П А Р И
Раннее утро было морозным. Она шла по прихваченной первыми заморозками, скользкой дороге. Солнца еще не было, но рассвет робко просвечивал сквозь деревья и заспанных домов. Как она ненавидела сейчас людей, которые спали в своих теплых пастелях, ожидая звонков будильника. Она всхлипнула от жалости к себе, но передумала и прибавила шаги. Только одинокие слезинки остались в уголках глаз. Вчера вечером она поругалась со своим отчимом (где только мать нашла его), и он выгнал ее из дома. Хотя это было привычным, как только он появился, она часто не ночевала дома. Сначала у подруг, но как только она взяла академический отпуск в институте, стали отказывать ей. Потом у знакомого парня, но последний раз он ночью пытался взломать дверь в ее комнату. Вместо того, чтобы спокойно поспать ночью, она держала дверь. С тех пор она к нему не приходила. Урод.
Потом, она нашла случайно пустую квартиру. Ее хозяин уехал в командировку, и она тихонько забиралась по водосточной трубе (благо окна этой квартиры выходили не на сторону подъезда) на балкон на второй этаж. А отрыть окно не составило труда, поддеть железкой и она уже в комнате. Стараясь не шуметь и не включая свет, разувалась и ложилась на диван. Утром рано уходила таким же путем. Но сегодня ночью, это тоже кончилась. Как только она задремала, как тихо заскрежетал замок, отрылась дверь и в комнату вошли двое. Третьего они держали под руки, совершенно отключенного. Она успела только схватить свои сапоги и юркнуть за диван. Диван, какого то там века, спинка состояла из двух половинок, и ее глаз как раз был напротив их. Свет они не включали, но лунный свет падал на их лица и она их хорошо разглядела. И тут такое началось. Сначала они привели его в чувство, пинками и ударами, потом, когда он застонал, принялись спрашивать, где у него деньги, ломать руки. Несчастный только мычал и бессвязно, что то пытался сказать. Она зажмурилась от страха, закусила губу, стараясь не дышать. Потом, один из двоих сказал, что все ничего уже не скажет, и пульса нет. Чертыхаясь и сквернословя, обошли квартиру, хватая вещи и кидая их в сумки, тут же взятые из шкафа. У двери притихли, осторожно открыли дверь и ушли.
Она, некоторое время не шевелилась, слушая только, как громко стучит ее сердце. Рядом с покойником! Вот до чего я дошла. Все, завтра пойду к участковому, все расскажу и про отчима и про сегодняшний день, то есть ночь. Это придало ей силы, и она решилась выбраться из- за дивана. Тихонько на коленях подползла к человеку и приложила палец к артерии на шее. Пульс слабо бился, значит живой, она заметалась по комнате в поисках телефона. Было темно, включив свет в прихожей, сразу же нашла его, он был у двери. Так, спокойно, сказала себе, прижала руки к груди, судорожно проглотила слюну. Потом сняла трубку, набрала номер скорой помощи. Оставила дверь в квартиру полуоткрытой и, стараясь не смотреть на человека, вылезла через балкон. Спрятавшись за зарослями кустарников, стала ждать. Машина скорой помощи не заставила себя ждать, и в скором времени потерпевшего на носилках загрузили в машину и отъехали. Она запомнила номер машины, зная, что никогда не навестит больного. Жив бы, остался. Только вот следы свои оставила в квартире, ведь наверняка полиция все осмотрят. Да и все равно, надо подумать, где ночевать. Она перевела дух, задумалась, ну ладно пойду домой, может, пустят.
Дома, все как обычно, перегар, смрад, но тихо, все спят. Ведь мать не пила так раньше, как нашла этого собутыльника, так сорвалась. Все дальше и дальше отходила от дочери, не интересовалась ничем, кроме как где денег занять на водку.
Наутро отчим как удав перед кроликом, что то шипел, больно кулаком в спину тыкал, заставлял денег занять, а когда, убирая на кухне, разлила остатки водки из бутылки, надавал пощечин и выгнал из дома. Она успела только сказать, что пойдет в полицию, ответил, что он скажет, что она нигде не работает, институт бросила, бродяжничает и дома не ночует.
