http://www.proza.ru/2019/01/21/1911 - о том, что такое Табыдых
http://www.proza.ru/2019/01/22/2054 - Табыдых в Пещере Колобка
Миссия Сереги, славного рыцаря Табыдыха, продолжается, ибо в Русской традиции никогда не кончается священная война светлого с темным…
«Стоит посреди той пустоши камень путеводный, тянутся от него не понять куда восемь лучей-дорог. На камне-том ни надписи, ни кернения. Ни хера на нем путного нет. Каменюка голая, как есть, в поле стоит»
I. Камень зачарованный
Вывела Сергея на тот пустырь одна из восьми дорожек. Осмотрелся он по сторонам и выругался не литературно. Хитрое место. Кругом ни куширей, ни лесочка, ни лавки семки полузгать. Только булыжник в центре высится, пометом птичьим загаженный. Хе-хе. Что ж ты Русь моя, невеселая…
Сергей подошел к камню. Площадка возле него была усеяна окурками, бутылочным стеклом, пластиковой тарой, женскими колготками, лифчиками, презервативами и ещё чёрт знает чем. Это, ладно. Удивляло другое: казалось, пять минут назад всё здесь бурлило и жгло, а с появлением чужака, резко так свернулось. Самобранка хренова.
- Странно это, - думал Серега, - факт человеческой деятельности есть, а самих деятелей нет. И прятаться-то им негде. Не в воздухе же они растворились.
Задачка нарисовалась заковыристая, одним махачем не решить. Нужно покумекать. Сергей отошел от загаженного камня, достал из ранца флягу со спиртом, сало, раскладной стул и присел крепко подумать. После третьего глотка мыслить стало приятнее. Вспомнился школьный наставник – трудовик Иваныч. Много лет назад, на уроке, он говорил: - «Серега, в любой непонятной ситуации накати стакан чего-нить покрепче. Сразу всё и образумится». Сам Иваныч уважал «табуретовку», когда же не хватало столярного клея, вымораживал с физкультурником «тормозуху». У того зять в автобазе работал и с жидкостью перебоев не знал.
- Эх-х, хорошие времена были, безмятежные, - посетовал Серега, - но видишь, Иваныч, пью-пью, а ни фига не разумею. Не работает здесь логика твоя.
Сергей выдул уже больше половины фляги. Глаза затуманились, думы в башке перемешались. Стало чудиться как наяву, что Агнесса – любовница его, скачет вокруг камня в одних трусах, поднимая вихри бычков и помета. С ней же пританцовывает убиенный им ранее колобок в саванне и с нимбом. Было чертовски забавно наблюдать всю эту белиберду. На фиг все думки. На фиг всё. Сергея валило в бред…
- Эй, паря, очнись… знаешь сам – место хитрое… а ты в дурь клонишься, - раздался в черепе знакомый голос.
Но сон-забывон уже набирал обороты. Голова липла к земле и тянула за собой тело, а землица, будто живая, кутала Серегу в теплую пуховую пелену. Хорошо. Спать и не знать. На фиг всё… на фиг.
- Концентрируйся… баран… сгинешь в два счета. Эх-х, не пил ты табуретовку. От неё похлеще вставляло.
Вдруг пуховую пелену содрала рука в столярном клее.
- Иваныч, ёк-макарёк, ты что ли? – Серега на секунду выплыл из забытья, но лишь для того, чтобы снова провалиться в глюк, - смотри… смотри… ржака… колобок Агнессу за титьки дергает. Гы-гы!
- Концентрируйся, болван! - сипел голос, - помнишь, как мастерил свою первую табуретку?
-Угу, - отозвался Сергей.
- Молодца! Что случилось тогда, помнишь?
- Угу, по яйцам тебе молотком заехал.
- Сука ты, конечно, ну об этом позже, - продолжал голос, - дальше помнишь, что было… после яиц?
- В бубен ты мне заехал, - припомнил Сергей, - от души так приложил.
- Ну, дык! Сам ведь напросился. Эх, лады, подсоблю и в этот раз, - голос Иваныча стих.
