ЛАНА КУЗЬМИНА - http://www.proza.ru/avtor/undina3 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В 13-М КОНКУРСЕ ПОВЕСТЕЙ И РОМАНОВ МФ ВСМ
Глава 1
- Что за поколение! - возмутился отец, кусая бутерброд и запивая его горячим кофе. - Убить человека из-за каких-то ста рублей! - и добавил банальную, надоевшую фразу — Мы такими не были!
Мишка уткнулся в тарелку, делая вид, что ест. Он ненавидел эти совместные завтраки. Нужно было вставать ни свет, ни заря, есть кашу, которая как считала мама очень полезна подрастающему организму. Мишка считал, что каша для малышни, а в двенадцать лет нужно что-нибудь повкуснее. Мало того, отец всегда сидел напротив, смотрел утреннее шоу по телевизору и комментировал каждый сюжет, связывая его так или иначе со своим сыном. Мама обычно стояла у окна и молча улыбалась.
Все это началось одним далеко не прекрасным вечером, когда Мишка был пойман во дворе дома с пачкой сигарет в руках. После продолжительной беседы отец сказал, что он, видимо, уделяет сыну мало внимания и потому они должны чаще общаться. А так как почти все его свободное время занимает работа, то и общаться они должны по утрам во время завтрака.
Мама приняла это предложение с восторгом. А вот дедушка категорически отказался подниматься в такую рань и спал со спокойной совестью до полудня.
Мишка вздохнул, помешивая остывающую кашу. Отец истолковал его вздох по-своему.
- Думаешь, врет отец, - сказал он. - Не вру! Мы вот раньше целыми днями по улице бегали, играли. А вы что? Засядете за компьютером или в телефон уткнетесь. И не оторвешь вас от этой гадости!
Тут уже возмутился Мишка. Про себя, конечно. Вслух он отцу слова боялся сказать.
«Я-то здесь причем! - подумал он. - У меня и компьютера-то нет. А телефон старющий. Даже дисплей у него черно-белый.»
- А еще мы не воровали, ни копейки чужой не взяли!
«Началось!» - пронеслось в мишкиной голове. Захотелось сбежать.
Неделю назад Толя Сильверстов принес в школу планшет, красивый в коричневом чехле. Все, конечно, сбежались, обступили Толю. И Мишка тоже. Очень ему планшет понравился: маленький, удобный, без кнопок. Лучше любого компьютера.
А потом этот самый планшет у Сильвестрова украли. И решили почему-то, что это Мишка. Он как будто им больше всех интересовался. А еще, как сказала Анна Васильевна, потому что «был уже прецедент». Что за слово такое? А потом Мишка вспомнил, что это, наверное тот случай, когда он случайно сунул в свой рюкзак мобильник Лизки Синицыной, соседки по парте. Та вечно свой аппарат бросала где ни попадя. Ну, он и схватил вместе с тетрадками.
И вздыхал Мишка этим утром от того, что думал о том, какой же он неудачник. Ведь и сигареты, с которыми его отец поймал, не его были, и курить он даже не пробовал. Только зачем объяснять, если все равно не поверят.
С планшетом этим тоже. Мама вчера на родительском собрании так всех убеждала, что ее сын не мог этого сделать, что даже сам Мишка поверил. Потом правда сказала, что все равно деньги Сильверстовым отдаст. Пусть только в полицию не обращаются.
А дома накинулась еще в прихожей, не раздеваясь. Зачем он планшет взял и куда потом дел?
- Да из зависти стащил, - решил отец. - Сломал и выбросил.
Так и решили. Правда дед попытался было вступить в разговор, а вдруг не Мишка это... но его сразу оборвали: больше некому.
И сидел сегодня Мишка на кухне, вздыхал, мешая холодную кашу и думал о том, сможет ли он переступить порог школы, тем более, что сегодня по настоянию директора должен был перед всем классом попросить у Толика прощения за то, что взял его вещь.
Глава 2
Пашка Семенов этой ночью и не ложился вовсе. Сидел до утра с фонариком, читал историю Соловьева, седьмой том. Кому другому скука смертная, а Пашке интересно. Сам дал себе обещание все двадцать девять томов до конца года изучить. Одноклассники узнают, засмеют. А наплевать на них! Что ни делай, всё равно издеваться будут.
Началось всё, конечно, с бабушки. Это она ходила за Пашкой как за маленьким до седьмого класса. На большой перемене приносила в класс банки с домашней едой, повязывала внуку салфетку и кормила с ложечки. Для всей школы развлечение. В открытую никто, конечно, не смеялся. Бабушка-то завуч школы. А потом бабушка умерла, и следить за мальчиком стало некому. Родители целыми днями пропадали на работе в НИИ. Пашка не понимал, для чего это было нужно, ведь денег эта работа почти не приносила. Мама науку любила больше семейного быта. Все её домашние дела сводились к еженедельной уборке. Папа же был совсем не приспособлен к жизни и всё, что он делал, он делал плохо (не считая, конечно, научной деятельности).
