Сквозь трещину в асфальте

 

                Россия – удивительная страна, на долю которой всегда доставались крутые повороты судьбы: от недородов  и голода до разных войн и революций, когда всю её трясло и лихорадило, не щадя ни землю, ни растущее на ней, ни людей.  Была эта огромная страна только одним из действующих лиц на мировой политической арене.   А люди?  И люди тоже, несомненно, имели свои крошечные роли, а значит и судьбу. Но, каждую песчинку отдельной личности надо было рассматривать даже не в лупу, а в микроскоп на той мировой сцене жизни. Судьба каждого человека для  водоворотов, в которые они попадали, для мирового движения, почти не имела значения. Но, как ни странно, именно из массы этих движений – ползков, подъёмов и падений, карабкания и цепляний, криков, лозунгов, проклятий и протестов и завязывался набросок жизни -  из маленьких отдельных штришков., пятнышек и точек складывалась общая картина истории стран.

                *  *  *  *  *  *  *


              Как она плакала у взломанной двери своего, вскрытого за ночь и опустошенного ворами, ларька! Всё, что было завезено в него вчера, деньги, случайно оставленные от выручки за прошлую неделю,  – всё пошло прахом, и, как казалось тогда в отчаянии Гале, и вся её жизнь.

              Когда Горынцевы  вернулись  из Германии, где были в загранкомандировке всей семьёй почти три года, жизнь в Союзе встретила их не совсем радостно. В магазинах было почти пусто. Хорошо, что привезли с собою много продуктов, уже зная положение дел на родине по поездке в отпуск прошлым летом.
Там, в Германии, получаемой мужем зарплаты не хватало на покупку чего-то серьёзного, а поэтому покупали чаще всего всякие безделушки на память, типа статуэточек, красивой посуды, вазочек и всякой другой, как потом оказалось, дребедени. Муж, как командированный сюда на АЭС специалист, инженер, получал немногим больше  1000 немецких марок. Этого семье хватало в основном только на питание. И через некоторое время Галя не выдержала и устроилась с помощью своей знакомой техничкой в местную немецкую школу, где та уже работала. Света прекрасно знала немецкий язык. В России она работала учительницей немецкого языка. Но большинство жён советских специалистов там не работали, т.к. и вакансий без знания языка для них было мало, да и на ту работу, которая предлагалась, не все шли. Это были вакансии техничек, посудомоек.
В той школе, куда Света протежировала Галю, их работало тогда трое - три русских женщины. На первых порах было трудно. Старались на совесть, боясь ударить в грязь лицом перед немцами. Но те, в смысле оплаты , надо отдать должное, относились к ним справедливо, делая выплаты согласно закона. И стала получать Галя за свою работу с неполным рабочим днём в месяц целых 1300 марок, больше своего мужа-инженера на строящейся АЭС. Конечно, такое положение вещей с оплатой создавали не немцы, а «Союзэлектромонтаж», получавший за каждого специалиста с немецкой стороны значительно больше, чем выплачивал этому же специалисту лично.  Но, всё равно это были для них тогда большие деньги, и попасть за границу стремились все.
Много удивительного произошло тогда  там, запомнившегося на всю жизнь. Им довелось наблюдать период объединения двух Германий, разъединённых по окончании Великой Отечественной войны. В их город приезжал Г. Коль и выступал перед народом на площади. Ни громадной свиты, ни эскорта. В рабочем порядке – приехал, выступил, уехал. Многие русские тогда ходили на тот митинг, чтобы просто посмотреть на Г. Коля.  А в школе,  в разговорах с двумя старыми немками, работавшими вместе с ними, поняли, что в немецком обществе нет единого мнения в отношении объединения. Старые немцы плакали и переживали, боясь объединения.

Как-то, сразу после объединения, когда в обращение вошли марки ФРГ,  у них в посёлке Эльдена, где они жили,   объявили о сборе  клубники в близлежащем  фермерском хозяйстве. Горынцевы всей семьёй по выходным стали ездить туда на велосипедах  за 10 километров на заработки. Эти старые и выброшенные немцами на свалку велосипеды, все, кто хотел, забирали со свалок и ремонтировали, доводили до ума.
За работу на сборе клубники им тогда заплатили западными марками, на которые они тут же приобрели весьма ценное  для семьи – две подержанные русские «Волги». Одну перегнали летом в отпуск, она предназначалась для продажи. А на второй возвращались окончательно весной следующего года домой.
На оставшиеся от сбора клубники деньги, купили ещё  и аудио-магнитофоны, подарки родным. Без этих подарков было и не мыслимо возвращение. Их все так ждали. Кто-то ждал и чего-то особенного, дорогого, не думая, как эти все подарки в той самой Германии доставались, и сколько на них надо было работать. Тогда многие думали, что за границей, как в Раю. И там полно всего, и почти даром, стоит только руку протянуть. И если дарили не то, что ожидалось, то недовольство было видно даже невооруженным глазом. Это касалось конечно не всех, но, однако, имело место быть. Ничего не ждали только матери – они ждали их самих.
И вот они окончательно на Родине. В России росли цены на всё. В ходу на полную катушку была талонная система. И все под страхом голода затаривались на эти талоны по принципу  - «надо и не надо». С консервами было проще, а вот в крупах, в макаронах быстро заводился жучок, особенно в муке. Забегая вперёд хочется сказать, сколько всего было потом  выкинуто из-за непригодности к употреблению.
После приезда семью поставили на учёт на питание, но талоны выдали почти  только через месяц. И вот тут-то Галя не раз похвалила себя за те резные и красивые макароны, сладости и прочее, что везли показать и удивить, а съели сами. Полки в продовольственных магазинах были почти пустыми, и только кое-где рядами стояли одинаковые трёх-литровые банки сока или каких-то маринадов, просто так – для интерьера. Этикетки и вид банок говорил о том, что вынули их из дальних хранилищ, где они так бы и простояли  до археологических раскопок будущего, если бы не обстоятельства времени.
Тогда в России практически всё было дефицитом.
За продуктами по талонам стояли в длиннющих очередях. Вся сущность была направлена на «достать» и «хапнуть». И эти материальные приобретения составляли смысл жизни, доставляли удовлетворение и радость. Тогда все, образно говоря, были своего рода хомяками с раздутыми щеками, не удовлетворенные жизнью и с бесчисленными мечтами о лучшем.
Как-то Галя стояла в очереди за сахарным песком. Человека через два впереди неё была женщина с девочкой лет пяти-шести. Пока мать готовила сумки к получению своей доли, девочка вдруг ловко облизнула грязную ладошку и сметливо, мокрой её стороной сгребла просыпанный сахарный песок с прилавка, и в рот. У Гали тогда непроизвольно слёзы брызнули из глаз. Она на всю жизнь запомнила этот инцидент и счастливые глаза ребёнка, облизывающего ладонь. Удивительное это человеческое качество – доставлять себе радость в любой трудной ситуации – ведь что-то же должно было быть в противовес многим минусам.
И возвращение в родные места мало тогда радовало, кроме встреч с родными и друзьями. И многие специалисты, которым поступало предложение, оставались тогда там, в Германии, временно подзаработать ещё или постоянно.  Поступило такое предложение и Горынцевым, но взвесив всё, они отказались. Старые родители ждали их возвращения.

