Переход Севастополь - Бухта Провидения (Петропавловск-Камчатский).
Дневник корабельного врача подводной лодки С-73.
Дневник вел лейтенант медицинской службы Леонид Балашевич (1960 год).
Рисунок автора "Наш корабельный оркестр"
2 мая
Утром 1 мая команду построили на рострах для читки праздничного приказа. По этому случаю я надел китель и начищенные ботинки. Моряки – кто в чём, форму с целью маскировки команде одеть не разрешили. В праздничных приказах обычно подводят итоги боевой подготовки, выносят поощрения отличившимся и т.д.
После построения начался импровизированный «концерт». Здесь же, на рострах, поставили стол для жюри – в его состав вошёл я как председатель, матросы Леонов и Маликов – секретарь комсомольской организации. Мы должны были выбрать лучшие номера и по справедливости разделить призы – 4 банки консервированных абрикосов, банку сгущённого молока и кулёк печенья. Призы красовались здесь же, на виду выступающих, в качестве стимулятора. Душой программы и её руководителем был, конечно, командир, который выступил и с чтением стихов, и с пением, и как руководитель оркестра, и как конферансье.
Став в позу, высоко закатив глаза, он спокойно и ритмично читает:
«Утром, в ржаном закутке,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причёсывая языком,
И струился снежок подталый
Под тёплым её животом».
И далее, трагичным полушёпотом:
«А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать,
И так долго, долго дрожала
Воды незамёрзшей гладь».
Особенный успех выпал на долю Пушкинских стихов, которые были прочитаны мастерски. После стихов командира выступил Алченбаев. Он продекламировал казахскую поговорку и получил приз за то, что выступил коротко, непонятно, но здорово. За самое короткое выступление получил стакан компота наш могучий штурман, который встал в полу, расставил широко ручищи и рявкнул:
– А ну, кто ещё там против советской власти, кому морду набить?
Его выступление закончилось под бурные овации публики. Вот готовится к выступлению с гирей наш силач Мешков. Командир кричит:
– Оркестр, музыку! Смертельную музыку!
Мешков выжимает гирю 60 раз.
– Кто больше? Браво! Браво! Рекорд не побит!
На сцену выходит Полищук – представитель интеллигентов-радиометристов. Вытянувшись во весь рост, изгибаясь и изворачиваясь всем телом, под грохот импровизированного джаза, топот и вой моряков кричит так, что лицо покраснело и глаза начали выходить из орбит:
«В Лиссабоне,
В Вашингтоне,
В Бирмингеме,
В Лос-Анджелосе,
В Ленинграде –
Рок! Рок! Рок!»
От всеобщего грохота и визга начинают мелко дрожать ростры. Ещё минута – и мы провалимся в док. Но вот страсти улеглись, на сцену вышел оркестр под управлением командира – 4 гитары и баян. Чудесно для наших условий исполняют цыганские песни. Когда командиру торжественно вручается приз за этот номер – одна печеньица, он, растроганный, становится на колени перед жюри.
После нескольких весёлых песен, снова став серьёзным, командир продолжал:
– Когда несколько лет назад я служил далеко от своих берегов, от своих родных и любимых, мои друзья просили меня написать такую песню, которая бы напомнила нам о наших далёких жёнах и любимых. И сейчас их нет с нами, но они, конечно, сейчас вспоминают и думают о нас. Им я и посвящаю свою песню.
И сразу задумчивыми стали лица, потеплели и повлажнели глаза моряков. Под густой, мелодичный звон гитары полились слова задушевной песни о любви, о верности, о скорой встрече…
В такие минуты нет командиров, нет матросов. Есть только люди, объединённые в одной семье и в одной мысли – о доме, об обычной будничной земной жизни, о чистой постели, о полезной работе, о матери, о нежной подруге, о любимой жене. Странно, но именно такие минуты объединяют людей часто больше, чем недели сурового штормового похода.
Когда концерт закончился, офицеры собрались за праздничным столом. Стол выглядел вполне прилично, мы припасли даже 3 бутылки азербайджанского вина. Выпили за праздник, за дружбу, за тех, кто в море, кто на суше пьет за моряков, потом полились рассказы, воспоминания о плаваньях у чужих берегов. Так прошёл наш первомайский праздник на Волге, где-то между Саратовым и Куйбышевым. Это мой первый большой праздник, который я встретил в походе.
Продолжение следует.