игроков и тренеров на определенном этапе истории клуба, как вспыхивает живой интерес, и мемуарные наброски наполняются новым содержанием, по крайней мере – эмоциональным.
Рассказ каждого ветерана футбольных битв добавляет свой элемент в общую мозаику, которая в проекции времени видится и фантастической, и реальной, напоминая эффект калейдоскопа. Какие только подробности тогда не просятся в строку! Например, Владимира Гребнева знают главным образом по работе в детско-юношеской школе «Сокола» и как отца Антона Гребнева, поигравшего за юношеские сборные России по футболу. Однако его собственная биография в спорте оставалась за кадром: не вышло ни одной газетной публикации о нем, не найти даже его блиц-интервью в клубном справочнике. А ведь Гребнева-старшего, хотя он провел не так много сезонов в роли игрока основы, помотало по командам, стремившимся чего-то добиться. Среди его соратников на поле и руководителей на тренерской скамейке встречались, что называется, мощные ингредиенты. Самого Владимира на просторах второй и первой лиг принимали сообразно реноме саратовской школы футбола, наделенной знаком качества. Воспитаннику «Сокола», команды, побеждающей благодаря выучке, а не за счет шальных денег, вполне доверяли.
Жаль, не сохранилась фотография, которая могла бы произвести фурор в круге спортивных документалистов нашего города. На ней были изображены двое стажеров из Саратова в «Волгаре» вместе с юным Ринатом Дасаевым, запасным вратарем астраханской команды, что навевает ассоциацию с курсантами летного училища, один из которых, попав в отряд космонавтов, отправится покорять звездные миры, а два других разъедутся по гарнизонам. «Футбол – та же лотерея», - подхватил сравнение Владимир Гребнев, друживший с Дасаевым как его одногодок (другим саратовцем в той компании на утраченном фото был Николай Погорелов, выступавший за «Сокол» в 1978-м, сообщивший о существовании такого снимка). По воспоминаниям Гребнева, Дасаев подчинялся авторитету основного голкипера «Волгаря» Юрия Макова, импульсивного и резкого по характеру, выглядел не слишком уверенным в себе флегматиком, казался чрезмерно худым. Из-за вырезанного мениска он носил наколенник. При тогдашнем уровне спортивной медицины во время операций главным инструментом в руках врача был обычный ланцет, которым нещадно «пахали», словом, такие хирургические вмешательства тяжело переносились. Блоггер на сайте Sports.ru Виталий Перегубко (он же - Vitos1981) рассказал о любопытном моменте дасаевской биографии. Вратаря, которого официально объявят лучшим в мире по итогам чемпионата Европы 1988 года, после просмотра в элистинском «Уралане» забраковал скандально известный администратор из этого клуба Арнольд Ленденгольц. Положив с пенальти будущей знаменитости несколько голов босиком, функционер заявил, - «Не пойдет! Щуплый слишком и в коленках слабоват. Далеко мяч в поле выбить не сможет». Как знать: поменяй неоперившийся Ринат Дасаев шило на мыло, - Астрахань, где ему поначалу не находилось твердого места на посту номер один в клубе, на соседнюю Элисту, - и не затянула бы его трясина посредственности? Не пропал бы он из поля зрения Федора Новикова, который отрекомендовал Дасаева Константину Бескову в «Спартак»? Так что, всякая локальная неудача бывает по-своему полезной.
- Матчевая поляна в Элисте – кочка на кочке! – восклицает Гребнев с недовольной миной на лице. – Дома же «Уралан» почти не проигрывал в чемпионате. Судьи постоянно ставили в пользу хозяев пенальти и сами били. Если тут утрирую, то самую малость. Ленденгольц? Помню его, конечно. Умел он провернуть любую махинацию. В своем роде был гением. В Элисту ехали заработать приличные деньги и автомобиль. Кого только туда не переманивали! Хотя в этом городе особо не приживешься. Жара там еще жестче астраханской. А в 70-е годы столица Калмыкии представляла собой пыльное степное захолустье с отвратительной питьевой водой. Того и гляди подцепишь желтуху.
Вячеслав Харьков вспоминал: футболисты «Сокола» почти в полном составе отравились по прибытии на матч в Элисту, съев в столовой суп, сваренный на мертвой водице. «Один прием пищи – два пальца в рот», - таковыми были реалии калмыцкого «застолья». Ладно, поехали дальше...
