«Родом из Святой Руси»
или
"Неиссякаемый Живоносный Источник»
Часть вторая "Родом из Святой Руси"
Глава шестнадцатая.
«Милосердие «по наследству»
А мы пока возвратимся к старшему поколению…
Ксения Ивановна с Григорием Васильевичем, как и сестра её Прасковья Ивановна с Ильёй Егоровичем, прожили очень долгую жизнь, почти до конца сохраняя «подвижность», до конца сохраняя светлый ум. Любовь, вера, доброта, стойкость, готовность прийти на помощь дали нашим героям такие духовные «силы», перед которыми словно «отступала», словно «бежала прочь» физическая немощь!
(Так же достойно, причащаясь Святых Тайн, уходило потом - в начале двадцать первого века и следующее поколение)…
За три дня до кончины вдруг снова увидел во сне Григорий Васильевич Клавдию с дочкой и того светлого мальчика…
Ксения Ивановна пережила супруга лишь на несколько месяцев...
Вдруг после многих лет приснился ей убиенный кровавою властью Матвей и погибший вдали от Родины Георгий. А потом - недавно почивший Григорий Васильевич …
Утром перешла Ксения Ивановна в мир иной…
Прошёл почти год - и вот ещё одно судьбоносное событие…
Была у Софьи сотрудница - тёзка, лет на пять старше, с которой, можно сказать, дружили. Добрая, умная, прекрасный специалист – да только в личной жизни не везло. С первым мужем развелись, детей не было. Когда уже не ожидала найти своё счастье, встретила хорошего человека. Поженились, да только через год погиб он в аварии… Беда не приходит одна - от всех переживаний ребёнка на малом сроке потеряла… Больше никто достойного не встретила...
И вдруг уже под сорок лет родила дочку Дашу. Кто отец, на работе никто не спрашивал, не считал возможным – сотрудники интеллигентные подобрались. Софья Кирилловна (мы помним, что мама Ксеня и папа Гриша тогда, после войны, представились детям двоюродными бабушкой и дедушкой) по мере сил коллеге помогала. Дашу мама не баловала, а воспитывала с любовью. Девочка рано научилась читать, занималась музыкой, в восемь лет начала второй язык учить. И серьёзной была не по годам...
Всё бы неплохо было, да стало у Софьи Георгиевны сердце пошаливать - и вдруг однажды… В институт вызвали скорую… Только до больницы не довезли...
Десятилетняя Даша осталась совсем одна… В тот же день Софья Кирилловна привезла девочку к себе домой – а куда же ей идти?! О том, чтобы муж возражал, даже речи быть не могло. Конечно, были у Даши какие-то родственники, да только обременять себя не хотели – решили девочку в интернат поместить и по очереди навещать. И тогда Софья Кирилловна и Константин Иванович, не раздумывая, оформили над Дашей опеку. И кошку её к себе тоже перевезли – так что стало у них две кошки и собака – да разве это страшно?! ...
И всё время оформления девочка у супругов жила. Константин Иванович впервые «воспользовался» свои удостоверением сотрудника МУРа и наградами, чтобы Дашу в детский дом или в интернат не забрали. Как много лет назад Григорий Васильевич, Ксения Ивановна и Степан с Верой, чтобы сирот поскорее к себе забрать…
У старшей дочери супругов Маши были тогда уже муж и маленькая дочка, Георгий институт заканчивал. Решение родителей оба поддержали – ведь был у всех в памяти пример Григория Васильевича и Ксении Ивановны – а значит, по-другому поступить не могли.
Получается, у Ксении Ивановны и Григория Васильевича восемь внуков было…
Через двенадцать лет Даша стала преподавателем французского языка. В конце четвёртого курса вышла замуж за молодого архитектора Виктора. У них дочка Софья и сын Константин. А Виктор – реставратор, восстанавливает порушенные бесами святыни…
Когда Софья Кирилловна и Константин Иванович взяли в свой дом в одночасье осиротевшую Дашу, им было примерно столько же лет, сколько Григорию Васильевичу и Ксении Ивановне, когда пришли они в детский дом. Словно получили супруги милосердие «по наследству» от тех, кто в далёком сорок пятом избавил троих детей от сиротской доли, от тех, кто стал для них мамой Ксеней и папой Гришей...
А сестра Ксении Ивановны Прасковья Ивановна с супругом Ильёй Егоровичем ещё и правнуков увидели.