Но время шло, и что-то менялось в жизни. Менялось в лучшую вроде бы и сторону. Одно за другим менялись политические события.  Люди приспосабливались с неуёмной жаждой жизни, жаловались, обсуждали, но терпели. Словно период сталинизма и репрессий в прошлом  удачно подготовил их к таким вот новым поворотам судьбы. Тот период в России тяжело было пройти без возмущений, восстаний, всплесков негодования, но ведь прошли…
После заграницы, Галя с мужем не сразу нашли себе работу. Судьбоносной оказалась встреча на улице со старым знакомым мужа, который не так давно создал свою, частную, организацию. Прогуливаясь как-то по вечерним улицам, как они привыкли делать это и  в Германии, встретились с четой Ковальских – Борисом и Анной. Обрадовались встрече, разговорились. Борис «взлетел» из обычного инженера в руководители Акционерного общества, недавно организованного и набирающего силу. Он был очень доволен его становлением, гордился, что всё получается по-современному, с размахом. Намекнул на помощников из Москвы и большие перспективы.
Галя не раз думала о том, что в сущности, они с мужем пропустили в России очень интересный период. Уезжали из страны, где был авторитет Партии, Профсоюзов, Комсомола. Всем руководили эти политические организации. И Галя помнила, как принимали у неё на работе райкомовских работников, как начальство заискивало перед ними, и, чего греха таить, совало им дефицит, делало поблажки, водило дружбу не за доброту души, а на всякий в жизни случай. Царила своя определенная система отношений: Ты мне – я тебе. И в этой «сладкой пенке», обитали особи высших слоёв, коих наблюдать можно при любом строе. 
Но времена порою сотрясают эти слои. Происходит временная диффузия, смешение. Так случилось и тогда.
Всё и вдруг перевернулось. Все изменения произошли, во время их пребывания в Германии. В России 23 августа 1991 был издан Указ о прекращении деятельности КП РСФСР, а 6 ноября 1991  - Указ о прекращении деятельности КПСС. Новое касалось их в Германии отголосками по газетам,
радио и телевидению. Но не всё доходило вот так сразу. Но потом коснулось и их непосредственно. Срыв одного партийного собрания за другим, слухи о том, что в Берлине что-то там произошло на партийных верхах, слухи об исчезнувшей партийной кассе, русских переводчиках, уехавших в западную часть.  Слухи, слухи….  Напряжение. Потом разочарование. И грустными стали  понятия о патриотизме, о гордости за страну, без войн потерявшую всю свою твёрдую, казалось бы, основу. Стало понятно, что у большинства на верхах главная ценность жизни банальна – деньги и  желание просто найти хорошие условия жизни и приспособиться.  Судить ли? Наверное, где-то надо было и судить! Но рядовых обуял, как и прежде, страх. Вокруг твердили о бесполезности чьих-либо мелких высказываний. И лишь, как знак осуждения, как протест всему произошедшему, Галя с мужем просто вышли из Партии, ещё не зная, что её уже на самом деле официально нет. 
Да, тогда всё словно поменялось местами. Нет, не материя: небо и земля, а люди, их сознание. Не вдаваясь в глубокий анализ, надо сказать, что одни  притихли, испугались, словно и не имели когда-то власти и силы, не ходили гоголем по улицам родных городов, а другие, поразмыслив и адаптировавшись, быстро обнаружили возникшие возможности для их природной предприимчивости. Зажглась «красная лампочка» вседозволенности и выживаемости. И то, что считалось нехорошо и неприлично ещё вчера, сегодня, оказывается, вполне было возможно и даже поощрялось. Вчера ты  – спекулянтка, с тобою и знаться было стыдно, а сегодня  – личность, предприниматель. И Уголовный Кодекс СССР о спекуляции перестал существовать. То тут, то там стали «окукливаться», превращаясь  в эмбрион «новые русские», вот такие как Борис.  Хитринка, предпринимательская жилка жили в нём давно. Эти качества просто ждали подходящих условий для развития.  Так и в природе на абсолютно сухом месте, если его вдруг со временем затопит вода, вдруг начинают расти камыши, словно семена лежали там сто лет и ждали своего часа.

В эту свою новую организацию, детище его идей и идей московских  сотоварищей  и пригласил  Ковальский  Галиного мужа в качестве инженера. И они посчитали это за счастье, т.к. нормальную работу, и тем более инженерно-техническую, было тогда почти не найти.   
В том Акционерном обществе компания ИТР была очень разношёрстная. Каждый был сам по себе и себе на уме. Впрочем, таким был и сам руководитель. С его подачи здесь постоянно «трудились» московские психологи, которые проводили тренинги, якобы, сплотить коллектив. Но, забегая вперёд , скажу, что  этого так и не получилось. И психологи потом «растаяли», и Борис уехал за границу.  Но тогда он почему-то «прикармливал» их, а скорее всего они были соучредителями компании.
С тем предприятием судьба связала их обоих, и Галю, и мужа. Муж стал работать с июня, а она устроилась туда месяцем позднее. Только работать  стала не в самом АО, а в Региональном отделении Союза менеджеров при нём. Ковальский тоже его учредил.
В региональном отделении секретарем была немного знакомая Гале женщина - Надежда Ивановна, которая предложила Гале, в прошлом работавшей преподавателем  экономического техникума,  должность директора «Школы юных менеджеров». Опыт работы у Галины с молодёжью был. В техникуме кроме преподавания, она успешно вела и классное руководство.
И, толком не разбирающаяся в учебном процессе Надежда Ивановна, полностью положилась на Галю в этом начинании, которое входило в моду по стране. Такие школы, несущие бизнес-грамоту в среду молодёжи, были популярны. Это был своего рода новый «поход в народ», в среду молодёжи, которой предлагалось параллельно  со школой  изучать экономику, маркетинг, менеджмент.
Изучив вопрос, Галя посчитала нужным включить в программу обучения и такие предметы как психология, культура общения и речи, невербальное общение, основы ораторского искусства. Она считала, что без знания этих предметов не может быть бизнеса.
Галя с большим для себя интересом взялась за дело. Быстро установила контакты с рядом преподавателей из Москвы, Иваново, С-Петербурга.
Она звонила, ходила по школам, беседовала и агитировала учащихся, договаривалась об аренде помещений, продумывала программы обучения по предметам. Всё сама. Надежда Ивановна только удивлялась работоспособности и инициативе Гали, и всё одобряла. Спонсором всего процесса было АО Ковальского.
Забегая вперёд, надо сказать, что ребятам  эта идея создания «Школы юного менеджера» понравилась, а многим потом и многое дала в жизни. 
Преподаватели были найдены удачно. Все они были рекомендованы по результатам их работы на местах. Надо сказать, что в методах преподнесения материала они были своеобразны, применяли новое и прогрессивное, например, деловые игры. Прекрасны были в работе пара психологов – супруги Кречетовы - пожилая, но оригинальная и эмоциональная пара.  Леночка Варфоломеева – лектор по невербальному общению, бывшая актриса театра «Мимики и жестов» из С-Петербурга, которая прекрасно сочетала преподнесение материала с игрой актрисы. А изумительный умница Кобзаренко – преподаватель Морской академии из СПб с его лекциями как раз по ораторскому искусству! Как обожали его ребята! Сколько он дал им ценного материала, который начисто был искоренён когда-то большевиками из программ царских гимназий..  Все преподаватели  были увлечены работой и считали, что дают подрастающим то, что будет им необходимо потом в жизни.  Конечно это были не полные курсы по данным программам, а только основа, способная вызвать интерес к предмету, дать возможность более чёткой ориентации в выборе профессии.
Галя всё это понимала и гордилась делом, которым начала заниматься. И дети тянулись к ней, относились с уважением. Довольны были и родители, которые возлагали на эту школу большие надежды в выборе будущей профессии своих детей.  И поглощающее число ребят, окончивших эту школу, потом поступило в экономические ВУЗы, техникумы и удачно вписалось в бизнес. 
Но в жизни тогда всё менялось более чем быстро. Новые события и веяния приходили и уходили, меняли своё направление, как весенний ветер. Психологи тогда провели обследование ИТР на профпригодность и склонность к видам деятельности. Мужа Гали они на своих занятиях всенародно «окрестили» по данным таких исследований «финансовым директором» - человеком, способным управлять компанией, «умной, так сказать, головой». И Ковальский  почувствовал в нём соперника. Да, он, видимо, испугался, и буквально стал «копать» под супруга, придираться и обвинять в мыслимых и не мыслимых грехах. А однажды он «приписал» Алексею вину в недостаче партии перчаток. Господи-то мои! Муж вообще был честнейшим человеком! А уж на рабочие перчатки никогда бы и не позарился. И всё кончилось тем, что Алексей обиделся и  уволился.
А вскоре  в организации Ковальского стали происходить не приятные изменения. Как снежный ком, стало наворачиваться одно плохое на другое. Прокуратура предъявила  требования, и Борис  неожиданно метнулся за границу в Германию, и как в воду канул. А вскоре его организация перестала существовать.
Гале жаль было бросать начатое дело. Переживали и дети с их родителями. На какое-то время в школе было введено платное обучение. И вот тут обнаружился главный камень преткновения – почти у всех людей  было тяжелое финансовое положение. Платить за школу было нечем. И тогда Галя буквально «навязалась» одной организации со спонсорством, убедив в необходимости помощи молодёжи в эти трудные времена.
   
