---
Аамир, согласовав все необходимые формальности по работе и немного погостив у Милы, стал собираться домой. Он никак не мог завести разговор с Милой. Но надо было на что-то решаться.
В последний день перед отъездом, он подошел к ней и прямо спросил:
- Ты приедешь ко мне?
Мила, отведя взгляд, сказала, что не может все бросить...
- Я не готова к очередному повороту в судьбе и не верю прежде всего в себя. Спасибо за сына, но я… Я… Прости… Я не знаю, какие слова говорить… Если нужна будет помощь Каришме, то я всегда готова помочь.
- Не надо слов. Я буду тебя ждать, сколько потребуется! Надеюсь, что как минимум друзьями мы в любом случае останемся? – Аамир взял Милу за руку и хотел поцеловать. Но она отстранилась. Он не настаивал.
- Да-да, конечно! – сквозь слезы пролепетала Мила, она не хотела показывать слезы и с трудом пыталась их сдерживать. – Прости меня!
- Егора с ребятами, как только они защитят диплом, мы пригласим на стажировку, я с ними уже обговорил тонкости дела, думаю, все у них получится. Я все сообщу и подготовлю необходимые документы. А с Каришмой вы и без меня уже нашли общий язык…
Аамир уезжал с тяжелым сердцем, он не мог понять, почему так… Все было хорошо… Почему вдруг так? Точнее, он умом понимал почему, но сердцем не мог принять эти почему… и не знал, как действовать дальше…
Мила же, проводив его в аэропорт, по дороге домой вспоминала слова врача: «Тяжелое не поднимать, не переохлаждаться, не перегреваться, длительное пребывание на солнце и загары исключить, никакой теплой ванны, исключительно душ… и т.д. и т.п…» И так по кругу много-много раз: «Не переохлаждаться, не перегреваться, ... загары исключить, никакой ванны…», она закрыла уши руками и, войдя в дом, первым делом налила теплую ванну с морской солью и ароматной густой пеной, с удовольствием погрузившись в нее по самые уши. Вода, льющаяся из крана, глухо стучала в барабанные перепонки, тепло воды приятно ласкало кожу… Мила закрыла глаза и отключилась от внешнего мира… Очнулась она от крупной капли воды, упавшей на лицо с влажной мочалки, висящей на веревке над ее головой. Вода рекой текла через край ванны, заливая полы…
---
Недолго думая, на машине сына она помчалась к деду Матвею, но на полпути свернула на первую попавшуюся проселочную дорогу и, остановив машину, горько заплакала. Она знала, что скажет ей дед: «Дура ты, девка!»
Наревевшись вволю, она вышла из машины, ветер осушил ее слезы. Было тихо, светило солнце, плыли куда-то небольшие облачка, ветер заигрывал с душистыми травами. Широкое поле напоминало разноцветное волнующееся море, полевые колокольчики дружелюбно покачивали своими белыми, синими и лиловыми головками; ромашки-солнышки весело улыбались, подмигивая лепестками-ресничками, недалеко щебетала какая-то невидимая птаха. Природа одним дуновением, как и человек одним словом, может утешить и излечить, а может и беспощадно уничтожить. Постояв еще немного, вглядываясь в горизонт, будто пытаясь что-то там, вдали, разглядеть, Мила завела машину и поехала к Матвею.
Дед Матвей, в своей всесезонной овчиной тужурке кормил кур во дворе, увидев ее заплаканное лицо, сразу все понял и слегка кивнул головой, приветствуя гостью.
- Что? Проводила своего джигита?
Мила посмотрела на него и ничего не ответила, только обняла крепко.
- Пошли в дом, душа моя, буду тебя чаем целебным с медом поить. Он у меня на травках, легче станет, и для поддержания разговора посодействует. У меня и самовар уж подоспел. Разговаривать будем? Или «посидим, помолчим»? – пропел Матвей.- Знаешь такую песню?
-Да, - тихо сказала Мила, проходя в дом. – Анна Герман поет... «Город влюбленных», кажется…
- Да-да, она самая! – Дед, накрывая на стол, напевал, -
Посидим, помолчим,
Все само пройдет,
И растает гнев, и печаль уйдет…
Посидим, помолчим…
Не нужны слова.
Виноваты мы, а любовь права.
Самовар у деда был старинный, на дровах. Чай выходил отменный, от воды родниковой да от огня живого, с медком местным, да на травках неведомых.
- На работе как дела, Елисей в здравии?– начал Матвей разговор издалека, разливая чай по чашкам.
- Все как всегда. Елисей в полной боевой готовности – мощно мотивирован и клиентоориентирован. Это мы, так, волшебники-недоучки, - и Мила нервно пропела-проговорила, перефразировав песню: - сделать хотим грозу, а получаем козу… Да, да, да…
- Опять ноешь? Ты ж не нытик. Еще во времена моей молодости мне один шибко умный человек сказал: «Нет такой профессии - хороший человек». А Лев Толстой говорил: "Делай, что должно, и будь, что будет". Каждый понимает это как считает должным… Вот и ты понимай, как знаешь! Сама же говорила, что работа интересная и зарплата стабильная! Что еще нужно? Отключить на работе свои эмоции и отключиться от эмоций чужих! Ты ж боец, хотя не замечаешь этого. Даже порой слишком воинственно настроена и сурова не в меру и постоять за себя ты можешь, - Матвей с беспокойством глянул на крестницу.
- «…что должно и будь, что будет?» - повторила за Матвеем Мила. - Ты считаешь, я могу постоять за себя? Когда за себя стоишь, то причиняешь людям неприятности. Ты думаешь, я так могу?
- Все могут. Главное не причинять никому вреда, особенно телесного – это уже статья! – пошутил Матвей.
- Умеешь ты, крестный, в чувство привести. Так хочется иногда поныть, прям, обнылась бы вся. Знаешь, дядя Матвей, как в детстве, когда болела, температура, все тело ломит, не знаю, куда себя девать, то жарко, то холодно, маетно так, а мама говорит: «Поной - легче станет». Я начну - и смешно так выходит, вместе с ней и рассмеемся, и болезнь как будто отступает. Уже во взрослом возрасте, когда хреново, говорю ей: «Можно, поною?». А она ответит: «Поной! Только не увлекайся и всем свою боль не показывай».
- Да, всем не показывай, но поговорить, поделиться нужно с самыми близкими, иначе мозги расплавятся – от температуры-то жизненной. Как сейчас говорят психологи: «Вы хотите об этом поговорить?» - Матвей улыбнулся и перевел разговор. - Как родители?