Секунд тридцать ничего не происходило. Совсем. А потом… Ооо-оп-п-ля…! Сергея опрокинуло ударной волной с живота на спину, в глазах зазвездилось, череп развалился надвое, застыл в таком состоянии и с изящным хрустом счпокнулся воедино. Дурь из головы вылетела вместе с соплями и парой, походу, ненужных зубов.
- Ух… ты… Иваныч дал, так дал – просвистел Серега, отирая кровавую юшку с лица, - Спасибо учитель, вразумил!
В голове молчали. Было тихо и снаружи. На пустырь медленно наползал вечер. Оранжевый закат золотил таинственным, неземным светом дорожки возле камня. Всё в округе замерло, природа готовилась ко…
- Хорош, щебетать, - Серега сгруппировался в комок и пружинящим движением вскочил на ноги, как учили воинов Табыдыха. Сложив причиндалы в ранец, он решил основательно провести рекогносцировку местности.
- Таааак, что там с дорожками путеводными у нас, - Сергей подошел к камню, чтобы рассмотреть их поближе. Дорожки сразу не понравились. Освещены будто столичные проспекты. Асфальт везде, как на немецких автобанах. Ни ямки, ни выбоины. Не по-людски это.
- Неее, ребятушки! У нас сызмала знают, что освещенные и хорошо асфальтированные дороги в ад ведут. Потому и нет путей адских на Руси, за исключением городищ некоторых, бесовских.
- По таким дорогам черти на бентлях ездят, - подытожил Серый и решил внимательнее изучить булыган путеводный. Может там, найдется какая-нибудь зацепка. Он осмотрел загаженную поверхность, вздохнул, понимая, что придется счищать птичье говно, достал из ранца саперную лопатку и нацелился отколупнуть слой в том месте камня, где обычно что-то пишут.
Сергей нанес первый удар, за малым, не встрял носом в помет. Шанцевый инструмент наполовину вошел вглубь, а камень и не думал сопротивляться. Ровно, что воздух тыкай. Немного обезумев от такого прикола, Серега несколько раз повторил упражнение «входит и выходит», пока не заметил, что при каждом «тычке» пространство за камнем, будто рябью передергивается.
- Ко-ло-бок меня раздери… это ж, голограмма! - допер Серега, воткнув лопату очередной раз в псевдокамень, - вона чё, а я-то думаю, куда все попрятались.
Он отошел назад, поднял с земли горлышко бутылки и запустил его в предполагаемый экран. Осколок, пролетев невидимую границу голограммы, исчез, оставив только рябь в воздухе.
- Хе-хе, вечер перестает быть томным, - пробормотал Серега под нос, - посмотрим, кто прячется по ту сторону и на кой эту хренотень здесь устроили. Он достал маузер с лазерным прицелом и, разбежавшись, прыгнул в экран…
II. Заголограммье
От яркого дневного света Серега зажмурился и сразу пожалел, что забыл надеть защитные очки. Второй неприятностью стал гул человеческих голосов, резко вонзившихся в ушные перепонки.
«Глаза и уши – первыми должны быть хорошо защищены во время эффектного появления в стане врага» - вспомнилась строчка из учебника маскировки. Такое забывать нельзя. Никогда.
«С другой стороны, если это стан врага, то я уже должен с колобком в Вальхалле доминошками стучать», - оценил Серега тот факт, что ещё жив и даже не в плену. Продрав глаза, он понял, что стоит посреди площади, днём, в окружении толпы народа, держит на изготовке маузер с лазерным прицелом и кривится.
«Видон, небось, у меня брутальный, - приходя в обычное своё ехидное состояние духа, подумал Серый, - соткался из воздуха вооруженный до зубов, небритый и с перегаром. Аборигены в шоке, не иначе.
Он осмотрелся. Чистенько всё вокруг, солнышко палит, птички щебечут. Из окон домов торчат женские головки и во все глаза зырят на него. Эка невидаль!
«В любом непонятном месте, даже если это не стан врага, первым делом замечай странности» - выплыло из памяти ещё одно правило разведчика.
«Странности – это можно, - Сергей окинул взором толпу на площади, и нашел первую, - одни бабы, мужиков нет. Это – раз. Да и детей не видно. Это – два.