Вспомним, что Илья Егорович потерял на войне всех – и семья Прасковьи Ивановны стала для него по-настоящему своей. Но не только… Тогда, в Победном сорок пятом, появился у супругов ещё один родной человек…
На следующий день после венчания узнали они, что в Сталинграде во время войны остался совсем один внук троюродного брата Ильи Егоровича - одиннадцатилетний мальчик Тимофей. Ехать за ним надо было непременно обоим – в больнице поняли и пошли навстречу…
Через несколько дней Тимофей был уже с супругами в Москве. Вскоре мальчик стал называть их папой Ильёй и мамой Полей…
Подружился он и с семьёй Марины Николаевны – ведь теперь он вроде как «братом» её стал, хоть и на семнадцать лет моложе. Да это неважно! Братом…
Вот и снова «дальние» стали «ближними» …
Когда Тимофей вырос, стал он врачом. Сразу после института встретил будущую жену Светлану – студентку медицинского института. Тимофей Борисович и Светлана Николаевна всю жизнь работали в скорбных стационарах - по велению души. У обоих в кабинетах стояли спрятанные от постороннего глаза иконы – Всецарица, Святитель Тихон Задонский и Собор Целителей…
Старшего сына назвали Ильёй. Когда родила супруга младшего Егора, её семнадцатилетняя соседка по палате отказалась от «нагулянной» дочки…
Так и появились у Светланы Николаевны и Тимофея Борисовича двойняшки - мальчик и девочка … Дочку назвали очень редким для того времени именем… Прасковья! Конечно же, в честь мамы Поли. …
А старший сын Илья, когда вырос, священником стал…
Папа Илья и мама Поля, как и всё старшее поколение «прабабушек и прадедушек», покинуло земной мир, немного не дожив до «Второго Крещения Руси», не успев увидеть множество восстановленных храмов. Немного не дожили они и до рассекречивания «расстрельных списков», изобличающих кровавые преступления тех, что образ человеческий на «образ» звериный променяли.
Прабабушки и прадедушки лишь успели увидеть, как «затрещала по швам» и рухнула много-много лет казавшаяся незыблемой власть! Власть, что в течение десятилетий «отнимала» у русских, православных людей Бога. Но «отнять» всё-таки не смогла. И прежде всего у таких, как наши герои! ...
_________________________________
Прошло немало лет – и вся Россия вспомнила о Первой Мировой войне в год столетия. Вспомнила о сражавшихся на фронтах героях, многих из которых новая власть уничтожила или предала забвению. По всей стране прошли конференции, симпозиумы, великой дате посвящённые, - и приняли участие в них многие истинно русские люди - от школьников до доживших до глубоких седин ветеранов Великой Отечественной...
В этой семье, как мы помним, были и педагоги, и люди искусства. С трепетом и волнением рассказывали они и об убиенном НКВД герое войны Матвее Алексеевиче, о милосердных сестрах: Пелагее Ивановне и Ксении Ивановне, - и о герое двух войн Григории Васильевиче.
А ещё, конечно, читали стихи Великого Князя, столь искренне сострадавшего простому солдату – измайловцу и воспитавшему достойных сыновей, трое из которых вместе с Княгиней Елизаветой Фёдоровной и инокиней Варварой приняли мученическую кончину от рук захвативших власть бесов. И стихотворение другого русского офицера о том, как вместе с однополчанами увидел он «святую тень» А.В.Суворова. И, конечно, поэта-героя-мученика, в Левашовской пустоши убиенного, его - особенно…
Глава семнадцатая «Возвращение».
А сейчас обратимся к следующему поколению – и снова вспомним семью Марины Николаевны. Мы уже говорили, что старшая дочь её - рождённая в день расстрела отца-священника Евфросиния Александровна стала математиком. Дочь и внучка «врагов народа» поступила в МГУ с первого раза! Это, конечно, - чудо - даже с её блестящими способностями! Несколькими годами раньше было бы это, наверное, совсем невозможно...
И разве не чудо спасение Марины с мамой и маленькой дочкой в ту роковую ночь, когда привезли в больницу «того самого» из НКВД?! Не настигли, не уничтожили бабушку, маму и дочку упивающиеся разгулом плотских страстей палачи! В то время, когда на каждого был «направлен» автомат НКВД, когда жизнь человеческая ценилась меньше «битой посуды», когда предательство стало «формой существования», уберёг Господь не отвернувшихся от Него, не предавших своих близких. Как много веков назад уберёг семерых отроков в Эфесе…
О младшей сестре Евфросинии Александровны – Евдокии Фёдоровне много говорить не будем. Она преподаёт английский и французские языки – иногда - для души - переводит на них русскую классику – И.С.Шмелёва, И.А.Бунина. И даже жития святых.
