Ослепительное утро. Еще не разгорелась летняя жара, еще не проснулись все автомобилисты, и уж тем более любители глушителей-прямотоков с рычащими на весь найон жигулями. И без того тошно. Все вроде хорошо, но как-то... невыносимо. Вода. Даже ледяная, она вдруг стала безвкусной. Как и все вокруг вдруг стало каким-то обесцвеченным фотографическим отпечатком, который едва выловил из ванночки с проявителем. Обесцвеченным. И запахов никаких нет. И... мыслей. Тоже никаких, кроме одной-единственной, глубоко засевшей под ноготь занозы-мысли. Невыносимо. Она не перезвонила. Она. Не. Перезвонила. Я запомнил, какой она была легкой и улыбчивой в тот дождливый день. Я полюбил стук дождя по подоконнику. Мир тогда был ароматным, он пах коктейлем из насытившихся живительной влагой листьев травы, кустарников и деревьев. Незабудки подмигивали мне из-под ног. Их я тоже запомнил. А сейчас я похож на лишенного своей дозы наркомана. Боль была вчера, и сегодня как будто обколото все тело новокаином - оно деревянное. Тело, в котором я когда-то хотел жить вечно, согреваясь в свете Ее глаз. Наивный романтик, обреченный разбить свои розовые очки, не снимая их с глаз. Гоню от себя все что могу. Гоню свою память, которая услужливо подсовывает мне все мои прошлые неудачи, потому что где-то в глубине души я все еще знаю - она позвонит. Третий чертов день гоню, а память, кажется, становится все сильнее меня. Но нет, я тоже не из... Кого? Себя? Наверное, как-то можно быть сильнее самого себя. Я справлюсь. Вот только кофе заварю. Почему-то левой рукой - правая обвисла. Безвкусный кофе с пятью ложками безвкусного сахара.
ДА СКОЛЬКО МОЖНО?! Ком подкатывает к горлу. Дышать уже невозможно, и неслушающиеся почти ноги тащат мое тело обратно в кровать. Под одеяло. В тридцатиградусную жару я мерзну и слезы градом. Да, да, да! Я сдаюсь!!! Не могу больше молчать, я о чем-то кричу прямо в небо, сотрясаясь в конвульсиях от плача. Я люблю Ее и больше ничего не хочу ждать. Пальцы едва слушаются, набирая Ее номер.
- Привет! Ты чего так долго не звонил? - раздался такой знакомый молочный голос.