Прежде чем объявиться в «Волгаре», Владимир Гребнев успел получить только соревновательный опыт первенства города - в клубном «Соколе», который выполнял функцию лифта для молодых талантов, постоянно отслеживаемых как резерв команды мастеров. И не удивительно – чемпионат, где рубились «освобожденные» физкультурники, прикрепленные к заводам, заткнул бы за пояс нынешнюю вторую лигу, полагает Гребнев. Обстучавшись на просмотрах у Федора Новикова, полководца «Сокола» в двух с половиной сезонах 70-х годов, он отправился на поиски спортивного счастья в Астрахань вслед за давшим ему в футболе мотивацию тренером. Кроме Гребнева и Погорелова из Саратова в «Волгарь» тогда перекочевал форвард Виктор Холоднов, кто задержался в клубе у волжской дельты надолго и в отличие от первых двух партнеров не вернулся доигрывать в родные пенаты. Сожалел ли «блудный сын» об этом впоследствии?
- В смысле традиций подготовки классных футболистов Астрахань и Саратов как небо и земля: им далеко до нас, несмотря даже на фактор Дасаева, - не сомневается ветеран, чьим словам охотно веришь, тем не менее, держа в уме имена других ставленников «Волгаря» в высшей лиге и сборных – Василия Жупикова и Владимира Фурсова. – Вот Ростов-Дон – испокон веков футбольный город, здесь мы котировались бы наравне, сложись во благо Саратова некоторые обстоятельства, сильно влияющие на игру. Понимаете, о чем говорю?
Чтобы не продолжать грустную для него тему, Владимир Гребнев немного отвлекся на бытовые подробности. Местом сбора «Волгарю» служил профилакторий рыбоконсервного комбината, рассказал он. Астрахань в 12-и часах дороги от Саратова поездом - уже настоящий юг с долгим знойным летом, россыпями плодов дикорастущей шелковицы на тротуарах, волнительными ароматами теплолюбивой флоры, звоном цикад. Край осетрины, черной икры, в те времена еще не ставшей абсолютным дефицитом, недоступным простым смертным, и громадных (не обхватишь) арбузов - в сочной сладкой мякоти этой чудо-ягоды едок может утонуть по причине ненасытности. Но у южных щедрот всегда есть изнанка, запечатленная в сериях под названием «Рай и ад» на телешоу "Орел и решка". Мало не покажется, если с мая по сентябрь господствуют суховеи, приносящие «астраханский дождь» - завесы пыли, которая скрипит на зубах, а еще круглыми сутками одолевают комары-вампиры и мелкая мошка, несметными тучами налетая из речных зарослей. Здоровье Николая Гавриловича Чернышевского подточила не столько ссылка в Вилюйск с его вечной мерзлотой, сколько захваченная в болотистых низовьях Волги малярия от жалящих москитов.
Участок городского пространства, выходящий к одному из рукавов обширной дельты Волги – реке Прямая Болда, теперь застроен особняками, которые, словно вассалы суверена, обступают монументальное здание консульства Туркмении. Зеленый с ковровым орнаментом флаг страны пустынь и оазисов, и, притом, форпоста тирании, как называют эту бывшую советскую республику, реет в высшей точке условной системы координат и отовсюду виден. На улицах элитного поселка почти всегда безлюдно. А когда-то тут, рядом с Центральным стадионом в Астрахани, находилось излюбленное место отдыха. В хорошую погоду народ прямо с трибун устремлялся на стихийный пляж, переправляясь за 10 копеек лодками на другой берег узкой протоки, чтобы с помощью купания хоть немного снизить свой градус. Против «Уралана», с кем «Волгарь» составлял пару по турнирной сетке, и вовсе постоянно была «кровавая заруба»: обыграть Элисту считалось делом чести.
В этом городе знавали действительно хороший футбол – класса «А», первой общесоюзной лиги: воочию наблюдали алма-атинский «Кайрат», вильнюсский «Жальгирис», днепропетровский «Днепр». Да кто только ни приезжал к «воротам Каспия» на дуэль с местной футбольной командой? В июле 1968 года город был наэлектризован как атмосфера в шторм. Пожаловал клуб «Португеза» из Рио-де-Жанейро! Не основой, правда, а дублем, тогда посетившим, кроме Астрахани, Ростов-на-Дону и Волгоград, и во всех матчах турне бразильцы уступили (главный состав «Португезы» гастролировал по Западной Европе, не обойдя стороной социалистическую Югославию). Астраханские торседорес вряд ли могли заметить тот подлог с дублерами, а если бы и просекли истину, их отношение к уникальному зрелищу, думается, не изменилось бы. Под напором огромной толпы желавших видеть встречу спортивная арена чуть не треснула пополам. Экзотических гостей прихлопнули со счетом 3:2. Потом, сообщал саратовец Леонтий Сердюков, защитник «Волгаря» в сезонах 1968-1971, участник этого матча, бразильцев повезли на экскурсию по заповедным уголкам волжского устья. Устроив пикник на природе, выставили ящик водки и целый таз черной икры. "Сорокоградусная" не пошла у парней из Южной Америки. Зато икру они ели с удовольствием, но не столовыми ложками до отвала, как наши, а малюсенькими кусочками, намазывая их на хлеб: дескать, это - золото! А вообще случалось: сильно перебрав на банкете в хлебосольном «Волгаре», гости падали физиономиями в тарелки с черной икрой и засыпали. Происходило это скорее не из-за бравады, а в силу элементарной невоздержанности, что сгубила так много спортсменов.