В тот год, с которого начата повесть, с мужем – физиком (выпускником МИФИ) Юрием Даниловичем отметили они Серебряный юбилей. А за пять лет до того – тоже в год Тысячелетия Крещения Руси - обвенчались супруги в Обители Игумена Земли Русской - Преподобного Сергия Радонежского. Как мама и тётя…
В восемнадцать лет чуть не связала Евдокия Фёдоровна жизнь с недостойным её человеком – уж и заявление в ЗАГС подали - да Господь миловал - жених себя вовремя разоблачил…
А через полгода встретила своего Юрия – Юрия Даниловича. У них дочь Ульяна и сын Андрей...
Когда было Евдокии Фёдоровне сорок четыре года, появилась у них с мужем внучка с удивительным именем Серафима. (Дочка Ульяны).
И сама Евдокия Фёдоровна, и Ульяна Юрьевна мамами стали вскоре после получения дипломов. (Обе – с отличием). Ульяна Юрьевна – историк, теперь работает она в одном из православных изданий...
Только первый муж её разочаровал… Разочаровал безразличием к семье, к тому, что жена - умница, к воспитанию дочки. Разочаровал нежеланием жертвовать своими сиюминутными интересами - как, наверное, и первый муж маминой старшей сестры Евфросинии Александровны. И вообще после рождения дочери почему-то вдруг стал супруг «отводить» женщине весьма незавидное место в жизни – что-то вроде «приложения к мужу», хотя Ульяна Юрьевна была гораздо умнее его. (Раньше, наверное, прикидывался?!)... Такое отношение к женщине – удел ущербных «самцов», вроде небезызвестного булгаковского героя, «сотворённого» из уличного пса…
Вот и подала Ульяна Юрьевна на развод, когда дочке полтора года было... Серафима папой всегда называла маминого второго мужа – Сергея Дмитриевича - преподавателя института, который Ульяна Юрьевна окончила. (Хотя никакого отказа и усыновления не было. Он же растил – вот он и папа!)... Умную, яркую во всех смыслах, творческую студентку с редким именем Ульяна молодой преподаватель заметил давно – да замужем она уже была...
А через год после получения Ульяной Юрьевной диплома случайно встретились. (Неслучайно, стало быть)!
Когда исполнилось Серафиме шесть лет, появился у неё брат - несмотря на все трудности «окаянных девяностых». Нарекли его Николаем – в честь того легендарного кузнеца, защищавшего от осквернителей иконы в любимом сельском храме...
Николай лет в одиннадцать – двенадцать твёрдо решил посвятить себя служению Богу и, когда вырос, поступил в Угрешскую Духовную Семинарию…
Серафима - любимый многими детский доктор и мама двоих детей – мальчика и девочки. Муж её Иван – хирург – «от Бога», как говорят о нём и пациенты, и сотрудники. (Ограничимся именами без отчеств - оба они ещё так молоды – Серафиме двадцать шесть, а Ивану только в следующем году тридцать будет)…
Брат Ульяны Юрьевны Андрей Юрьевич знаменитую «Бауманку» окончил. Там и супругу Дарью Дмитриевну встретил. У них сын и дочь...
И все, как и в семье Евфросинии Александровны, достойные, неравнодушные люди…
А ещё, как мы помним, Храм в Честь Иконы Матери Божией Неопалимая Купина, который ценой своих жизней защищали от осквернителей сельский батюшка Александр, церковный староста – кузнец Николай и благочестивые прихожане, восстановили - тоже в те самые «окаянные девяностые»! У Евдокии Фёдоровны и Юрия Даниловича именно тогда (для христианина ничего случайного не бывает) появилась возможность внести немалое пожертвование, что они с радостью и сделали. Да и все потомки кузнеца - старосты Николая и священника Александра приняли самое активное участие в возрождении Святыни - каждый как мог!... В тот день, когда собрались в селе в Возрождённой Святыне потомки за веру убиенных, впервые после многолетнего запустения, «безвременья» прозвучало здесь акафистное пение! Молебен с Акафистом в честь Иконы Матери Божией Неопалимая Купина служился рядом с чудом спасённым Образом!...