Странности так себя, за них в академии Табыдыха коляна влепили бы, да ещё и без права переписки. Мужики могли быть, скажем, на футболе или в пивняке. Дети, может, к бабушкам поразъехались. Но все равно, странно. Одни бабы на площади, слёт что ли какой, феминистский.
- Пропустите, пропустите, - размышления Сереги прервал бойкий голосок. Толпа перед ним расступилась и вперед вышла миловидная блондинка. Было заметно, как она волнуется. Грудь под кофточкой вздымалась уж чересчур интенсивно.
- «Четверочка» и без бюстгальтера… как у Агнессы, - прикинул Серый, с трудом отводя взгляд с пышногрудой блонды. Тут он заметил, что все женщины в толпе также не носят бюстгальтеры. Хм, не шьют что ли их в городе. Считать это ещё одной странностью?
- Мы рады приветствовать рыцаря в нашем чудесном городе! - звонко прощебетала блондинка.
- Серега… Первый, - представился он барышне.
Блонда хлопнула ресницами, улыбнулась и, набрав полную (о, боже) грудь воздуха, продолжила:
- Мы приглашаем рыцаря, Серегу Первого, отобедать с Царь-матушкой и как следует отдохнуть с дороги.
Необычный титул правящей верхушки был добавлен в перечень странностей, коих набралось уже четыре. Отказываться от еды и отдыха было не культурно. Да и жрать, если по чесноку, хотелось зверски. Серега засунул маузер в кобуру и вместе с блондой в окружении таких же пышногрудок направился во дворец.
III. Царь-матушка
В тронном зале всё было готово к пиршеству: столы накрыты, придворные рассажены, атмосфера создана. Ждали только приглашенного гостя со свитой. Во главе стола восседала Царь-матушка – жгучая шатенка с неимоверным размахом груди и по доброй традиции без бюстгальтера.
- Надо местечко это, - думал Серый пока шел к столу, - на карте особым знаком пометить. Взять пивандрия, винчика и с мужичками как-нибудь нагрянуть. Работы здесь непочатый край, а пахари, видать, поистёрлись все. Гусеницам своим сказать, мол, на битву лютую, а сами за голограмму шнырь и… во все тяжкие.
- Приветствую тебя, Серега Первый, славный воин Табыдыха, надежда принцесс и гроза супостата всякого. О, рыцарь, одолевший колобка коварного в его пещере зловонной, да воссядь с нами за стол пиршественный, испробуй яств и вин наших, воскури трав заморских и отдохни с дел ратных.
- Эк, стелет мягко, бабёнка, - осмыслял Серега приветственную речь Царя-матушки, - зря стараешься, дорогуша, от пуховых перин антидота во мне на три жизни вперед заправлено. Так что лепетать-лепечи, а дураков не ищи.
А вот дальше по тексту он был полностью согласен всеми частями своего мужественного образа. Воссесть, пожрать, попить, а там и покурить малёха, да бабёнку помять не дурственно будет. Разведать, так сказать, обстановочку.
Серега жрал с конским аппетитом, пил с азартом, речи толкал правильные, подобающие застолью в женской среде. Брудершафтился со всеми, кой-кого пощипывал, натурально изображал пьяненького и туповастенького вояку. Словом, замыливал глаза, если вдруг, супостат какой исподтишка приглядывает за ним. Два раза на день Серега не ошибался, и на пиру терять голову уж точно не думал.
Царь-матушка скомандовала менуэт и придворные пошли танцевать. Груди их колыхались, это было завораживающее зрелище. А вот ноги… ноги двигались враскорячку. Как будто что-то мешало им.
Царь-матушка подсела к Сереге и зашептала:
- Есть предложение, пока все тут медленно пляшут, пойти воскурить травушки заморской. Я тебе скажу, мураву мне подогнали зашибенную, на размышления дзенские пробивает. Посидим в тишине, о жизни поговорим.
- Афганка, что ль?
- Она, родненькая, афганушка!
«Хрень какая-то несуразная, а не миссия», - подумал Серый, - это что, получается, весь девичник тут согнали травки покурить да без лифчиков попрыгать. А замаскировались, едрын-волын, три взвода Пинкертонов не отыщут. Зато теперь о Сереге слава во все концы разлетится: «Опытный воин Табыдыха разоблачил банду сисястых накурщиц».
