Разыгравшийся с ночи буран, не унялся и к вечеру следующего дня. Нехотя оставив безмятежный уют троллейбусного салона, Степан решительно шагнул в беспросветную круговерть на своей остановке, сразу же оказавшись в самом, как ему показалось, эпицентре разбушевавшейся не на шутку стихии. Ветер, так и не определившийся в каком же направлении следует дуть, крутился бестолковым волчком, и метался из стороны в сторону, испуганно шарахаясь от непроглядной тьмы, обступившей мир со всех сторон, жался к источникам света - фонарям, но и там не становилось легче, поскольку... ну, какой свет от фонаря? Так... метр в окружности...
У самой двери в подъезд сидело крохотное существо и отчаянно рыдало, жалуясь кому-то на несправедливое к себе отношение равнодушной холодной ночи... "Котёнок!" - безошибочно распознал Степан и, не раздумывая, сунул его в карман своей куртки.
- Э, голубчик ты мой! - заговорил он со своей "находкой" в коридоре квартиры - Угораздило же тебя родиться в такую пору, да ещё и остаться одному посреди зимы... Скажи-ка ты мне на милость, куда подевалась твоя непутёвая мамаша, а? Не знаешь?
Но продрогший котёныш даже писком не отвечал на ворчание... кого? Вряд ли он понимал это, возможно повстречав человека первый раз в своей только что начавшейся жизни. Он просто хотел есть и очень не хотел вновь оказаться там, где был совсем недавно - и всё! И ничего больше... Но спаситель всё говорил, и говорил, и говорил:
- Я понимаю, ты конечно же хочешь лопать, но сначала, уж прости, придётся тебе принять душ, приятель - уж слишком ты где-то изгваздался не пойму даже в чём. А это, если примешь моё приглашение остаться здесь, на что я искренне надеюсь, крайне недопустимо!
С водными процедурами малыш тоже знакомился впервые и они ему, откровенно говоря, не сильно чтобы понравились. Он даже попытался вывернуться и сбежать, но, увы, силы были явно не равны, а потому пришлось смириться и ждать, когда это безобразие закончится... Но зато потом в награду за хорошее поведение перед самым его носом вдруг возникло целое озеро вкусного тёплого молока, не совсем такого, как у мамы, но и не на много хуже...
Забравшись в посудину всеми четырьмя лапками, котёнок принялся жадно лакать, не смея поверить в свалившееся счастье! Причмокивая и захлёбываясь, он перебирал ногами, как делал это с маминым животом, чтобы приток молока к её соску не заканчивался, пока он не наестся!
- Не спеши! - уговаривал его человек - Здесь никто не посягнёт на твоё блюдце! Ешь спокойно, Муркино чадо! Как же мне тебя прикажешь называть, пушистик? А что голову-то ломать? Будешь ты у нас отныне Пушистиком, пока маленький, а когда подрастёшь, станешь Пухом, согласен?
Но счастливый найдёныш, насытившись и согревшись окончательно, уже крепко спал, положив вдруг отяжелевшую голову на хозяйский тапок, и ему было абсолютно всё равно, что там, за окном, по прежнему бесчинствует буран. Главное то, что именно вот в этот самый миг он был сыт и обласкан, находился в тепле рядом с источником неиссякаемого добра, который по своему размеру был даже больше мамы, заблудившейся где-то там, среди холодных, жалящих хлопьев... И кто может знать, что послужило причиной этой счастливой встрече? Может быть, и у них есть свой, кошачий бог, который также слышит и видит, и старается помочь прежде всего вот таким, не способным защитить себя, детям, оставшимся в силу каких-то обстоятельств без попечения взрослых? У кого есть ответ на этот вопрос? Среди людей таковых не найдётся...