А потом в Храме построили ещё и два придела – тоже в честь Икон Пресвятой Богородицы – Живоносный Источник и Всепетая…
Что же касается Юрия Даниловича, то, как оказалось, был он не просто истинно русским, православным учёным и человеком. И встреча их с Евдокией Фёдоровной была промыслительной! Но только об этом не сейчас, а когда к финалу приближаться будем…
А о старшей сестре - Евфросинии Александровне мы уже говорили, но всё равно к ней ещё вернёмся – тоже немного позже…
Глава восемнадцатая. «Сплочённые испытанием»
Так получилось, что знакомились мы в основном с родными Алёны, Артёма и Анны со стороны мамы. Пришло время и о папиных вспомнить...
Не отреклась от «врага народа» - священника Иоанна, убиенного в тот же день второго года «пика сталинских репрессий», и его вдова Василиса - «бабушка» Василиса – мама Алёниного отца - преподаватель словесности Василиса Сергеевна…
Происходила она из духовного сословия – священниками были и отец, и родной дядя и дед со стороны отца. Василиса Сергеевна рано родителей лишилась. После их смерти родные без поддержки сироту не оставили – девушка даже высшее образование получить сумела, благодаря своим блестящим способностям и огромному трудолюбию. И замуж за священника вышла – муж её – отец Иоанн служил в одном из уцелевших московских храмов. Понятно, что многие родные Василисы были репрессированы «за происхождение».
А потом, как мы помним, отца Иоанна расстреляли на полигоне смерти близ села Бутово – и осталась двадцатитрёхлетняя Василиса с десятимесячным младенцем на руках.
И тем младенцем был будущий отец Алёны, Анны и Артёма – Дмитрий Иванович.
Оставшиеся в живых родные Василисы как могли, помогали молодой вдове...
Несмотря, на т.н. «прошлое», Василиса Сергеевна всё же была принята преподавателем литературы и русского языка в ФЗУ...
Сын Дмитрий пошёл в школу в предпоследний военный год. Семи лет ещё не исполнилось – но был мальчик не по годам умным и развитым. И очень способным.
Почти сразу появился у него друг Володя. Жил Володя с бабушкой – папиной мамой. Мама и бабушка с маминой стороны погибли ещё в первый год войны во время бомбёжки. Чудом уцелевшего, потерявшего сознание мальчика принесла в бомбоубежище посторонняя женщина. На счастье Володи, среди укрывшихся там оказалась и соседка другой его бабушки. (Когда началась бомбёжка, прибежала она с двумя маленькими детьми). Иначе, попал бы Володя в детский дом... А отец его Василий Павлович на фронте был…
С этим удивительным человеком, тоже с очень нелёгкой судьбой, мы познакомимся несколько позже, а пока возвратимся к друзьям – Володе и Дмитрию. Часто бывал Володя дома у своего друга – и мама Димы о нём как могла тоже заботилась. Наверное, в годы войны мыслили иными «категориями», да и Василиса Сергеевна знала, что значит спасающее от беды человеческое участие.
А однажды сказал вдруг Володя, что очень похожа Василиса Сергеевна на его погибшую маму - насколько мог запомнить её ребёнок, которому тогда и четырёх лет не было. А фотография осталась одна – маленькая...
Прогремели Победные залпы – и вскоре вернулся Василий Павлович. Ему почти сразу посчастливилось устроиться на завод по своей специальности химика...
Почти полвека спустя, когда наконец-то будет снят «запрет на чтение», Василий Павлович, будучи уже очень пожилым, прочитал несколько произведений М.А.Булгакова - и среди них не самую, конечно, известную пьесу «Адам и Ева». Но именно она словно «возвратила» нашего героя в реальность тридцатых годов, когда на волосок от гибели были и сам он, и его коллеги-единомышленники.
Созданный писателем образ академика Ефросимова, которого в финале ведут на суд тех, кто «организует человечество» - ведут за нежелание отдать изобретение этим «организаторам» во служение - т.е. «во служение» убийству людей, был удивительно близок самому Василию Павловичу. (Неважно, что пьеса – «ненаучная» фантастика – ведь дело вовсе не в самом изобретении - впрочем, не только здесь).
Конечно, молодые химики – Василий и его друзья - не изобретали никаких «фантастических газов», которые могли бы послужить идее мировой революции, да и были намного моложе «литературного» учёного. Просто самозабвенно трудились, находя радость в служении науке, не особенно думая о «бренных» благах. И мечтали, как часто бывает в молодости, трудом своим сделать жизнь людей хоть немного счастливее. Словно в «эйфории» пребывали. И, как учёный из пьесы, как истинно интеллигентные люди, никакой подлости и в мыслях не допускали…
Неожиданно пришедшая беда вовсе не была, как в пьесе, связана с научными исследованиями – просто, как выяснилось позже, каждому из молодых людей было предложено написать донос на своих коллег. Все отказались...