- Нормально. Слишком много пришлось им пережить за последнее время, они уехали на дачу и живут там безвылазно. Тишина, свежий воздух. Они и на свадьбу сюда к вам ведь зимой не поехали... живут вдвоем в своем мире. Фотки, видео посмотрели, мы им приветы от всех передали, подробности рассказали… Чего, говорят, нам надо в преклонные годы? Детей вырастили… Теперь только уют и покой… Но ты вот не такой, тебе все надо, до всего и до всех тебе дело…
- А что они про друга твоего говорят? – опять перевел дед тему.
- Они ничего не знают. То есть они про него знают. Знают, что он приезжал, но мы к ним не ездили и про наши отношения не говорили. Они меня все на Серегу настраивают. А тут такое дело… Я не знала, как и сказать им. А теперь… А теперь, видимо, и ни к чему рассказывать…
- От чего же? Ты что маленькая девочка, дожила до седин и все еще боишься родителей?
- Не боюсь, но волнуюсь, как они все это воспримут. К тому же Аамир улетел.
-И что? В другую галактику, за сотни световых лет улетел и не попрощался?– съязвил дед.
Мила с недоверием глянула на него:
- Почему «не попрощался». Спросил, когда приеду, а я… Он как-то особенно и не настаивал…Ты знаешь, что врачи не рекомендуют мне теплые страны… Все эти диагнозы, рекомендации… Зачем я ему со своими проблемами…
- Ты там, - Матвей кивнул головой, указывая вдаль, - в реке купалась, на солнце грелась? Лекарства не принимала? Что-то изменилось с твоим диагнозом после приезда?
- Да вроде все нормально, ничего не изменилось. Показано наблюдение и сказано соблюдать рекомендации…
- Рекомендации… Врачи, диагнозы… Мне тоже врачи говорили лет десять назад, что проживу не больше двух лет… Марьяна все убивалась, как она без меня будет… А вот он я, перед тобой, а Марьянушки моей нет… - Матвей вздохнул. – Не рекомендуют теплые страны, говоришь? А чего ж тебя туда понесло-то? Ты мне скажи, уныние и отказ от любимого человека врачи тебе рекомендуют? А о проблемах твоих он знает и готов побороться за тебя с твоими проблемами…
Мила сделала недоуменное лицо.
- Да, да! Я с ним через Илью разговаривал. Мы подружились в соцсетях. Такая зараза этот интернет, я тебе скажу, интересного много, но и дерьма полно… Затягивает, как наркотик… хорошо хоть не всегда связь есть… У нас тут и телефоны-то не всегда сеть ловят, а интернет так и вовсе зависает на несколько дней…
- С ним подружились? С кем подружились? С Аамиром? – перебила его Мила. - Так это ты загадочный Старик Хоттабыч?
- Ага! – не придавая значения недовольству в голосе крестницы, сказал Матвей.
- И ты молчал, мне ничего не говорил?! Ты со мной даже не подружился, а с ними, видишь ли, подружился, да еще о чем-то там разговаривал, – негодовала Мила.
- Он знал, что у тебя проблемы со здоровьем… Тебя ж когда выловили из реки, обследовали в больнице, так? И сама ты что-то рассказывала у психолога, когда память к тебе только вернулась.
- Наверное, так, я же не понимала, о чем они говорили с врачом. А когда под гипнозом и после, когда память вернулась, так и вовсе все вертелось и кружилось, я что-то все говорила-говорила… Помню только что звонила сыну и сестре… А он все знал и ни разу у меня не спросил ни о чем? А я не хотела его грузить своими проблемами.
- Он не хотел тебя беспокоить, понимая, что, может, тебе не очень приятно об этом вспоминать. Он у меня просто поинтересовался, очень деликатно, насколько все серьезно у тебя со здоровьем. Ну, я без особенных подробностей рассказал, в какой больнице ты лежала, что рекомендовано наблюдение… и что тебе не рекомендовано… Может, он и не настаивал особенно на твоем приезде, потому что волнуется за тебя… Слушай, а может, ты его и не любишь вовсе? Ты по жизни - то в омут с головой, а то тебя не раскачаешь… Что ты все думаешь, передумываешь? Предложил ехать - так езжай. Сказал - может обеспечить такую жизнь, значит обеспечит. Сказал - любит, значит любит...
- А мы с ним не говорили про любовь... – Мила задумалась. - А если бы он не смог обеспечить нам такую жизнь?
- Если бы да кабы! А если бы ты не поехала в Индию? Что тебя туда понесло? Тебе не рекомендовали уже тогда теплые страны. А если бы ты не свалилась в реку, а если бы он минутой раньше ушел с той реки… а если бы тебя выловил не он, а столетний крестьянин с мотыгой, женой и кучей детей, внуков и сдал бы тебя в какой-нибудь приют ... а если бы Гитлер победил в войне… - разошелся Матвей. Он нервно ходил взад вперед, на словах о Гитлере он резко остановился в центре комнаты, гордо выпрямил спину и с уверенностью заявил: - ну, тут уж, дудки, в войне другого исхода быть не могло! Победа всегда за нами! Ясно тебе, девочка моя?
Мила с любовью и нежностью посмотрела на него, улыбнувшись:
-Тебе бы еще белого коня и треуголку на голову! Ты сейчас выглядишь как президент всего мира. Я бы за тебя проголосовала на всемирных выборах!
-А то! – гордо заявил дед. И продолжил: - Ты глянь, он к тебе подходы со всех сторон нашел... А ты все что-то думаешь! Да что я тебя уговариваю...
- Боюсь я не соответствовать симпатичному хорошему человеку, дядя Матвей.
- А ты что, плохая и несимпатичная? Может, он еще больше твоего боится. Вот залезьте под одеяло и бойтесь вместе... Вдвоём-то оно не так страшно.
Мила, не сдержавшись, прыснула от смеха. До слез, до истерики долго и безудержно смеялась она, а потом зарыдала так же безудержно. Матвей не мешал ей пореветь. Он подлил из самовара чай в ее бокал, потом встал и, подойдя к крестнице, приобнял ее за плечи и погладил по голове, как маленькую девочку.
- Постоять за себя, говоришь, могу? Ничего-то я не могу… Слабая, неуверенная какая-то, ни в себе, ни в людях, вообще ни в чем не уверена, особенно в себе, - промолвила Мила, вытирая слезы выданным Матвеем белоснежным платком.