Во второй лиге астраханцы обычно занимали позицию ниже «Сокола». На том этапе команда не блистала, правда, дома ей подчас удавалось быстро подавить соперника. Тут помогали судьи, но еще больше сказывалась погода, от которой страдали приезжие из высоких географических широт, посещая летом Астрахань. Борясь с гнетущей жаждой, они беспрестанно поглощали прохладительные напитки и арбузы: около гостиницы продавалось в изобилии и то, и другое. А, выйдя на матч с раздутыми от избытка жидкости животами, по полю двигались со скоростью улиток; не зря говорится, - «Вода мельницу ломает». Легенда пермского футбола Андрей Боглаевский, игрок «Волгаря» в поздние 70-е годы, за ночь выпивал трехлитровую банку из холодильника, и поутру опухал так, что глаз не было видно. Саратовцы более привычны к зною. Все же по возвращении с тренировки душным вечером Николая Погорелова одолевала мысль, - когда закончится сплошной пышущий жаром забор из железобетона на пути от стадиона к его жилищу? Однако плюсы от перехода в «Волгарь» заведомо перевешивали в конкретном примере. В первый же сезон в Астрахани Погорелов получил квартиру. Главное, мог играть вволю, а в саратовском клубе ему ничего тогда не обещали, конкуренция за место в «Соколе» при Викторе Карпове была серьезная.
- Я подорвал доверие Карпова, нарушив спортивный режим во время сборов, - признается Николай Погорелов. – Решили отметить день рождения моего приятеля Вити Холоднова, взяли на двоих несколько бутылок вина «Гурджаани». Сладкое оно как компот, пьешь себе и пьешь, ни о чем не подозревая. Легкомысленные мы были! «Холодок» – метр с кепкой, от этой оргии еще не расклеился, зато мои ноги отказали. Тащит он меня на горбу, а я носками обуви черчу землю, не помня себя. Кто-то, скорее всего посторонний, донес – видели «молодого и перспективного» из вашей команды мертвецки пьяным. Карпов как будто пропустил это мимо ушей, но на следующий день на разминке подошел ко мне со словами, - «Что-то ты бледненький! И пульс у тебя частый. Водочку кушаешь?» «Нет, пиво», - отвечаю, чтобы все обратить в шутку. Где там! Меня немедленно отчислили. У непреклонного Виктора Ивановича было бесполезно просить прощения, хотя я слыл его любимцем. «Старший» заявил, - «Как отнесутся ветераны к тому, если не наказать тебя за проступок? Валя Ольшанский наверняка возмутится, дескать, нас «стариков» в строгости держат, а молодым, выходит, можно гульбанить? Нет, мой милый, правила для всех одинаковы…». Тренер Федор Новиков совсем другой по своему складу, к загулам футболистов относился лояльно. Застав Холоднова стоящим в уборной на коленях и обхватившим унитаз в момент приступа рвоты вследствие попойки, тот снисходительно пожурил виновного. Это к слову. Связи же с Саратовом Новиков не порвал после своей отставки в «Соколе». Посмотрев здесь матч первенства области, где я, центрфорвард, забил три гола, пригласил меня в «Волгарь». Еще через год после моего отъезда в Астрахань, в их команде появился Гребнев. Так и назывались мы там, - «Федькины сыны».
Ветераны «Волгаря» могли ревновать по поводу гарантированного места в составе для новобранцев из Саратова. Но тот же Владимир Гребнев в 19 лет выглядел как мыслитель и стратег со всем арсеналом приемов обводки и отбора, с обязательным для полузащитника точным дальним пасом. И кроме саратовской братии почти никто в «Волгаре» того периода не умел перебрасываться мячом по воздуху в одно касание. Эта троица играла в новом клубе заданную партию, благо, футбольный газон в Астрахани поддерживался в великолепном состоянии, и основная форма здешней команды была почти такой же, как у «Сокола» - только полосы на майках чуть темнее и шире. Под конец чемпионата 1976 года дали бой в Саратове: исход матча решился лишь на последних минутах, когда в ворота астраханцев назначили пенальти за снос Александра Корешкова.
