Мало того, что капризный пасьянс обстоятельств частенько раскладывается самым неожиданным образом, так вдобавок ещё и карты выскакивают, которых вообще в колоде не было!
Абсолютно правильная вытянутая луковичка пламени свечи дрогнула, застывшее в задумчивости лицо Лизы на холсте растворялось в колышущемся свете.
– Кого там черти принесли? – Максим попробовал прикрыть пламя ладонью.
– Принесли? Нет у нас на данный момент такой услуги. Сам принёсся.
Голос был незнакомый, пришлось повернуться к незваному гостю.
Дверной проём украшал франт «аля денди»: в чёрном фраке и цилиндре, картинно опиравшийся на трость. Правда, лицом визитёр был слишком смугл для завсегдатая светских салонов.
– Дело к тебе, Макс, имеется, – продолжил щёголь, переходя на интонации приблатнённых хлыщей из околовокзальных забегаловок, и улыбнулся, продемонстрировав, что все зубы у него золотые.
Максим задул свечу и, отложив её в сторону, попробовал насколько удобно ложится в руку бронзовое литьё подсвечника.
– Только без лишней экспрессии, дядя, – смуглый снова блеснул зубами, снимая цилиндр, прикрывающий рога, торчащие с двух сторон напомаженного пробора. – По делу я, по-де-лу. Крестами размахивать тоже не нужно – у меня прививка.
– Тогда слушаю. – Максим вернул подсвечник на место.
Чёрт оставил цилиндр висеть в воздухе, собрал трость, как телескопическую антенну в набалдашник, который оказался чёрным яблоком, и смачно, с хрустом, от него откусил. Судя по довольному выражению физиономии пришельца, чёрный фрукт оказался вкусным. Ловко вытряхнув из манжеты острое лезвие, он вырезал с другой стороны дольку и протянул на раскрытой ладони Максиму. Долька из чёрной превратилась во вполне съедобную на вид.
– Угощайся.
– Воздержусь. Визуальные эффекты закончились? Давай по существу.
Чёрт сжал и огрызок, и дольку в ладони, растёр, а образовавшийся пепел стряхнул на пол.
– По-су-ще-ству, так по существу. Куришь? – спросил он, извлекая из заднего кармана брюк портсигар.
– Свои.
Современный уровень развития синтеза различной психотропной гадости предполагал употреблять внутрь только то, в чем был уверен, тем более уж не от этого рогатого.
«Если работа не задалась – займёмся разговорами» – Максим открыл шкаф, достал две рюмки, бутылку коньяка, зацепил свободными пальцами пару мармеладных конфет и кивнул костюмированному, который «сам принёсся», на кресла возле журнального столика.
– Слушаю, – повторил Максим, не спеша наполняя рюмки.
– Приличную халтурку предложить могу. Короче, оформить кое-что нужно. Ты нам подходишь.
– У меня сейчас есть чем заняться.
– Грунт на холсте гипнотизировать? Я про настоящее дело толкую! А то потянешься за ускользающим и сам того… соскользнёшь с ума-разума. В общем, кое-чего у нас там, – чёрт многозначительно покосился вниз, – подправить нужно. Довести до необходимого уровня, так сказать.
– Ремонт что ли затеяли? – Максим опрокинул рюмку и сосредоточился на движении согревающей субстанции в организме.
Чёрт тоже выпил, до дна, не поморщившись.
– Ремонт? Нет. Верны традициям. Но! Требуются некоторые доработки. Эта сволочная субстанция ВРЕМЯ, мало того, что само течёт без учёта пожеланий и рекомендаций, так ещё и меняет… много чего, в общем меняет. Н-да… Понимаешь, образ земной жизни отдельных индивидуумов, прибывающих в последних партиях, мало отличается от предлагаемого нами ассортимента. Вот… Короче, дядя, в традиционном Аду на данный момент не намного страшнее, больнее и мучительнее, чем в жизни. Нужно как-то усилить воздействие. Неплохой коньячок, можно повторить.