- Это ты-то слабая, неуверенная? Да ты сильнее сильного. У тебя потенциал ого-го какой. Тебе ж никто не нужен, ты взвалила на себя и тянешь. Тебе б чуть-чуть внимания и поддержки - так ты горы свернешь. Но ты ж у нас гордая, сама привыкла все делать и сама за все отвечать. И переживаешь сверх надобности, если что-то не получается... От переживаний ситуация не изменится, у каждого своя мера сил, во всем белом свете нет никого и ничего идеального. "Век живи — век учись тому, как следует жить". А я тебя знаю: будешь копать, пока до центра земного не докопаешь... Время уйдет, а смысл какой? Не все приходит сразу... Не получилось что-то - отложи, двигайся дальше, не занимайся самоедством. Неудачи - это тоже опыт. Считай это экспериментом и используй как потенциал к дальнейшему движению, со временем, скорее всего, разглядишь причину былой неудачи. А не разглядишь – так, может, оно и не столь важно на самом-то деле, может, оно тебе и не надо. Мы ж человеки, а не боги… Кто-то Папа Римский! Что ж теперь всем уйти в монастырь? Расслабься уже! Заземлись, пока не коротнуло и сама себя не спалила. Тебе предлагают и руку, и сердце, и плечо…
- …и почку, и печень, – неудачно пошутила Мила, все еще шмыгая носом. – Ничего мне не надо. И никто мне не предлагает ни руку, ни сердце… Просто спросил, приеду ли я?
- Да что ты все о своем! Я ей про Фому, а она про Ерему. Ухватом тебе по голове, что ли, дать, чтобы мозги отключились и стала бы ты мягкой и слабой женщиной?! – в сердцах дядя Матвей даже схватился за ухват.
Мила попыталась улыбнуться, и сделала вид, как будто испугалась. Матвей поставил ухват на место к печи.
- Не зря в старину девок за косы тягали, чтобы знали свое место. Развели, понимаешь, матриархат и жалуются, что-де мужиков нет, положиться не на кого. А только нормальный мужик на горизонте появился, так нет, мы сами с усами… Эх, дело твое, только зря ты сама себя мучаешь, да и его тоже. Вы ж не вечные. Поверь в себя и иди за мечтой...
- Какая уж там мечта… Я даже уже и не мечтала о таком, смирилась и запретила себе думать о каких бы то ни было чувствах, а тут так накатило, что и сама себе не рада, - Мила вдохнула.
-А я тебе что говорю? Что ты все: не рада да не рада.. Порадуйся уже сама да и других порадуй!
Матвей как всегда был прав. Что ж делать, если такая она. Самой тяжко, но, видно, привыкла уже только на себя рассчитывать.
- Что-то много реву я в последнее время... Давно так не отрывалась... Еще некоторое время назад все слезы, казалось, высохли. А в последнее время реву и реву, дело не по делу, и повода для этого особого не нужно, а уж если по поводу, так и потоп может случиться.
- Пореветь иногда полезно. Но не увлекаться этим делом. Лучше улыбаться, а если и плакать, то только от счастья!
- Дядя Матвей, можно, я у тебя пару дней побуду, до понедельника? Тихо у тебя, уютно и светло моей душе...
- Места много, оставайся. По хозяйству подсобишь.
- Да, пойдем уже что-нибудь поделаем. Только я ничего не взяла переодеться.
- Возьми в шкафу что-нибудь Марьянино. Вы с ней одинаковой комплекции.
Мила, потянувшись, встала из-за стола и пошла в комнату. Открыв дверцу гардероба, приятно удивилась. Все Марьянины вещи были аккуратно разложены по полочкам или висели прикрытые на вешалках.
-Эх, дядя Матвей, дядя Матвей! Как же сильно ты ее любил, дорогой мой человек! – тихонечко сказала Мила сама себе. Она подобрала старенький халатик и косынку Марьяны, и, скинув свою одежду, глянула на себя в зеркало.
-Потенциал, говоришь? – тихо сказала она сама себе и уже громче крикнула дяде Матвею. – Потенциал, говоришь, дядя Матвей?
-Да, говорю, и что тебя удивляет?
- Может, и был когда-то, да растрачен непонятно на что и зачем, - все так же громко через приоткрытую дверь общались дядя с племянницей. Она переодевалась, а Матвей хлопотал у печи. – Ты знаешь, мы по молодости на работе придуривались с Юлькой. Помнишь Юльку, с моей первой работы? Веселая такая, мы с ней к вам как-то приезжали…
- Юльку-то как не помнить, помню, вы с ней тогда посуды гору перебили, все чего-то Марьяне рассказывали, слишком эмоционально размахивая руками.
- Точно! Юльке всегда под руку что-то попадается, то стакан, то тарелка… Так вот, мы с ней на работе иногда, когда все доставало, записочки друг другу писали в стихах. Я ей строчку, а она мне в ответ продолжение. И вот я ей написала однажды, - Мила вышла из комнаты в потертом халате Марьяны, повязывая косынку на голову,- «Вот я стану звездой Голливуда!»
Матвей посмотрел на нее и от души засмеялся, Мила тоже посмеялась над собой, понимая, что до звезды Голливуда она далеко не дотягивает, тем более в этом обличии.
- Ну и что тебе в ответ написала Юлька? – вытирая слезы, уточнил Матвей.
- А она мне в ответ целый стих забацала. До сих пор его помню. Но как это было давно… - Мила стала серьезной. - Вся жизнь, казалось, впереди, мечтай, люби… Такое все радужное, ни боли, ни предательства… А родители тогда примерно в возрасте, как я сейчас, уже казались древними… Дядя Матвей, как все быстро прошло…
-Ничего, у тебя еще все впереди, - перебил ее Матвей,- ты стих-то давай читай. Очень даже интересно, что Юлька там тебе понаписала…
-Вот я стану звездой Голливуда, - начала Мила и, задумавшись, продолжила:
Вот я стану звездой Голливуда
И квартирку в Лонг Биче куплю
И, уехав от нашего люда,
Буду делать все то, что люблю!
Утром буду валяться в постели,
Я про кассу забуду свою,
И шататься я буду без цели,
Где-нибудь капуччино попью…
Золотистым мускатом наполнив,
Осушу свою рюмку до дна,
Буду долго сидеть в ресторане,
А возможно, что и не одна…
В своей маленькой быстрой машинке
На край света и там загорать!
А в мозгу бьется мысль:
«Как бы утром
На работу мне не опоздать!»
- Молодец Юлька твоя! – похлопав в ладоши, сказал дед Матвей. – Ну что, готова? За работу, звезда ты моя!