«Сокол» для «Волгаря», скорее всего, считался обычным соперником, одним из многих. Гораздо большей в понимании руководства астраханского клуба была ставка в играх с «Ротором» (Волгоград), в середине семидесятых принятом Юрием Белоусовым, с кем во главе «Волгарь» поднялся в класс «А», демонстрируя образцовый напор – так, что один из попавших под этот каток воскликнул, - «Вы бегали, словно сырого мяса наелись!». Иное дело, саратовские «варяги» стремились против «своих» выложиться на все сто процентов, чтобы доказать как несправедливо обошлись с ними дома, легко отпустив в другую команду. Тогда, в 76-м, произвести впечатление им удалось. Председатель областной федерации футбола Анатолий Евцихевич пытался обсудить эту тему с Юрием Стрелковым, чьим воспитанниками в юношестве был Погорелов. Колючий по характеру тренер спортшколы в ответ огрызнулся в своей манере, - «Вам надо, вы и возвращайте!». В жизни все непросто.
В первенстве 1976-го каждый игрок из саратовской тройки провел за «Волгарь» больше 30-и матчей. Все эти футболисты забили – пусть очень скупо, но любой официальный гол по-своему ценен. Не всегда их выручало покровительство в лице Новикова. У чужих ворот саратовцы не могли разгуляться, в том числе, из-за конъюнктуры в команде. Принцип универсализма исполнителей только начинал по-настоящему приживаться в советском футболе – главным образом, под впечатлением от сборной Голландии на World Cup 1974. Во второй лиге можно было на пальцах сосчитать тех, кто раскрылся в отдельно взятых встречах как технически и тактически разноплановая фигура, а не просто изменял свою номинальную позицию на поле... Привычное для Погорелова место центра нападения отдали малоизвестному Николаю Титову, к кому благоволил начальник команды Подкопаев. По блату не играют? Ага, слышали. Чтобы не конфликтовать на этой почве, Федор Новиков не стал настаивать на своем кандидате на острие атаки, а предложил ему менее статусную роль крайнего защитника. Похоже на то, как если пианиста назначить грузчиком, таскающим рояль, а рабочего, наоборот, перевести в музыканты. Впрочем, Погорелов оказался сговорчивым. «Понадобится, так встану даже в ворота!», - воскликнул он со смехом.
Стараясь обходить острые углы, Новиков действовал с оглядкой на коллег, даже когда те упорствовали в чем-то сомнительном. Да, мог накричать, но в совершенно беззлобной манере. Безусловно, он был дипломатом и хитрецом, лелея мечту создать, миновав все подводные камни, обновленный «Волгарь», где тон задавали бы ранее не засвеченные игроки. В нежелании «Сергеича» лезть на рожон, однако, видели постыдную мягкость и повод к вседозволенности. За глаза называли его просто Федей, что, понятно, не признак надлежащей дисциплины в спортивном коллективе. Никто не погладит по головке за слабый авторитет, а, тем более, если команда плетется в подвале турнирной таблицы.
На либерализм этого тренера можно списать эксцесс во время поездки "Волгаря" в Болгарию в конце 1975 года. Покинув на стоянке в Бухаресте вагон ради осмотра привокзального магазина, Виктор Холоднов и его товарищ, белорус Александр Комяк, видимо, забыли обо всем на свете, хотя в стране правления Чаушеску пункты торговли вряд ли сильно впечатляли. Игроки спохватились только когда обнаружили, что отстали от поезда. Они кинулись за помощью к милиционерам. В эмоционально-бессвязной речи гостей стражи порядка, не понимавшие на русском, распознали слова «такси» и «Болгария», и этого было достаточно, чтобы решить проблему. Футболистов усадили в автомобиль, который двинулся вдогонку за поездом. Экспресс Москва – София настигли аккурат перед пограничной станцией на Дунае. Увидев рыжую кудрявую голову Холоднова в открытом окне машины, кто-то из волгаревцев сорвал стоп-кран. Остановить международный состав – настоящее ЧП! Тем временем Комяк хотел расплатиться с таксистом советским червонцем. Водитель поднял крик, и пришлось отдать обручальное кольцо, которое румын взял, сетуя, - "Пуцин, пуцин!(мало, мало!)". Оставалась минута, чтобы добежать до двери вагона затормозившего состава. Едва успевая за быстроногим напарником, Холоднов голосил, - «Не бросай меня, Саня!». В конце концов, все расселись по купе и двинулись в путь. Об этом вопиющем случае, вне сомнений, очень скоро узнали в астраханском обкоме. Однако обошлось: команду не отозвали из турне, взысканий не последовало.