Целые дни Пашка проводил в одиночестве. Жарил картошку, варил супы, ходил в магазин за продуктами, пришивал себе пуговицы, а в оставшееся время читал, так много, что иногда даже глаза болели. Он был счастлив. Почти. Иногда, правда, воображал, что было бы здорово, если бы у него появилась сестрёнка. Он бы рассказывал ей сказки, кормил кашей и никогда бы не чувствовал себя одиноким. Иногда ему ужасно хотелось о ком-нибудь заботиться. Он бы даже завёл себе кота или щеночка, но мама страдала жуткой аллергией на животных.
Первым уроком сегодня должна была быть история. Потом литература с русским, алгебра и две физкультуры. Пашка вздохнул. Ни на один идти не хотелось. Историчка Надежда Семёновна явно проигрывала Соловьёву. Пашка не думал, что узнает у неё что-то новое. Почти тоже с русичкой — скука смертная! А математичка Нелли Степановна задаст заковыристую задачку, которую никто не сможет решить. Потом, перемазавшись мелом, с трудом сама найдёт решение. И в этот самый момент обязательно найдётся умник, заглянувший в конец учебника и провозгласивший на весь класс, что там совсем другой ответ. Нелли Степановна сначала покраснеет, потом будет долго вглядываться в условие и наконец скажет, что всё верно, просто в книжке опечатка.
Физкультура — вообще позор. На прошлой неделе Пашка полез по канату. Ну, не полез, а так ухватился. Минут пять висел в полуметре от пола, ногами болтал. Смеху-то было! А физрук ещё обидными словами подбадривал, пока остальные на телефоны снимали.
Нет, в школу сегодня идти совершенно незачем.
Глава 3
Встретились, как обычно, у автобусной остановки.
- Привет! - сказал Пашка. - В школу идём?
- Не-а, - ответил Мишка. - Мне нельзя сегодня.
- Пошли тогда на наше место.
- Давай лучше Машку подождём, - предложил Пашка. - Вдруг она с нами захочет.
Постояли на остановке минут пять, и тут Мишка вдруг вспомнил, что ждать некого, что летит Машка сейчас в самолёте к новой радужной жизни на морском побережье.
Машка, вообще, самая неказистая в классе. Хотя это как посмотреть. Мишка, например, был уверен, что если на неё надеть джинсы и футболку по-прикольней, то она ещё полшколы за пояс заткнёт. Пашка утверждал, что душа главнее и спущенные колготки красоте не помеха. Машка же считала себя настоящей уродиной.
Да и как иначе. Утром открываешь глаза и видишь эти дурацкие колготки, штопанные-перештопанные, дурацкую вязаную кофту да юбку в горошек, чтоб она провалилась!
- Ба! - кричит девочка. - Может сходим на рынок, купим мне чего-нибудь?
- Где ж я тебе денег возьму! - возмущается бабушка. - Одну пенсию с тобой проживаем! У тебя вон полон шкаф одёжи!
Полон-то он, конечно, полон! Только одежда вся из маминого детства.
- Чего ворчишь? - кричит бабушка. - Это ещё в советское время сделано, на совесть.
- Хорошо шила советская промышленность! - рычит Машка, натягивая колготки. - Во веки вечные не порвётся! А порвётся — заштопаем!
Бросает в рюкзак стопку зелёных тетрадей (у всех в классе цветные), вываливается на улицу.
- Шапку надень! - грозит в окно бабушка.
Машка напяливает смешную зелёную беретку с помпоном. Что с ней, что без неё. Никакой разницы. Хуже не станет.
И так каждый день. С вариациями, конечно.
А неделю назад случилось чудо. Приходит Машка со школы, нога за ногу, а в прихожей у порога сапожки стоят. Красивые такие, на остром каблучке, а сбоку в виде цветочка золотые бусинки приклеены. На вешалке — плащ бежевый и яблочный запах по всей квартире.
Мама приехала! Сидит на кухне, пьёт чай из чашки с тюльпанами. Словно все пять лет так и просидела, а Машка, дурёха, её и не заметила.
- Девочка моя, - улыбнулась мама, распахнув объятия. - Иди ко мне, я так соскучилась!
Машка не пошла. Стоит в коридоре, улыбается как дурочка, с ноги на ногу переступает. Да ещё бабушка странная какая-то, невесёлая. Лицо то ли испуганное, то ли озабоченное чем. Но точно не весёлое.
- Ну, ты чего? - мама сама подошла, прижала к себе, а у девочки руки словно верёвочки вдоль тела болтаются, нос в складках платья закопался. Больно, задыхается Машка.
- Не узнала?
- Узнала, - еле слышно хрипит Машка, а про себя думает: «Да отпусти же меня!»
- Рада?
- Рада.
На самом деле не разберёшь, конечно. Вроде бы замечательно — мама приехала, а с другой стороны — какая она? За пять лет позабылась совсем, ни письма от неё не было, ни звонка телефонного.