Очень трудно обойти стороной ещё одну проблему того времени, которая коснулась школы Гали в те времена. Было тогда модно такое слово, как «челноки». На «челночество», весьма нелёгкий труд, толкала народ безработица, желание жить лучше, иметь наличку. «Челночеством» тогда многие просто зарабатывали наличные деньги. Человек, купивший в одном месте что-то и перепродавший в другом вдвое-втрое дороже, которого раньше считали спекулянтом, теперь считался умным и предприимчивым. В стране из-за недостатка денежного обращения разворачивалась система бартеров между предприятиями. Даже зарплату выдавали порою полностью товаром. Ну, а ты с ним, что хочешь, то и делай. Скольких людей, интеллигентных, имеющих высшее образование, жизнь тогда одела в спортивки, кеты, куртки и бросила на дорогу мелкого бизнеса – в «челноки». И кто знает, почему назывался тот бизнес мелким? За мелкий интерес – накормить мало-мальски, обуть и одеть семью?  Или за мелкость, как думал кто-то, душевных потребностей? Или за то, что средства, крутящиеся в руках тех челноков были не такие уж и большие?
«Челночество» коснулось тогда и учащихся Галиной бизнес-школы.
В ту пору ездили торговать даже за рубеж, в основном в Польшу. Формировались целые автобусы желающих.  Принцип действий был понятен: купи – продай… с выгодой. И чем только не торговали, что только не открывала своим умом та «голь», которая на выдумку была хитра».
Дети на занятиях часто задавали вопросы про «челночество».  Да и действительно, глядя со стороны, и не вникая в тот адский труд с баулами, рисками, действия челноков казались детям в чём-то игрой, несущей выгоду. И с чьей-то, не заумной подачи, вдруг то тут, то там, стали проходить слухи, что со взрослыми стали ездить на такие торги и дети. Может быть сами родители так хотели их приучить к подступающей взрослой жизни. Ведь кто знал тогда, как долго продлится этот экономический период, диктующий новые  условия заработка.
И пришло время, когда учащиеся бизнес-школы тоже стали проситься в такой «шмот»-тур, «попробовать себя в бизнесе».  И никто, никакая свыше организация не была против. Да ради Бога!  Сели и поехали! В Польшу – так в Польшу!  Ответственная есть?  Никто не был против, начиная с родителей, с тех, кто их оформлял и направлял. Тогда даже считалось престижным, если обучающиеся в таких школах дети, ездили с торгом за границу, приобщались к мелкому бизнесу, наяву постигая его.
Первая поездка была пробной. С Галей поехали всего четыре человека из школы – три мальчика и одна девочка, её дочь. Детям было очень интересно, увлекательно. За границей до этого никто не был, кроме её дочери. Но уже тогда Галя поняла, что это и опасно для детей, и трудно, а для неё особенно. На границе стояли долго. Потом день на базаре в Польше. Но глаза детей горели азартом. Они, по молодости своей, были готовы на всё: и день стоять на базаре, и двое суток в полу-холодном автобусе, полуголодные. Вернувшись, Галя хотела на этом поставить точку, но те, кто ездил, всё рассказывали восхищённо, и на Галю навалился шквал просьб поехать туда ещё раз. Набралась целая группа.  И бедная Галя поддалась на уговоры.  Эта вторая поездка должна была произойти перед Новым годом.
Ту поездку Галя запомнила на всю жизнь. Ехали почти трое суток. Одну ночь ночевали в автобусе прямо на границе. Со всех сторон лес. Очередь автобусов двигалась медленно. В туалет - только на улицу. И Галя поняла тогда всю степень ответственности  и страх за детей. Провожала взглядом любого до каждого куста. Многие не рассчитали взятую еду на задержку в дороге,  и были голодными. В той неординарной ситуации дети стали проявлять себя по-разному. Кто-то делился последним куском, а кто-то умудрялся, накрывшись сверху пальто, есть там в темноте, втихаря, рядом со своим же голодным товарищем.  А в городе, где торговали на рынке, ночевали в гостинице, где вместе со всеми были и рекетеры, молодые здоровые южные парни.  Одна из девчушек школы, красивая Лена, видимо приглянулась им, и те всё вились вокруг, «культурно» ожидая её реакции. Пришлось на ночь перейти спать к этим девочкам, а самой отдать свой одноместный номер. Ночью Галя раза два выходила в коридор. Парни где-то почти до часу тусовались возле дверей, но не осмелились как-то проявить себя, и только «пожирали» глазами проходящую по коридору Галю.  Среди тех ребят был один постарше, видимо главный. Не раз встречалась Галя с его взглядом, и он видел её напряжение, страх, переживание за подопечных и смелость наседки, охраняющей гнездо птенцов. Всё они понимали – это вороньё. 
Утром перед отъездом в Союз рекетеры зашли в автобус,  и молча собрали дань со всех торговавших взрослых. Но дойдя до рядов, где сидели Галя и дети, развернулись и ушли, не тронули. Да и брать с ребятишек было нечего.