Вопреки всем ожиданиям, вскоре наступил расцвет карьеры Новикова. На очередных сборах в Сочи он встретил Гребнева фразой, - «Ну что, Вова? Не знаю, когда будешь в «Спартаке», а я уже там!». Спустя много лет в интервью для «Спорт-Экспресс» Федор Сергеевич поведал подробности своего приглашения на должность ассистента в «красно-белый» клуб. Якобы торпедовцы Таганрога, которых он возглавлял, на предсезонке серийно побеждали представителей высшей лиги, что и подкупило Константина Бескова. По другой версии из разряда "злые языки утверждают" спартаковский мэтр, заметивший на трибуне угрюмо восседавшего, изгнанного из «Торпедо» (Таганрог) Новикова, приютил его как хорошего знакомого и земляка. Дальнейшие события показали: для этого прежде не слишком удачливого специалиста сотрудничество с «бархатным диктатором» Бесковым получилось на редкость прочным.
- Не гонясь за показателями в таблице, он выдвигал молодых на ведущие роли в команде, рискуя, что из-за отсутствия турнирного результата его уберут с поста, - комментирует Николай Погорелов. - Эта способность находить неординарную футбольную молодежь, думается, в первую очередь импонировала Бескову. Своей манерой поведения Новиков давал повод к тому, чтобы над ним шутили, смеялись. Но это был человек преданный футболу. Таких надо ценить.
Образ Федора Новикова сохранен в фильме «Невозможный Бесков». В кадре крупным планом второй тренер «Спартака» фиксирует на диктофон технико-тактические действия: остролицый старик в очках, не стесняясь своей непосредственности, живет игрой, жестикулируя и произнося скороговоркой, - «Бокий, перехват, игра вверху – плюс! Хидиятуллин – вперед, плюс, ой – минус! Женя Кузнецов – назад, потеря. Суров – перехват!». Эту стенограмму Новиков потом перекладывал на бумагу до четырех утра, ничуть не тяготясь рутиной. Таким же неугомонным оставался он до конца. Федора Сергеевича разлучила с футболом только смерть, последовавшая в 2008 году, когда ему шел девятый десяток.
Ринат Дасаев очутился в московском «Спартаке» раньше Новикова - в сентябре 1977-го. Сцена с его вербовкой была типичной для советской футбольной действительности. За несколько минут до отправления фирменного поезда «Лотос» с Павелецкого вокзала в Москве, в вагон, которым команда возвращалась в Астрахань после гостевых игр, зашел неприметно одетый человек. Одного произнесенного им слова было достаточно, чтобы 20-летний голкипер, подхватив дорожную сумку, двинулся к выходу. Вратарь явно ждал эмиссара, дабы по его знаку сорваться с места. Вслед за ними устремился старший тренер «Волгаря» Леонид Шляк с намерением пресечь самоуправство. Не обращая внимания на возмущенную тираду Шляка, Дасаев небрежно бросил, - «Если не понравится, через неделю вернусь». И был таков.
В книге «Спартак: 7 лет строгого режима» сквозит зависть к успеху, которого достиг Ринат Дасаев, к его авторитету в сборной и клубе. Пожалуй, это мнение об авторе, «известном футбольном аналитике», разделяет немало читателей. Судить о том, что же правда, а что вымысел в мемуарах о «Спартаке», написанных Александром Бубновым, разумеется, трудно со стороны. А так ни один одноклубник Дасаева не отрицает колоссальной его целеустремленности, способности превозмогать себя на тренировках и в матчах. Из-за поврежденных менисков спортивная судьба Рината находилась под угрозой. Однако вера в него, видимо, была столь велика, что этой убежденностью заразилось спартаковское руководство. «Красно-белые» держали астраханского вратаря на примете, начиная с январского турнира в манеже в Сокольниках, где играл в 1977 году «Волгарь». Составившие протекцию лица не опасались попасть в неловкое положение, если Дасаев вдруг не оправдает выданных ему авансов.