А потом, разумеется, и Василий, и друзья его были арестованы по сфабрикованному обвинению – дело самое обычное. Якобы молодые ученые какую-то «организацию» в лаборатории создали, где «неизвестно чем занимались». А раз «неизвестно», значит, деятельность их «антисоветская». Вот уж, действительно, как у того же «запрещённого» писателя: решили «такой аппарат сделать, на котором из-под советской власти улететь можно»!!! (Обе пьесы в те годы были уже созданы). Да только не до смеха было…
Когда Василия Павловича уводили, не знал он, вернётся или нет. А жена была беременна. Чудом не потеряла она ребёнка, чудом не родился мальчик мёртвым...
Но Господь уберёг молодых учёных – через полгода обвинение «рассыпалось». Василий Павлович вернулся домой, когда сыну Володе уже три месяца было…
Вскоре началась война - Василий Павлович и друзья его сразу же пошли добровольцами. Они, как и те, о ком мы уже говорили, встали на защиту не чудом не убившей их, бесчеловечной власти, а своей Родины – России, как их предки. Да и сколько таких в сорок первом было! ...
И Василий Павлович, и многие наши герои, за проявленное мужество были награждены несколькими медалями, кто-то и ордена имел…
Преклонение перед военным подвигом для нас само собою разумеется – просто повествование несколько об ином…
А как погибла Володина мама, мы уже знаем…
Когда Василий Павлович вернулся, Володя сразу же рассказал отцу о своём друге и его замечательной маме. Вскоре семьи познакомились – и добрая, красивая Василиса Сергеевна, к которой всем сердцем «прикипел» сын, сразу же вошла в сердце и вернувшегося с войны отца. А ещё сближала их во многом похожая пережитая трагедия...
Понятно, что вскоре Дмитрий и Василий стали не только друзьями, но и братьями. Многие даже двойняшками их считали – действительно, были мальчики чем-то похожи. И своего «нового» брата Володя был старше всего на три месяца.
Да и вообще, Брат - понятие, которое тоже гораздо больше кровного родства... Снова невольно вспоминается евангельская притча…
А ещё – всех восхищало, что у родителей почти «одинаковые» имена - Василий и Василиса! ...
Когда было братьям двенадцать лет, появилась в семье маленькая сестрёнка Зоя - имя, которой значит «Жизнь». Все её, конечно, очень любили…
За два года до рождения дочки обвенчались родители в том же знаменитом храме небесно голубого цвета - Богоявленском Соборе в Елохове. …
Глава девятнадцатая. «Желание дарить любовь».
Мы вовсе не случайно рассказываем о «корнях» Алёны - и не только потому, что были предки её достойными, истинно русскими, много пережившими и выстоявшими в суровых испытаниях людьми. А почему ещё…узнаем уже совсем скоро…
Итак, от поколений прабабушек и прадедушек, бабушек и дедушек снова возвращаемся к Алёниным родителям, тётям и дядям…
Как мы помним, отец её Дмитрий Иванович был преподавателем военной академии. А брат его Владимир словно воплотил свою детскую мечту о космосе – в космос не полетел, но с космосом была связана его работа инженера. С женой Олесей воспитали трёх детей. Олеся Игоревна, как и Василиса Сергеевна, - преподаватель литературы….
Эту женщину Владимир не раз встречал на улице – наверное, жила неподалёку. Была она, конечно, красивой, но всё же главным было какое-то незримое, исходившее от неё обаяние. А ещё была она чем-то похожа на Василису Сергеевну в молодости (как потом оказалось, не только - внешне) и на погибшую маму Володи, какой он её запомнил…
Когда всё-таки набравшись смелости, преодолевая стеснение, решил Владимир найти предлог и заговорить, увидел обручальное кольцо... Молодой человек мысленно «позавидовал» счастливцу – и больше старался об этой прекрасной, но недосягаемой женщине не думать...
Прошло немного времени - и вот однажды вдруг столкнулись они в автобусе – ехала она с двумя маленькими дочками. Так получилось, что при выходе из автобуса помог Володя детям – и тут увидел, что кольца на безымянном пальце незнакомки нет. Потом слово за слово – как-то само получилось, что проводил их до дома. И Олеся – так звали прекрасную незнакомку - рассказала, как однажды придя с детьми домой, застала мужа с любовницей! Нет, не беседу коллег за чашкой чая, а именно то, о чём в приличном обществе вслух не говорят… Никаких объяснений и извинений Олеся слушать не стала – указала на дверь и больше не приняла...
