Глава 10. Коля Беда
Николаю Ивановичу Кульбеде не спалось, хотя сутки выдались очень беспокойными, и он довольно-таки устал.
Мало того, что первомайские праздники всегда собирали в его кафе «Ивушка» большие и шумные компании, которые гуляли до поздней ночи несколько дней подряд. В эти дни не пустовал и игровой зал – катран, в котором страсти накалялись ещё больше: на кон ставились автомашины, магазины, торговые палатки и даже дома. Конечно, охрана заведения всех гостей без исключения проверяла на наличие оружия. Но, до мордобоя дело доходило часто.
Кафе стояло в выгодном месте, у самого озера. В своё время предусмотрительный хозяин пристроил к зданию кафе просторную открытую веранду, на которой располагалось до двух десятков столиков. Бесперебойно работали два мангала, готовя шашлыки из мяса и рыбы, овощи на шампурах и прочие восточные деликатесы, так популярные в их степном краю.
Вопросами бесперебойного снабжения продуктами и спиртным занимался директор кафе Магомед Абдулхалилов – опытный и проверенный работник, которого Николай Иванович переманил из райпотребсоюза лет пять тому назад.
А вот катран Кульбеда не доверял никому, присутствовал там всегда сам...
Сегодня игра шла до четырёх часов утра.
Поручив Магомеду проследить за уборкой и сдачей кафе под охрану, Николай Иванович поехал домой в третий микрорайон, где у него была просторная пятикомнатная квартира. Дом был из старых, сталинской постройки, с толстенными стенами и высокими потолками. Николай Иванович купил две соседних квартиры на втором этаже и соединил их в одну.
Был у него и собственный двухэтажный дом в пригородном посёлке виноделов Виноградном, но туда он ездил редко, только если нужно было пригласить деловых гостей. За домом присматривала родная сестра Таисия, жившая с мужем и дочерью в просторном флигеле, специально построенном для прислуги. Сестра и убирала в доме, и готовила. А её муж Анатолий был и охранником, и завхозом, и водителем. Посторонним людям Николай Иванович не доверял.
Когда он, припарковав свой 600-й «Мерседес» под окнами квартиры устало поднялся к себе, то к своему неудовольствию обнаружил, что дочери ещё не было дома.
- На свадьбе отжигает у подруги Верки. Хорошо хоть, что предупредила,- подумал Кульбеда, с облегчением снимая туфли с отёкших ног.
- В ванную и спать! – скомандовал он себе.
Но сон не шёл.
В голову лезла всякая ерунда: вспоминались разговоры за карточным столом, лица завседатаев и новых гостей, мысли всё время возвращались к дочери Катерине.
- Двадцать пять лет девке, институт фармацевтический закончила, аптекой заведует, а в голове одни вечеринки и танцульки. Пора бы и замуж выдать, чтобы внуков нарожала.
- Фыркает на отца, как только о замужестве речь заходит, слушать не хочет, - вздохнул он.
Сам Николай Иванович женат никогда не был – блатные понятия не позволяли. С матерью Катерины он познакомился в молодые годы, в больнице, куда попал с ножевым ранением после одной из разборок. Тогда он, Коля Беда, отсидев по малолетке три года в Георгиевской ВТК, не возвратился в родной Армавир, где провёл всё детство в детском доме. Не к кому было возвращаться. Родителей не помнил и не знал, кто они.
Кореш по колонии Лёня Кудряш, освободившийся с ним одновременно, позвал Колю в Степновск. Здесь Беда и осел навсегда, вошел в авторитет. Лёню зарезали в шестьдесят пятом в той самой разборке с дагестанцами, в которой Беда тоже получил ножевое в живот. Тогда масть он прокатил, стал законником, авторитетом.
Молоденькая медсестра Полина в травмотделении районной больницы сразу обратила внимание на чернявого дерзкого парня, стала уделять ему особое внимание. Они познакомились, а когда Коля выписался из больницы, стали встречаться. Полина жила с матерью в двухкомнатной хрущёвке в первом микрорайоне. Вскоре она забеременела и родила девочку. Однако беременность и роды не прошли для неё бесследно: начались осложнения по женской части, никакое лечение не помогало, и через год после рождения дочери Полина тихо умерла, отказавшись ехать на обследование в Москву. Маленькая Катерина осталась на попечении бабушки Нади. Пережив утрату, Николай Иванович больше ни с кем из женщин долгих и серьёзных романов не заводил. Заботился о дочери, наняв ей сначала кормилицу, потом нянечку. И дочь, и бабушка ни в чём нужды не знали. Отучившись в институте, дочь переехала жить в его квартиру, поскольку бабушка Надя к тому времени тоже умерла. Её хрущёвку Николай Иванович продал, добавил к вырученной сумме свой капитал и приобрёл для дочери здание райпотребсоюзовского магазина недалеко от центра города. Привёл здание в порядок, и вскоре оно стало самой популярной в городе аптекой, в простонародье называвшейся Бедовой.