- Да, она всегда молодец, умеет жизни радоваться, несмотря ни на что! – они вышли во двор. - Когда она плачет… Редко, но бывает, мне кажется, что мир рушится, настолько для нее это неестественно – плакать. Умеет она как-то так ненавязчиво и незаметно настроение поднять. Она еще один стих для меня сочинила, вроде как от поклонника. Так и подписала: «Милой Людмиле от недостойных ее…» Приколистка! Что-то меня потянуло на воспоминания, дядя Матвей.
- Вспоминай, вспоминай! Это хорошо, когда есть, что вспомнить.
- Да, хорошо! – и Мила прочитала еще один Юлькин стих, посвященный ей.
Не смотри таким ясным взглядом,
Не заглядывай в душу мне,
Не сидеть ведь мне с тобой рядом
На прекрасном белом коне…
Не подать мне платок упавший,
Руку в танце не предложить…
Как бы я хотел лишь минуту,
Лишь минуту рядом пожить,
Лишь бы видеть тебя: в страданье,
В боли, в радости и в любви…
Быть хотел бы твоею тайной!
Я приду - меня позови!
Я приду сквозь века и время,
Через сон и явь,
Только дай… мне понять,
Что тебе не бремя мне сказать сквозь сон: «Баю-бай!».
- Может, это один из сонетов Шекспира? – спросил Матвей.
Мила сделала удивленное лицо:
- Ты читаешь Шекспира? Очень похоже, да? Я не нашла у него такого… Да, и неважно. Вот еще от нее посвящение про любовь:
Пусть в жизнь твою войдет любовь!
Не вломится телегою с разгона,
Не выигрышем с карточного кона
Пусть в жизнь твою войдет любовь!
Пусть будет тих и легок ее шаг,
Пусть в сердце на носках войдет украдкой
И будет там таинственной загадкой,
Пусть будет тих и легок ее шаг!
Пусть принесет с собою запах роз,
Пусть слез не будет, будет только радость,
Как груши ненавязчивая сладость
Пусть принесет с собою запах роз!
Останется пусть в сердце навсегда
И утро каждое осветит ясным светом
И эхом дальним отзовется где-то…
Останется пусть в сердце навсегда!
- Молодец! Что еще сказать! Вот ты удивляешься... Это я про чтение Шекспира... Ты же знаешь, что я всегда любил почитать... А после смерти Марьяны я много чего читаю и делаю, чего не делал раньше... Когда она умерла, мне словно выключили свет. Вот здесь…- он постучал себя по груди возле сердца.- Вкус и смысл жизни пропал. Даже дети меня не могли утешить. Да и взрослые они уже были, со своими семьями жили. Ты уж прости за откровенность. Я не мылся, не брился долгое время, не убирался в доме. Стал похож на бомжа. Дети звали переехать к ним, но я не хотел… не хотел никого видеть и слышать… Ничего не хотел, как живой мертвец ходил.
- Да, я помню. Мы приехали к тебе, а ты нам не открыл дверь, только в окно сказал: уезжайте! Помню, тетя Авдотья с мужем, за курами и прочей живностью твоей осиротевшей приглядывали… А потом спустя немного времени ты вдруг изменился… Мы так и не поняли, что тогда произошло с тобой?
- Да, я же уже извинялся за то… Человек устроен так, что только ради себя не способен жить, кто бы что ни говорил на этот счет... Мне тогда Марьяна приснилась… Такая светлая-светлая и говорит: «Ты чего такое творишь? Дети, родственники, даже соседи за тебя переживают! Живи и радуйся за нас двоих, а то мне больно смотреть на тебя с того света!», а я ей: «Возьми меня с собой!». «Нет, не приму тебя!- говорит. – Да, жизнь бывает окрашена в разные цвета, но ищи смысл, для чего дальше жить!». Строго так приказала мне. Вот я и ищу его смысл-то, значит, чтобы ей спокойно там было, - Матвей поднял глаза к небу, кивнув головой вверх, - в малом и в великом, в сиюминутном и в вечном, так сказать, ищу - дети, внуки, друзья, книги, живность разная, природа, да много всякого разного есть в мире, ради чего стоит проснуться утром и улыбнуться... Даже в пасмурный день, стараюсь разглядеть за тучами солнце и поймать пусть единственный и самый маленький, но светлый лучик… Ты вот ко мне приехала, делишься со мной своими печалями и радостями, советуешься, опять же приятно старику.
- Ты ж мой крестный отец и в ответе за мою духовную жизнь, как с тобой не посоветуешься? - приобняв его, сказала Мила. – Ты вон в обход меня мои проблемы решаешь.
-Ну да ладно, давай дрова рубить, - улыбнулся Матвей.
---
Вечером Аамир прислал смску «Прилетел! Уже скучаю!» и смайлик поцелуйчик. Как будто и не было невеселого прощания, казалось, что навсегда, ни обиды с его стороны, за Милин отказ и суровые проводы... Душа ожила и затрепетала, словно солнце обняло своими лучами, и тепло, разливаясь, заполняло негой каждую клеточку, каждый уголок души. И Мила ответила: «И я скучаю!», а потом добавила: «Я у дяди Матвея в гостях».
Когда пришла смска, Матвей колол дрова, которые Мила потом складывала под навес. Он сразу понял, от кого пришло сообщение, когда увидел, как его любимая племянница и крестница вмиг преобразилась. Она была в стареньком халатике, оставшемся от Марьяны, в косыночке, сбившейся на бок, и в больших, не по размеру, башмаках, но красивее ее в тот момент не было никого в мире. Свет, проникший в каждую клеточку ее тела, прорывался наружу, пронизывая и освещая все вокруг. Деду показалось, что даже его слегка задело этим радужным свечением. - Ну как не любовь! Любовь! Хоть что ты со мной делай! Не говорили, видишь ли, они про любовь, чего про нее говорить-то, когда и так все понятно! - сделал он про себя вывод, продолжив рубить неподдающийся пенек, изредка с удовольствием поглядывая на влюбленную женщину. – Девчонка еще совсем.
Одинокая слеза тихонько скатилась по щеке деда Матвея, он всплакнул, вспомнив свою молодость и Марьяну. Марьяна всегда, когда ждала его, стоя на крыльце, улыбалась и расцветала, завидев его издали, как звезда в ночи, она начинала сиять среди бела дня, но не холодным светом далекой звезды, а таким близким и таким родным, согревающим, но не обжигающим светом любящего сердца.
Мила очнувшись от «цунами» долетевшего с берегов Индийского океана, продолжила подбирать и складывать дровишки, но мысли ее, да и сама она всей своей душой и телом была за тысячи километров от этого места.