Бабушка вздыхает, недовольна. Ушла Машка в свою комнату переодеваться и слышит, как она шепчет:
- Ну, чего ты приехала? Раздразнишь девку и назад. А мне её успокаивай.
Мама смеётся, а Машка думает: «Ну, какая же бабушка глупая! Разве уедет теперь мама?»
Глава 4
- Из-за планшета расстроился? - спросил Пашка. Мишка вздохнул. Конечно, одно расстройство с этой историей. Только вот грустил он больше из-за Машки. Классная была девчонка. Хотя почему была? Есть и будет. Только где-то далеко.
Они шли по улице, и Мишке казалось, что вот-вот выскочит из-за угла тощая фигурка, стащит с головы ненавистную шапку (словно никто не заметил), увидит их и медленно подойдёт ближе.
В тот день она появилась не одна. Рядом шла невысокая стройная женщина. Мишка даже рот раскрыл от восхищения. Такая она была волшебная, нездешняя, словно прилетевшая из далёкой волшебной страны.
- Привет! - улыбнулась она, протянув изящную унизанную кольцами руку. Пашка неловко схватил за кончики полупрозрачных пальцев, а Мишка так и стоял столбом, ошалев от неземной красоты и сладкого яблочного запаха.
- Это моя мама, - Машка уставилась в землю и, залившись краской, начала усердно ковырять асфальт мыском сапога.
«Стыдно ей что ли, что у неё такая мамка обалденная?» - промелькнуло в мишкиной голове.
- Меня Юля зовут! - женщина снова улыбнулась.
«Да что же это такое», - думал Мишка. - «Чего она такая радостная. Насмехается?»
- Здравствуйте, тётя Юля! - по-солдатски отчеканил Пашка.
Новая знакомая залилась звонким смехом.
- Я что такая старая? Давайте по-простому — Юля! Идёт?
Мишка кивнул, а Пашка вдруг начал возражать:
- Неудобно же, взрослый всё-таки человек...
А она снова смеётся:
- Вот что, ребятки, есть предложение. В школу сегодня не ходить, а отправиться по магазинам прошвырнуться.
И они пошли. Как ни в чём ни бывало свернули с привычного пути и отправились за весёлой яблочно-пахнущей женщиной туда, где никогда не бывали. Пашка по магазинам не ходил. Глупости всё это. Разве что по книжным. А Мишка обычно изнывал от скуки, дожидаясь мать у примерочной или рядом с витриной, утыканной вонючими пузырьками и тюбиками. «Как только они на лицо эту дрянь мажут?» - зажимая нос, думал Мишка.
Но сегодня он словно и не заметил, как обошёл четыре этажа торгового центра, как вертелась и приплясывала довольная Машка, демонстрируя то синее платье в крупный горох, то узкие джинсы с яркой аппликацией.
Морок прошёл только за столиком кафе. Машка быстро как кролик грызла картошку фри, одну за одной. Пашка сосредоточенно жевал огромный гамбургер. Мишка глотнул ледяной кока-колы и обнаружил у себя в руках набор из двадцати четырёх фломастеров. Юля предложила выбрать себе подарок. Он и выбрал. Хорошие такие фломастеры, яркие. Только зачем они ему? Что Мишка маленький что ли? Он уже давно не рисует. А дома заметят, подумают, что украл. Объясняй потом, что подарили. Все равно не поверят. Они никогда не верят.
Машка тем временем выудила из сумки пачку фотографий и, разложив их на столе, начала объяснять.
- Вот это дом у моря. Я там жить буду. А это собака, Ниньо. Ниньо — малыш по-испански.
- Ничего себе малыш! - поперхнулся Мишка. - Да она больше меня в два раза!
- Вот поэтому её так и назвали, - пояснила Машка. - От обратного.
- Как это от обратного?
- Вот так! - рассердилась девочка. - Ничего не понимаешь.
Мишка обиделся. Чего кричать-то. Городит сама не зная что.
- А это мой папа, - Машка нежно погладила снимок коренастого седовласого мужчины, которого она видела только на этом фото и которого сразу и безоговорочно записала в свои отцы.
Мальчики брели по улице. А у Мишки перед глазами стоял и никак не мог исчезнуть образ маленькой тощей Машки, весело сообщавшей:
- Я больше в школу не пойду! Я в Испанию улетаю!
А ещё пронзительное «Пока!» и тонкая рука, застывшая в прощальном жесте.
Глава 5
Их местом был гараж. Старый заброшенный принадлежавший когда-то Пашкиному деду.
- Ну и зачем нужен гараж, - спросил однажды Мишка, - если машины нет?
- Да так, - объяснил Пашка, - картошку хранить.
На самом деле хранили в гараже вовсе не картошку, а весь тот хлам, который деть некуда, а выбрасывать жалко. Именно здесь неразлучная троица и организовала свой штаб или место встречи (кому как больше нравится). Раньше они просто болтались по улицам. Продолжалось это ровно до тех пор, пока не натолкнулись они на учителя географии, высокого смешливого Игоря Петровича.
