К нижним людям
Как-то мы с моим дальним родственником Сергеем Ержениным из нашего районного центра, села Сосново-Озерское, решили съездить за кедровым орехом. Вернее это я его сманил. Сергей работал тогда водителем школьной грузовой машины ГАЗ-53, но с ведущим мостом от автомобиля ГАЗ-66. С таким мостом его машина была просто вездеходом!.
Это было важно, так как дальняя дорога в кедрачи соседнего, Хоринского района, была малопроходимой.
В тот год был обильный урожай ореха и я, побывав уже в кедраче за пару сотен километров от дома до этого и привезший мешок чистого ореха, не мог успокоиться. Хотелось еще раз побывать в тех неописуемой красоты местах, ну и, само собой, заготовить еще ореха И Сергей согласился. Согласился и директор его школы, приходившийся мне еще и дальним родственником. Машина была дана на неделю. Расчет за нее – мешок ореха. Орехом должен был рассчитаться со мной и Серега, за то, что я полностью брал на себя все расходы на горючее, то есть свою половину стоимости бензина он должен был мне вернуть добытым сибирским уникальным продуктом.
В предыдущую поездку с омскими геодезистами, которые работали у нас в районе по межеванию фермерских хозяйств, проводником у нас был Гоха Борисов из Хоринска, которого мы прихватили по пути. Руководил тогда этим массовым заездом, а нас было человек двенадцать, мой знакомый и надежный бурят из соседнего села Зундуев Цырен. Активный, с природной смекалкой и недюжинным умом, он ушел с поста директора школы, сподвигнул своих односельчан на перестройку своей жизни и организовал из развалившегося совхоза 30-35 фермерских хозяйств. Затем, пользуясь тем бардачным временем начала 90-ых, набрал всем землякам фермерские кредиты, закупил для каждого необходимую технику в виде тракторов, машин и сельхозоборудования. К этому моменту подоспел дефолт и гондинцы (село их называлось Гонда) безболезненно рассчитались за те кредиты разделенным по частникам к тому времени бывшим совхозным скотом.
Вот Цырен, как председатель ассоциации гондинских фермеров, и пригласил официально тех геодезистов-омичей, у которых была автомобильная техника и, главное, высокопроходимая машина ГАЗ-69 с будкой. А чтобы поближе с ними законтачить, он организовал в том сентябре поездку за орехом. Особых строгостей тогда еще не существовало, кедрачи еще были ничейные, то есть государственные. Не напрягаясь особенно, мы за пару дней тогда наколотили и намолотили на древних самодельных мельницах каждому участнику той поездки по мешку чистого ореха… Ну. а Гоха Борисов, с удовольствием отгуляв со всеми на первом ночлеге в заброшенной избе старателей близ Федорова Ключа, остался нас там дожидаться. По возврату он получил свои заработанные полмешка ореха и остался в Хоринске…
И, повторяюсь, через неделю, я выехал с Сергеем в те же места. Поскольку в первую поездку я сидел со всеми омичами в будке их высокопроходимого автомобиля, то не видел и не наблюдал за разговорами с новыми знакомыми дороги. Да и если бы и смотрел, то все равно бы не смог запомнить, так как выехали мы тогда из Хоринска поздним вечером и большую часть пути, более ста километров по хребтам, шли в темноте…
Словом, проводник был нужен снова.
Выехав из дома пораньше, часам к девяти мы с Сергеем были уже в Хоринске, который находится от нас в 130-ти километрах. Борисова Гоху найти особого труда не составило: местного бича, компанейского бывшего пожарника, знали тут почти все.
Подъехали к указанному двухэтажному деревянному дому. Я прошел во двор, нашел в первом подъезде нужную квартиру и позвонил. На мой вопрос здесь ли такой то человек, не совсем аккуратного вида хозяйка с помятым лицом, сказала, что он только сел позавтракать. Помня с первой поездки, что по всей видимости, наш проводник любитель хорошо закладывать за воротник, я действовал решительно и быстро.
- Гоха – сказал я, увидев его на кухне с подоткнутой белой салфеткой на груди, вилкой в руке и физиономией, говорившей о бурно проведенной ночи, - если ты хочешь поехать с нами еще разок в те кедрачи, то мы выезжаем через 10 минут. Машина стоит за оградой.