- Вот, епа-мама, встрял я с этим камнем, - промычал он под нос и, обернувшись к Царь-матушке, сказал с сожалением, - пойдем уже, дунем, мать!
IV. Инь-Янь
Они покинули тронный зал и поднялись в горницу. Небольшая, но вполне себе комфортненькая комнатушка с балкончиком, двумя креслами и кожаным диваном. Зеркало огроменное посреди горницы. Для чего только, не ясно.
«Хороший чердачок», - оценил Серый убранство, - «здесь и законтуюсь на диванчике. Не дурно бы в компании предводительницы девичника»
Пока Царь-матушка заряжала штакету, он плюхнулся в кресло, довольно потянулся в предвкушении и посмотрел в потолок. К верхним лагам был прибит лист фанеры со странным знаком: в круге черная волна с белой точкой на гребне и напротив белая волна, но уже с черной точкой.
- Это что такое? - спросил Серега, кивнув в сторону рисунка.
- Так, Инь и Янь это. Центральный знак всей китайской философии, - слюнявя кончик забитой папиросы, ответила Царь-матушка и дальше в рифму пропела, - суховата мурава, не спалить бы всю дотла.
- Стартую, - она щелкнула зажигалкой и сделала первый напас, задержала дым в легких на 4-5 секунды и выпустила его в потолок, вожделенно порхнув накладными ресницами, - хороша дурь от невзгод и бурь.
По горнице разнесся ни с чем не сравнимый аромат каннабиса. Серому нравился запах травы, но она его не вставляла. Так, может, самую малость. Поэтому в академии Табыдыха на плановые заседания его не брали. Продукт переводить только.
- Паровозика? – предложила Царь-матушка.
- Давай, - Серега подсел вплотную к ней и приготовился вдыхать.
Она перевернула косяк обратной стороной, зажала его губами и начала выдувать струю дыма Сереге в рот. Набрав дозу, он щелкнул пальцами. Продержав 8-10 секунд дым в легких, он медленно выпустил его в Инь-Янь.
- Так и что означает этот знак? - спросил Серый.
- Если без зауми, то взаимодействие двух противоположностей, - выдувая дым каннабиса, ответила предводительница, - ну, там, черное и белое, свет и тьма, мужское и женское.
Про взаимодействие мужского и женского Сереге понравилось. Ещё малёк покурима и заиньяню я своё мужское начало в твое женское. Он ехидно ухмыльнулся, представив, как под центральным знаком всей китайской философии будет происходить обычная порка.
Тем временем, речи Царь-матушки становились все более туманными. Проще говоря, бабёнка стала гнать, обкурившись каннабиса.
- Все даосы ни черта не смыслят в знаке этом, - полемизировала она то ли сама с собой, то ли с Серым, - смысл не во взаимодействии противоположностей, а в том, что мужское неразрывно находится в женском или наоборот. Понимаешь? Мужское в женском и… перемешать!
- Хитро, - ляпнул Серега, не врубаясь, зачем она лезет в такие дебри. К тому же загоняющую бабенку он слушал краем уха, больше думал, как утром, втихаря свалить с городка этого. Так чтобы не зачислили за ним дело «о сисястых накурщицах».
- А то, - продолжала Царь-матушка, - это тебе не колобков по подвалам буцкать. Здесь ум нужен. Вот тебе что в бабах нравится?
- Нууу, - промычал Серый, - душа их нравится, нежная!
- Чоооо, ду..хр-их-хх, - предводительница харкнула дымом, замахала руками возле лица – душа, бля, чуть ресницы не отклеились. Не говори хрень такую, когда напас делаю. Я про существенное спрашиваю, что нравится?
- Аааа, вот, ты о чем. Ну, жопа там, сиськи, ну ноги чтоб ровные, ну и лицом не мымра.
- Вот-вот, жопа и сиськи, - Царь-матушка стащила блузку, подперла руками свои дыни так, что соски призывно уставились на Серегу, - вот, сиськи, чтобы их пожмакать, тебе – мужику, надо бабу сначала найти, ухаживать за ней всячески, перед тем как трахнуть, ну или бабки заплатить шлюхе. Так?
- Кажись, - выдавил Серый, чувствуя как в его штанах прямо сейчас происходит космогенез мягкого в твердое.