– Понятно. Требуется сделать Ад ещё страшнее. – Максим вновь наполнил рюмки, – И как?
– Аксакалы предложили использовать в оформлении твои картины.
– Сомнительный комплимент. К тому же я всё сжёг.
– Собственно поэтому они и вызвали интерес. Когда творец уничтожает свои творения это… – чёрт снова выпил залпом, – привлекает внимание сведущих и умудрённых.
– А толку? Восстанавливать ничего не буду – то уже в прошлом.
– Зачем нам прошлое, если есть автор в настоящем и ближайшем будущем? Повитаешь ещё, как это у вас тут… вне реальности и выдашь партию свежего и обречённого на непризнание современниками.
– По мозолям не топчись.– Максим отпил коньяк до половины и потянулся к конфете. – А как тебя величать-то? Мефистофель? Вельзевул? Воланд?
– Феликс, – чёрт приподнял воображаемую шляпу и долил себе коньяк сам. – Авторитеты в последнее время по командировкам мотаться ленятся.
– Слушай, Феликс, никак я в толк не возьму, – Макс опорожнил рюмку и передвинул бутылку на свой край стола, – вы тёмные силы?
– Тёмные.
– И к вам отправляют тех, кто совершал тёмные дела?
– Ну, да.
–Значит, вы должны поддерживать родственные души, а вы их мучаете. Не логично.
– Логика? Принцип зеркальности! На светлой стороне хорошие хорошим улучшают условия, на темной – плохие плохим условия ухудшают. Но! Только после кончины. При жизни вы все всё себе сами… того – этого… по логике. Хе-хе. – Феликс поглотил третью рюмку и тоже взял конфету. – Возьмёшься?
– Объект посмотреть нужно.
– Не-е-е… не-ну-ж-ж-но. Дядя, в Ад торопиться не следует. В своё время уполномоченные инстанции решат… туда или туда. – Феликс ткнул пальцем сначала в потолок, затем в пол.
– Так я не насовсем, я на экскурсию. – Максим вновь наполнил рюмки. – Как можно обдумывать интерьер объекта, который не видел?
– Тем художник и отличается от маляра, что свои бредни ему важнее э… скажем, проектного задания. Берись, дело выгодное.
– В выгодных делах главное не прогадать.
– Макс, мы, конечно, можем надуть, но… если контракт составлен по всей форме, то без подвоха. Варианты оплаты на твой выбор. Кто-то вот уже лет пятнадцать пытается изобразить пламя живым, ну… не слабее того, как Айвазовский мог написать живое море…
– Не лезь, куда твои рога не лезут. – Максим помрачнел.
– Ага, значит попал. Только давай без переходов на личности. У нас деловой разговор. Разливай осадочки, чего там, не оставлять же. – Феликс пригладил пробор между рогами.
– Хорошо добьём, – согласился Максим, деля оставшийся коньяк поровну. – Своё я должен найти сам.
– Сам, так сам. Талант, конечно, штука странная… Можем ещё деньгами, славой, положением в обществе… Хочешь в правление Союза художников?
– Не хочу.
– А как же контрактик? – Феликс натянуто улыбнулся.
«Значит, Лизу на холсте он не видел, посему и про успехи в любви пропустил» – отметил про себя Макс, а вслух сказал:
– Успеется.
– Как знаешь.
Выпили.
Терпеливо пересчитали сколько раз кукукнет кукушка в часах.
Пауза затянулась и начинала утомлять.
– Ладно, загляни через недельку. Если что придумается – покажу. – Макс, хлопнув себя по коленям, встал. – Тема не ширпотребская, тут как покатит.
– Замётано. – Чёрт причмокнул, тоже встал и, не прощаясь, вальяжной пританцовывающей походкой направился к выходу.
– Шляпу не забудь.
– Угу.
Между фалдами фрака высунулся длинный хвост, щёлкнувший бичом по цилиндру, и тот, после нескольких кувырков, занял своё место, прикрыв рога.
Оставшись один, Макс убрал последствия «пиршества» со столика. Хмеля в голове не было.