Катерина отца любила, он был для неё авторитетом. Но зачастую, когда отец начинал читать ей мораль, взбрыкивала, показывая отцовский независимый характер. Правда, оба были отходчивыми, обиды долго не держали, быстро примирялись.
- Ладно, всё будет хорошо, - успокоил себя Николай Иванович и с тем уснул.
Глава 11.Будни начальника милиции
Полковник Манукян не любил вставать рано, оттягивал насколько можно этот неприятный момент каждодневной рутины. И только часам к восьми утра, когда жена Тамара, смуглая, пышногрудая и полнотелая, настоящая армянская красавица, беженка из Карабаха, приносила ему свежесваренный кофе в постель, он окончательно просыпался. Его дом – трёхэтажный особняк из красного новокубанского шлифованного кирпича с резными башенками, балконами и крытым двором с украшенными ковкой металлическими воротами находился в десяти минутах ходьбы от райотдела милиции на проспекте Мира. Жена начальника милиции официально нигде не работала, хотя имела свой неплохой источник дохода от салона красоты, носящего её имя «Тамара». Салон находился в самом центре города недалеко от центральной площади и пользовался хорошей репутацией у состоятельных жителей. Людям среднего достатка услуги «Тамары» были не по карману.
Тамара отправлялась в салон не раньше одиннадцати часов дня и проводила там часа три-четыре, общаясь с постоянными клиентами, смакуя последние сплетни и слухи и каждодневно контролируя выручку и расходы. Естественно, что она всегда была в курсе последних событий в городе. Вот и сегодня, вкатив в спальню мужа сервировочный столик с традиционным кофе и горячими булочками, она уселась на мягкий прикроватный пуфик и, поглаживая мужа по растрёпанным после сна волосам, поинтересовалась:
- Ну, и как там новый прокурор? Говорят, свирепствует. Ты уже с ним встречался, Вовик?
- Встречался, встречался, - буркнул недовольно Манукян,- не лезь не в свои дела, Тома!
- Вай, что я такого сказала? Люди говорят, что прокурор половину райотдела арестовал!
- Болтают зря. Ну, арестовал Абдуллу. Как арестовал, так и отпустит, - в сердцах оттолкнул от себя чашку с недопитым кофе полковник, так, что часть напитка выплеснулась на столик.
- Всё, Тома! Иди, мне собираться надо на службу.
И Манукян, набросив на себя махровый голубой халат, пошлёпал босыми ногами по паркету в сторону ванной комнаты. Ковров на полу и стенах он не переносил, любил блеск и свет.
Вернувшись из ванной посвежевший и бодрый, он по укоренившейся уже привычке подошёл к четырёхстворчатому полированному шифоньеру из дорогого итальянского мебельного гарнитура, открыл ключом крайнюю справа дверцу и горделиво расправил плечи как на параде. В шкафу висел серый парадный генеральский китель с шитыми золотом погонами генерал-майора. Это была его мечта! Скоро, скоро он наденет этот китель с полным правом, и никто его не сможет остановить на пути к своей мечте! А кто встанет на пути – умрёт.
Налюбовавшись кителем, вдохновлённый полковник отправился одеваться. Служебная автомашина уже ждала его у ворот дома.
Дети – две дочери близняшки Жанна и Карина уже ушли в школу, которая находилась через дорогу от дома начальника милиции. Тамара гремела посудой на кухне.
- Тома, дорогая, я уехал, - крикнул Манукян в открытую дверь кухни и вышел из дома во двор, где у крыльца, приветливо виляя хвостом, ждал хозяина огромный серый чистопородный пёс-кавказец Мурза.
- Привет, Мурзик, привет, собачка, - потрепал пса по холке полковник.
- Извини, дружище, погулять с тобой не могу. Дела!
Пёс понимающе лизнул хозяйскую руку и улёгся у порога веранды, продолжая нести свою службу.
У ворот полковника встретил верный водитель Михаил.
- Здравия желаю, Владимир Аршакович, - распахнув заднюю дверь служебной «Волги» и вытянувшись по стойке «смирно», поприветствовал он начальника.