Во встрече в Ставрополе на чемпионате киперу «Волгаря» въехал в колено центрфорвард местного «Динамо», и, получая помощь у бровки, Ринат подсказывал, как надо действовать вставшему вместо него в ворота полевому игроку. Чем больше времени проводил он в матчах, тем наглее становился в хорошем смысле этого слова. Харизма Дасаева в тот период выражалась именно в азарте. Вот религиозного рвения за ним не замечалось на первых порах: Коран в ворота не укладывал, как бывало впоследствии. Собственную национальность тоже не выпячивал, правда, некоторые партнеры по команде подшучивали над ним по поводу пятой графы. Защитник Анатолий Коршунов повторял прибаутку, имитируя восточный акцент, - «Сегодня праздник Байрам! Надену белую рубашку, подпояшусь красной корсажкой, золотой карга летел, на татарский мечеть сел». Монолог был длинным, цветастым, и, Дасаев, говорят, нисколько не обижался, слыша в свой адрес нечто подобное. Вероятно, ему даже льстила эта персональная отсылка к золотой вороне: в татарском фольклоре распространен сюжет, когда люди превращаются в волшебных птиц. Именно такое чудо в известном смысле произошло с ним самим. Внешне обычный парень, выходец из Завокзалья, живший в старом кирпичном доме, каких полным полно в Астрахани, вознесся на вершину славы. Его полет за мячом в самом начале игры на первенство мира, отраженный им удар бразильца Зико на арене «Рамон Санчес Писхуан» в Севилье и десяток других сэйвов, сотворенных в матче с трехкратными чемпионами планеты, наполнили ту июньскую ночь острыми переживаниями на всей шестой части суши, которая тогда была единой страной. Кому-то за целую жизнь не суждено совершить настоящей магии. А тут прошло всего пять лет с момента фактического бегства Дасаева из «Волгаря» в «Спартак».
Но что происходило в астраханском клубе после того как там сменился тренер? Леонид Шляк получил в "Волгаре" свой первый опыт работы "старшим". Наделенный большим честолюбием, он не мог довольствоваться долей ассистента Арсена Найденова, вместе с кем осваивал золотую жилу в Петропавловске-Камчатском. Тамошний «Вулкан» был из разряда «хреновеньких денежных команд», и, судя по всему, выиграл при Найденове Кубок РСФСР в 1973-м полностью за счет каких-то финансовых козырей. Футбольные клубы СССР периодически проверялись органами контроля, выявлявшими источники левых доходов, направляемых для стимулирования игроков, судей и с целью взятки разного рода спортивным чиновникам. Если эти ревизии происходили в русле кампаний по борьбе с экономическими преступлениями, то летели головы. Посвященные в тему сходятся во мнении: поводом, чтобы расформировать в 1974 году балаковский «Корд» оказались в первую очередь раскрытые злоупотребления, чем и воспользовались, дабы не иметь конкурента под боком у саратовского «Сокола». Команду «Вулкан» шерстили вне сомнений с пристрастием, ее материальное благополучие многих раздражало. В результате Найденов, он же Арсений Розман, принял «Звезду» (Пермь), а Шляк, кого все называли Леонид Юрьевич, хотя тот по паспорту Юдович, прибился к «Волгарю», где моментально дал понять, что не намерен церемониться.
- Была у него манера – выбрав игрока из тех, кто физически слабее, подкрасться к нему из-за спины и ударить кулаком по почкам, - отметил Погорелов. – Так наказывал за огрехи. Он терпеть не мог, если кто-то работал вполсилы, нарушал дисциплину. Страшно пунцовея, крыл провинившихся трехэтажным матом. И это приносило эффект, в чем можно удостовериться, заглянув в турнирную таблицу.
Новый тренер, которому тогда еще не исполнилось 35-и, развил кипучую деятельность, сразу же занявшись комплектованием состава. Будучи из той породы, кто умел договариваться с начальством и выбивать для своих ставленников блага, он заодно готовил почву, чтобы избавиться от потенциально неугодных ему кадров. «Вы на лапу что ли дали Новикову, если вас взяли сюда?», - издевательски обратился к саратовской тройке Шляк, узрев ее мучения в двухсторонней игре на заснеженном поле, где футболисту вообще-то не проявить всего мастерства. Однако вскоре этот отнюдь не лишенный здравого смысла тренер по-другому стал смотреть на свою группу из Саратова. Холоднов и вовсе сделался козырной картой: через какое-то время отправился выступать за «Химик» (Дзержинск), последовав туда вместе со Шляком. Узнав о том, что Виктор Карпов призывает Гребнева к себе в клуб и, понимая, что работающий в «Соколе» мэтр не станет интересоваться товаром не первой свежести, каковым астраханскому патрону сначала показался тот самый хавбек, руководитель