- Что это вы в обратную от школы сторону направились? - поинтересовался он. - Прогуливаете?
А потом вдруг окинул взглядом троих детей и захохотал:
- Вот ведь святая троица — Пашка, Мишка и Машка! Вы что специально по именам подбирались?
И побежал на своих длинных тощих ногах.
Мишка разозлился и бросил рюкзак на землю:
- Всё! Не могу больше! Надо искать тайное место!
В этот раз брели они к гаражу вдвоём. Шли нога за ногу, вздыхали. Погода не радовала. Противный мелкий дождь бил по лицу, солнца почти не было видно.
Пашка сунул руку в тайник в поисках ключа и услышал тихие всхлипы. Пашка прислушался. Звук раздавался из узкой щели между задней стеной гаража и высоким бетонным забором. Там, втиснувшись в тесный угол и уткнувшись лицом в колени, сидела Машка и плакала.
- Ты что... ты чего... - забормотал Пашка, чувствуя, как приливает к лицу кровь, как начинают гореть уши. Он не выносил слёз, особенно, если плачет кто-нибудь беззащитный.
- Что случилось? - наконец выдавил он из себя.
А Мишка сразу всё понял. Он наученный. Не жизнью, конечно. Мал ещё. А телевизором. Мать с дедом страсть как любят всякие ток-шоу смотреть. Ну те, в которых постоянно дерутся и ругаются. Когда Мишка был совсем маленьким, то очень боялся этих передач. Стоило одному из приглашённых гостей повысить голос, как начинала орать вся студия, перебивая друг друга и вырывая из рук соседа микрофон. Такие понятные прежде слова сливались в невообразимый шум, и Мишка сам начинал истошно кричать. Потом, конечно, привык. Только спросил однажды:
- А зачем показывать, как люди дерутся? Драться ведь нехорошо. Лучше бы показывали, как все друг друга любят и всякие хорошие слова говорят.
Мама сказала, что когда всё хорошо, то и смотреть не на что. Дед поднял узловатый указательный палец и важно произнёс:
- Все счастливые семьи похожи друг на друга. Каждая несчастная семья — несчастна по-своему.
И ушёл, так ничего не объяснив.
Мишка понял тогда, что очень часто бывает, что родители совсем не любят своих детей. Они их бьют, пытаются избавится, а в старости просят прощения, потому что хотят, чтобы те их содержали.
Дело ясное — машкина мама одна улетела и плевать ей на родную дочь. Жила без неё столько лет и дальше проживёт.
Машка так ничего и не объяснила. Не могла она рассказать, как мама долго говорила по телефону на незнакомом языке, как ругалась бабушка («Говорила тебе, зачем девчонку растеребила!»), как оправдывалась мама («Понимаешь, Хуан против. Я думала он согласится.») и как Машка проснулась утром и всё стало по-прежнему. Бабушка, ворча, шлёпнула на тарелку вязкую овсянку и погнала в школу. Только забытый на столе флакон в виде зелёного яблока напоминал о том, что всё случившееся в последние два дня не сон и не выдумка тоскующей по маме девочки.
- Ладно, кончай реветь! - сказал Мишка. - Пойдём лучше сходим куда-нибудь.
- В кино! - подхватил Пашка, стыдливо подумавший, что придётся потратить на развлечение деньги, выданные на продукты. - Ещё и на мороженое хватит.
- Пошли! - Мишка легонько коснулся машкиной руки. Какая она горячая! Девочка едва заметно кивнула.
Только вот мороженого в тот день они так и не поели.
Глава 6
Человек лежал на обочине, чуть прикрытый разлапистым кустом. Мишка превым увидел худую, обутую в коричневый ботинок, ногу. Брючина на ней задралась, обнажив синюшную полоску кожи. Мишка вздрогнул. Он вспомнил, как однажды нашёл в кустах выброшенную кем-то ногу от манекена. Как же орали тогда дворовые мальчишки, думая, что она настоящая.
В этот раз всё оказалось страшнее.на земле лежал мужчина, одетый в тёмный костюм со светло-серыми полосками. На вид ему было не больше тридцати. По мишкиным меркам — пожилой человек. Он лежал так спокойно, так мирно и счастливо было его лицо, что казалось он просто спит.
- Что это с ним? - чуть слышно прошептала Машка. - Он что? Умер?
Мишка запаниковал. Сердце сжалось и словно остановилось.
- Может, пьяный? - предположил он.
Пашка медленно подошёл к мужчине, наклонился, приблизившись к лицу.
- Вроде нет. Ничем таким не пахнет. Понюхай?
Мишка издал странный квакающий звук, потом глубоко вдохнул и, зажмурившись,мвтянул носом воздух. Пахло одеколоном и совсем немного потом.
- Я мертвецов до смерти боюсь, - пробормотал он.
- Ой, мамочки! - вскрикнула Машка и закрыла лицо ладонями.
- Да тише ты! - прикрикнул Пашка. - Он, кажется, дышит!