«Дело лукавого – сеять сомнения, удобряя соблазнами. А моё дело закончить неначатое» – Максим поставил свечу обратно на подсвечник, зажёг и замер, восстанавливая улетучившееся настроение. Лицо Лизы начало проступать на холсте, приветливо улыбаясь.
«Значит, не сердится, что выпил, да ещё в сомнительной компании»
Мало того, что жизненный пасьянс частенько раскладывается весьма странным образом, так ещё выясняется, что и раскладывает его кто-то другой…
Абсолютно правильная вытянутая луковичка пламени свечи дрогнула…
– Господи, да что же это за… – Макс непроизвольно глубоко вздохнул.
– Не поминай имя Всевышнего всуе, раб божий, – нравоучительно произнёс некто в белом балахоне, материализовавшись на фоне перекрестия оконной рамы.
«То «творец», то «раб»… Лиза, куда же ты!» – Максим с грустью смотрел, как померкла улыбка, а затем лицо исчезло вовсе.
Визитёр не спеша прошёлся по мастерской. Отчасти для демонстрации того, что на спине из прорезей в балахоне у него торчат крылья. Правда, не такие мощные, как обычно изображают у архангелов на иконах.
«Может и не архангел, может «птица» рангом помельче» – Максим, сдерживая раздражение, наблюдал за перемещениями прибывшего. – «И что странно… этот располагался ближе к Солнцу, а бледный. Феликс из подземелья и смуглый»
– По какому вопросу, уважаемый? – Макс помассировал виски. – От дела оторвал.
– Ты имеешь в виду вот это? – крылатый ткнул пальцем в сторону чистого холста. – Надеешься продаваемое намалевать, чтобы было на что набить брюхо и залить какой-нибудь спиртосодержащей гадостью? Впрочем, те картины, которые ты огню предал, привлекли наше внимание.
– Будем считать, что польщён. – Макс кивнул, отметив, что и этот Лизу на холсте не увидел, – Хотелось бы ещё узнать, кто это ко мне явился и какова цель визита.
– Ангел посыльного ведомства Благочистивцев, – еле заметным движением балахонистый обозначил положенный при представлении кивок. – И поручение имею важное, и честь тебе великая оказана.
– Что за честь?
– Э… Как бы попроще изложить для несведущих… Образ земной жизни отдельных индивидуумов, прибывающих в последнее время, мало отличается от предлагаемых нами условий… по комфортности.
– Рай кого-то не устраивает? Усовершенствуйте.
– Творение Создателя совершенно и в улучшении не нуждается. Требуется просто показать, что лучше быть не может.
– Организуйте им экскурс в противоположную организацию.
– Что делать, у нас есть кому решать без подсказок снизу. Твои картины могут создать необходимый контраст для понимания совершенства совершенного. То есть душа определённая к нам, увидев твои э… работы, должна воспринять Рай как… РАЙ!
– Задача понятна, как с оплатой? – Максима начала забавлять всепроникающая напыщенность нижних чинов.
– Воистину погряз мир в грехе мздоимства. О духовном думать следует. О духовном!
– Духовная пища не калорийна, а я пока живой.
– Пока. Жизнь земная – миг. О вечной жизни думай. Помучайся творчески и создай нечто полезное для светлого. Если работа будет принята, зачтётся сиё тебе в судный час.
– Понял. Буду довольствоваться оказанной честью, и жить надеждой на вечное блаженство. Объект посмотреть можно? Ну, для создания общего впечатления и определения направления творческих мучений, господин Благочистивцев?
– Не достоин, на данный момент. Воображением довольствуйся. Художник он на то и художник, чтобы воображение иметь. Семь суток сроку тебе даём, – молвил Благочистивцев и, даже не пошевелив крылышками, вышел через закрытое окно.
