8 Беседа о ветре и игре.
Монастырь. Иноки Шуйский и книгочей. Вечер.
«как ты поступал, так поступлено
будет и с тобою; воздаяние твоё
обратится на голову твою».
(Библия. Книга пророка Авдия. Гл.
1, стих 15).
Книгочей:
Агада повествует, Авраам, ребёнком
Слыл не в меру любопытным. Вопросы
Сыпал, как из рога изобилия, чем ставил
Даже знающих в тупик. Ему пророчили
Высокие адепты необычайный взлёт.
Малыш, бродя по Тверди, частенько
Размышлял, кем создан Небосвод и
Звёзды. И, наблюдая за движением
Планид, однажды заключил, Светило
– Бог. Луна – Ночное божество, а
Звёзды – слуги, воины, вельможи. Они
Людьми в воображении предстали.
Покоя не давала мысль, пришедшая
Внезапно, где мира сущего межи
Пересекутся, чтоб Небо отделилось от
Земли? За думами застало утро. Луна
Исчезла, Солнце появилось. Чадо с
Улыбкой встретил знак с Небесных
Круч и осознал, есть Божество,
Которому подвластно всё. В
Пространстве Мироздания стихии
Имеют свойство возникать везде. Бог,
Пребывая в Таинстве бессменном,
Творил начало всех начал, обитель
Воздух , где существуют тысячи
Ветров. Хабуб над Африкой кружит,
И тромб проносится над сушей. В
Стихах воспетый аквило, так ветер
Северный поэза величает, кружит, и
Тучи нагоняет. Всевышнему дано
Стихию укрощать и, мощью насыщая,
Преобразовывать в шторм или ураган.
Полуношник незримо вхож с Луною.
И пробирает до костей порою.
Людишки молятся ему, благословляя,
Задабривают на удачу рыбаки.
Рыбачки, милых зазывая, гадают, стоя
У воды: «Луна, подружка дорогая,
Храни любимых на волнах. Подай мне
Знак, когда ответа ждать? Поймать
Позволь кусочек света. В ведре
Припрячу. Ты не беспокойся. Тут
Будет отдыхать, на самом дне. О,
Лунная дорожка не случайно сегодня
Так воздушна и легка, раскрашена в
Прозрачные тона. Едва сквозит,
Просвечивая, воздух. А дуновение
Ветерка с зефиром схоже» . Недаром
Англичане приветствуют поклоном
Месяц молодой. Под реверансом ждут
Благодеяния. Не смотрят сквозь стекло
Или листву, чтоб не затмить сияния. 2
Новолуния предскажут дождь и ветер.
Нет, без стихий, людишкам невозможно.
Им матушка-земля даёт наказ, где стоит
Отступить, где, сушить вёсла, где
Поднажать, прибавив ход. Как в море
Плыть, без силы ветра, надутых, когда
Надо, парусов? Сам Грозный называет
Океан «божьей дорогой». Сам Иоанн
Сказал, что океан никем и никогда не
Будет завоёван. Всевышним послан в
Знак признания Земли, где пребывает.
Шуйский:
Вода – могучая стихия. Постичь
Сезонные движения ветров и видеть
Путь течения воды реально только в
Путешествиях по волнам. Однажды
Сам Фу Си на берегу реки увидел
Лошадь и знаки прочитал с её спины.
Обдумав, их значение освоил. Так
Появилась «Книга Перемен». Из Неба
И Земли рождается живое. Они дают
И отнимают. А человек, всего лишь
Человек . Он постигает мир, который
Создан из образов, что предстают.
Книгочей:
Огромен мир. И по просторам Борей
Гоняет облака, чтоб орошать поля,
Даруя волю оратаю. Могутная рука не
Устаёт, за плугом поспевает. Мужик
Коня впряжёт и понукает. Вёдро !
Паши, пока трава растёт, напоенная
Соками Земли. Коси! Коль силы
Позволяют. Мы из колодца пьём
Водицу, которая дождями пролилась.
Бессчётно криниц с чистою водой
Рассеяно по белу свету. И горе тем, кто
На земле живёт, где сух пред ними
Небосвод. Спасибо надо предкам
Говорить, за то, что продолжаем жить
В согласии с природой. Отступим, то,
С кого спросить? Кому вина воздастся
По заслугам? Поэтому, чти ветер, инок.
Чти ураган, за ним последует затишье.
Блюди природные законы чистоты.
Они не сложны. Изложены дотошно в
Домовых книгах и писаниях святых.
Коль думаешь, удастся всякий раз,
Подстроиться под ветер, иль обмануть
Явление естества, ответа жди.