из «Волгаря» употребил все дипломатические способности, дабы удержать футболиста. Они подолгу беседовали, находясь на предсезонном сборе, вместе бродя вдоль пирса на сочинской набережной и любуясь морским прибоем. Кандидат не поддался уговорам, хотя и знал, что в Саратове его готовят на позицию правого защитника, а не в среднюю линию, всегда внушительную у «Сокола». И надо же так вмастить! Заменив удаленного в Батуми Анатолия Суровцева, чья карьера подошла к концу, редко забивавший, нескоростной Гребнев нанес хлесткий точный удар в дальний угол ворот кировского «Динамо». Это произошло в стартовом домашнем матче сезона-1977. Тогда «Сокол» одержал победу после трех подряд неудач на аренах Грузии. А новобранец, о котором тут говорится, уверенно дебютировав, закрепился на два сезона подряд, что весомо при жесткой конкуренции за место в составе. Далее Владимир отбыл в «Спартак» (Тамбов), иными словами – служить в армии. Связанный воинской повинностью в Астрахани Погорелов просто так не мог покинуть «Волгарь». Теперь чаще ставили его во встречах с иллюзорными шансами добыть премиальные, если соперниками были, скажем, «Ротор» или «Ростсельмаш». Получившего травму Валерия Колесниченко, золотого медалиста 1972 года в рядах ворошиловградской «Зари», кто сыграл за "Волгарь" в четырех чемпионатах, он заменял в амплуа чистильщика, где все синяки и шишки. В том же качестве отбомбил на сборах спарринг пермской «Звезды» с ЦСКА в плане помощи Найденову со стороны Шляка, предоставлявшего игроков коллеге для пробы, желавшего их оценить в контрольных матчах с высококлассными экзаменаторами. На футбольном поле всем в команде действительно было нелегко при амбициях тренера, зато служба «под ружьем» не доставляла серьезных тягот ни Погорелову, ни Холоднову, прикрепленному к батальону милиции. Все, что требовалось – ежемесячно относить в часть документы с заявкой, звучавшей, - «Областной спорткомитет просит откомандировать в наше распоряжение такого-то рядового с такого-то числа». Срок службы давшие присягу спортсмены обычно завершали, так и не выстрелив на полигоне и даже не прикоснувшись к боевому оружию. За провинность могли отправить стоять в карауле, но эта мера почти не применялась к посланникам саратовского "Сокола", когда те формально выполняли воинский долг в самых разных уголках Советского Союза.
Сезон «Волгаря» в 1977-м оставил двойственное впечатление. Команда стала выносливее, бойчее, со вспышками здоровой ярости, вернула себе репутацию не подарка для любого соперника. Хотя результаты выходили рваные: в таблице шли седьмыми и даже четвертыми, но тут же, резко спотыкаясь, откатывались в глубину эшелона. Не всем игрокам пришлась по плечу муштра - в самый солнцепек, допустим, прыгать через расставленные по полю легкоатлетические барьеры. Готова была команда к интенсивным нагрузкам или нет, тяга копировать стиль Лобановского сильно чувствовалась у Леонида Шляка. Возникла она, судя по всему, не из-за какой-то душевной привязанности стороннего наблюдателя. Просто так, не имея связей, не обратишься за консультацией к врачу в киевском «Динамо», чтобы поставить на ноги футболиста из второй лиги. А Шляк легко решил вопрос: знаменитый доктор Малюта помог в лечении травмированного Рината Дасаева, когда тот еще выступал за «Волгарь». Словом, Леонид Юрьевич был вхож во влиятельные круги, и это придавало вес всему, что он делал как тренер. При нем в астраханском клубе рейды «краев» от средней линии до углового флажка, увенчанные верховым пасом в центр, порой напоминали череду волн штормящего Каспия. На ограниченном пространстве у ворот, где электрическими разрядами вспыхивают схватки вокруг мяча, в том году постоянно мелькал кудрявой головой форвард «Волгаря» по прозвищу Челентано. Валерий Кондратенко, больше известный по играм за Майкоп, странный для футболиста псевдоним заслужил скорее не из-за внешности южанина, а по причине своей любви к изысканно красивой одежде, итальянскому кинематографу и языку, который сам усердно изучал. «Закончу со спортом и уеду работать переводчиком», - говорил Кондратенко, позже ставший корреспондентом и редактором республиканской газеты в Адыгее. О «Волгаре» он вспомнил всего в двух предложениях огромного по размеру интервью краснодарскому изданию, сообщив о дружбе с Дасаевым, вместе с кем жил в одном гостиничном номере во всех поездках. Сколько же незаурядных личностей и удивительных биографических пересечений обнаруживается там, где «дышат почва и судьба», и как много всего можно извлечь на свет из архивов человеческой памяти! 