В 1994 году начались финансовые неурядицы и в организации, к которой была прикреплена Галина бизнес-школа. Несколько месяцев уже не выдавалась зарплата. Нечем стало спонсировать и бизнес-школу. Редкие родители вносили установленную оплату, но кто-то и не мог. А дети всё равно приходили на занятия и сидели, не поднимая глаз от столов. Им было стыдно, но терять школу они не хотели.
Тогда из-за финансовых трудностей в семье и Галя с мужем решили заняться предпринимательством. Сначала ездили за товаром в Москву на поезде, т.к. их машина была сломана. Тяжёлые баулы, сумки, теснота и духота в вагонах поездов, бессонные ночи и постоянная усталость.
Потом, отремонтировав машину, стали ездить на ней. Закупив товар, ночевать бывало оставались у племянницы Наташи. А утром домой. Но, однажды, проснулись и обнаружили двери машины вскрытыми. Товара не было. Унесли даже оставленные пол-буханки хлеба.   
Время было тогда у них особенно тяжёлое. Организация, что спонсировала Бизнес-школу к тому времени развалилась окончательно, и школа  закрылась.
Не знаю, как бы они выкарабкались из сложившейся в жизни ситуации, но помог случай.  К мужу обратились за помощью бывшие партнёры по работе. Щекотливая была просьба, где-то касающаяся отмывания денег. Муж особо и не рассказывал о сути дела, и она не пыталась во всё вникнуть. Алексей рискнул, и риск дал наличную сумму, которой хватило на приобретение однокомнатной квартиры. Купили её на первом этаже в целях разместить там магазин. Отделывал помещение он сам. И после отделки денег не осталось даже на закупку товара.
Сначала в магазине повесили объявление и стали собирать заказы на мебель из вилюра. Возили её с пригорода от одного знакомого частного предпринимателя со смешной фамилией Мех, который имел небольшое производство по её изготовлению. Он доверчиво  отдавал мебель на реализацию без денег, а потом рассчитывались. Так и проторговали до весны.  Но потом мебель стала дорожать, а спрос на неё падать. И надо было менять профиль торговли. А опыта не было, и в голову ничего не приходило.  Ассортимент в магазине был сплошным винегретом. Рады были любым деньгам.
После Нового года сдала Галя годовой отчет за магазин. Деньги на уплату налогов  заняли. Так год и пошёл в долгах.
Всё тогда как-то незаладилось. Заболела даже  их собака Джесси, что с год назад, как раз в день рождения дочери,  подбросили им к дверям. Галя винила во всём Лену, которая последнее время всё просила завести собачку. Но Лена отказывалась напрочь.  Щенка оставили. Не на мороз же его?   Но, когда собака заболела, всё-таки взялись её лечить, хотя она уже не вставала, ничего не ела и не пила.
Тогда в их в доме жила всем известная в округе экстрасенс Валентина Николаевна.  Галя упросила, и Валентина Николаевна нехотя согласилась, с оговором, что дар дан людей лечить, а не зверей.  Однако, памятливая оказалась. Так получилось, что сын её ходил в Галину Бизнес-школу, а потом и племянница из деревни.
Приходила Валентина Николаевна из-за собаки в дом Гали всего три раза. Первый раз села и просто уставилась на лежащую перед нею Джесси. Ничего не делала, только смотрела на собаку. И так минут пять.  За это время собака только подняла голову и, как показалось Гале, удивленно посмотрела в глаза лечащей её женщине. Галя тогда подумала - не получается.  Но на второй день, собака вдруг поднялась через силу во время сеанса на трясущихся ногах и села. Посидев с минуту, и словно обессилев, снова легла.  А на третий день, на удивление, встретила Валентину Николаевну, приветливо подняв голову и вильнув хвостом.  А во время сеанса вообще встала, чуть прошлась и попила воды из миски, и стояла до тех пор, пока её спасительница не ушла, провожая её взглядом. Валентина Николаевна тогда сказала:
- Я больше не приду. Незачем. Теперь она сама.   
Эта женщина никогда не была многословной. 
Прошло время и однажды дочка попросила Галю помочь написать работу по маркетингу. Срочно надо было. Тема: Создание нового предприятия.  Галя, работала над литературой. Думала. Прежде всего надо было мысленно определить ту нишу, которую могло бы заполнить новое предприятие в торговой сети.  А вроде бы всё вокруг и есть, и совершенно ничего нового не придумать. Но внезапно в голову Гале пришла торговля семенами, саженцами. Может быть потому, что многие её подруги сетовали, что за всем этим приходится далеко ездить, выискивать. И загорелась Галя! И работу дочке живо написала, и сама себе дала понять, что вот она – ниша для их магазина.
Хорошие знакомые, занимающиеся подобным и уже имеющие авторитет на оптовых базах, позвонили туда по телефону и дали Гале с мужем хорошую рекомендацию. Те откликнулись, и дали им первую партию товара без денег, под реализацию.  Продали, рассчитались, и взяли новую партию товара. Так и раскрутилось у них тогда это направление, удачно определившее их мелкий бизнес.
И, надо сказать, что наступила хоть какая-то стабильность. Медленно вылезли из долгов. В магазине за прилавком стояла Галя. Она же продумывала объёмы и ассортимент покупок, вела все расчёты, всю бухгалтерию.  А за товаром ездили вместе.
Но муж ездил иногда с торгом по деревням и один.  Что-то сдавал на перепродажу в деревенские магазины, а иногда и сам стоял с машиной рядом с магазинами и торговал.
Зима тогда установилась рано. Снега было мало, и гололёд. Алексей поехал в одно село вот с таким торгом и, съезжая с горки у одной из деревень на трассе, не справился с управлением.  Его занесло на противоположную сторону, и машина «ушла» в канаву, перевернувшись. Легла на крышу, да так, что выйти из неё не удалось. А через несколько минут раздался взрыв. Всё это видел ехавший навстречу микроавтобус. Остановились….

Наверное надо задёрнуть занавес ? Антракт…. 
         

Прошло полтора года.  Жизнь Гали никак не шла на подъём.  После шокового состояния от потери, осознала, что торгом заниматься одна практически не сможет. Водить машину она никогда и не намеревалась научиться.  Дочка училась на последнем курсе института. И кормить надо, и приодеть. Взрослая стала, не всякую одежку купишь, да и размер не девчоночий, а женский, сорок восьмой. В отца пошла, в его породу. О себе Галя и не думала. Как-нибудь! 
И Галя решилась. Продала квартиру, что была под магазином, оборудование в нём, и купила ларёк. И перекрестилась, что всё закончилось. Измучила эта бумажная волокита, все эти инстанции.  За товаром ездить стала с подругой и её мужем. Хорошо, что у них была не легковушка, а микроавтобус, а то бы отказали.  И Галя вкладывалась только в бензин, да иногда  в «отстёгивание» гаишникам.  Жила финансово почти в притык. Ведь ей приходилось помогать ещё и матери, живущей с братом, а точнее самому брату.
Проторговала в ларьке чуть больше года, и вот….

В то утро, придя на работу раньше обычного, словно почуяв неладное, и обнаружив взлом, Галя всё ещё надеялась, что просто схулиганили, и там всё на месте. Но там было пусто. Даже бутерброд и пирожок, оставленные про запас для перекуса на следующий день забрали. А так - всё аккуратно.  Галя невольно вспомнила кражу в Москве, когда ночевали у племянницы. Наверное, воры все очень голодные…  , подумалось ей тогда.   
Да!   «На дворе кол, на колу – мочало» …  и, начинай, мол, милая, всё сначала!
Но начинать с начала совсем не было сил.
Конечно, надо заявить в милицию, но никакой надежды и иллюзий она не питала.  Грабежи и разбои бывали часто, но о серьёзных результатах слышно не было. А, честно говоря, и не интересовалась она этим, не сталкивалась ни с чем подобным. Такие вопросы считала мужским делом, и за своим мужем, как она считала, всегда жила как за каменной стеной. При всех своих достоинствах, Галя почему-то всегда имела склонность недооценивать себя.