Владимир был поражён, что можно так семьёй не дорожить! Сам он за год до этой чудесной встречи с женщиной своей мечты разорвал помолвку с невестой, которую увидел целующейся с другим. Она жениха даже не сразу заметила! А ведь уже заявление подали, к свадьбе готовились. Понятно, что никакая свадьба не состоялась – и с бывшей невестой Владимир больше никогда не виделся. (Некоторое время спустя она от будущего ребёнка избавилась! Только Владимир был уже ни при чём) …
Говорить о том, что вскоре стал Володя мужем Олеси, наверное, незачем. Свадьбы как таковой и не было – не хотели. Сначала перед регистрацией пошли в ближайший храм, а потом поехали в Храм Преображения Господня, что в нескольких трамвайных остановках от станции метро, от этого же Праздника названной, и договорились, что через две недели обвенчаются. Так и сделали. Этот удивительный, маленький, деревянный цвета утренней зари храм сумел устоять под ударом «безбожных» таранов даже в самые суровые дни гонений...
Дочки Олеси – четырёхлетняя Маша и трёхлетняя Настя Володю приняли, потому что был добрым и искренним. И животных любил.
Приняли Олесю с дочками и родители Володи – Василиса Сергеевна и Василий Павлович – а как же не принять?!
Кровный же «отец» Маши и Насти отцом настоящим никогда по сути не был. Вроде бы и детей хотел – да только повзрослеть по-настоящему «не успел». А сколько нервов отнял, пока на развод наконец-то согласился! ...
Бывают же такие «мужчины», что совершив прелюбодеяние, начинают «оправдываться» якобы «изначальной полигамностью»! А то ещё и жену обвиняют, что мало внимания уделяет – оттого и пошёл искать его «на стороне». Бывший Олесин муж до подобной «аргументации» додуматься, наверное, ещё не успел - а ведь бывает такое – и, к сожалению, нередко. Видимо, духовно, нравственно взрослеть «упорно» не хотят. Так «удобнее»…
И ещё - что же тогда получается: смертный грех стал нормой жизни и «представители» т.н. «сильного пола» заранее душу дьяволу продали?!
А омерзительнее всего, что ещё отцовством «прикрываться» начинают. Да разве может быть хорошо детям, растущим во лжи, рядом со ставшим нормой грехом, в семье,где умерло доверие?! …
Конечно же, Владимир такой «жизненной позиции» не разделял! Как и все остальные в этой большой, истинно русской семье ...
Когда девочки уже в школе учились, появился у них маленький брат Костя – и было трогательно смотреть, как заботились о нём старшие сестрёнки.
Через много лет называть дедушкой Владимира Васильевича станут дети всех троих…
Наверное, и в этой семье кто-то посвятил себя служению Богу и Церкви, став священником?! Да, выросший младший брат Костя – отец Константин…
Глава двадцатая. «Единство в служении»
А теперь снова вспомним, что когда братьям Владимиру и Дмитрию было двенадцать лет, появилась у них сестра Зоя. Жизнь её сложилась поистине удивительно…
Зоя – Зоя Васильевна умеет играть на двух инструментах и обладает вокальным талантом. Работала в музыкальной школе – потом стала преподавать церковное пение в семинарии Николо-Перервинской Обители. (Там же, как мы уже говорили, стал работать и муж её племянницы Анны Михаил - преподаватель философии)…
Будучи ещё студенткой, соединила Зоя жизнь свою с молодым хирургом Арсением, только что окончившим институт. Однажды рассказал супруг об удивительно докторе, спасшем немало жизней и во время Великой Отечественной войны, и до войны, и после. О докторе, ставшем священником ещё в годы гонений на Церковь. Много лет спустя был Врач-Архиепископ причислен к Лику Святых. А тогда имя его мало кто знал. Только, наверное, помнят все, что слухами земля полнится – пусть и шёпотом. А в этом случае - уже «вполголоса»...
Отец Арсения Иван Михайлович – тоже врач был лично знаком с будущим Святым Доктором. Один раз, незадолго до преставления Врача-Архиепископа, посчастливилось увидеть его и тринадцатилетнему Арсению. (Кстати, о хирурге, ставшем священником, знали и родные Алёниной мамы - сёстры милосердия Прасковья Ивановна, Ксения Ивановна, и Марина Николаевна, о которых мы уже столько говорили).