- А на хер, когда можно мужское и женское взять и… перемешать, - на этих словах Царь-матушка подняла платье и Серега увидел между её ног член.
- Едрын-волын, ты, бля, чо, сука, гермафрод, - Серега, вмиг отрезвев, вскочил с кресла и отодвинулся подальше от этой… этого… фу… бля…
- Мы все тут гермафродиты,- явно потешаясь над ним, произнесла Царь-матушка, - сверху женщины, а под юбкой – мужики.
Сергей нащупал на поясе рукоять кнута, если вдруг этот мутант двинется к нему, то перетянет его по горбяке. Он достал флягу со спиртом, глотнул. Твою ж мать, «славный рыцарь Табыдыха разоблачил банду сисястых накурщиц-гермафродитов». В век не отмоешься, если узнают. Метку эту на карте каленым железом в радиусе десяти километров выжечь. Валить надо, прям сейчас, отсюда.
Гермафродит больше не обращал на Серого никакого внимания. Он подошел к зеркалу и стал гладить грудь одной рукой, другой же принялся мастурбировать на свое отражение:
- Зачем бабе искать мужика, а мужику бабу, когда все есть в одном теле, - вожделенно прошептал мутант, закрыв глаза с накладными ресницами.
- Ах-х, ты, тварь мерзкая, - Серега в порыве бешенства выхватил кнут и перетянул мастурбирующего гермафродита по хребту.
Такого эффекта от не самого сильного удара он не ожидал. Тело мутанта развалилось надвое будто кукольное. Половинки стали плавится. Повалил едкий пластмассовый дым. Серый открыл входную дверь и распахнул окна на балконе, чтобы не задохнуться продуктами горения. Когда дым выветрился из горницы, он увидел на полу, там, где раньше лежали половинки гермафродита, скрюченного лысоватого старикашку, с жидкой бородкой.
- Ба, знакомые все лица, - протянул Серый, - Черномут собственной персоной, в народе прозванный «Генетик долбанный».
Заморыш, ростком 70-80 см, дрожал всем телом и жалобно подвывал. Ну, хоть миссия выправилась - злодей найден и повергнут. Сергей достал спецмешок для таких вот кандидатов, засунул в него заморыша и спустился в тронный зал.
Здесь тоже воняло паленой пластмассой, слышались человеческие всхлипывания, стоны. Серый увидел мужчин и женщин, нормальных с ног до головы, которые приходили в себя после генетического издевательства.
К Сергею подошел мужичок лет 45-ти:
- Спасибо тебе, рыцарь, спас от мути долбанной. Жили мы тут себе нормально, пока старикашка этот не одурманил всех. Ходили как чумные баба-мужики, только во снах настоящими себе видели. И вот руками этими, как наваждение… трем и дергаем…, - мужик всхлипнул и смахнул слезу с лица.
-Ладно, мужик, не кручинься, - Серый похлопал его по плечу, - скажи-ка лучше, есть тут поблизости бордель нормальный, чтобы бабы бабами были. Хочу туда Черномута отнести на перевоспитание, ну и самому пар спустить.
- А зачем далеко ходить, когда у нас в городе бордель есть, - понимающе затараторил мужик.
- Нет, дядька, с вашими бабами я не в ладах. Да и вам тут ещё быт налаживать и прочее, - отнекался Сергей.
- Ну, тогда смотри, ступай на дорогу главную, иди по ней, пока из города не выйдешь. Дальше рощицу обогнешь и упрешься в расщелину Яги, там стоит бордель знатный. Так и называется «У Ёжки».
Мужик протянул руку проститься. Серым похлопал его по плечу, пожелал удачи и пошел прочь из города…
V. У Ёжки
Пока Сергей шёл по улицам, Черномут сидел тихо в мешке, понимая, что если жители узнают о нём, то разорвут на сувениры. За городом генетик стал упрашивать, не сдавать его в бордель, ибо там на него заклятие евнуха наложат. Весь род Черномутов на нем пресечется тогда, чего ему очень не хотелось бы. Надеется он, как последний в ряду, ещё потомство дать.