Отплакала. Затихла. Глаза впялились в пустые полки ларька, смотрели без слёз опустошенным и словно удивлённым взглядом. Ничего нет! Ни помощника, ни денег, а теперь и не бизнеса, ни того, что можно ещё продать….  Вот только этот самый ларёк, если что. Да ещё себя…. И в груди что-то булькнуло, похожее на истерический смешок. А через минуту в ларьке Гали уже слышался заливистый громкий смех, такой, что спешащие на работу торговцы рынка невольно оборачивались, завидуя:   
-  Бывает же людям вот так весело!

В тот же день Галя, в отчаянии и словно в тумане, предложила одной знакомой на рынке, которая как раз хотела купить ларёк для своего сына, свой. Сговорились, и Галя получила до оформления задаток. Зашла в магазин, купила водки. Потом к подруге Таньке.  И, со слезами на глазах, предложила выпить «за упокой» своего бизнеса. В тот момент дома у подруги была и её дочь, дружившая с дочерью Галины. За нехитрым столом женщины просидели, охая и вздыхая, сетуя на эту жизнь, весь вечер. Так, как тогда, Галина в жизни ещё никогда не напивалась. Плакала от души, благо подруга не мешала. А та и сама была в шоке от всей истории и тоже не видела пока выхода. А слова:
-Не переживай! Всё будет нормально! Рассосётся! – говорила чисто профилактически, как припев между куплетами в этой грустной песне.
И вдруг, как озарение, ещё не ясное, блеснула в голове у Галины мысль:
- Уеду!  Уеду к чёртовой матери!
- Куда? – удивилась Танька.
- А к ней и уеду! К этой …. матери…..
- Тётя Галя, да уж чем к ней, лучше за границу. Сейчас, вон, многие бабы
переписываются с иностранцами и выходят замуж! Кому-то и везёт, я-то знаю!
- За кого? Кому я нужна, голоштанная?  Верка! Ну и придумаешь же ты!
- Ничего я и не придумываю. Сейчас столько сайтов, где знакомятся. А вы ещё внешне лучше многих молодых.  Давай тётя Галя я тебя зарегистрирую на сайте, помогу письмо «накострячить», и, вот увидишь, откликнутся. 
Верка работала в турагентстве и знала там все ходы и выходы. И не просто так агитировала она Галю – факты имели место быть.

Пьяненькие и повеселевшие бабы встрепенулись от этой идеи.
Вера  всё сделала как надо, и полетел позыв на знакомство и судьбу от имени Галины Горынцевой не куда-нибудь, а в далёкую Америку, для Галины почти что к той самой… матери. Да и не включала она тогда своё сознание, всё было словно бы игрой по дури, и как в юности, ради смеха.

И дней-то  прошло не много. Всё это время Галина толком и не думала о том, что затеяли по пьянке. Занята была с милицией по поводу ларька.  Но по интернету пришло сразу несколько ответов. Бравада не отпускала Галину, всё ещё пребывающую в отчаянии, и на письма те она и смотреть не стала, а только спросила Веру:
- А кто первый?
- Том, какой-то там  из небольшого городка.
- Ну вот ему и ответь! Пусть приезжает, если есть охота, а там посмотрим.

Наверное, надо остановиться, и, хотя бы ради самой истории, обратить внимание на нашу Галину. Какая она была?
А была она очень даже привлекательная, светловолосая, кареглазая  женщина, среднего роста, чуть полноватая, что совсем её пока ещё не портило. Да и крутилась она по жизни так, что жиру как-то и не заводилось почти.  В бизнесе своём была хваткая умом, выносливая. Живая и весёлая   характером. В трудные моменты своей жизни всё старалась окрасить юмором, говорила, что с ним легче жить, шагать и перешагивать. На язычок остра.  Если и не центр, то заводила в компаниях, всегда окруженная друзьями. На лицо моложава и симпатична.
Видела Галя, что нравится многим мужчинам, но это были мужчины занятые, мужья подруг, и для неё святая неприкосновенность – табу, на которое положить глаз было грех. Так она была воспитана. И в замужестве никогда не имела отношений на стороне, даже не мыслила себе о них, считая такое предательством. И после Алексея никого у неё не было. Так сложилось.
И то, что приехал к ней Том, было для неё событием не ординарным, более того – стрессовым. Она словно очнулась, осознала наконец-то произошедшее. Мысленно окрестила себя:  «Дура!» 
Но что делать?

Том оказался весьма приятным мужчиной, немного выше среднего роста, с густыми волнистыми тёмно-русыми волосами и седыми висками. Внешне чуть смахивал на Ричарда Гира и это понравилось Гале. Одет респектабельно. Аккуратен и вежлив. И с первого момента, Галя это почувствовала, проявил к ней явную симпатию.
Приехал не с пустыми руками, привезя изрядное количество разных подарков – от вещей до сладостей. Галину квартиру заполнили и подаренные им цветы.
Первое время Галя просто не знала как ей с ним и быть. Том говорил только на английском, а по-русски несколько слов. А Галя учила в школе немецкий, и иностранными вообще не увлекалась. Но, помогла, опять-таки Верка, дочка подруги. Она нашла для их бесед переводчика.
Тому видимо с первого взгляда понравилась Галя. А та, в волнении и растерянности, пряталась за наигранную весёлость и юмор.
Переводчик, мужчина, слава Богу «дипло-мат». Он чётко просеивал её браваду:    – куда «дело», а куда иногда выпадающий между делом «мат»…. Не без этого было у Гали иногда.
Том гостил у Гали недели две, а потом засобирался, и настоятельно стал звать Галю в Америку. Надо сказать, он оказался умницей, и устроил тогда для серьёзного разговора с нею настоящий интимный ужин при свечах, с крепкими напитками. И за тот вечер они сблизились. Да и Галя, поняв, что он правдив, серьёзен в намерениях, а у себя на Родине состоятелен, имеет небольшой домик и бизнес, заключающийся в получении аренды от купленных когда-то квартир, очень устраивал её.  Был он военным, только что ушедшим в отставку.  Жил когда-то давно с женщиной, которая давно умерла. Детей не было.
Том уверял Галю, что всё у неё получится там, что она определится и
найдёт себя. А первое время он во всём поможет и сумеет её содержать.
Жил Том в небольшом городке Эли в штате Невада. Это был горнодобывающий шахтёрский городок, и в то же время туристический центр. Том уверял, что в городе много зелени, есть парки, а на расстоянии 30 километров вообще большой парк. И Галя представляла себе эту зелень и огромный парк, где можно подолгу гулять. Ещё Том говорил о своём небольшом, но очень уютном домике на Парк авеню. И понятие «свой дом» очень нравилось Гале. И название улицы – Парк авеню нравилось тоже.
Подруга Татьяна с дочкой Верой в один голос вторили, что это весьма удачный вариант.  Ну, а настоящая жизнь Галины показывала ей ту планку, с которой она собиралась прыгнуть, как в омут с головой, в ту самую ….. матерь. 
И она прыгнула. Был на исходе 2002 год.  А Гале 50 лет.