- Зеркальце есть? - спросил у подруги Мишка. - Я в кино видел, что нужно к носу поднести. Если запотеет, значит дышит.
Машка покачала головой.
- Эх, ты! А ещё девчонка называется!
Зеркальце оказалось у Пашки. В своём рюкзаке он носил огромнон количество всяких мелочей. Ведь никогда не знаешь, что и когда может пригодиться.
Опыт окончился неудачей. То ли наврали в фильме, то ли не так запомнилось Мишке.только разругались и ничего не поняли.
- Ну, ладно! - вздохнул Мишка, прикрыл глаза и быстро схватил мужчину за запястье. Сквозь тонкую полупрозрачную кожу еле слышно бился пульс.
- Живой! - закричал он. - Живой!
И только сейчас они додумались позвонить в скорую.
Дрожащими пальцами Мишка набрал номер и после нескольких гудков закричал, не дожидаясь приветствия:
- Здесь у гаражей... человек лежит... он ещё дышит...
На другом конце провода вздохнули и печальный женский голос спросил:
- Сколько ему лет?
- Кому? - опешил Мишка.
- Этому вашему, который лежит.
- Да я почём знаю?
Женщина снова вздохнула:
- Достали уже! Заняться нечем? Вот вы хулиганите, звоните, а где-то человек умирает. Не стыдно?
- Да здесь, здесь он умирает!
- Адрес-то какой?
- А я почём знаю? Здесь, где гаражи.
- Иди домой мальчик!
Мишка хотел ещё что-нибудь сказать, но гудки в телефоне оглушили и сбили с мысли.
- Позвони ты, он протянул телефон Пашке. - Она мне не поверила. А у тебя голос гуще, почти как у взрослого.
Пашка подошёл к делу серьёзно. Откашлялся и, чтобы наверняка сойти за взрослого, первым делом произнёс:
- Добрый день! Я звоню по поводу того, что... - но здесь Пашка запутался, запнулся и прдолжил совсем по-детски — приезжайте к гаражам за городом. Здесь человек умирает.
- Опять вы! - донеслось из динамика. - Сказала же прекращайте. И дружку своему скажи. А то полицию вызову.
- Вызывайте! - откликнулся Пашка. - Только вместе со скорой.
- Ещё раз позвоните, точно вызову, - пообещали ему.
Пашка растеряно замолчал. Больше звонить было некому. Рыдающая Машка со своим писклявым голоском в счёт не шла.
- Побегу к дороге, позову кого-нибудь, - решил Пашка. - А вы пока здесь посидите.
Мишка кивнул и снова, затаив дыхание, прикоснулся к тонкому запястью. Ему показалось, что сердце забилось тише и реже.
Глава 7
Пашка бежал. Задыхаясь, искал того, кто сможет помочь, того, кому поверят. У крайнего гаража, прислонясь к стене, курил мужчина лет пятидесяти.
- Ты куда так несёшься? - поинтересовался он, выдыхая вонючий тёмно-серый дым.
- Там человек лежит, умирает... - ответил Пашка.
- Прям так умирает? Пьяный небось?
- Не, не пьяный. Он в костюме.
- Алкаши что, костюмов не носят? - засмеялся мужчина. - Ничего. Погода хорошая, тепло. Проспится и домой пойдёт. Делов-то!
Но оторвавшись от стены, всё-таки отправился взглянуть, в чём там дело.
Что такое жизнь человека? Тонкая нить, соединяющая душу с материальным миром. Когда она рвётся, словно лопнувшая струна, мелодия мира моментально меняется.
Мишка всегда боялся мертвецов. Но в тот момент, сидя на земле и вцепившись в холодеющую руку, он понял, что самое страшное — это услышать, как рвётся незримая связь в телом, как время на мгновение замирает, а после продолжает течь со своей неумолимой беспристрастностью. Ещё он с поразительной ясностью понял то, что если кому-нибудь проговорится об этом выворачивающем душу моменте, ему как всегда не поверят.
- Не реви! - тяжёлая рука опустилась на голову, взъерошила волосы. - Я уже позвонил, куда следует.
Мишка поднял голову. Перед ним стоял высокий незнакомец. Рядом сопел непривычный к бегу Пашка. Сзади всхлипывала покрасневшая от слёз Машка. Не реветь? Мишку вдруг кто-то начал щекотать изнутри.он обхватил себя руками и захохотал.
- Фигня-то какая! - процедил он сквозь зубы. - Подумаешь, человек умер! Одним больше, одним меньше! Всем же плевать! Чего, вообще, здесь торчать! Пошли мороженого пожрём!
Пашка испуганно посмотрел на друга.
- Это у него нервное, - со знанием дела пояснил мужчина. - Бывает.
Нервное? Мишка, трясясь, сжал зубы. Внутри всё рвалось. Разве можно объяснить необъяснимое?
