Грач не закончил и продолжал загружать сознание Олега:
- Солнце стояло в зените, когда земля перевернулась, и я оказался посреди белоснежных облаков. Затаившись в густой пелене, я выжидал своего часа и наблюдал из поднебесья, как Сын Божий Иисус проходит обряд омовения в водах Иордана, и там же на покатом берегу священной реки я видел Иоанна Крестителя, первым предсказавшего приход Мессии. Но тогда я ещё не знал таких подробностей, и право не догадывался, с кем имею дело, а если бы предвидел, то ни за что бы, не выполнил уговор с Вельзевулом. Удрал бы при первой возможности, а нет, так махнул прямиком к Солнцу, и летел бы, пока не вспыхнут кострами мои чёрные перья. И всё бы осталось незыблемо в Вашем мире полном гармонии, - в мире, где дОлжно править Господу одному, а не той нечисти к которой я примкнул по неосторожности. – Грач замолчал, видно переживал, что не сгорел под испепеляющими лучами дневного светила, и дальше говорил уже тише. - Но там, был ещё и третий, который наблюдал вместе со мной за Крещением Иисуса. Я запомнил его страдальческое лицо. Тогда мне подумалось: «Пришёл этот уставший человек из далёкой страны, потому как не похож он ни на араба, ни на иудея, скорее на грека…» - Этим третьим, был ты Олег.
Олег может и хотел немедленно возмутиться очередной наглой лжи лившейся из клюва Грача, но сам того не сознавая плавно провалился в состояния транса, и уже не мог сопротивляться воле чёрной птицы. А Грач и рад стараться, да так, что сознание Олега вернуло его в приснившийся ему ночной кошмар.
Невыносимая жара изнуряла, стопы горели от раскалённой почвы, но Олег забыл о мучительной жажде и терзающей боли. Он забыл обо всём и внимательно всматривался в небеса, где среди пушистых облаков искал глазами виновника приближающейся катастрофы, но всё безрезультатно: Грач надёжно скрывал своё присутствие. Теперь Олег наверняка знал причину, что не давала ему покоя в преддверии пришествия призванной дьяволом собственной тени, и рвался немедленно предупредить ничего не подозревающего Иисуса о существующем заговоре. Но он снова не мог ступить и шага, а все попытки докричаться до божественной особы превращались в жалкие ничего не значащие хрипы. Ему оставалось только ждать развязки, поделать ничего он не мог.
В тот первый раз, когда он стал свидетелем схватки между силами добра и зла в небе над Иорданом, всё произошло молниеносно, и он не успел толком понять причину случившегося катаклизма, однако теперь картинка вырисовывалась куда отчётливее. Он видел всё происходящее словно в замедленной съёмке: вот Он Иисус с мокрыми волосами выходит не спеша из мутных вод тихой реки, а вот он – тот, кто призван совершить обряд священного таинства. Иоанн Креститель, положа ладонь на плечо Иисуса, смотрел в Его чистые лучезарные глаза, а затем поднял голову к небесам, в ожидании явления Духа Святого.
И разверзлись Небеса, как сказано в Священном писании, и облака расступились. В ослепительном солнечном свете нисходила с Небес красивого оперения белая голубка не похожая на тех дворовых птиц, которых Олег любил подкармливать с руки. Будто сошедшая с Иконы в обрамлении сверкающего нимба голубка безмятежно скользила по голубому небосклону. Как вдруг из-за ближайшего облака вылетел и устремился ей наперерез Грач. «Не соврал, значит, и действительно ожидал в засаде своего выхода». Выбросив вперёд обе лапы с острыми когтями он приближался к заветной цели и готов был вцепиться в свою жертву, но стервец прогадал. Он пролетел сквозь Духа Святого, не ощутив плоти, а после сам сорвался в штопор, и камнем падал вниз. Казалось, Грач не причинил никакого вреда своей неудавшейся попыткой, но Олег то знал, случилось непоправимое: божественный образ Духа Святого материализовался в обычную земную птицу, и испуганная голубка, не зная, что стряслось, и где оказалась, на быстром крыле устремилась вдаль всепоглощающей пропасти, пока не исчезла из виду…
А Олег вернулся в своё кресло в московской квартире, и снова стал слышать Грача:
- Последнее, что я вынес в памяти из того безумного полёта, так это светящийся нимб перед глазами, а дальше разряд электрического тока, и всё… сознание оставило меня. Когда же я пришёл в себя, то снова предстал перед Вельзевулом. Он уверял, что мне удалось осуществить задуманное похищение и что он просто обязан отблагодарить меня за хорошую службу.
- Ну, и как? Отблагодарил? – сухость во рту прошла, и у Олега прорезался голос.
- Отблагодарил, да ещё как отблагодарил! Что и сам, наверное, уже сто раз пожалел об этом. Вельзевул был щедр. Наградой мне стала возможность повидаться со своей родной стаей, но в тот час вернуться. В чёрной пустоте меня сопровождала стая летучих мышей. Долго мы летели в непроглядной тьме, а когда, наконец, показался Свет Божий, мыши отпустили меня. Оставшись на границе жизни и смерти, они пищали неистово, досадуя, что Вельзевул отпускает меня в мир иной, в мир, где жизнь и где души ещё могут выбирать, где им провести нескончаемое пребывание в вечности…
- Но Вельзевул недооценил моих возможностей. Не знаю, зачем он так рисковал, отпустив своего подданного, но я не вернулся в Царство тьмы. В Вашем мире я повстречал Самого Господа Бога. Он явился мне, перевернув моё только что зародившееся сознание…