«Чудны дела твои, Господи» – Максим повернулся спиной к мольберту. – «Одни живут лучше, чем в Раю, а другие хуже, чем в Аду. Или это мы сами доразвивались и досовершенствовались? Ладно, попотеем мозгами»
Когда и кому ещё представится возможность выставиться сразу на двух диаметрально противоположных площадках ВЕЧНОСТИ?!! Взбудораженный рой мыслей уже пытался жужжа вырваться на волю. Что-то из неясно-туманного стремилось обрести очертания и смысл.
– Украсить Ад сценами из Рая и развесить в Раю шпалеры с «репортажами» из Ада? Примитивно, дядя, при-ми-ти-вно.. – Макс закурил, рассуждая вслух, – здесь требуется нечто соответствующее… Вопрос: Чему? Ответ: И тому и сему!..
Неосязаемое постепенно обретало форму, цвет, содержание и великое множество всяких прочих параметров. На воплощение оставалось ещё больше ста шестидесяти часов.
Отставив в сторону холст и подсвечник, Максим развёл руками, извиняясь перед видимым только ему портретом Лизы, и пошёл в дальний угол мастерской за новым подрамником.
Вечер сменила ночь.
Ночь сменило утро.
Дождавшись своей очереди, вечер вновь пригасил на улице свет…
Ночь, утро, день, опять вечер…
Подрамники с натянутыми до барабанной упругости холстами водружались на мольберт и, наполнившись буйством красок, распирающих странные, подозрительно знакомые формы, выстраивались вдоль стены.
Ночь, утро, день, вечер…
Любопытное членистоногое спустилось на паутинке с потолка, многоглазо просмотрело выставленное и, прытко взобравшись обратно, предпочло скрыться.
– Ну вот, на первого зрителя экспозиция впечатление произвела. Это уже что-то. Или нечто? – Максим вытирал кисти многострадальной тряпкой, – Можно передохнуть.
Наивность собственных желаний особенно видна на фоне встречных инициатив.
– Итак… – из окна вышел Благочистивцев.
– Салют! – в дверях появился Феликс.
Представить их друг другу Максим не успел, оппоненты встретились взглядами… и вспышка на некоторое время сделала мастерскую одним сияющим пятном. Когда глаза немного «остыли» от созерцания непредвиденного результата встречи, оказалось, что заказчиков нет и в помине. В мастерской оседала серебристая пыль, покрывая всё поблёскивающим слоем. Праздничность портила только смесь запаха серы с ладаном.
– Интересный вариант аннигиляции*, – озвучил Макс первую, пришедшую в голову мысль, поднимаясь с пола и бережно усаживая себя на табурет.
Когда глаза окончательно свыклись с реальностью, осталось лишь под традиционное «Однако» почесать макушку – картин у стены не было.
– Однако, так эффектно меня ещё не разводили, – неизвестно кому пожаловался Макс, – впрочем, с одним я контракт сам не заключил, а другой ничего не обещал. Ладно, проехали.
Пасьянс… пасьянс… Свой «пасьянс» лучше раскладывать самому.
Выковыряв непослушным пальцем из пачки последнюю сигарету, Максим смахнул серебристую чепуху с отставленного холста, закрепил его на мольберте, поставил перед ним подсвечник со старым огарком, зажёг свечу и начал вглядываться в замирающие колебания светлого пятна… лицо Лизы не появлялось.
«Сердится, наверное, что я неделю…»
Нежные пальцы закрыли ему глаза.
– Лиза, ты?
– Да. Я так вдруг за тебя испугалась.
– А я вот твой портрет…
– Смешной ты. – Лиза повернула Макса лицом к себе. – Зачем тебе сейчас мой портрет, если я здесь? А что тут случилось? Ты весь в какой-то серебрянке!
– Заказчики из разных сторон вечности являлись… Только что все эти вечности и тьмы, и света? Кому они нужны без нашего краткого, но яркого и цветного мига?
Жизнь – пасьянс? Нет. Это было бы слишком просто…
С. Васильев
*АННИГИЛЯЦИЯ - (от позднелатинского annihilatio - уничтожение, исчезновение), процесс, при котором частица и ее античастица, сталкиваясь, взаимно уничтожают друг друга с выделением энергии и образованием новых частиц.