Автобус медленно двигался по сумеречному городу в плотном потоке рыкающих и повизгивающих машин. Шурочка сидела у прохода, держа на коленях тяжелую сумку с журнальными верстками. Опять взяла работу на дом. Рядом с ее растоптанными сапогами стоял большой пластиковый пакет с продуктами. Удалось забежать в пару магазинов по дороге. Ехать было далеко. Шурочка жила в новом районе на окраине Москвы в получасе езды от конечной станции метро в малогабаритной однокомнатной квартире. Она получила ее путем хитроумного размена многолюдной коммуналки в старинном доме на Чистопрудном бульваре.
В автобус вошла пожилая маленькая женщина в сером потертом пальто. Быстро оглядев пассажиров, она прямиком направилась к Шурочке и, гладя в глаза, заявила:
- Уступи мне место.
Шурочка безропотно встала. Посмотрев на сидящих мужчин и молодых женщин, она подумала: «Почему именно я? Почему всегда, когда надо кого-то подвинуть, выбирают меня?» Тяжелая сумка с бумагами оттягивала руку. На полу автобуса было такое месиво из растаявшего снега, что Шурочка не решилась поставить на него свою еще не старую дамскую сумку. «Дамская сумка, - усмехнулась она. – Разве уважающие себя дамы таскают в своих сумках тонны рукописей?» Шурочка со вздохом переложила сумку в другую руку. «Ведь могла бы эта старая кляча согнать вон того парня с плеером. Но нет, это опасно. Парень мог послать ее куда подальше. Видно же, какой он в себе уверенный. А по мне, наверное, видно, что я не то, чтобы послать, даже «нет» сказать не умею. Я как овца, которую ведут на заклание. Мне дают больше работы, чем другим? Спасибо. Меня обошли премией в очередной раз? Ну что ж, видно, многодетной Олечке деньги нужнее, чем мне, одинокой. Отпуск у меня в январе? Нормально. Зато дешевле получается, чем летом. И так всегда было и будет». Шурочка уныло посмотрела на сидящую перед ней старушку. «Скоро я превращусь в такую же старую клячу, как эта бабулька. Мне будут уступать место в автобусе. Пальто моё обветшает, а сапоги расползутся окончательно. Я буду получать мизерную пенсию, подрабатывать, если повезет, переводами, вечерами пить чай на кухне и смотреть в окно, а потом я умру». Шурочка обреченно вздохнула и переложила сумку в другую руку.
- Давай сюда свою сумку, - вдруг сказала старушка. – Ставь мне на колени.
Шурочка удивилась такой доброте и послушно поставила сумку.
- Спасибо большое.
- Далеко ехать-то? – старушка обхватила руками сумку, прижав к себе.
- Почти до конечной, до Вазовской улицы.
- А, ну вот я и подержу пока.
Они ехали молча. Шурочка искоса поглядывала на старушку. Та уже перестала казаться ей старой клячей. Шурочка обратила внимание на ее подвижное лицо, уверенный взгляд и темные глаза. Из-под вязаной беретки виднелись каштановые кудри. «Вот ведь, бабулька какая продвинутая, - с удивлением отметила Шурочка, - закрашивает седину. Другая бы уже наплевала на это в ее возрасте».
В автобус зашли контролеры - две обрюзгшие женщины в коричневых куртках. Одна из них была крупная как гренадёр, другая – низенькая и толстая как колобок. Крупная громко объявила, чтобы граждане пассажиры приготовили билеты. Старушка засуетилась, вспорхнула с места, усадила на него Шурочку, придавив сумкой. Через мгновенье старушка уже стояла на задней площадке перед дверьми.
Шурочка стала рыться в сумке в поисках проездного. «Кошелек с проездным на самом дне», - извинилась она перед контролерами, которые как раз к ней подошли. Шурочка выложила себе на колени папки с бумагами. Она торжественно распахнула опустевшую сумку и увидела, что кроме нескольких ручек, бумажной салфетки и ключей от дома там ничего не было. «Но как же так? Ведь я доставала проездной, когда входила в автобус», - Шурочка оглянулась на все еще стоявшую около двери старушку. Та насмешливо посмотрела на нее и подмигнула. Автобус подходил к остановке.
- Держите ее, - закричала Шурочка, - Она украла мой кошелек.
В этот момент автобус остановился, двери открылись, старушка выпрыгнула наружу и стремглав побежала в темный проулок. Пока люди растерянно оглядывались вокруг, старушка скрылась из виду.
- Ну вот, - Шурочка ошеломленно уставилась на контролеров. – Там был проездной и мои последние деньги.
- Что ж, раз Вы не можете оплатить штраф за безбилетный проезд, - то придется пройти в полицию, - зычным голосом сообщила контролерша-гренадёр.
- Но у меня был проездной, - залепетала Шурочка, уже заранее зная, что все ее объяснения ни к чему, и ей придется пройти в полицию, и платить штраф, и занимать деньги до зарплаты, и получать выговор за потерю пропуска, лежавшего в том же кошельке, и из-за этого лишиться квартальной премии, и сидеть на макаронах, и… От отчаяния Шурочка заплакала.
- Давайте, гражданочка, продвигайтесь к выходу, - нараспев пробасила контролерша-колобок и, хмыкнув, добавила, - Москва слезам не верит.
Шурочка покорно встала и, прихватив свои сумки, пошла к дверям. Пассажиры, потупив взгляды, молча расступились перед ней и её конвоирами. Оказавшись на улице, Шурочка увидела, что не доехала до дома всего одну остановку.
- Ну ты, это… поищи по карманам-то. Может хоть стольник найдется. А то в полицейском участке больше заплатишь, - пропела колобок.
Услышав слово «участок», Шурочка вспомнила слова Чехова: «Когда ведут тебя в участок, то прыгай от восторга, что тебя ведут не в геенну огненную. Если тебя секут березой, то дрыгай ногами и восклицай: «Как я счастлив, что меня секут не крапивой!»». Шурочке стало смешно. «Ну в самом деле, - думала она через смех. - Что могут сделать со мной эти контролеры? Волоком тащить в участок? Так у меня все равно денег нет, зачем им это надо? А то и пусть тащат, не убьют же. Сколько можно бояться?» И Шурочка захохотала в полный голос, громко и заливисто, как не смеялась со студенческих времен.
- Эй, ты чё, сдурела? – контролерша потянула Шурочку за рукав. Но та вырвала свою руку, расправила спину и, смело глядя в глаза немилосердной судьбе в лице двух автобусных контролеров, твердо произнесла:
- Никуда я с вами не пойду, хоть убейте, - и пошла домой. Контролерши, переглянувшись, не стали ее задерживать.
Дома, разбирая сумку, Шурочка нашла свой кошелек, застрявший в одной из папок с бумагами.
8.29.2018.