********************************

Том, действительно, был состоятелен.
Получение арендной  платы  было не весть каким трудом, но доход давало достаточный. И он вёл полу-праздный образ жизни. Был у него даже наёмный помощник по хозяйству для работы на участке, уборки в доме и прочих мелких услуг. Это был молодой юноша из африканцев. Гале тогда почему-то польстило, что до неё здесь не работала женщина, и в голове не рождались фантазии об отношениях между хозяином дома и горничной. Теперь, вспоминая своё наивное удовлетворение тогда, она просто грустно  улыбалась.

Не стоит скрывать, и лгать, что всё тогда в отношении переезда устроило Галю, что перевернутая страница жизни с новыми картинками оказалась ярче,  а главное по душе.

Перелёт из Москвы до Лос-Аджелеса был долгим – почти 12 часов. Но он прошёл в ожидании новой прекрасной жизни. 
Мегаполис открылся красочным откровением. Он был ярким и большим. Небоскрёбы, непривычная высотная архитектура, сверкающая вечерняя реклама  – всё поражало, всё напоминало сказку. Ознакомиться с этим городом сразу  не получалось. Надо было ехать дальше. Из Лос_Анжелеса был перелёт в аэропорт «Елланд», что рядом с городом Эли, где и жил Том.
И вот тут-то Галя впервые соприкоснулась так близко с той землёй, на которую ей теперь пришлось ступить, где ей полагалось теперь жить, ходить по ней, любить её. А как же иначе ?  А земля эта, в отличие от зелёных
подмосковных равнин, тенистых лесов, раздольных полей и голубых прохладных рек и озёр, оказалась покрытой сплошь горами, холмами, каньонами и каменистыми равнинами между ними с терракотово-желтой и выжженной землёй, на которой то тут, то там скуднела бедная кустарниковая растительность с редкими ажурными деревьями. Она была  апликационно-яркой под голубым куполом неба. Но… чужой.
С аэропорта до дома  ехали на авто. Не без гордости Том, уже ближе к городу, показал ей на какие-то странные сооружения, почему-то назвав их большим парком. Там на открытом месте с чахлой растительностью в ряд стояли коконы, словно гигантские серые гнёзда ос. Они напоминали Гале юрты северных народностей России, якутов, словно кто-то перенёс их, как музейные экспонаты, в далёкую Америку.  В её понятии «парк» там почти ничего не было. По дороге иногда проезжали велосипедисты, люди на мотоциклах.  Сердце Гали задохнулось тоской.
И только в самом городе, не очень кстати большом, Гале стало лучше. Здесь действительно была в наличии зелень.  Дома все были средней высоты, своеобразной архитектуры, приятной глазу. Том сказал, что в городе где-то немногим больше 4000 жителей, из которых до 80% белые.  Город казался вымершим, без явных признаков жизни, но каждое заведение работало.  Странная неспешность, даже лучше сказать разморённая сонливость, чувствовалась во всём.  И Галя поняла, что по первому впечатлению – здесь ничего ей не греет душу.
У  Тома был аккуратный небольшой домик, окруженный участком в четыре сотки, красивым и ухоженным. Границы участка окаймляла ажурная ограда, и весь ландшафт был представлен взору любого. Галя вспоминала высокие глухие заборы многих новых русских, словно те пытались скрыть и оградить от мира изобилие своего добра. Оно и понятно. За всю последнюю историю, особенно гражданских войн и столкновений, многие соотечественники просто боялись друг друга. Страх и недоверие засели в крови, и выйдут не так-то сразу.
Галя не распустила нервы, и не пустилась в истерические рыдания от увиденного. Она не подала и вида Тому о своих внутренних переживаниях, как не стала и хвалить всё, что видела. С достоинством она постаралась воспринять всё, справедливо отмечая и то, что нравилось, и то, что нет.  И Том это понял. Он увидел в Гале и разочарование, и решимость снова вынести вызов судьбы.  Внутри себя он удивлялся этой женщине, которой ни у кого здесь силы духа было не занимать. Том восхищался всем, что было в ней, как в женщине – и красотой, и умом, и деловыми качествами. 
Любовь? Тома, сформированного его стилем жизни, это чувство волновало, возможно, в одну из последних очередей. На первом месте была жизненная практичность. Да и возраст играл не малое значение. Время его буйных страстей близилось к закату. И Том приобрёл для себя и своего гнезда подругу на всю оставшуюся жизнь, так сказать, компаньона.
Конечно, Галя не могла бы сказать то же самое про себя.  Ей в её фантазиях ещё хотелось всего: и ласк, и любви, и взаимной заботы.  Том не отталкивал её, и, даже  наоборот, со временем стал притягивать. Но в любовных отношениях он был как-то скуп, как казалось Гале. Он словно не шёл дальше идеальной обычной заботы о ней. Кофе утром, завтрак – пожалуйста, сварит прекрасный обед, сентиментальный со свечами ужин – пожалуйста, помощь по дому, забота об автомобиле, ведение документов и финансовых дел по аренде.  Но вот, как отмечала она про себя, сексуальность его была слабой. И она всё относила на возраст, раннее старение организма. 
Шло время. Галя осваивалась в доме, как хозяйка. Всегда привычная к деятельности, она не сочла за труд, уборку в доме на свой манер, что-то поменяла в интерьере, иногда готовила и сама, удивляя Тома ранее не известными ему блюдами и доставляя тем приятное. Она с удовольствием возилась и в саду с цветами.  Миловидный юный африканец иногда ей казался даже лишним, но Том уходил от разговоров о том, что она со всем вполне может справиться сама. Галя удивлялась настойчивости Тома в желании оставить его. Его практичность в этом вопросе терпела фиаско! Но почему?
Но, однажды, вернувшись с прогулки по городу раньше обычного, она  застала Тома не дома, а в саду в кустах рододендронов, к которым, таким красивым и зовущим, решила тихо подойти и посидеть там на скамье. Том, прямо на лавочке, где хотела посидеть и она, занимался «любовью» со своим  юным работником, афро-американцем, как любил говорить он.