Догадываешься, каким он будет?
Шуйский:
Что слышу я? Ты, часом, не язычник?
Про Мару взялся рассуждать. Как
Чтить? Перед огнём скакать? Вот
Эмпидокл бы возмутился! Его бы
Было не унять, в пристрастии от
Скверны, что увидел, наверняка,
Заехал бы по вые.
Книгочей:
Тот, что корнями называл стихии?
Шуйский:
4 корня существуют: Земля, Вода,
Огонь и Воздух. А я, презрев законы
Бытия, беснуюсь! Да, сколько можно!
То дружба, то вражда. Возможно,
Эволюция , как неизбежность, уже
Живёт во мне? И я, поэтому, не нужен?
К тебе зайдя, канючу вечно заливухой .
Донжу , аки куклим . Что ж, брат?
Ярилу поклоняться? Иль идолам
Губастым? В лесу, где капище, они
Кругом стоят. Болото, лес хранят,
Отпугивая нечисть. Но молчат!
Суровым видом призывают ветер. В
Дни новолуния, в сполохах огневых,
Признание взывают. Оно застыло на
Губах, да в потаённых символах. Как
Прочитать? Зачну, а тут Стрибог
Встревоженный навстречу мчится,
впряжённый в тучу чёрную коня. Не
Отвертеться, коль врасплох застанет.
Услышать правду, как? Опасно
Подходить, если не знаю. Где логике
Нет места, абсурдум происходит,
Как известно, 2 Царства появляются из
Тьмы . Боюсь задеть связующую нить,
Затронуть бутов. Они из мира в мир
Передают желания людей и их заботы.
Есть жизнь, есть то, что жизнью не
Назвать. Непосвящённому мир духов не
Понять. Одно известно точно, идол –
Знак. Рискуя, заявляю, в нём символы
Запутывают время, события переплетая,
Как угодно. А потому, способны (Указывает в даль, за окно, в сторону древнего капища.
Невольно возникает тревога в келье. Шуйский возбуждён. Дышит часто).
Отвести назад, к первопричине бед.
Книгочей:
Какой кошмар! В твоей душе разлад
Уже давно я наблюдаю. И сущий бред
Несёшь. А ада не боишься? Презрение
К жизни никогда не возникает без
Причины. Ты, видимо, не так
Воспринял смерть родных.
Шуйский:
Да хоть в тартар, но я хочу живыми
Видеть тех, кто в склепах много лет
Лежат. Хочу узреть врагов с поличным.
Книгочей:
Опомнись! Что несёшь? Нетерпелив и
Нетерпим. Дай волю, наломаешь дров!
Шуйский:
Ты мне мешаешь. Я спрошу Миколку!
Книгочей:
Хм. Этот знает всё про веды.
Почитывал славянское письмо.
Шуйский:
Ты что? За то казнят, коли прознают.
Книгочей:
Как бы не так! Известно мне, что сам
Кирилл повадился читать кое-чего
Запретное в библиотеке. Он время
Иногда проводит там. На самом деле,
Чтобы доложить.
Шуйский:
Понятно. Но мне-то что? Хочу в покое
Жить. Ты правильно отметил: в душе
Разлад уже давно. (Поворачивается резко и смотрит на книгочея).
Пойдём туда! Мне одному не смочь.
Книгочей:
Ночь на дворе настала. Луна вот-вот
Взойдёт на Небосклоне. Сегодня
Полнолуние. Светло. Увидят. Не дай,
Бог!
Шуйский:
Нет. Ещё и вечер не окончен. На месте
Надо разобраться. Зачем родные мне
Так часто сняться? И как живые
Предстают. К себе зовут? К возмездию
Призывают?
Книгочей:
Их нет уже давно!
Шуйский:
Идёшь со мной? (Выжидательная пауза. Книгочей в растерянности).
Я сам пойду. Один. (Разворачивается в сторону двери).
Книгочей:
Постой! Пойду с тобой.
Шуйский (с надеждой в голосе):
Признаться, давно желал туда сходить.
И на просторе повиниться. Увидеть
Бута. Поклониться. Да, что-то вечно
Отводило в сторону меня. Сей час? Я
Буду только рад!
Книгочей:
Нет. Позже. Давай договорим. Поход
Затеял ты серьёзный. И я не ожидал
Такого поворота.
Шуйский (в голосе раздражение):
Ты, видимо, идти не хочешь. Но
Отговаривать – пустое, всё равно.
Ты хитрый. Знаешь, что дождусь.
Только учить меня не стоит. Про
Жизнь, про смерть. Я видел их. В
Глаза смотрел. И откровение
Тягостное принял.
