Переход Севастополь - Бухта Провидения (Петропавловск-Камчатский).
Дневник корабельного врача подводной лодки С-73.
Дневник вел лейтенант медицинской службы Леонид Балашевич (1960 год)
Рисунок автора "Волго-Донской канал".
25 апреля 1961 г.
Командир очень любит выступать перед аудиторией. Когда он говорит, ему тут же приходят в голову новые мысли, новые идеи, одна другой оригинальнее и интересней. Вчера по инициативе заместителя был организован для матросов «тематический вечер» на тему: «Родине служить – душой не кривить». Матросов собрали под брезентом на наших «рострах», кое-как они расселись по обе стороны корпуса. Первым слово взял заместитель командира Василий Дмитриевич Рыкалин:
– Мы, товарищи, живём, вот, понимаете, в прекрасное время, когда, вот, все дороги, понимаешь, ведут к коммунизму. Наш долг, вот, долг, понимаешь, состоит в том, понимаешь…
После этой речи выступил я, тщетно пытаясь вырвать членораздельные звуки из простуженной глотки, затем двое моряков. На этом жалком фоне с блестящей речью выступил командир:
– В нашей жизни всюду есть место подвигу. И среди вас я вижу героев. Пусть сейчас мы не считаем многие наши поступки героическими, но вы знаете, что если корабль будет 2 года отличным, я имею право представить вас к ордену Красной Звезды. Так сделаем корабль отличным! Надо забыть разгильдяйство и расхлябанность. Сегодня, старпом, устроить поверку, завтра запланируйте строевые занятия, пусть занимаются строевой на доке…
Приказ начальника – закон для подчиненного. Старпом пунктуально выполнил приказание – он заставил выйти на поверку даже офицеров.
– Старшина 1-й статьи Михайленко! – монотонно читает старпом.
– Я!
– Старшина 1-й статьи Мешков!
– Я!
– Старшина…
И так мы стоим смирно, слушая фамилии команды. Когда закончилась перекличка, старпом вынимает из кармана две книжонки и начинает так же сухо и монотонно, как и фамилии матросов, читать:
– Матросу запрещается: выходить на верхнюю палубу в неустановленной форме одежды, выносить с корабля вещи, приносить на кораблю и распивать спиртные напитки, играть в азартные игры на вещи и деньги. Матросам без предварительного разрешения запрещается…
На этих словах командир уже не выдерживает и делает повелительный жест остановиться, но старпом увлечён и продолжает читать выдержки из второй книги:
– Все военнослужащие обязаны при обращении друг к другу соблюдать вежливость…
Командир нетерпеливо перебивает голосом:
– У кого есть объявления?
Объявлений не оказалось.
– Старпом, зачитать суточный план!
Снова звучат монотонные слова старпома:
– 6.00 – 8.00 – по типовому распорядку дня; 8.00 – 11.30 – изучение специальности по боевым частям; 11.30 – 12.00 – малая приборка…
Чтение перебивает командир:
– Почему радистам дали полдня на изучение 2-го отсека? Они на нём уже должны собаку съесть! Дать час, остальное время изучать ПУАБ!
– Есть, товарищ командир!
– А почему кокам не планируют занятий, доктор?
– Их всего двое, товарищ командир, они день работают, день отдыхают, ведь им много приходится работать.
– Составить график работы коков и планировать занятия!
– Но, товарищ командир, какой может быть график, ведь их всего двое и они работают через день, – возражаю я.
– Не разговаривайте, а выполняйте!
– Есть, ясно! – с подчёркнутой грубостью отвечаю, сжав челюсти.
Наконец, все животрепещущие вопросы разрешены, и мы расходимся спать. Просыпаемся уже в устье Волго-Донского канала, у Пятиизбянки. Полгода тому назад здесь нас впервые за весь путь встретила хорошая погода. Сегодня же и здесь холодный ветер, хотя и солнечно. На горизонте видны величественная арка и маяки в виде ростральных колонн – вход в канал.
Мне уже второй раз приходится проходить эти места, поэтому нет уже той новизны впечатлений, которая была в прошлом году, даже писать о Волго-Доне не хочется, да о нём уже достаточно написано. Конечно, Волго-Дон – прекрасный памятник Сталину. В его архитектуре сконцентрирован весь дух его эпохи.
За обедом собираемся на левой ростре – в «кают-компании», сделанной из брезента, ветхого, как матросские носки. Офицеры собрались дружно, нет только Руслана. Наконец появляется и он – лицо полузакрыто канадкой, веки опухшие, красные, нижняя губа безжизненно повисла из-под усов.
– Кажется, нет ничего мучительнее зубной боли, – замечает старпом.
– Если вы никогда не имели ущемленного геморроя, – заметил я.
– Доктор, и это за столом! – воскликнул штурман Александр Васильевич, который, кажется, с его прекрасным аппетитом без тени смущения мог бы съесть даже зажаренную кошку.
По поводу геморроя последовал сразу же армянский анекдот. Больше всех анекдотов знает командир. Конечно, он не мог пропустить случая и здесь.
– А знаете анекдот про ишака и армянина?
– Нет, товарищ командир!
– Одного армянина судили за то, что он изнасиловал ослицу. Судья подошёл к нему и спрашивает: «Послушай, и что же ты чувствовал?»
«Ты знаешь, гражданин судья, почти как женщина, только целоваться далеко бегать!»
Подчиненным неудобно не поддержать здоровый смех автора.
Так среди мелких забот и однообразия пролетают дни, и мы медленно и упорно движемся на Север. Лечить мне приходится очень мало – ребята все здоровые. В основном – мелкие травмы, простудные заболевания. Вчера, измеряя давление крови избранным 30 человекам, я обнаружил у матроса Сухова неожиданно высокую цифру – 145/80 мм, причём субъективно никаких жалоб не предъявляет. За ним интересно будет понаблюдать.
Продолжение следует.