- Всё это, ребятки, конечно хорошо, - продолжал мужчина, - правильно. А с другой стороны представьте: живут два человека. Один умница, работящий, капли в рот не возьмёт, а второй — алкоголик. Всё у него есть — семья, работа, а он дурак пьёт! Сам свою жизнь рушит! И вот становится хорошему человеку плохо, а скорая не приезжает. Почему? А потому что тот самый алкоголик в кусты свалился и дрыхнет, а сердобольные люди в 03 позвонили. И вот живёт алкаш дальше, себе и другим жизнь портит, а ни в чём не повинный человек в могиле гниёт. Такие дела, ребятки.
- Что же теперь выбирать, кому помогать, а кому нет? - усмехнулся Мишка.
- Избирательное милосердие, - озвучил Пашка пришедшее на ум определение.
- Умный слишком? - отозвался мужчина, обращаясь к Пашке. - Выдумываешь невесть что.
А Мишке ответил:
- Зачем помогать людям, которые не хотят, чтобы им помогали?
- Кто сказал, что они не хотят? - начал было Мишка, но договорить не успел. Из-за поворота медленно, переваливаясь с боку на бок, появилась скорая.
Глава 8
Пашка не хотел быть умным. Быть умным — это не только знать расстояние от Земли до Солнца, порядковый номер кадмия в таблице Менделеева и сколько лет правил Иван Грозный. Быть умным означало понимать всё, что происходит вокруг, осознавать причины, вызывающие те или иные события, толкающие людей на поступки, приводящие государства на порог войн и революций.
Пашка любил смотреть новости. Они ужасали, казалось, мир сошёл с ума и прочитанное им у классиков о слезе невинного ребёнка и непротивления злу насилием выдумка, не имеющая ничего общего с реальной жизнью. Пашкино представление о мире размывалось, стройная система ценностей разваливалась на глазах.
Тот мужчина в гаражах говорил ужасные вещи. Пашка точно знал, что ужасные, но стоял и молчал, потому что не знал, что правильно, а что нет. Как он там сказал? Умный слишком? Это никакая не похвала. Сиди тихо и не выдумывай, думать вредно - вот, что это значит. Белое — это белое, чёрное — чёрное. Разводит философию! Клоп!
Конечно, мужчина не произнёс ничего подобного, но мог. Слишком он похож на дядю Петю. Тот приезжал в прошлом году. Пашке так понравился весёлый и с виду добродушный мамин брат, что он рассказал ему о своём желании о ком-нибудь заботиться. После пустился в рассуждения о помощи ближним. А в ответ получил гневную отповедь и пожелание поменьше читать. Обидно. Пашка, конечно, многого не понимал тогда, наговорил много ерунды, но зачем же так грубо? Больше дядю видеть не хотелось. Да он и не приезжал больше.
Вот и с Мишкой он сегодня «сумничал». Как только они передали всхлипывающую Машку бабушке и отправились по домам, Мишка сказал: «Хорошо Машке. Поревёт полночи, бабкиной травы попьёт и успокоится. Мне-то чего делать? Тоже реветь?» И рассказал о лопнувшей струне, о том, как звенела она у его уха.
- Это ненаучно, - пробормотал Пашка. - Нет никакой струны.
Мишка взбесился:
- Да пошёл ты, профессор! - и быстро зашагал в противоположную от дома сторону.
- Не обижайся! - только и успел крикнуть вслед Пашка.
Дома было пусто. Пусто и пыльно. Пашка торопливо скинул куртку, расшнуровал ботинки и с бешено бьющимся сердцем распахнул кладовку. Там, скрытые ненужными тряпками, хранились дедушкины книги по медицине. Дедушка, известный хирург, умер, когда Пашка был совсем маленьким, и мальчик его не помнил. Осталась лишь большая фотография на стене и книги.
- Нужно все их изучить, - решил Пашка, перелистывая пожелтевшие от времени страницы. - Мало ли что может случиться. С чего же начать?
Наконец в руках оказался потрёпанный разваливающийся на части томик. «Первая медицинская помощь». То что надо. Пашка посмотрел на год выпуска — 1957. Вздохнул. Старая. А потом удивлённо понял, что может наука и идёт вперёд, придумывая более эффективные способы лечения, а у человека до сих пор две руки, две ноги и органы внутри на тех же местах. То, что действовало в пятьдесят седьмом, сработает и сегодня.
Решено. Сначала первая помощь, потом Соловьёв, а после остальная дедушкина библиотека. А так хотелось ещё почитать Хокинга с тайнами вселенной. Пашка чуть не заплакал. Так много интересного! И так мало времени! Решив не терять ни секунды, Пашка уселся на полу кладовки и начал читать.
Глава 9
Бабушка верила в Бога, справедливость и доброту людей. А ещё в то, что настой ромашки решает любую проблему, начиная от засилия муравьёв в доме и заканчивая заплаканной внучкой.
Машка сидела на диване, прихлёбывая из кружки горьковатую жидкость.
- Пей! Пей! - подбадривала её бабушка. - Полегчает.
- Фу! Гадость! Отравишь ещё!
- Ничего. От неё ещё никто не умер.
- А почему люди умирают? - спросила Машка.