После он стал предлагать Серому обоюдовыгодное сотрудничество. Он, значит, по части магии, а Серый – по боевому делу. Только для магии ему ингредиенты нужны. Без них он гипнозом только владеет. Но всех к ногтю прижать одного гипноза маловато, поэтому ему, Черномуту, надо дать свободу, чтобы он отыскал травки нужные для зелий своих мутных. Для начала было бы неплохо руки развязать и из мешка его выпустить.
Сереге надоела болтовня за спиной. Он развязал мешок. Из него сразу же выскочила плешивая голова заморыша. Черномут выпучил глаза и попытался загипнотизировать Серого.
- Зря стараешься! Иваныч антидота мне вправил от всякой дури, будь здоров. Гипноз твой не катит.
Черномут потускнел и скукожился, стал жалобно просить отпустить его. Он сгинет из страны и больше никто о нём не услышит.
- Руки развязать тебе, - злобно проговорил Серый, - это можно.
Он достал тряпку, которой протирал сапоги и запихнул её в виде кляпа в рот чародею. После чего засунул Черномута обратно в мешок да двинул дальше в тишине.
Бордель «У Ёжки» отыскался быстро. Собственно в расщелине – это было центральное заведение. Его встретила сама Мадам Яга, облаченная в китайский халат и с папиросой в длинном мундштуке.
Серега повесил плащ с бронником на вешалку, а мешок, с приглушенным Черномутом, запихнул под обувную полку. Пусть полежит чуток, пока я тут пар спущу, а после отдам Яге в качестве расплаты за услуги её девочек.
Долго ли коротко бордель ходуном ходил, но вышел Серый из номера, ещё малость разгоряченный, но уже довольный, как мамонт. Спустился в гостиную, потянулся сладко и тут ему прилетело…
Смачный маваши-гери в голову… Хрясь! Слева ещё один… Хрясь! Серегу пошатнуло, но на удары он привык отвечать стремительным комбо. Он притворился будто падает ушибленный, а сам оттолкнулся от пола и взмыл в воздух юлой, разматывая ноги убийственным веером. Два мужичка разлетелись в разные углы гостиной. Третий ещё пер на него в лобовую. Он не знал, что юла – это только начало комбинации. Серый приземлился на пол и выкинул вперед обе руки, имитируя удар лося рогами. Противник не ожидал. Верхний рог-кулак расквасил ему нос, а нижний пришелся в точку чуть возле даньтяня. Мужик отлетел за стойку, по пути собрав лавку, стол и несколько стульев.
«Вот это я понимаю, миссия без зауми» - обрадовался Серый славному махачу.
Мужички оказались крепкими, сразу заднюю не включили. Мутузились они не по-детски. Интерьер разнесли в щепу, кровью заляпали все занавески и скатерти, а сдаваться никто не собирался.
На шум битвы вылетела Яга, заорала «Ямэ», что по-японски значит «закончить». Серый малость знал термины, которые использовались в единоборствах, поэтому с радостью на окровавленной морде заорал в ответ: «Хаджиме», Яга, мы только начали…
На это Яга достала свисток, ружье и засвирестела на весь бордель. После чего пальнула в крышу:
- Я тут сказала … ЯММЭЭЭЭ… интерьер разносить. Кто щаз дернется, тот пулю в бошкень получит или заклятие евнуха наложу… будете гарем мой охранять всю жизнь, кастраты!
Драка резко сошла на нет. Дырявая голова для мужика не такая уж страшилка, а вот от доли евнуха – упаси бог.
- Ну что, ребзя, поговорим что-ли, - миролюбиво начал Серый, - чего накинулись-то, может, задел кого ненароком, давай-ка бубните.
- А не пойдем мы с тобой с супостатом на мировую, - сказал самый побитый из мужиков, видимо, главный в их компании.
- Ты, это чоооо несешь, мерин, - Серегу забычило, - какой я тебе супостат, когда, наоборот, с этими злодеями Табыдых у меня священный.
- Да такой. Старых людей неволишь, жизни не даешь им, на долю евнуха обрекаешь, - с бычкой у главного тоже все было в норме…
VI. Терпимия
Серега начал допирать, что стряслось. Он посмотрел в сторону обувной лавки и увидел пустой мешок. Черномут задурил головы парням и сбежал. Мадам Яга велела подать в гостиную пива. Серый присел на лавку, отхлебнул с кружки:
- Эх, ребзя, не знаете, кого вы отпустили.