И тут же вышел. Я знал подобных людей, общаясь с такими по работе в геологии. В те времена их называли бичами. От слова БИЧ – бывший интеллигентный человек…
Что же было дальше?.
Через 5-7 минут наш Гоха скатился с крыльца дома с рюкзаком в одной руке и со спальным мешком в другой, что то за ним несла еще его очередная сожительница и, матеря нас с Серегой за не выкушанную котлетку, покидав бутор в кузов, залез к нам в кабину. Громко, дыхнув перегаром, скомандовал – «Вперед!!»
По дороге через райцентр он вежливо и настойчиво попросил тормознуть у одного магазина якобы купить несколько булок хлеба в тайгу. На большее у него уже не было денег, вырученных и пропитых от продажи предыдущего ореха. Потом выяснилось, что таких ходок за орехом у него было уже несколько… Я было его успокоил, что харчей мы взяли и на него. Но проводник настоял и пришлось уступить.
Сидим, ждем его пять, десять минут. И народу вроде нет у магазина в это раннее утро….Я, не выдержав, пошел посмотреть… Напарница продавщицы, показала глазами на подсобку за прилавком. Прохожу туда и вижу, что наш Гоха сидит за импровизированным столом из ящика и уже почти ополовинил бутылку водки, закусывая куском колбасы! Так его «лечила» очередная его почитательница, продавщица того магазина. Ругнувшись и снова поставив условие, что уезжаем сразу, я вышел из того магазина. Следом – Гоха. Без хлеба, конечно, но с бутылкой – угощали ведь.
Я посадил его ближе к водителю чтоб не вывалился, поскольку его уже на старых дрожжах развезло, и мы выехали. Помня его наказ, что первый отворот от реки Она (название, правого притока Уды, вдоль которого шла дорога в хребты), будет примерно через 40 километров, я внимательно наблюдал за дорогой… Но толи Гохины винные пары меня убаюкали, толи сказалась полу бессонная перед этим ночь, поворот я проворонил, проспал. Добросовестный Серега же жал и жал на педаль газа.
Проснувшись, я почуял, что мы уже давно проехали наш отворот и едем куда то «в тьмутаракань». Остановились. С трудом разбуженный и вытащенный из машины Гоха, обозрев окрестности своими мутными еще глазами, подтвердил, что мы совсем не там… Возвращаться пришлось километров двадцать… пока нашли свой отворот. После чего наш Гоха, дав наводку на следующий отворот, снова заснул и истории с отворотами повторились еще дважды. В общем, поздним вечером, наконец, мы добрались до метеостанции Замакта (ударение на первом слоге) уже высоко в хребтах. Единственный дежуривший на ней радист, был очень рад неожиданным гостям и крепко попотчевал нас только выходившейся брагой на бруснике из березового сока. Больше всего, по моему, счастлив от такого гостеприимства был наш Гоха.
На следующее утро мы довольно быстро добрались до Федоровского ключа и даже прошли по разбитой вконец колее до добротного охотничьего зимовья.
Там мы и затаборились с комфортом, найдя в распадке недалеко воду. По битому уже предыдущими заготовителями – шишкарями обширному кедрачу мы за неделю все таки добыли и намолотили в местной мельнице по мешку ореха. И за аренду машины мешок тоже был заготовлен.
И каждый вечер, после радостной и интересной, в общем то, работы, поужинав в теплом зимовье, мы с удовольствием слушали рассказы бывалого пожарника лесоохраны, прошедшего огонь, воду и медные трубы, нашего уважаемого проводника Гоху Борисова. Всего, конечно, не упомнить, но один рассказ, после которого мы с Серегой чуть не с полчаса ухохатывались на нарах, врезался в память и я постараюсь его воспроизвести полностью…
«…Помню в то засушливое лето было море пожаров в Тюмени.
Вылетели мы как то командой на «Аннушке» на очередное возгорание. Летчик выбросил нас тогда удачно. Все были целы. И груз взрывчатки с инструментов цел. Мы быстро блокировали тот, не успевший разгореться пожар, пройдя взрывами оградительные канавы. Буквально в день и управились… А следующим днем навалилась непогода….