- Доброе утро, Миша! Едем в райком, - распорядился Манукян, садясь в автомашину.
С утра нужно было встретиться с Первым.
Манукяна тревожили активность и неприступность нового прокурора. Нужно было обсудить с Андроновым линию дальнейшего поведения и найти как можно быстрее подходы к Воронову. Весть о том, что прокурор на две недели уезжает в Москву на курсы повышения квалификации, уже разнеслась по райотделу милиции. Это давало полковнику время для того, чтобы найти способ как нейтрализовать прокурора.
Одного не учёл Манукян: вместо себя прокурор оставлял надёжного и повидавшего виды заместителя, который в некоторых вопросах вёл себя даже жёстче своего коллеги...
Глава 12. Командировка
Через месяц после назначения на должность, после майских праздников, Воронов отбыл в Москву в Институт повышения квалификации руководящих кадров прокуратуры РСФСР. К этому времени в руководстве прокуратуры произошли существенные кадровые перестановки: 28 февраля 1991 года Постановлением Верховного Совета РСФСР на должность Генерального прокурора России был назначен В.Г. Степанков, до этого бывший первым заместителем прокурора РСФСР.5 апреля 1991 г. постановлением Седьмого Съезда народных депутатов РСФСР он был окончательно утверждён в этой должности. Это был молодой, амбициозный реформатор из команды Бориса Ельцина, активно участвовавший в разработке законов РФ «О милиции», «О прокуратуре», «О реабилитации жертв политических репрессий», «Об оперативно-розыскной деятельности» и других в сфере судебно-правовой реформы. Не зря сразу после утверждения Степанкова в должности Генерального прокурора России Ельцин на всю страну заявил, что "теперь Генеральным прокурором назначен наш человек"
.
Всего от прокуратуры края на курсы ехало больше двадцати человек: недавно назначенные прокуроры, заместители и помощники. Ехали поездом из Минеральных Вод, заняв почти полностью целый купейный вагон. И, что бы там не происходило в стране, каждый из командированных прокуроров был снабжен в дорогу на совесть: было и что выпить, и чем закусить... В общем, полтора суток пути пролетели весело и незаметно. Народ был в основном молодой, не старше сорока лет, а посему жизнерадостный и общительный. О работе и о политике старались не говорить, но, если уж подобные разговоры случались, то в вагоне места становилось мало.
До конечного места назначения добирались тоже всем колхозом, тем более, что трое человек из числа командированных раньше уже побывали в Институте и дорогу знали хорошо.
Институт повышения квалификации руководящих кадров Генеральной прокуратуры Российской Федерации располагался на улице Азовской в районе метро Нахимовский проспект. Новая, жёлтого кирпича высотка была разделена на две половины. В одной располагались учебные аудитории, методические кабинеты, конференцзал и столовая. В другой – гостиница для прикомандированных сотрудников с уютными двухместными номерами.
Воронов ещё в поезде сдружился с молодым, недавно назначенным прокурором из соседнего Правокумского района Иваном Фисаковым. Русоволосый, крепко сбитый, румянощёкий Ваня сразу стал душой компании. Байки и анекдоты сыпались из него как семечки из разорванного кулька: только успевай собирать... В их купе всю дорогу не смолкал хохот, и постоянно собиралось человек десять, а то и двенадцать со своей выпивкой и закуской.
С Иваном они и поселились в одном номере.
Программа курса была интересной и насыщенной. Занятия с часовым перерывом на обед длились с 9 часов утра и до 16-17 часов. Воронов отвык уже от такого студенческого ритма работы и к концу занятий в институте мечтал только об одном: завалиться после ужина в кровать и выспаться. Но, мечты как правило оставались мечтами: неугомонный Ванька приводил с собой очередную компанию курсанток, с которыми он, не понятно когда, успевал перезнакомиться, и вечер проходил в весёлом кутеже. В город Воронову ездить не хотелось: Москву он не любил за её вечную круглосуточную суету, многолюдность в метро и магазинах. Как не любил и торопливых, с озабоченными и усталыми лицами москвичей. Они резко выделялись среди разноязычной и разномастной иногородней публики, которая составляла преимущественное большинство в метро, на улицах и в магазинах. Эту публику Воронов не любил ещё больше.
В Москве он бывал раньше неоднократно, основные её достопримечательности осмотрел, а терять время впустую считал нецелесообразным. Родственников и близких друзей в Москве у него тоже не было. Так что, оставалось только проводить время в компании своих коллег прокуроров.