- Дедушку несчастного, который жил мирно в своем городе и ничего предосудительного не делал, - с некоторым сомнением в голосе проговорил главный, присаживаясь напротив Сергея.
- Мы зашли в бордель. Пока журналы листали, слышим, мычит кто-то под лавкой. Вытащили мешок, открыли, а в нём печальный такой старичок с тряпкой во рту сидит. В глаза нам жалобно так смотрит, не отрываясь. Вытащили мы кляп, руки развязали ему, сели вокруг послушать о доле его тяжкой. Пустили слезу да отпустили на волю, а с супостатом пообещали расправиться.
- Задурил он голову вам! Черномут - это, а не старичок печальный, - стукнув кружкой о стол, выпалил Серый.
- Это, который Генетик долбанный? – спросил другой мужик из компании.
- Да, долбанный. Где искать теперь его. Куда он поперся, - не видя никого, размышлял вслух Сергей.
- Да тут дорога одна, если это Черномут, то он ломанул в Терпимию к своим дружкам.
- Чо за город такой?
- Страна это. Большая страна, - начал рассказывать главный, - правит там Вальдемар Проспектин. Нормальный мужик вроде, врагам извне спуску не дает. Дружина у него боеспособная. Булавы ядренные, периметр держат прочно и эта еще на подмоге у них, установка «Ёпть-500». Словом, в лобовую нечего думать переть, раздавят как слизняка любого.
Девчонки подали водку. Накатили по одной и главный продолжил:
- Казалось бы, все хорошо, страна богатая, армия сильная. А народ мыкается вечно. Муть там какая-то у них во внутренних делах, хрен разберешь по трезвому. Бабками там рулит некто Треф вместе с Силантием и Наиной Бабулиной. Откуда они взялись, леший их знает, но народ в Терпимии денег особо не видит. В общем черномутят людей там как хотят, собираются в здании большом, и давай в игру играть, кто хуже закон придумает. Так вот.
Сергей слушал, у него сжимались кулаки. Не любил он, когда простой народ черномутят. Но главный ему сказал: напролом не думай лезть. Зашибут. Черномут побег туда, но не к этой троице. Есть там ещё один, рыжий. Тоже мутить мастак. Люди говорят, что не человек он, а – инной.
- Кто это, ИННОЙ, - спросил Серый.
- Да, бес его знает. То ли результат инноваций каких-то неудачных, то ли ещё что. Толком никто не знает, что он делает и зачем. Но он самый опасный там и с Черномутом они натворят дел. Ой, чую, беда грянет, если генетика этого не словить заново.
- Дык, как пробраться туда, чтоб сразу во дворец к Вальдемару? – поинтересовался Серега.
- Тебе к Колюне надо Невмершему. Руководит он оппозицией там, партия «Серп» называется. Только так, напрямки, ты к Колюне не выйдешь. Потому что его мало кто видел вживую, но присутствие его чуется. Черкану я тебе адресок человечка одного, он тебя в партию эту устроит. А там дальше сам кумекай, по обстановке.
- Лады, а откуда Колюня этот взялся, что супротив мути идет, - спросил Серега.
- Да, кто его знает, откуда. Легенд много ходит. Говорят, что он незаконнорожденный, - тут главный понизил голос до шепота, - первенец Яги, та, которая Мадам сейчас, и терминатора.
- Арчи, его папа!? – удивленно воскликнул Серый.
Услышав имя бывшего, Мадам выронила папиросу в мундштуке. У неё непроизвольно дернулись ягодицы и выступили слезы.
- Чо ты орешь, - просипел главный, - говорят тебе, никто толком не знает. Вот, адресок. Дорога тут одна в Терпимию. Не заблудишься. Ну, бывай.
Серега вскоре тоже покинул бордель и отправился на поиски Черномута…
Терминатор лежал на койке и курил сигару. Он думал о Яге, Колюне. Выступили слезы, скупые терминаторские слезы. Он затушил сигару. Перевернулся на другой бок и прошептал:
- Айл Би Бэк, братья и сестры, Айл Би Бэк – мои хорошие…