2 мая 1977 года волгаревцы на выезде встречались с одним из лидеров 3-й зоны – «Факелом». Состав хозяев сиял именами тех, кто немногим ранее были видными фигурами в столичных клубах. Сдерживать экс-спартаковца Виктора Папаева, распасовщика, тренер «Волгаря» вменил в обязанность Погорелову, ибо тот брал быстротой, цепкостью, уверенной игрой вверху. На газоне Центрального стадиона профсоюзов в Воронеже лицом к лицу сошлись два земляка и воспитанника «Сокола», принадлежащих к разным поколениям. Папаев, "икона" общесоюзного ранга, чемпион СССР, член сборной, его визави - просто способный и не теряющийся в дуэлях с авторитетами. Они когда-то играли друг против друга во дворе: до того, как отбыть в Москву Виктор Папаев, живший в частном доме на улице Вольской в Саратове, на соседней площадке затевал мастер-классы, обводя с мячом один целую ватагу мальчишек, большинство которых потом занималось в школе «Сокола». В самом расцвете сил расставшийся со «Спартаком» этот корифей насмешливо обращался к своему сторожу в форме «Волгаря», - «Да что ходишь за мной?». «Персональная опека», - отвечал Николай тоже шутливым тоном. Очень старался выполнить установку и все-таки прозевал два папаевских паса под удар Валерия Абрамова, в прошлом форварда автозаводцев Москвы. Зональный турнир во второй лиге тогда проводился сериями из трех матчей дома и в гостях. В следующих двух турах «Факел» у себя разгромил соперников из волгоградского «Ротора» и «Торпедо» (Волжский), и Шляк согласился - поражение в Воронеже со счетом 0:2 вполне почетное для его команды. На повторную, ранней осенью, встречу с «Волгарем» Папаев не приехал, но и с ним пришлось бы туго перед противником обросшим мускулами, несмотря на огрехи в подготовке, и жаждавшим реванша. «Пятнадцать минут жесткого футбола на старте и берем их чуть тепленькими!» - вновь, не мудрствуя лукаво, дал указание Леонид Шляк. По обыкновению он следил за игрой, восседая в просторном кресле, поставленном у кромки поляны, положив ногу на ногу, куря. И вдруг изменял вальяжную позу, картинно хватался за сердце, закатывал глаза. На трибунах давились смехом от этого театра одного актера, но, видимо, тренерские ужимки помогали публике тоньше понимать нюансы происходящего в матче. Непритворная же ярость, исказившая черты лицедея, когда сын старшего тренера «Факела» Вячеслав Васильев, за кем было поручено следить Погорелову, в сутолоке протолкнул после углового мяч за "ленточку", для виновника гола значила, - «Запакую в строевые и отправлю служить в калмыцких степях!». С досады саратовец потом приложил Васильева на бровке так, что, сверкнув подошвами бутс, атакованный полетел кувырком в сторону скамейки запасных.
В общем, «Волгарь» ответил на пропущенный гол таким движением и прессингом, что очевидцы вопрошали один другого чуть ли не на полном серьезе, - «Не своровал ли Шляк конспекты у Лобановского?». Гостей из Воронежа перебегали, согнули в дугу, съели. Счет 2:1 не в полной мере отразил преимущество над ними тогда. Боясь чего доброго оказаться в казарме, Погорелов стелился в подкатах: по его собственным словам, вся задница была ободрана. Вышла честная кровавая битва в эпоху засилья договорных матчей, в целях борьбы с которыми ввели со следующего 1978 года лимит ничьих. Однако чем становился ближе финиш чемпионата, тем меньше обнаруживали астраханские футболисты стремления «ложиться костьми». Под занавес первенства три выездных фиаско кряду отбросили «Волгарь» на итоговое 10-е место.
- Конечно, устали мы физически, а еще больше морально от Лени Шляка, - признает ветеран, чьи воспоминания легли в основу этой главы. – Лично мне нужен был тренер другого склада – такой, как Виктор Карпов или Владимир Сальков, в то время работавший с донецким «Шахтером». Проведя на юге один «товарняк» за «Шахтер» - на сборах разрешалось играть за кого хочешь, я был удивлен тем, что со своей командой Сальков общается так, словно воспитывался в пажеском корпусе. Через каждые несколько слов – «пожалуйста», «будьте добры». Допускаю, Шляк искренне симпатизировал отдельным футболистам, но в целом он выказывал себя не признающим границ тираном. По всякому поводу любил больно уколоть. Я раз по уважительной причине опоздал в аэропорт, когда улетали в Горький. Отправившись следующим рейсом, успел к матчу. Захожу в раздевалку и тут при всех Леня, показав на меня пальцем, с ехидной улыбкой и как всегда сильно картавя, выдал, - «А это еще кто? Какой-то игрочок явился!». В такие мгновения хотелось его прибить.
Продолжение следует