И выбор профессии был сделан юношей во многом в память о той незабываемой встрече. И не только профессии врача…
Не тратя лишних слов, скажем главное: в двадцать восемь лет решил Арсений стать священником - и Зоя в этом судьбоносном решении мужа всецело поддержала! А навыки целителя тоже не раз помогали - но сейчас не об этом.
А несколькими годами раньше, вскоре после свадьбы, обвенчались супруги в Обители Преподобного Сергия. (Как мы помним, освящали свой брак все наши герои – конечно же, почти тайно. Времена такие были! Да только всё равно освящали. И об Обители Преподобного Сергия многие так или иначе знали) ...
Арсений был рукоположен в то время, когда уже стали неприглядной страницей истории массовые большевистские репрессии - в том числе - против духовенства, «безбожная» пятилетка и громогласные заявления Хрущёва «показать последнего попа». Однако были ещё годы т.н. «застоя» - гонений не столь яростных. И решение семьи посвятить себя служению Церкви, конечно, шокировало многих знакомых и даже некоторых родственников. Нашлись и такие, что с супругами и их родителями демонстративно общаться перестали. (Как же, а вдруг неприятности на службе будут?! И вообще, это не «по-советски» - «ведь они же пионерами и комсомольцами были»! И «с ума что ли он сошёл - ему такую карьеру хирурга предрекали»)…
Да только не семьи Арсения и Зои - мы ведь помним, что даже в годы разгула безбожия от убиенных служителей гонимой Церкви никто не отрёкся...
Кстати, следует добавить, что в годы т.н. «Перестройки», узнав об отказе президента СССР вести диалог с Церковью, иерей Арсений сказал своим близким, что вверг этим неразумный правитель Россию в пучину бед, нестроений, братоубийства. Потому что без Бога, без Церкви ничего хорошего в России свершаться не может – да и не только в России… Продолжать эту мысль незачем – всё на наших глазах свершалось – и по-иному быть не могло.
Просто хотелось бы немного вспомнить перевернувшее многие и многие жизни время. Нет, речь не об экономике, кооперативах, и даже не о том, что людей «бросили в море без спасательного круга» на выживание. В контексте данного повествования было бы это слишком примитивно. Речь о духовной «гнили», вдруг «потекшей из прорвавшихся труб». Отец Арсений, как мы уже поняли, увидел первопричину и неотвратимые последствия – большинство же из нас тогда с ужасом смотрело новости об идущей почти повсюду «гражданской войне». (Наверное, можно было и без кавычек – просто, чтобы исторической путаницы не было). Но дело не только в этом. Давайте вспомним, что стало звучать со сцены – и как стал «соответствовать» текстам, которые язык не повернётся стихами назвать, внешний вид исполнителей! Кстати, и «тексты» слушать большинство тоже уже перестало.
А видеосалоны, цель которых, наверное, можно назвать одним словом – «разврат»!!! Тоже «долой стыд», только что обнажёнными и перевязанными богомерзкими «лозунгами», как после октябрьского переворота, не ходили. По-иному «призывали» - а суть от того не меняете! Неужели, побывав вместе в таком «салоне», можно с человеком дальше общаться, можно в глаза друг другу смотреть?! Думаю, теперь всё это слишком очевидно! А тогда?! …
Мы говорим об этих столь неприглядных явлениях прежде всего потому, что помним: в этой семье было немало тех, которые жизнь свою посвятили литературе, музыке, живописи, включая педагогов. А «одноклеточных шариковых» - прошу извинения, но точнее не скажешь – в семье не было. И все взрослые люди понимали, что всё тогда с Россией происходящее, - духовная катастрофа. Да и подростки понимать начинали...
Теперь – с высоты лет, услышав иногда «творения» некоторых групп, по которым, «перестраиваясь», многие с ума сходили, невольно понимаешь: так долго продолжаться не могло! Нельзя «построить фундамент» на желании разрушать, на «псевдосвободе», на ежедневном «фарсе», заменившем настоящую жизнь. А Истинной Свободы без укоренённой веками нравственности, без духовного начала нет и быть не может! Пора бы, наконец, понять…
Невольно вспоминаются строки Князя - Философа, которого тоже, наверное, можно назвать мучеником или исповедником (Прошу прощения – не по канону), написанные после окаянного семнадцатого: «Когда смертное сгорает, вечно живое остаётся». Вот и «сгорели» - иногда в прямом смысле – кооперативные палатки, видеосалоны и сделанные неизвестно из чего конфеты. И в самые «бандитские» годы стала, несмотря на неимоверные трудности, возрождаться Матерь-Церковь! Неслучайно ещё в начале повествования вспомнили мы о Шестисотлетии со Дня Преставления Преподобного Сергия Радонежского!