Бабушка вздохнула:
- Так мир устроен. Всё когда-то начинается, когда-то заканчивается. Положено так.
Машка обиделась. Тоже мне объяснение! На любой вопрос отвечает. Так мир устроен. Сиди и не выступай! Куда тебе со всем миром тягаться! В школе тоже: «так положено» на все вопросы. «Подрастёшь — узнаешь!» Как тут узнаешь, если все молчат?
Машка посмотрела на бабушкино лицо и замерла: Как же она постарела! Мелкие морщинки вокруг глаз превратились в глубокие борозды. Волосы, которые бабушка перестала подкрашивать, у корней и на висках отливали молочно-белым.
«Хорошо, что я никуда не уехала» - подумала Машка. - «Как бы она жила здесь одна?»
Девочка вспомнила, как давным-давно, когда она ещё не ходила в школу, бабушка водила её гулять. Дни напролёт бродили они по улицам, встречая знакомых. Бабушка всегда останавливалась поговорить. Как же долго длились эти разговоры! Сначала Машка терпела, потом дёргала за одежду, наконец просила и умоляла идти дальше. Теперь бабушка никуда не ходит, только в магазин.
- Куда я без тебя? - шутит она.
Бабушка без Машки и не ест почти. «Что мне старой, много надо?» В прошлом году Машка ездила в летний лагерь, а когда заболела и вернулась домой раньше времени, оказалось, что в холодильнике ничего нет кроме пачки творога и десятка яиц.
- Продукты купить не успела, - оправдывалась тогда бабушка. - Не знала, что ты приедешь.
Бедная бабушка! Как ей, наверно, одиноко!
- Давай с тобой в зоопарк сходим! - предложила Машка. - Вместе.
- Да сколько он стоит-то, зоопарк твой? Деньжищи, небось, огромные.
- Да ладно! Раз в год-то можно сходить.
- Раз в год можно, - бабушкин взгляд потеплел. - Давненько я там не была. Последний раз, когда твоя мама в первый класс пошла.
Мысль о маме больно кольнуло в сердце. Конечно, Машке хотелось в Испанию посмотреть на большой красивый дом, познакомиться с Ниньо, покупаться в море. Она бы не отказалась, если бы мама осталась в России. Но самым больным стала не разлука. За много лет Машка привыкла к далёкой и немного чужой маме, появляющейся на горизонте в редкие счастливые дни. Болезненной оказалась надежда, которую та подарила. Надежда на настоящую семью, на счастливую безоблачную жизнь, на улыбающегося белозубого папу и огромную собаку со смешной кличкой.
«Почему она не сказала, что приехала просто погостить? - недоумевала Машка. - Зачем выдумала историю с переездом?»
Девочка всё равно бы плакала, но не от обмана, а просто от грусти. А теперь не знаешь, что и подумать. Если самый близкий человек обманул, как же доверять всем остальным?
Пашка говорил, что хочет о ком-то заботиться. Раньше Машка не понимала, что это значит. Теперь, кажется, поняла. Она смотрела на бабушкины измученные артритом руки. Кожа на них тонкая-тонкая и сухая словно осенний лист. На тыльной стороне ладоней - светло-коричневые пятна с неровными краями. Пальцы, больше не способные держать иголку, скоро откажутся выполнять любую работу.
- Бабушка, а научи меня готовить! - попросила Машка.
- Никак надумала? Ни в какую же не хотела?
- А сейчас захотела!
- Ладно-ладно. Завтра и начнём, - окинула внучка добрым взглядом. - Совсем ты у меня взрослая стала.
Машка допивала горький настой и думала, что теперь жизнь пойдёт по-новому. Ещё не раз расстроится она из-за некрасивой одежды или насмешек одноклассников. Но больше никогда не заплачет. Она повзрослела и у неё появился тот, о ком надо заботиться.
Глава 10
Мишка домой не пошёл. Отправился бродить по городу. Его мучил один и тот же вопрос: «Как избавиться от липкого тяжёлого комка, образовавшегося в груди в тот момент, когда лопнула злосчастная струна, и мужчина на дороге умер». Машке хорошо, она девчонка. Проревёшься и живи дальше, будто ничего не случилось. Да и не поняла она ничего, а плакала только от страха. У Мишки слёз не было. Только злость и досада. На себя в первую очередь. Чего начали возиться с этим дурацким зеркалом? Почему сразу в скорую не позвонили? И та тётка, диспетчер, хороша, не верит. И мужик со своими рассуждениями мог бы поторопиться.
Мишка со злостью пнул попавшую под ногу урну. Может, тому на дороге, всего пяти минут и не хватило. Пашка сказал, что он с самого начала мёртвый был, что мгновенно умер. Так что, никто не виноват.
Но Мишка-то знал, чувствовал слабый пульс. Ещё струна. Разве кому расскажешь? Пашка и тот не поверил — ненаучно. Много он понимает!
- Ну, и где тебя носило? - в коридоре возник отец, жующий свой ужин. На улице начинало темнеть, а Мишка только открыл дверь квартиры, надеясь проскользнуть незамеченным. Из комнаты доносился звонкий голос известного ведущего — мама с дедом смотрели своё любимое ток-шоу.
