ПОСЛЕДНЕЕ ЯБЛОКО
Автор должен быть безупречен? Нет, он не безупречен. Художник не безупречен.
Вот он поднимается по крутой лестнице на чердак дома, вооружившись камерой. Он открывает окно в кровле. За окном вяло возжигается горизонт. Ещё совсем темно, и царствует полная Луна, но уже где- то далеко на западе. Горизонт кажется металлом, расплавленным докрасна чёрным металлом.
Это поздняя осень, ноябрь, и это- редкие погожие дни. Ещё очень рано. Даже шоссе почти не напоминает о себе, оно идёт как раз от светлеющего горизонта на востоке- к блекнущей, но всё ещё всесильной Луне. Новая кровля пахнет чем- то гудронным, сад и поле оживают с каждой минутой. Кажется, на миг отвернёшься- и можно прозевать, как этот дремлющий мир, подобно спящему зверьку, проснётся и сбежит, оставив лишь воспоминание. Здесь всё уже- воспоминание, каждый миг- в движении. Смена ночи и дня. Цифровая камера щёлкает, подражая зачем- то звуку затвора фотоаппарата. Камера жадно глотает мгновения (камера, которую совсем скоро украдут из сумочки в Московском метро). И это- музыка рассвета в горах перед боем в популярном фильме. Так восходит солнце, так начинается жизнь. Или заканчивается?
Автор не может быть безупречным. Он поднялся под самую крышу, старательно отдуваясь, как учили доктора, и на каждое успешное движение тихо выдыхая: «Оп…па». Он очень старается. Он ищет картины. Будто весь смысл его трудов лишь в узнавании, соучастии или приятии, как в детстве когда- то принимала нас мать. Сейчас он так же беспомощен и слаб, как в детстве. «Оп»,- и улавливая где- то глубоко в груди отголоски старой тупой боли, он трудится над каждым кадром, вкладывая в него всего себя.
Вот яблоня, она совсем голая. На ней ни одного листа. И на ней- одно единственное последнее в этом ноябре красное яблоко. Оно смотрит багряным бочком прямо в лицо восстающему на востоке горизонту. Оно- такое же, и это уже можно различить. И оно такое же, как и Луна над самой яблоней. И вместе они остаются в кадре- Луна и яблоко, вдвоём в обрамлении чёрных узоров голых ветвей.
Художник не безупречен. Но он ощущает, что стал свидетелем чего- то почти запретного в этот ранний час, охватывая взглядом всю, ещё спящую, деревню, растянувшуюся вдоль шоссе из конца в конец. Проходят минуты, проступают дорожки в саду, гул и шелест на шоссе усиливаются…
Сегодня не было чудес. Сегодня, очень желая поступать ПРАВИЛЬНО, стараясь, как в детстве, изо всех сил, автор поднялся на чердак и снимал раннее утро, от которого не останется и следа, как и от многого другого, как и от него самого. Он ощущал себя ребёнком, несмышленым, но очень старательным, которого будто гладит по голове этот тихий прозрачный воздух, делающий своей прохладой всё вокруг невесомым, этот угрюмый, будто выползающий из- под земли, рассвет, и эта Луна, будто готовая спрятаться за яблоком.
02.10.14