- Вот тебе и… «Лети- лети лепесток, через запад на восток»,- вертелось в голове у нее…
---
«Восток - дело тонкое!» - говорил товарищ Сухов в небезызвестном фильме. Восток, Запад - какая разница... Думала ли, мечтала ли Мила о такой встрече, о такой судьбе и о... любви? А вот она пришла, подняла над миром и понесла ее бережно и осторожно, как нежный цветок.
---
На следующий день после приезда от любимого дядюшки рано утром Милу разбудила надоедливая муха. Муха застряла где-то в люстре и никак не могла выбраться. Она билась так сильно о плафон, что хрустальные подвески дрожали нервно позвякивая. Чувство тревоги закралось в сердце Милы. Она встала, надела халат и прошла в комнату сына. Он мирно посапывал на своем диване. Она поправила край его одеяла, сползшего на пол, и прошла на кухню. Включив чайник, Мила взяла телефон и набрала номер Аамира. Телефон был недоступен. Он собирался к Риши, а там связь не очень хорошая, успокаивала себя Мила, но на душе было очень и очень неспокойно. Она позвонила родителям, сестре. Все еще спали и были очень удивлены столь раннему звонку.
Мила раз за разом набирала номер Аамира, но он был недоступен...
---
Шел дождь, Аамир ехал в свой офис, было еще раннее утро, и дорога была свободна. Откуда ни возьмись навстречу ему выскочил рикша. Пытаясь уйти от столкновения, Аамир вырулил в сторону газона, но на пути оказались деревья. Пытаясь их объехать, он врезался в какое-то несуразное металлическое сооружение, которое разорвало машину ровно пополам, легко пройдясь вдоль кузова, словно горячий нож по куску масла. Он успел немного снизить скорость, но дорога и трава были мокрые… Аамир почувствовал резкую боль, сработали подушки безопасности, и он потерял сознание. Пришел в себя, когда его вытаскивали из машины. Травмы на удивление неведомо откуда набежавших в столь ранний час зевак были не очень серьезными. Внутренних повреждений и кровотечений не было, к тому же «Скорая помощь» приехала быстро, и госпиталь был недалеко от места аварии. Множественные ушибы и сломанная нога дали ему возможность побездельничать, поваляться в госпитале и почитать книги. Телефон был разбит. Дети не стали приносить ему другой, чтобы он не тратил силы на звонки, ни о чем не думал, а занимался только своим здоровьем. Он философски отнесся к вынужденному отпуску... Шутил с врачами и говорил о том, что от судьбы не уйдешь… Только вчера жизнь свела с родной душой, он был счастлив, и тут же развела, но Аамир твердо решил еще побороться с судьбой за свое счастье и победить в этом деле! Он сам себе все время говорил: «Я что-нибудь придумаю! Мы будем вместе!» Новые успехи в бизнесе радовали и открывали новые горизонты… И тут «Бац!» Рикша тебе на дороге… Судьба? Что ему не спалось, этому рикше… И что бы Аамиру было не поспать на полчасика подольше… Врач в ответ на шутливый тон Аамира только удивленно качал головой:
- Да, уважаемый, Аамир, ваш Ангел-Хранитель очень хочет, чтобы вы жили... После такой аварии отделаться переломом ноги - это не везение, а какое-то чудо! О Вас репортаж вчера вечером в новостях показали... И как репортеры везде успевают? Ваша машина - теперь главная новость страны, точнее, то, что от нее осталось... Она затмила всех звезд... Да-а, кто-то молится о вас! И еще больше повезло тому, кого не было на пассажирском сидении в тот момент.
---
Почему обязательно должна произойти трагедия, чтобы понять, что жизнь-то у нас одна. И сердце нас куда-то зовет, а мы не слушаем свое сердце… Почему не быть с теми, кто дорог, кто дарит счастье, с теми, кто и есть твое счастье, твое сердце и душа…. Зачем ждать завтра, послезавтра? Завтра, как говорят, может и не случиться…
Мила примчалась в Индию, как только узнала об аварии. Она говорила, и говорила, и говорила… Остановить ее не представлялось возможным. Аамир смотрел на нее, слушал и не мог оторваться от ее монолога. Она была такая забавная, такая родная… Мила иногда заглядывала в интернет, тушевалась, сбивалась. Переводчик переводил некорректно, но он понимал ее.
---
Он все прекрасно понимал и примерно о том же самом ему говорил его друг, поначалу убеждая отказаться от своих иллюзий, когда Аамир рассказал ему о чувствах к Миле.
Он тогда сказал ему:
- Ты же взрослый мужик! Что за детские страдания? Вы из разных миров.
- Я знаю,- ответил ему Аамир, - но мы можем создать свой мир. Кто или что нам мешает? Только мы сами и можем мешать и еще условности, кем-то придуманные... Так недолог наш век на Земле...
- Что она, красавица, каких свет не видывал? Как будто и не очень молодая…
- Не в том понимании красавица, которая всем нравится и которую все желают. Немолодая, говоришь? Так и мы с тобой уже не юнцы. Ты ж знаешь всех моих бывших подруг? – Аамир, посмотрев на друга, улыбнулся. – Все королевы красоты, а расстались обоюдно без сожалений. Видимо, никакого не случилось притяжения ни с той, ни с другой стороны? Ты знаешь, у меня никогда такого не было – все родное и милое для меня в ней. Морщинки-лучики в уголках глаз, седина, как серебряные нити в волосах... почему-то все этого страшатся, но это жизнь и этого никому не избежать. - Аамир задумался.- Если она рядом, мне все по плечу. Но даже услышать ее голос из далекого далека – это уже такой кайф! Она волнующе прекрасна. Меня просто несет, ты ж знаешь, я взялся за проекты, за которые никогда даже не планировал браться. И все сложилось удачно. Она как путеводная звезда, муза… да просто любимая женщина! Родная! Она привыкла надеяться только на себя, ее пугают перемены в собственном сердце. Я стараюсь не подталкивать ее, есть некоторые проблемы, которые меня волнуют, но она о них мне не рассказывает, и из-за этих проблем она сама, видимо, никак не может решиться быть со мной.