Практически каждый день до начала лекций в аудиторию приходил Генеральный Прокурор РСФСР Валентин Степанков и рассказывал о новых законопроектах, о дискуссиях и подковёрной борьбе фракций на заседаниях Верховного Совета СССР. Говорил он смело, открыто и азартно, чем сразу завоевал интерес и непререкаемый авторитет в прокурорской аудитории. Атмосфера московской политической жизни была наэлектризована до предела и предвещала скорую грозу.
В те майские дни ни Воронов, ни даже сам Валентин Степанков не могли предугадать стремительно надвигавшихся трагических перемен, как в их личной судьбе, так и в судьбе всей страны.
Сначала был август 1991 года с бегством Михаила Горбачёва в Форос и попыткой захвата власти пресловутым ГКЧП. Тогда Степанков развернул активную деятельность, расследуя события августовского путча: 2 августа 1991 года он лично арестовывал и допрашивал членов ГКЧП: министра обороны СССР Маршала Советского Союза Дмитрия Язова, Председателя КГБ СССР Владимира Крючкова и других высших должностных лиц.
Затем, 12 декабря 1991 г., являясь членом Верховного Совета РСФСР Степанков проголосовал за ратификацию беловежского соглашения о прекращении существования СССР. После распада СССР он организовал работу по формированию самостоятельной системы органов прокуратуры в РФ.
Все было хорошо до 1993 года, когда Степанков сделал неправильную ставку. Во время противостояния Бориса Ельцина с Верховным советом в сентябре - октябре 1993 года генпрокурор фактически выступил на стороне последнего. Впрочем, Ельцин не сразу сместил Степанкова: после роспуска парламента в сентябре 1993-го он неожиданно для многих оставил его в должности. Но через две недели без объяснения причин Степанков был уволен: 5 октября 1993 года указом Бориса Ельцина он был освобожден от обязанностей Генерального прокурора Российской Федерации. А всё потому, что Б. Ельцин всегда стремился подбирать подчиненных по принципу личной преданности: и в бытность свою руководителем Свердловского обкома КПСС, и будучи первым секретарем Московского горкома партии. Но этот маниакальный синдром особенно усилился после избрания его в 1991 г. Президентом Российской Федерации.
Многие, в своём роде талантливые, активные и беспринципные личности, жаждущие власти и денег, в период правления Бориса Ельцина быстро находили своё место в его команде. И так же быстро, как взлетели – падали вниз.
Сложно однозначно охарактеризовать этот период жизни нашей страны. Кто-то образно назвал его ненастьем, кто-то болотом и хлябями, кто-то непроглядным и беспросветным туманом, смрадно дышащим мерзостью разложения и распада. На глазах людей, переживших три войны, разруху, голод, коллективизацию, подъём и возрождение экономики, стало происходить резкое расслоение общества на имущих и малоимущих. Пробившиеся вверх и прибившиеся к команде Ельцина сделали её кормушкой, позволявшей «прихватизировать» и попросту воровать всенародное достояние: бюджетные деньги, активы, движимое и недвижимое имущество, природные ресурсы. Вся страна как бы оказалась в закрытом лифте, который для многих то обрушивается вниз без тормозов и амортизаторов, то, для совсем немногих, мчится вверх, презрев законы тяготения и превращаясь в безжалостную катапульту, выбрасывающую не сумевших удержаться. Да, многие, оказавшиеся внизу, несмотря ни на что выжили, выкарабкались на твёрдый берег. Но, далеко не все уцелели там, наверху, в заоблачных высотах власти, довольства, богатства, чванства и предательства.
Возможно, что события октября 93-го могли и не пойти по тому, уже известному, роковому сценарию, займи Генеральный прокурор России такую же принципиальную позицию, какую заняли Конституционный суд Российской Федерации и его председатель В. Зорькин, квалифицировавшие действия Ельцина как антиконституционные, противозаконные. Степанков объяснял потом, что боялся вновь впасть в ошибку, как в августе 1991 г., поспешив тогда квалифицировать действия высших должностных лиц Советского государства как "измену Родине". Но, скорее всего, он попросту струсил.
А в эти майские дни 1991 года Степанков был для слушателей Института повышения квалификации кумиром!
Две недели, а точнее, десять рабочих дней, отведённых для учёбы, пролетели быстро. Такой же быстрой оказалась и обратная дорога домой, тем более, что курсанты давно «проели» не только все командировочные, но и собственные «заначки», поэтому в поезде попросту отсыпались...