Глотая слезы, она спустилась к выходу и вышла во двор. Так, надо подумать, что ей делать дальше. Она села на лавочку. Конечно, отчим прав, я и дома-то почти не бываю, нигде не учусь, нигде не работаю. Пробовала устроиться на работу, хоть уборщицей, но везде, критично с ног до головы, смотрели на нее и отказывали. Нет у нее богатых дядюшек и тетушек, чтобы устоится на хорошее место. Все занято какими-то родственниками. И потом, что бы устроится на работу, нужно иметь приличную одежду, конечно, можно у знакомых одолжить, но представила, как она просит, едва не стошнило.
- Что, отчим выгнал?
Она резко повернула голову, на лавочке сидел мужик. Его она и раньше видела, обычно он смотрел на детей, попивал из бутылки пиво, разглядывал проходящих. На него она не обращала никакого внимания, так очередной алкаш, который портит окружающий мир.
- Да, да, морда красная, в пакете бутылки, каждый день сидит на лавочке и смотрит на детей. Что еще можно подумать обо мне. С работы выгнали за пьянку, детей нет, жена ушла, женщина, которая мне нравится, боится меня. Дома, если телевизор не включен, пусто, только часики стучат, с ума можно сойти. Вот и выхожу на улицу, так веселее, не таким одиноким себя чувствуешь.
Не удостоив его ответом, она отвернулась и встала, чтобы уйти. Но назойливый мужик продолжал:
- Я даже знаю, как тебя зовут, Женей.
Она с интересом и удивлением посмотрела на мужика. Никто не называл ее по имени, в школе и в институте все называли по фамилии. Услышав свое имя, она вдруг почувствовала симпатию к этому мужику и спросила:
- И как же вас зовут?
Мужик оживился, поближе подсел, протянул руку и сказал:
- Будем знакомы, Владислав Петрович.
Она пожала его большую и теплую руку, ну вот, она уже знакомится на улице с алкашами. Он рассказал, что работал преподавателем иностранных языков, вообще-то он физик, но была ставка только эта. Но несколько раз, он приходил на занятия подшофе, и его, мягко говоря, уволили. Она рассказала, что завалила сессию этим летом, про мать и отчима, о сегодняшней ночи промолчала. Она, вообще, старалась не думать, о том, где ночевала, о ночных визитерах и о раненом человеке. Просто появилась потребность, кому-то рассказать о себе, послушать его. И очень удивилась, что этот мужчина, имея квартиру, не хочет в ней находиться, потому что одиноко.
- Раньше, я занимался переводами с английского,- продолжал он, - отбою не было от заказчика, работа была, жена была, потом все чаще прикладывался к бутылке, и работу потерял и жену.
Он полез в сумку, достал бутылку пива и отпил глоток.
- У тебя проблемы с семьей, я одинок, порядочен, приходи ко мне жить. Я тебя давно знаю, еще с детства, тебе будет, где переночевать, платить не надо, лишь бы кто-нибудь находился в квартире – продолжал он.
Она встала, чтобы уйти, но вдруг резко повернулась и сказала:
- А хотите, что вы, вообще, бросите пить?
- Это как?
- Мы заключим пари, будем играть в карты в простого дурачка. Один раз играем, кто проиграет, тот исполняет желания другого три дня. Только условие, не предлагать секс и не бегать за водкой и другим спиртным, никогда, никому.
Владислав Петрович хотел отказаться, в карты играть, смешно, по крайней мере, но очень хотелось помочь этой девочке, которая выросла на глазах, и которой так не повезло. И он неуверенно сказал:
- Хорошо.
- Но, если, вы или я нарушим наше пари, то я уйду, - при этом губы ее предательски дрогнули, как у обиженной маленькой девочки.
Первым делом она осмотрела комнату, предложенной ей. Шпингалеты на дверях комнаты были на месте. Открыла окно, глянула вниз, рядом находился балкон, правда это четвертый этаж, но пути отступления были.
Принялись играть в карты, Владислав Петрович, достал бутылку из сумки. Женя сделала огромные круглые глаза, показывая пальцем на бутылку.
-А уговор такой был, не бегать за бутылкой, не бегать, она у меня давно куплена - несколько раз он повторил и раздал карты.
Играли долго, думая над каждым ходом, на носах у обоих выступили капельки пота, но в итоге она проиграла. Что он был доволен, не то слово, бегал по комнате, хлопал в ладоши, потрясал кулаками в воздухе.
- Так, во-первых, свари мне борщ,- получив ее утвердительный кивок, продолжал,- уберешься в квартире, наконец, мусор вынесешь, а дальше еще не придумал.