- А-а-а, она не уверена в своих чувствах? И с каких это пор тебе стали нравиться седеющие женщины? Стареешь, друг…
- Я никогда не чувствовал себя более молодым, чем сейчас… В каком виде она вошла в мой дом, если бы ты видел… Да и я в те времена был не в лучшей своей форме… и чувство родилось не сразу, я и подумать не мог, что вот так меня зацепит взрывной волной… А это по-другому и не назовешь... Сидел я себе спокойно в своей глуши, никого не трогал, вышел воздухом подышать на берег реки по совету своего доктора, а тут бах-тарарах, мина замедленного действия... И дело не в цвете волос. Если нет души, то и краска не поможет… Что изменится, кроме цвета? Возможно, яркая женщина легче привлекает внимание, мужчин-то по статистике меньше, но в природе, как правило, самочка серенькая, а самец перед самочкой хвост распускает, привлекает, вытанцовывает или с соперниками бьется, добиваясь ее расположения...Ты не подумай, я не против красоты и яркости.– Аамир улыбнулся, вспомнив фотографии Милы, которые он любил рассматривать, будучи у нее в гостях. – В девичестве она была очень даже, очень… Ты знаешь, я тут подумал, если женщины перестанут красить и наращивать волосы и ногти, то разразится экономический кризис… Как бизнесмен ты меня понимаешь? Поддержание красоты требует немалых средств, не у всех они есть. Красота - часть и моей работы, хотя не напрямую связанная с женщинами. Даже в продуктах, чем ярче фантик, тем кажется вкуснее, но на деле-то не факт. Иногда попробуешь случайно что-то, не видя фантика, и понравится так, что потом покупаешь, невзирая на обертку...
Друг с улыбкой кивнул ему головой в знак понимания:
- Ну, да! Целые индустрии работают на дам, и реклама призывает попробовать многое, надо тебе это или нет, а рука тянется. Ты прав, Аамир! Странно, я не замечал раньше, но ты меня навел на мысль: в последние годы особо модно то, что сделано искусственно, а если что-то дала природа, то это, возможно, и не так модно. Чем ненатуральнее, тем моднее – парадокс. Платиновая блондинка - это же практически цвет седых волос. Ненатуральность касается не только цвета волос, но и отношений… Но глаз-то все равно отмечает в первую очередь пышную грудь и роскошные волосы. Ты согласен?
-Да, глаз отмечает и тело просит, но есть еще что-то… неведомое нашему разуму… Что тогда меня толкнуло оставить ее в своем доме? Не глаз и не тело - это точно! – Аамир вспомнил, как он забирал Милу из больницы, вспомнил ее испуганный взгляд, пронзивший его. «Все-таки глаза-то участвовали, видимо, в принятии решения, ее глаза…» - подумал про себя Аамир и продолжил вслух: - Легко любить красивую женщину, без прошлого, без боли и ран на сердце, легкую и молодую. – Аамир задумался, посмотрел куда-то вдаль. – Но вот судьба свела меня с той, которой нужна была поддержка, помощь, с давно потухшим огнем в глазах… Не очень молодая, не очень успешная. Наши шансы встретиться были равны нулю. Но мы встретились, и вопреки всему - это моя женщина, мой человек. Притяжение - оно или есть, или полная невесомость и свободный полет…
- Согласен! Если притяжения нет к человеку, то полная свобода и никаких обязательств…
- Никаких обязательств? Ответственность в любом деле должна присутствовать, с притяжением или без притяжения… Вот именно, без таких обязательств она и вырастила одна сына. Кто там был прав, кто виноват - не мне судить… Она мне говорит, что не уверена в себе… Ее можно понять, жизнь прошлась по судьбе ее далеко не с букетом цветов... И я знаю наверняка: она не уверена не в своих чувствах ко мне, а у нее недоверие к самой жизни. Я же вижу, чувствую, какой огонь разгорается в ее душе или как она затихает в моих руках, какими глазами она смотрит на меня… Ну, это уже личное… Я должен принять решение за нас двоих. Для меня важно, чтобы она была счастлива, со мной или без меня, но счастлива. И я найду это решение… Жизнь дала нам шанс, быть может последний, нельзя его упустить… Сам до сих пор удивляюсь, как, откуда это взялось… Она волнует и успокаивает, зажигает и… и не было ее и вот она… Не знаю и не понимаю, и никакому анализу все это не поддается… Кто бы рассказал такую историю – не поверил бы ни за что… Я взглянул на мир иначе с ее появлением, я ловлю себя на том, что смотрю на некоторые вещи ее глазами... Как бы она подумала, как бы поступила и что бы сказала, если бы я сделал так или иначе…
- Ну, ты попал, брат, – засмеялся его друг. Потом добавил: - Не обижайся…
- Я не обижаюсь, если ты так считаешь, пусть будет так. Я не мальчик уже давно, сам через многое прошел и многое повидал в жизни, но никогда не думал, что может быть еще и вот так, так как с ней... Взялось это нечто ниоткуда, но понимаю, что уже не уйдет отсюда никогда.- Аамир положил на сердце руку.- Я закрываю глаза и вижу ее за тысячи километров. Иногда думаю: не будь самолетов, поездов и прочей техники, пешком бы пошел и сколько бы ни шел - год, два - ничто меня не остановило и не испугало бы в пути.
- Ты знаешь, я тебе по-хорошему завидую. И откровенно верю в ваши чувства. Я пока не встретил, видимо, ту единственную, о которой мог бы так сказать... Я тоже не молод, но ни семьи, ни детей. - уже серьезно произнес друг, задумавшись, о чем-то о своем. А потом улыбнулся, подмигнув Аамиру: - Мне не терпится познакомиться с твоей дамой сердца…
Аамир загадочно улыбнулся в ответ, покачав головой, в знак одобрения.
В тот вечер, когда Аамир вернулся из России, они долго сидели в его городской квартире, немного выпили. За многие годы дружбы они никогда так откровенно и душевно не говорили о самом важном, каждый о своем, но без обычно свойственных им в былые годы бравады и усмешек.
---
Мила продолжала:
- Разные страны, языки, культуры, традиции, огромные расстояния... Мы уже давно не дети, свои привычки.. у тебя жизнь тут, у меня там. Ты жара, я холод. У тебя все есть. Зачем тебе я со своими проблемами? Любая молоденька девочка будет с тобой. Я боюсь, мне сейчас страшнее, чем когда я плыла ночью по реке…
- Мне не нужна любая девочка. Ни молоденькая, ни старенькая, никакая другая. О, Боже, как хорошо было, когда ты молчала! Тебе страшно, я понимаю. Река вынесла тебя ко мне. Доверься мне и ничего не бойся! Я понимаю твои терзания. Я и сам боюсь! - улыбнулся Аамир.- Мы можем жить на две страны, не у всех есть такая возможность. У нас она есть, мы должны ее использовать, жизнь дает нам шанс... Мы не так молоды, но и не так уж стары, почему не быть вместе и горе и в радости, вместе легче решать проблемы, вместе работать и вместе отдыхать, вместе по жизни. Мне плохо без тебя, ты нужна мне как воздух. И я уверен, что ты мне хочешь сказать то же, но почему-то все время говоришь, совсем не то, о чем думаешь. Не думай ни о чем, кроме как обо мне. Будем вместе, и ты будешь круглосуточно говорить, о чем тебе вздумается, а я с наслаждением буду вспоминать те дни, когда ты не говорила ни слова!- снова улыбнулся Аамир и, осторожно притянув ее к себе, крепко обнял, глубоко вдохнув ее аромат, поцеловал. - Люблю тебя!