Бурная сцена объяснений, и стала Галя в доме всем – не только женой, но и горничной, и работником по саду, впрочем, как и хотела.  Чуть возникшие чувства к Тому упали слезами разочарования и стыда в эту  чужую землю и ушли вместе с прошлым. И, несмотря на стресс, как показало время, она стала Тому просто другом.  После того инцидента, Галя словно затвердела, стала неуязвимой для перепадов «жизненных температур». А Том, чувствуя величину своей вины, очень старался загладить свою вину, вину, которая принесла ей разочарование. Он помогал ей во всём, как и обещал когда-то.  Установился просто союз партнёров.
Том оплатил курсы английского, и Галя добросовестно ходила на эти курсы  и учила, учила, учила….. Переводила первое время небольшие книжки, и все междустрочья в них были заполнены мелким почерком её перевода.  Потом густота перевода стала редеть, а потом и вовсе сошла на нет. Гале даже стипендию платили на тех курсах за успешное обучение.  Преподаватель хвалил её и уверял Тома, что она заговорит этак месяцев через шесть. Так и получилось. На седьмом месяце усердная Галя уже начала сносно разговаривать на английском.
Том часто с улыбкой вспоминал в их вечерних беседах потом, как они жили всё это время, как писали порою друг другу записки, которые носили к этому самому учителю английского для перевода.
Откровение о том, что Том – гомик, конечно же наложило на их отношения свой отпечаток. Казалось, что союз дал трещину и должен был распасться. Но, удивительно! Два одиноких существа, не оттолкнулись в гордыне, а, проведя ночь откровений, поняли и пожалели друг друга. Гале не было отступлений назад. Оставленная дочь в России, закончив институт, вышла замуж и её семья с маленьким сыном поселилась в Галиной квартире.  А тут у неё был кров, перспектива работы, и Том рядом, который фактически был другом, и другом, как оказалось, верным. И Галя была для него практически тем же. Хорошая хозяйка, красивая и умная женщина. Взвесив всё оба пришли к выводу, что именно этим надо дорожить, откинув сентиментальность и предрассудки.  Практицизм взял своё.  А почему бы и не жить как партнёры, ведь впереди старость с её стерильностью сексуальных чувств, когда останется для совместной жизни  ценным вот это дружественное партнёрство, забота, и просто человеческая симпатия.
Но Том, в результате всего, вдруг почувствовал вскоре, что начинает не просто уважать Галю, ценить в ней деловые качества. В нём «отлип» какой-то клапан и появилась тяга к этой удивительной на его взгляд женщине. Всё чаще и чаще он чувствовал экстаз в его интимной с нею близости.
По окончании курсов английского Том помог Гале устроиться на работу в местное казино.  Надо было проходить обязательный для всех конкурс.  В конкурсе тогда участвовало много молодых. Таких по возрасту, как Галя,  не было. Пришли девушки стильные, почти «модели», и Галя, ожидая приёма, упала было духом. Но погрустив чуток, она вдруг вспомнила ещё более худшие свои времена, и сказав в душе:  А что мне терять? Прорвусь! А если нет – останется у меня Том….
И пошла на собеседование прежняя, как когда-то в России, весёлая и озорная, со вставками русского юмора на английском языке, где это было возможно. И, удивительное дело!  Комиссия взяла её на работу.
И пошла с того времени у Гали карьера в том маленьком казино - медленно, но вверх. Том радовался её успехам, гордился ею.  У него была особенная, ни на кого не похожая, его оптимистичная Галя!
Но Галина жизнь видимо изначально не была запланирована в долгих однообразных тонах. Судьба и тут, в, казалось бы, установившемся благополучии, не оставила её в покое.  При очередном медицинском обследовании у неё обнаружили рак груди.  Вся весёлость и оптимизм Гали как-то сразу сникли. И в этой ситуации Том проявил всю свою энергию, находчивость, оказался истинным другом. Продав часть недвижимости,  он направил Галю в Лос-Вегас к лучшим докторам.  Галю оперировали,  и всё прошло удачно. Потом курс лечения даже без химии-терапии.  И беда миновала их. Да, их. Теперь Том это понимал очень хорошо. Он не представлял уже своё будущее без неё. 

Болезнь посодействовала тому, что они сорвались с места, продали свой небольшой домик, недвижимость, что сдавали в аренду, и перебрались в Лас-Вегас, купив там хороший дом, правда, с чуть меньшим участком. Но, и  дом, и участок были на порядок престижнее и красивее.
И снова вопрос о работе. И снова казино.  Только Галя устроилась туда самостоятельно, взяв рекомендации с прошлого места работы. И снова конкурс. В длинной очереди она последняя, среди молодых, «бабушка из России»….  Галя проходит конкурс, и берут на работу именно её. А потом быстрый карьерный рост, и она становится менеджером.  Сдаёт на водительские права, и разъезжает везде на своей маленькой машине.
Том не работает. Только по хозяйству. Он ведь давно на пенсии, как бывший военный в отставке. Провожает её по утрам и встречает с работы. Прекрасно готовит. Обожает свою Галю и скучает по ней, как умный и доверчивый пёс по своему хозяину. И Галя не замечает за ним его «старых привычек».
Годы летят, особенно, когда всё близится к закату. И иногда то, что первые закатные его лучи уже блеснули из-за туч, оказывается неожиданным. Так часто бывает у энергичных людей, вечно, на полную катушку, задействованных в кипучей среде жизни.  Так случилось и с Галей.
Она  получила извещение из пенсионного фонда о расчёте начисленной пенсии, которая ожидает её через год. По американским меркам пенсия была более чем небольшой – всего 1000 долларов, т.к. стаж работы был маленьким. Но… за всё прожитое тут, в Америке , время, более десяти лет, она уже отвыкла от бедности, от экономии.  Галя с Томом , да и она одна без него, много путешествовали по Европе и США. Она помогала дочке и внукам, и не накопила сбережений для жизни в старости. Да, вот такая беспечная она жила всё это время после России здесь, у этой самой    ….. матери. И, наверное, кто-то скажет,  - жила  «как у Христа за пазухой», не думая, а что впереди. Да, всё-таки она была русской, с немного беспечным, и вовсе не практичным «до мозга костей» американским умом, женщиной.
Но! За всё это время Галя всё же умудрилась купить и в России большой хороший дом с бассейном, в котором почти сразу же поселилась дочь со своей семьёй.
Когда и так, и этак Галя думала и передумывала ситуацию с пенсией, у неё мелькнула мысль о том, а не стоит ли под старость лет вернуться в Россию, и жить с дочерью?  Но практичность и осторожность взяли вверх. Галя решила пока просто съездить на Родину, погостить месяц-два. А там, думала она, всё, наверное, разрешится само собой. И правильно сделала.