- Где шлялся? Тебя спрашиваю! - повторил отец, повышая голос.
- В школе, - буркнул Мишка, пытаясь проскочить мимо.
- Врёшь! Директор звонил, сказал, что прогуливаешь.
Мишка прислонился к стене лбом, закрыл глаза.
«Тринадцать лет Сергей воспитывал сына, который может оказаться неродным» - услышал Мишка голос из телевизора - «Смотрите после рекламы результат теста ДНК, который решит всё».
- Стыдно? - спросил отец. - В кого только такой уродился? Я таким не был.
- А вы тест ДНК проведите, - зло бросил Мишка. - Вдруг в роддоме перепутали!
- Надо-надо. А то вон какой! Хамит! Родному отцу хамят разве? - он шутил, но Мишка юмора не оценил и разозлился:
- А если тест отрицательный? То что? Выкинете? Воспитывали-воспитывали и под зад ногой? Да? Не выгоняете, потому что родной? Стыдно родного выгонять?
Отец побледнел:
- Ты... Как ты можешь? - но закончить не успел. В коридоре появилась мама и, не разобравшись, начала успокаивать сына:
- Из-за планшета расстраиваешься? Не переживай! Звонил ваш директор. Оказывается, Сильвёрстов сам свой планшет сломал, а признаться побоялся. Так что успокойся. Больше не нужно извиняться.
- А перед ним кто извинится? - прошаркал из комнаты дед. - А то получится как обычно: то ли он украл, то ли у него украли. Разобраться — разобрались, а осадочек остался.
- Что Вы такое говорите! - замахала на него руками мама. - перед ним-то зачем извиняться?
- Хорошо ещё деньги отдать не успели, - сказал отец, - отдать легко, а вот обратно забрать... - вздохнул и ушёл в кухню.
Мишка добрался, наконец, до комнаты, бросился на кровать лицом вниз и долго лежал так, ни о чём не думая, пока не зазвонил телефон.
- Привет! - сказал Пашка.
- Привет!
- Обиделся?
- Нет. А на что?
- Да так. Что делаешь?
- Думаю.
- О струне своей?
- Ага. Почему никто не верит?
Пашка молчал.
- Эй! Я, вообще, с кем разговариваю?
- Я думаю.
- Думай быстрее!
- Я тут в одной книжке прочитал... - начал Пашка. Мишка поднял глаза к потолку. Ну, конечно! В книжке! Где же ещё?
- Прочитал, что у каждого своя правда. У тебя, у меня, у Машки, у того мужика с гаражей...
- Даже у тётки со скорой?
- Ну, да. Ей, наверное, часто шутники всякие звонят. Вот она и перепутала.
Мишка вздохнул:
- Значит, её правда не совсем правильная. Разве так может быть? Правда же одна для всех.
- Одна для всех — это истина.
- Чего-то я запутался. Ты что там учебник по философии читаешь?
- Да нет. Просто думаю.
- Сам-то себя понимаешь?
- Не совсем. А знаешь, может, если сильно в свою правду веришь, то нужно за неё очень крепко держаться.
- И доказывать остальным, что твоя правда самая правдивая в мире? - засмеялся Мишка.
- Как-то так.
- А если она неправильная?
Пашка засопел в трубку:
- Совсем ты меня запутал! Я лучше потом об этом подумаю.
- Подумай! Только немного, а то башка заболит. Мишка подошёл к окну и, вглядываясь в потемневшее небо, решил, что мир ужасно сложная штука и думать о нём жизни не хватит.
Эпилог
С тех пор прошло много лет. Пашка, начав изучение дедушкиной библиотеки, так увлёкся, что после школы поступил в медицинский институт. Потом уехал работать в деревню. Не потому, что там давали бесплатное жильё (домик оказался так себе) и не из-за подъёмных денег (материальное Пашку мало заботило), а потому, что именно там он чувствовал себя по-настоящему нужным. Здесь он сумел воплотить давнюю мечту заботиться о ком-то. И будьте уверены, если какая-нибудь деревенская старушка, исстрадавшись от одиночества, позвонит доктору с жалобой на высокое давление, Павел Сергеевич обязательно придёт. Мало ли что. Вдруг что-то серьёзное.
Машка стала детским психологом. В её кабинете всегда цветут цветы, а в огромном аквариуме плавают яркие рыбки. Она всегда готова выслушать, находя правильные слова.
Как тебе удаётся ладить с этими хулиганами? - недоумевают коллеги.
Просто детям нужно верить, - улыбается Мария Сергеевна.
А Мишка стал адвокатом. Михаил Николаевич берётся за любое, даже самое безнадёжное дело и почти всегда добивается оправдательного приговора.
- Я за правду, - любит повторять он. - А она всегда побеждает.
Какая в сущности разница, кем работают эти трое. Главное, что все они выросли добрыми и честными людьми. А это само по себе немало.