- Люблю тебя! - сказала с уверенностью Мила, и слезы потекли рекой... Это ли не оно – счастье! Как иногда трудно поверить в то, что оно возможно и что ты достоин счастья… и как много лишнего мы придумываем на пути к нему.
- Прости! Прости меня! Я так долго тебя ждала… Вернее, уже и не ждала… и, когда встретила, испугалась своих чувств, своих желаний. Не поверила своему сердцу. Оно рвалось из груди к тебе, а я сжала его в кулак, боясь, что так не бывает. Я боялась, что, поверив в свое счастье, я вновь испытаю боль. Боялась, что это всего лишь мираж в пустыне моей жизни, сон. Что я проснусь, а ничего этого нет. Я долго была одна, цеплялась за что-то, пытаясь выживать в своем мире. Перестала не только мечтать, но, по сути, перестала жить. Воистину, пути господни неисповедимы! Ты свалился на мою голову, как снежный ком…
- Вообще-то это ты свалилась на мою голову. Вернее, приплыла,- попытался пошутить Аамир. – Тебе даже Егор сказал: «Мама, живи и радуйся!» А ты помнишь, как он сначала нас встретил? Он тоже не верил, что ты можешь быть счастлива и принадлежать кому-то, кроме него. И мои дети, несмотря на первоначальное недоверие, поверили и приняли наши отношения. К детям нельзя не прислушаться.
- Не перебивай! Я должна сказать. Я жила обычной жизнью. А тут - сказка про Золушку. В мои-то годы… Когда мне сказали, что ты попал в аварию, я думала, что я умру за те несколько секунд, когда выяснялось, жив ли ты. Телефон твой недоступен… Я не помню, как я собиралась… Каришма тоже была недоступна. Хорошо, что Егор к тому времени уже начал общаться с твоим сыном по поводу стажировки и они созвонились. Поговорив с Самиром, я опять чуть не потеряла дар речи... Наши парни все решили с поездкой, понимая мое состояние. Какие они молодцы! А я, пока не увидела тебя живого и веселого… я… я была как в тумане.
- Ты так торопливо говоришь, что я почти ничего не понял. Хорошо, когда есть тормоза, но на одних тормозах далеко не уедешь… вообще никуда не уедешь - шутливо сказал Аамир, глядя на Милу невинными глазами ребенка.
Она слегка недоуменно приостановила свой монолог, потом улыбнулась и шутя хотела слегка стукнуть своей ладонью по его забинтованному лбу. Аамир перехватил ее руку:
- Скажи, когда ты поняла, что влюблена в меня?
Мила игриво глянула на него:
- Наверное, когда ты приносил мне завтрак в постель? - она задумалась.- Нет, тогда я тебя жутко боялась и вообще не понимала, что от меня хотят. Скорее всего, я это почувствовала, когда увидела, как уверенно ты подтягивался в саду на турнике. Лицом ты был похож на бандита, а когда я увидела тебя без рубашки со спины, твои бицепсы и трицепсы произвели на меня впечатление, и сердце предательски дрогнуло, тем более я знала, каким ты можешь быть терпеливым, внимательным и чутким, и умеешь, как няня, трепетно, ухаживать за больным. И что твоя рука настолько надежна, что, однажды опершись на нее, можно без страха идти с закрытыми глазами и в дождь, и в снег, и в слепящее солнце, и в полнейший мрак, и в безмятежное спокойствие... А теперь ты расскажи, когда увидел во мне не только утопленницу?
Аамир хитро прищурив глаза, с удовольствием и улыбкой сказал:
- Вот тогда же, когда заметил, что ты подглядываешь за мной из-за кустов.
- Я не подглядывала, случайно там проходила...
-Да-а-а ладно!- с недоверием протянул Аамир.- Частенько что-то ты проходила мимо, когда я там занимался. Знаешь, мне было приятно, и это меня подстегивало подтянуться еще и еще раз. И тогда я поймал себя на мысли, что многое смогу, если ты будешь рядом. Не только подтянуться на турнике, но и мир завоевать, если ты попросишь.
- Весь мир для меня это моя семья и ...ты, с недавних пор.
Аамир вдруг стал серьезен. Подняв руку Милы, он прижал ее ладонь к своей щеке и губам и ненадолго задержал.
- Золушка ты моя великовозрастная… Без тебя для меня нет сказки… Ты вдохнула что-то новое и очень важное в мою грешную жизнь… Мне приятно знать, что ты есть в этом мире, но я хочу быть с тобой всегда рядом. Я хочу быть с тобой.., с тобой… Ты слышишь? Ты только люби меня всегда и будь всегда рядом со мной! Я долго думал, как нам быть, и, видно, судьба решила меня подтолкнуть таким вот, не самым приятным образом, - он обвел взглядом больничную палату и пристально посмотрел на Милу.- Выходи за меня замуж и не думай больше ни о чем.
Мила улыбнулась и снова что-то попыталась возразить…
- Давай уже, сколько можно тебя уговаривать,- сказал Егор. Он сидел в коридоре и, дождавшись детей Аамира, как раз зашел в палату вместе с Самиром и Каришмой. Они пришли с цветами и гостинцами.
Аамир сразу по приезде из России, дал поручение Самиру связаться с Егором и обсудить необходимые моменты для стажировки, подготовить план мероприятий по организации работы представительства компании в России. Поэтому парни были заочно знакомы. А с Каришмой Егора познакомила Мила, когда общалась с ней по скайпу, еще во времена подготовки к выставке.
- А то он скоро станет дедом,- сказала Каришма, подходя к отцу, загадочно улыбаясь и намекая на еще одно радостное событие, которое должно произойти в их семье, - тогда ты совсем не уговоришься выйти замуж за деда.
Все засмеялись, Аамир поцеловал дочь и улыбнулся ей в ответ, порадовавшись за нее. Самир принес с собой коробочку и передал ее отцу.