Рассуждать об этом можно очень-очень долго - только повествование прежде всего о хороших людях...
В то время, когда приняли супруги решение посвятить себя Церкви (Именно, супруги – вместе, как было уже сказано), были ещё годы т.н. «застоя». Зоя, как мы помним, преподавала в музыкальной школе. Конечно, люди, связанные с искусством, даже тогда «идеологизированы» были меньше, чем, например, учителя обычных школ. Сказала же ещё в годы советской идеологии преподаватель консерватории первокурсницам, что без знаний Библии невозможно с творчеством И.С.Баха работать. Кто бы спорил?!И не только великого И.С. Баха!
И в музыкальной школе большинство преподавателей служило прежде всего музыке, а не идеологии «партии и правительства».
Только директор была из т.н. «старых», к тому же, не имеющая семьи и одержимая смертным грехом зависти. Позвала она к себе молодого творческого учителя - любимицу детей Зою Васильевну и потребовала заявление об уходе, - потому что «не нужна в советской школе попадья». Зоя Васильевна писать заявление отказалась – и со стороны директора началась откровенная «травля». Дошло до вышестоящего начальства – и директор поддержки не получила – слишком глупо всё выглядело. Короче, после многолетнего пребывания на посту директора уволиться пришлось ей самой - не надо зла людям делать – оно непременно вернётся...
Но принимавшая всё близко к сердцу Зоя потеряла ребёнка - на третьем месяце. Супруги к тому времени прожили почти пять лет, а детей всё не было – и вот наконец долгожданное чадо, кажется, даже двое… И их больше нет – и, возможно, больше никогда никого не будет...
Невольно возникает вопрос - вопрос очень страшный: разве не «сродни» та, что возненавидела прекрасного педагога за веру, тем палачам, что, упиваясь ненавистью и безраздельной властью, стреляли прежде всего в духовенство?! Разве не похожа она на тех, что цинично предрекали смерть детям священников?! Наконец, чем лучше она тех, которые в том – втором году «пика» сталинских репрессий разом отняли у сестры милосердия Марины и мужа, и отца, и новорожденную дочку?! Конечно, «сродни», «похожа» и «не лучше»! …
Супруги усердно молились, уповая на волю Божию! И чудо свершилось! …
Через два года, когда было Зое уже почти двадцать семь, на свет появился долгожданный младенец - сын, которого как положено через сорок дней крестили - в Честь Святого Равноапостольного Кирилла – «славян просветителя», как пел народ о нём и его Святом Брате! А через два часа после появления на свет мальчика привезла скорая помощь совсем молодую роженицу, представить которую в роли матери было очень-очень трудно... Приехала в Москву работать на фабрике, познакомилась с парнем…
А когда тот узнал о беременности «подруги», его и след простыл.
Одна, без поддержки, мать далеко – да и дочерью не очень интересуется, потому что частенько тянет к «окаянному зелью». А отца никогда и не было... У юной лимитчицы родились девочки-двойняшки – одна с тёмно - карими, другая с тёмно-синими глазами…. Т.н. «мамаша» от дочек тут же отказалась…
А потом… Всех удивляло, что у Зои с Арсением родилась тройня – мальчик и две девочки – ведь случай один на несколько тысяч, да и вроде бы живота особенно большого не было, и врачи тройню – даже двойню не «предрекали». Но ведь тогда ещё не было ультразвукового обследования…
Об удочерении знали только Зоя и Арсений – такое всем говорить незачем. Девочек вместе с братом через сорок дней крестили - в Честь Древних Святых Великомучениц Варвары и Татианы.
Молодым родителям повезло. Хоть и в конце семидесятых Служителей Церкви «не жаловали», только решавшие судьбу девочек в органах опеки оказались людьми порядочными, понимающими, что бессердечно, бесчеловечно, безнравственно отправлять новорожденных в детский дом, если есть возможность избавить их от сиротской доли. Да и родились двойняшки всего через два часа после родного сына матушки Зои и отца Арсения. (А решавшие тогда судьбу девочек инспекторы стали искренне верующими, воцерковлёнными людьми. А одна из них до старости в храме трудилась - свечи и духовную литературу продавала)…
Бабушки и дедушки с обеих сторон, конечно, о чём-то догадывались, но мысли свои никогда не «озвучивали». Они только молились за детей и внуков. И любили всех троих одинаково. А как же может быть иначе, если мы людьми называемся?! …