День моросит, второй… Сидим мы в лагере рядом с условленной по карте поляной, куда прилетят за нами вертолетчики,…Харчей тогда прихватили мало… Очаг был небольшим и мы думали, что на второй день уже вернемся… Настроение было паршивое. Уже и НЗ (неприкосновенный запас) вскрыли. Уже и пятый день отстучали сырые в моросящем тумане деньки. Выходить самим – было далеко. Когда таежные возгорания вблизи от жилухи – выходили обычно после тушения сами. А тут нет, далеко было…
Сидим как то, не помню который вечер у костра под навесом, полуголодные злые, не говорим…
И вдруг в свете того костра из моросящего тумана вышло трое стариков – местных орочонов!! Это была делегация от стойбища, которое, как оказалось, находилось за хребтом.
Вышли и что-то толмачат по своему… Один среди нас, родня им по крови, понимал ихний язык. Быстро выдернули его из палатки. Он послушал тех стариков и говорит нам, сам еще не веря…
- Знаете что они говорят?!! Они просят добить в стойбище умирающего ихнего человека!!
Мужики наши опешили сначала и кто то сказал «Нас же посадят, ёлы палы!!» На что те лесные одуванчики им ответили тоненькими голосами …
- Ничё-о-о-о…У нас такой обычай – помогать «нижний люди ходи…» . Молодые все на большой охоте… , « помогать» должен только молодой… А мы вам и мяса и других харчей… не бойтесь….
Мужики наши бурно посовещались, взвесили… Но «голод не тетка» как говорится. Желудки скомандовали – надо помочь! Тем более – обычай…
Кому идти? Никто не хочет. Боятся все! Жребий решили бросить. Свой. В карты сыграть. Кто останется дураком– тот и пойдет…
Среди нас, рассказывал с увлечением Гоха, был Степан, верзила такой, двухметрового роста, силы огромной в ручищах и на морду страшноватый. Борода, которую он подстригал редко, была почти на всю морду…глаза слегка косили еще.
.
Ну переглянулись мы и дружно нашего Степана и оставили дураком… « Иди, Степан, тебе выпало!...»
Степан, простая душа, хоть и ликом не вышел, подался с теми орочонами…
Следующим утром – идет, возвращается наш Степан. Сияющий! Несет стегно мяса сохатинного, других орочонских харчей в нескольких туесах, А еще и водочки своей, лесной, на оленьем молоке выдали те люди…
Народ сразу повеселел и к нему с расспросами – « рассказывай, как все там было? Любопытно же!»
Степан и рассказал, окая.
- Ну чо, мужики… Покозали чум… Захожу… Тямно сначала, ничо не видно. Присмотрелся, пообвыкся, вижу в углу кучка шкур ляжит!
Я подошел, одну шкуру приподнял, вторую… Гляжу – старик ляжит! Глаза зокрыты…
Я так низко-низко наклонился над ним, может уже ня дышит… А он возьми глаза то в и открой! В енто самое время!!!...... Только икнуть и успел со страху!! И закатил глазки то свои! И все!..
.
Орочоны то, опосля, в колодину его и утортали куда то в лес. Однако, к деревьям подвесили…
….Мы все ржали со смеху. Каждый вообразил эту картину ухода старика «к нижним людям» с помощью Степана.
Сытое брюхо каждого из команды подняло настроение, мы лаже гульнули этой крепкой орочонской водкой… А погода, между прочим не изменилась, нелетная. По прежнему хмарь стоит с влажными туманами или моросящим дождичком.
Вдруг через пару дней в лагере появляется спортивного вида относительно молодой орочон. Оказалось – сын того старика, кому мы помогли уйти к нижним людям!....Выбился в люди от своих соплеменников, ученым заделался и жил в городе. Орочонская почта донесла об уходе отца, но погода не дала быстро добраться до стойбища….
Появился и…сразу к ним:
- Вы что натворили?! Помогать «нижним людям ходи» должен быть кто-то с родственников!!! Старики совсем из ума выжили….!