- На колено встать не могу. Как-нибудь потом, ладно? Мы тут посовещались,- Аамир посмотрел на детей, а потом на Милу, - и я принял решение за нас двоих. Это же нормально, мужчина должен принимать решения!
Когда Аамир узнал, что Мила летит к нему, он окончательно решил, как ему поступить и только позвонил сыну, попросил купить кольцо, дети не возражали. Аамир пристально и решительно посмотрел Миле в глаза:
- Дай мне, пожалуйста, свою руку.
Мила плакала. Она протянула руку, и Аамир надел ей на палец кольцо.
– Не люблю я все эти украшения, не в кольцах счастье. Может, не стоит?
- Стоит! Всё решено! И на семейном совете утверждено. Так что ты в меньшинстве, и тебе придется подчиниться нам, - с уверенностью заявил Аамир.
- Отказаться-то никогда не поздно, - сказала Мила, вытирая слезы. - Я опять плачу, да что же это такое... плакса я какая-то, остановиться никак не могу.
- Мама шутит до слез,- захлопав в ладоши, с иронией сказал Егор. - Проснись уже, Спящая Красавица. Твой принц пришел и уже столько раз тебя поцеловал, что даже я проснулся.
- Никогда ничего не поздно,- улыбнулся Аамир,- но важно все-таки не опоздать…
Он постучал по своей загипсованной ноге…
- Я люблю тебя! – сказала Мила и обняла Аамира. – Прости мне мои сомнения.
- Не раздавите меня от радости, - только и успел произнести Аамир, когда вся честная компания, смеясь, дружно принялась обнимать жениха и невесту…
---
Поженились они в России через некоторое время после выписки Аамира из больницы. А медовый месяц решили провести в доме Аамира, где родилось их чувство. По пути, следуя из города в этот дом, молодожены решили заехать на водопад, где проводили когда-то вместе много приятных минут. Они вышли из машины, молча, держась за руки, прошлись вдоль реки.
Было раннее утро. Солнце только-только появилось за горизонтом, нежно потягивалось, даря небосклону отсвет своих розоватых лучей, словно одеяло, отодвигая вверх небольшие легкие облачка. Аамир и Мила стояли, обнявшись, на берегу, наблюдая за пробуждением светила. Многие миллиарды лет вот так, томно и безмятежно, встает оно по утрам, и бесконечно долго еще будет вставать, равнодушно наблюдая за изменениями, происходящими на земных просторах. Горы сменятся равнинами или превратятся в океаны, нынешние океаны станут плодородными долинами, а солнце все так же безмятежно будет просыпаться и засыпать, вставая и уходя за горизонт в положенный час, и ему нет никакого дела до жителей планеты, до их чувств, потребностей и преобразований, происходящих на Земле… У светила своя задача… Что значит жизнь человеческая в масштабах Вселенной? Это даже не миг… Это бесконечно малая малость, страшно становится, когда задумываешься об этом, глядя в межгалактические просторы, на мерцающие далекие звезды… Что-то и там ведь происходит, неведомое нам…
Аамир вдруг заметил дерево...То самое дерево, которое принесло к нему его судьбу… Дождей давно не было, река успокоилась, и водопад бурлил не как обычно, сметая все на своем пути… Дерево застряло в расщелине, и под струями воды со стороны берега его почти совсем не было видно. Старый рюкзак Милы, который так долго и тщетно когда-то искал Аамир, повис на его ветвях. Очередной, неведомо откуда вдруг нахлынувший мощный поток сорвал дерево с высоты, и оно упало, разбившись о камни. Его остатки вместе с рюкзаком уносило в океан, как и уносило их прошлую жизнь… Что ждало впереди?
- Теперь всё зависит только от нас! – сказал Аамир.
- Не всё, но многое! – ответила Мила, плотнее прижавшись к его родному плечу.
Аамир кивнул головой в знак полнейшего с ней согласия.
---
Остановились, прислушались к своему сердцу? А теперь вперед! Долго нельзя стоять на месте, надо все время быть в движении, иначе есть вероятность попасть под копыта какого-нибудь «коня», у которого горит очередная изба… И он если не затопчет, то с радостью предоставит вам право первым войти в эту избу, а сам будет поглядывать со стороны, критикуя любые ваши действия... Но как бы ни было тяжело и порой противно от сознания собственного бессилия достойно противостоять каким-то жизненным обстоятельствам, не позволяйте никому, ничему и ни при каких обстоятельствах заставить вас поверить в то, что вы не достойны лучшего. Верьте в себя и в свою счастливую звезду. Не позволяйте разрушить веру в себя. И если вам порой кажется, что земля уходит из-под ног, и мир смотрит на вас недружелюбно, и счастья нет, а если и есть где-то, то оно не для вас, - гоните эти мысли любыми способами, не позволяйте этим мыслям разрушать вашу душу и заполнять окружающее пространство. Ищите свет, ищите луч света, легкодоступный ли он или кажущийся неприступным и недосягаемым. Идите на этот свет, ловите этот луч и не отпускайте, берегите его и лелейте. Спасительный свет можно найти в большом и малом, в близком и далеком, в важном и не очень на первый взгляд - это может быть человек или книга. Это может быть вязание, прогулки в парке или путешествие на воздушном шаре… Разбейте цветник возле дома или посадите грядки с овощами… Бейте в барабаны, пойте, танцуйте, рисуйте, займитесь спортом, попытайтесь понять правила игры в футбол или шахматы, освойте новую компьютерную программу или снимите фильм, все равно о чем, пишите стихи, сходите в поход с ночевкой в палатке, займитесь тем, на что никогда не хватало времени или смелости, но чем всегда очень хотелось заняться. Подарите себе несколько часов в неделю или в месяц. Важно, чтобы это делало вас лучше по отношению к себе и к близким вам людям, чтобы это делало вас счастливым и придавало вам сил в бесконечном потоке стремительной и жестокой, но не бесконечной жизни, и неважно, если вас будут считать чудаком! Хоть на время, но это будет ваш мир, только ваш космос, и он будет принадлежать только вам! Кто по-настоящему любит вас и ценит, тот поймет, не осудит и не посмеется над вашим маленьким земным райским садом!!! Окружайте себя теми, кто вдохновляет вас на прекрасные поступки, берегите тех, кто помогает двигаться дальше, кто дарит вам в ответ частицу себя…
Главное - не опоздать быть счастливым!
_________
«Счастлив не тот, кто имеет всё лучшее, а тот, кто извлекает всё лучшее из того, что имеет...»; Конфуций.