Потом он проиграл в карты. Тут уж она покуражилась над ним. По утрам, сказала ему, чтоб кашу готовил, любую и кофе в постель и тихонько посмеивалась над ним, кричала из своей комнаты:
- Скоро ты там возишься и что-то из кухни горелым пахнет!
Он трусливо приседал, каша была действительно подгорела, но кофе было замечательным, тосты намазывал маслом и приносил в комнату.
Так они прожили месяц, за это время была война из-за бутылок, кому в магазин идти и многое другое. Решали задачи по физике, она переводила тексты на русский, занимались произношением английского языка. И он перестал думать о том, где-бы выпить, но иногда она разрешала немного, особенно если по телевизору шел футбол. Иногда видела мать.
- Может, вернешься домой, скучаю без тебя. Вон и милиция приходила уже два раза, спрашивали, где ты. Может, натворила, что?
Избегая смотреть в виноватые глаза матери говорила, пусть выбирает, либо отчим, либо она, а до сей поры, домой ни ногой. Мать поворачивалась и уходила, Женя смотрела на уходящую мать, пальто изношенное, спина сгорбленная и слезы жалости подступали к глазам. Но она понимала, что при отчиме не будет жизни ни ей, ни матери. О том мужчине, которого пытали в пустой квартире все чаще и чаще она задумывалась. Один раз просидела часа три во дворе этого дома и увидела того самого мужчину, который, опираясь на костыль, шел выносить мусор. Живой мужчина и здоровый, слава богу,- и побежала домой.
Тем временем, соседи, о чем-то перешептывались, смотрели на нее подозрительными глазами и однажды она услышала:
- Живет с ним, ведь он намного старше, ни стыда, ни совести.
Тут она поняла, надо как-то устраивать Владиславу Петровичу жизнь, что он говорил про женщину, которая ему нравится и начала напрямик:
- Тут соседи шепчутся о тебе и мне, в каком подъезде живет женщина, которая тебе нравится?
- Ей, ей, ты что, далеко тебе до дипломатии, но чтобы прекратить разговоры, скажу, что живет она в нашем подъезде, ее зовут Люда и в квартире 49 на четвертом этаже. Только не лезь, куда тебя не просят, это очень достойная женщина и мне до нее далеко. Но у нее есть дочь, лет семь ей, она очень благосклонна ко мне. Только она стала разрабатывать план, как познакомиться с этой Людой, как прозвенел звонок. Влад пошел открывать, зашел в ее комнату и растерянно сказал:
- Там тебя, полиция.
Все, кончилась ее жизнь, только человеком себя почувствовала и обреченно подошла к полицейским.
В отделении все рассказала человеку, одетого в штатское. По его виду поняла, что шутить с ним не стоит. Одна только кобура с ремнем через плечо чего стоила. Все рассказала, и про отчима, и про ночевки, и про двух грабителей, и про вызов скорой помощи, и про то, что во дворе ждала машину скорой.
- Ну, что ты сразу не пошла в отделение, все не рассказала.
- Испугалась.
- Ну, ладно, хорошо их разглядела, тогда фотороботы составим.
- Зачем, я их так нарисую, они мне по ночам снятся, все норовят мне руки сломать, убегаю от них.
- Ну, рисуй. Да, того человека, что спасла, зовут Кропоткин Владимир Семенович и он лично вас хочет поблагодарить за спасение. Он оказался известным корреспондентом. Если бы вы не вызвали скорую помощь, то мы поднимали бы его, как труп. Пока его нашли бы. Да, можете, возвращаться домой, отчим ваш у нас по нескольким делам числиться, в розыске он.
Тем временем ворвался в кабинет этот корреспондент, долго тряс руку, благодарил, сказал, что, если какие трудности, то ему сразу позвонить и он сделает все, что может.
В коридоре ждал ее Владислав Петрович, он вопросительно смотрел на нее:
- Если надо, я схожу к следователю и о тебе поговорим.
Женя благодарно взяла его под руку и сказала:
- Не надо, пойдем, все в порядке.
У подъезда ждала его Люда. Она подошла к ним и спросила, краснея и путаясь в словах:
- Я случайно видела, что за Женей подъехали с полиции, все в порядке?
Владислав смотрел на нее и не верил своим глазам, потом неуверенно сказал:
- Может, зайдете к нам, чаю или кофе выпьем, я все расскажу.
Женя смотрела на них и думала, что какой замечательный день сегодня, улыбнулась и сказала:
- Вы извините, я пойду домой, там меня заждались.