Теперь отец мой, там, « в нижних людях», к злым духам попал!! Его к добрым переправлять надо!
Выход тут только один: надо вашего Степана (Степана в тот момент не было – собирал ягоду не вдалеке) – хорошенько пугать!! Тогда отец мой и попадет куда надо
…
И предложил вот что:
« Я – каратэ занимаюсь.. Черный пояс у меня.
Сделаем так. Я залягу в стойбище, в чуме, будто к нижним людям собрался… Вы Степана и пошлите…»…
Ну и повторилось все. Снова. Опять прибыла делегация стариков.
« Помогите к нижним людям отправить….»
Все глянули на Степана. «Чо, Степан, сходи еще… У тебя же ловко тогда получилось…»
Степан, простая душа, снова и подался со стариками.
Нас же любопытство раздирает, как все это получится?
Вот мы и подались вслед. Крадемся по лесу за делегацией и Степаном.. Подходим к стойбищу… Вот уже и последние деревья… Прячемся…
Показали Степану чум…. Мы следим.
Видим, как он подошел к нему, к чуму то. Отодвинул полог, зашел…
…Сначала было тихо.
Потом вдруг раздался медвежий вскрик Степана, послышались удары, шкуры от чума аж отлетали …Потом что-то пискнуло и …тишина!...
Мы все – бе-е-е -гом к этому чуму!… Подбегаем.
Смотрим - входной полог открывается и показался Степан!... Глаза – по чайнику!! Бородишша вся дыбом!! И мычит нам с трудом…
- М-м-м-м-м-му-ж-ж-жики!
- Да на нем п-п-п-п-пахать можно!!!
- КОЕ КАК К НИЖНИМ ЛЮДЯМ ОТПРАВИЛ!!!
…Была ли не была ли эта быль-небылица, но мастерство и артистизм рассказчика были тогда на такой высоте, что мы от смеха катались на нарах того зимовья, срубленного из кедра, до коликов в животе… И до сих пор я с благодарностью вспоминаю нашего проводника Гоху Борисова.
Хочу добавить о той поездке еще немного.
По мешку чистого ореха мы уже заготовили и на четвертый или пятый вечер было решено, что завтра до обеда походим еще, пособираем пАданку (упавшие с кедр шишки) и будем возвращаться. Была уже третья декада сентября.
В ту последнюю по плану ночь поднялся очень сильный ветер. Тайга грозно гудела. Но к утру все затихло.
Сергей с Гохой пошли тогда в одну сторону, я, прихватив пару пустых мешков, решил осмотреть другое место, куда мы еще не наведывались. Не наведывались, потому что издалека было видно, что там стояли не пробивные «дубасы». Дубасы – это могучие, толстые в два три обхвата кедры, сбить с которых колотом шишки было невозможно
Пришел в тот небольшой распадок, провешивая за собой по веткам листьями бадана свою тропу, чтобы не заблудиться. Из-за густого кедрача и не пересеченной местности это могло легко произойти.
Пришел к этим огромным кедрам, и ахнул!
Все чистое место вокруг тех деревьев было покрыто плотным слоем облетевшей шишки!! «Это ночной ураганный ветер так поработал», понял я..
До этого паданка попадалась нам редко.
Я набрал свои два мешка, связал лямками и, перекинув через плечи один спереди, другой сзади, потихоньку, с остановками дошел до нашего табора.
Мои мужики, сидели в зимовье. Я, радостный, завалился к ним и говорю:
- Мужики! Если останемся еще сегодня, то до вечера шишкой набьем полный кузов…!
На что Гоха, таежный человек, сказал мне:
- Успокойся. Выйди, погляди на небо…
Выйдя, я увидел, что небо было все затянуто низкой облачностью и в воздухе уже кружились белые мухи-снежинки. Начинал идти первый снег в хребтах. А он уже не тает.
Мы попили чай, сложились и выехали домой… При выезде из почти пятикилометрового кедрача снег валил уже стеной и, задержись мы еще хотя бы на час, по той вдребезги разбитой колее выбраться из тайги самостоятельно уже не смогли бы…
Спасибо Гохе, что не дал нам задержаться и подтвердить народную мудрость о том, что «жадность фраеров губит».