Приехавшую из-за границы бабушку с кучей подарков приняли  радушно. Галя захотела встретиться со всеми родными, которых не видела много-много лет. Устроили целый праздник, на который съехались все, кто мог:  вся семья дочери и родственники её мужа, родной брат Гали, старше её на пять лет, состарившийся и уже больной. Мать их скончалась почти сразу после отъезда Гали в Штаты, а жена его умерла года три назад. Но зато были его сыновья – Галины племянники.  Была и подруга дочки, да-да, та самая Верка, что «отправила» её когда-то в Америку за счастливой судьбой. И Галя никому на судьбу не жаловалась - попала Верка в точку.  Только про Тома с его ориентацией смолчала. Здесь бы этого не поняли. 
Посидев за столом, выпив, вспоминая прошлое, поговорили о своём настоящем и не желая затрагивать вопросы будущего, засобирались домой. Галя, так давно всех не видевшая, так ностальгически представлявшая в своих фантазиях радость встречи, была разочарована, когда поняла, что сразу вслед за получением от неё подарков, интерес к ней явно угасал. Послушали рассказы о её жизни там, в далёкой и чужой всем Америке, повосхищались, поохали. Но, в отдельные моменты, по репликам, взглядам Галя поняла и их зависть, но, пожалуй, и  неприятие чужой жизни.  Собираясь домой, ссылались на то, что завтра на работу.
Да, к Гале проявили внимание, радость от встречи озарила лица. Но когда затрагивали проблемы жизни здесь, на Родине, имевшие всё ещё место быть, то удивлялись продуманности многих вопросов жизни для человека на западе, и в Америке в частности.  Чувствовалась несправедливость, но  и бессилие каждого из них что-либо изменить здесь, в своей жизни.  И в тот момент, именно Галя, одним фактом своего существования, казалась им причастной ко всему этому и, словно, виноватой. Она, как считали многие из них, сбежала от трудностей в своё время, найдя себе лучшее. Они и не думали, а что бы изменилось в их жизни, если бы она, Галя, не уехала? Не многим людям удаётся довести в своей голове логическую цепь рассуждений до конца.  Порою они бездумно встают в позу отчуждения, не в силах ответить на все вопросы имеющей место проблемы, и словно ставят на всём точку…. Так вот и с Галей.
Но и от подарков из Америки никто отказаться не смог.
Да, в России до сих пор была своя жизнь. И в этой жизни никому не было дела до Гали, её проблем с пенсией, её сомнениям вернуться на Родину или остаться там. Озвученную ею проблему словно и не заметили. Только кто-то сказал вскользь:  «Выкрутишься! Не впервой!»
Родственники откровенно рассказывали о трудностях жизни в России, приводили примеры, которые поражали Галю. Оказывается, забыла она, отошла от всех этих «временных трудностей», которые всё «лопатит и лопатит»  Родина. И хотя она интересовалась политикой, читала газеты и журналы, но, где же  прочитаешь о тех неприятных мелочах, нарушениях, никем не контролируемых и не наказуемых на местах, которые надо перешагивать и перешагивать в жизни изо дня в день, что Галя и делала здесь когда-то. Сколько здесь такого, что, как снег на голову, сыпет  и точет, точет, точет….  И в этой хмари каждый за себя. Здесь по-прежнему большинство выживает, а живут не так уж и многие. И пенсии здесь по старости такие, что ты автоматом попадаешь в среду выживающих. Это Галя поняла быстро. И хотя занять в трудный момент здесь конечно проще, но Галя вспоминала те времена, когда вечно занимала и перебивалась, и не захотела возврата.
А ещё Галя поняла, что все близкие заняты своим и никому нет до неё дела. Иногда она встречалась с единичными родственниками, друзьями. За несколько часов общения все исчерпывали к ней интерес и стремились  вернуться к своим делам. И Гале стало скучно. Дочь и зять целыми днями на работе, их сын в школе. Гале, уже отвыкшей при Томе от приготовления еды, приходилось здесь готовить, так как дочка, уходя, запросто со временем стала давать матери наставления сделать то или другое. А Галя сама привыкла к кофе чуть ли не в постель, к обеду на всём готовом по часам, к ужину у камина вдвоём, когда опять-таки Том ухаживал за ней, доставляя приятное.
И Галя иногда, вспоминая  Тома, уже жалела, что не взяла его с собой, как необходимую обслугу, и даже плакала иногда, грустя. И поняла Галя, что здесь ей не комфортно. Что к хорошему привыкают быстро. И что она, уже хочет обратно – в Америку, в «свой»  Лос-Вегас,  к Тому.

Да, если бы не друг семьи дочери, Валерий, который был в то время в отпуске, и часто заходил к ним, то Гале было бы совсем скучно. И как бы она выдержала те намеченные два месяца?  Но, молодой человек отнёсся к ней весьма благосклонно, часто предлагал прогуляться. И во время этих прогулок они обсуждали книги, фильмы, да и просто философствовали о жизни в Америке и России.
Однажды, во время их прогулки,  Валерий спросил:
- Галина Никитична, а Вы когда-нибудь задумывались над вопросом:
 Если бы Вы всё-таки не уехали, если бы остались, какой была бы Ваша судьба?
- А ведь я, Валерий, сама когда-то думала об этом. Скажу откровенно. Чувства самые не ординарные и противоречивые. Со слезами на глазах вспоминала я там иногда те или иные места, отдельных людей, детство и юность. Но когда вспоминала трудности, которые мы проходили в жизни в те «лихие девяностые», то прожить их снова я бы не хотела.  Может быть мне выпало слишком много? Не знаю. Уверена, что кому-то было и хуже. Ну что? Упрекнуть себя за это?  Говорят, что Бог не даёт крест, который человек не сможет снести. И у меня был крест. Каким он был для меня? Посильным или нет? Я засомневалась когда-то, что надо его влачить до конца своих дней, когда становится уже невмоготу. И просвета впереди я не видела. Да, я не отказалась от помощи той же судьбы, чтобы облегчить себе тяготы жизни. Да, я воспользовалась первым попавшимся случаем. Наверное, надо было быть очень сильной, очень преданной идейно, чтобы остаться,  а я в тот вечер, напившись с подругой с горя, испугалась, что смогу не выдержать всего и просто  спиться, как некоторые мои знакомые, которых «челночество», да и вообще такая жизнь, скрутили и  от чрезмерной усталости дали повод опуститься на дно. И их крест прижал их к этому дну. Я признаю, что в чём-то это была слабость.  Но я повторюсь: я не увидела тогда выхода. Отчаяние и страх захлестнули меня. Я не хотела очутиться на дне и тем кончить свою жизнь под своим крестом. В душе прорастал протест. Вот как росток в трещину на асфальте.  Чуть забрезжил свет, и я рванулась в его сторону, не думая ни о чём.
Я тогда вдруг  почувствовала на какой-то миг силу, злую силу. И направила её не куда-то конкретно – на прыжок в тёплое и мягкое… Я ведь тогда не знала, что ждёт меня впереди. Я просто выпрыгнула из поезда жизни в своей стране на ходу…  Потому что там остались обида на жизнь и собственное бессилие что-либо изменить. Это была маленькая сила в противовес большой слабости.
- Не судите себя так строго. И не терзайте себя. Сейчас это бесполезно. Утешьте себя тем, что так или иначе Вы шли в ногу со своей страной и разделили с нею её судьбу тех далёких лет. 


Галя уехала обратно в Америку. В аэропорту  Лос-Вегаса, радостно привскакивая на месте, словно ребёнок, её встречал Том. Он потом признался ей, что до слёз боялся, что Галя, его Галя, останется вдруг в России.
За время её отсутствия он завёл собачку, которую, помня рассказы Гали, назвал Джесси. 
Галя и Том  так и живут до сих пор в этом большом мегаполисе, в Лос-Вегасе. Выглядят внешне респектабельно. Правда, стали значительно реже ездить в тур-поездки. Но бывают и в России у дочери, а ещё охотнее принимают их к себе в  гости, их детей и внуков. А совсем недавно Галя и Том написали, что мечтают начать заниматься танцами. Для них движение всегда было основой жизни.
Всё хорошо.  Галя по-прежнему очень интересуется Россией, постоянно смотрит новости и в курсе всей жизни страны.  Недавно ей присвоили титул «Лучший менеджер Казино».  Галя осталась довольна оценкой её деятельности, но на этом решила поставить точку в карьере.  Она опять пошутила:  «Надо уходить, достигнув той высоты, с которой пока ещё не страшно падать! ».

На западе любят задавать вопросы с политической подоплёкой. И Галя уже привыкла к этому. Часто русского человека, и её тоже, провокационно спрашивали:
- А за что Вы любите Россию?
          
- Россия – замечательная страна!  Страна для людей с неким  спортивным духом, с высокой степенью выносливости и оптимизма. Я верю, что именно такой она и будет когда-то. В ней всегда было трудно тем, кто этим не наделён. А ещё, Россия очень требовательна в любви к себе. Она не терпит сомнений в этой любви.  Я оступилась, но всё равно люблю и буду её любить. Россия – молодая! У неё всё ещё впереди. И долго ещё здесь не будет застоя и тишины. Только к этому надо всегда быть готовым!  - так сказала Галя.

А как бы ответили  ВЫ ?