Книгочей:
И всё же, упрекну, прости, но, что
Тебе за дело до обычаев народных?
Да, чтут. Да, рвут цветы, венки
Сплетают, на голову кладут. Стихи
Слагают, песни хором распевают. В
Них мир природы слит с сознанием.
Они живут в ладу, с тем, что их
Окружает. И пусть. Они мне не
Мешают. Так люди отдыхают от забот,
Справляют свадьбы. Обычаям века! И
Слава богу, жизнь течёт, не увядает!
Шуйский:
Костры по праздникам до облаков
Пылают. Людишек батюшка Кирилл
Стращал небесной карой, дьявольским
Судом. Гонял напрасно. Девки всё
Равно гадают, высвечивают тени,
Сквозь закопчёное стекло иль плат из
Шёлка расстилают. А летом зазывают
Женихов, и травы в поле рвут, какие
Надо.
Книгочей:
Так повелось с далёких пор. Язычество
В почёте. Свиданием живёт природа
Изначально. И встречи молодые ждут.
Им всё равно, Луна иль Солнце над
Головою светят. Куда важнее, чтоб
Сердца двоих стучали в унисон. И всё
Же, молодость слаба. В ней мудрости
Нет, как истока. И рады бы испить, да
Кубок пуст.
Шуйский:
К чему ты клонишь? Что-то не пойму.
Книгочей:
Что говорить? Слова впустую тратить.
Книгочей:
Зачем же рьяно поминаешь ветер? Он
Так велик, что всё затмил вокруг?
Стал даже выше бога? Да, ветер есть
Стихия. С этим трудно спорить. Он
Появляется везде. Но на природу у
Меня иные взгляды. Я тоже вижу
Отражение в окне. Но не мечтаю, а
Живу, сосуществуя. Коль ветер дует,
А идти потребно мне, я всё равно иду.
И будь, что будет! (Снова подходит к двери. Но книгочей продолжает и Шуйский останавливается, слушая).
Книгочей:
Но говорить меня ты заставляешь. А
Если очень сильный ураган, беды не
Избежать. И горя никакого, коль в
Келье обожду я непогоду. Тихонько
Разведу очаг, мечтам предамся. В
Оконце посмотрю на дерева. Вон,
Кронами они качают, как метроном,
Туда-сюда. И думать позволяют, и
Вершить дела. На белом свете, пока
Стоит он, будут и ветра. Случается, и
Шквал, и ураган. Тогда они особенно
Бушуют. И, резко надувая паруса, в
Морях без счёта каравеллы губят. Да
Разве мало, дно морское устилает,
Потопленных судов? Там золота,
Сокровищ в сундуках немерено лежит.
Костей пиратов тонны. И корабли, под
Флагом разных стран, разбились,
Налетев на рифы. Шторм скоро все
Обломки разметал. Но, говорят, что в
Непогоду корабль в прозрачной дымке
Видят. К нему не подойдёшь, как ни
Старайся. Он дьяволом сопровождаем.
Как появляется, так исчезает. И счёт
Ему предъявит сатана. Такая мрачная
Картина для торопыг предрешена. Что,
Безоглядно верить собственной удаче?
Рвануть, не обождав, упрямо, и в самую
Пучину угадать? Так можно только с
Пьяных глаз.
Шуйский:
Опять! Тебе покоя не даёт, что о себе
Сказал? Мне повторить?
Книгочей:
Не надо. Ветра на суше рвут, и мнут,
Что подвернулось, и мечутся, паря, то
Ввысь, то вдаль. По крышам носятся,
Беснуясь. Как сумасшедшие, без
Перерыва, стучат и воют, и свистят. И
Вторят волчьей стае иногда. О, это
Жуткая игра на выживание! В порывах,
Как она жестока. Добавишь к ней игру
Воображения. И получай портрет на
Фоне дня природы и разбушевавшейся
Стихии. Вся подноготная феерии видна
Из моего окна. Порой, со смертию
Граничит та игра. Опасностью
Пренебрегают всякий раз, коль пробил
Час предстать перед Всевышним. У
Ветра стоит поучиться. Он не умеет
Ожидать. Внезапно налетает, валит с
Ног. Или одёжу разорвёт. И, тут уж не
До смеха. Пренебрегать тем более
Нельзя. Природная стихия ветра таит
Сопротивление всегда.
Шуйский:
Ты говоришь, как будто ветер знаешь.
Как будто он приятель давний твой.
Сознайся, восхищается душа, когда за
Стенами бушует ураган? Иль от испуга
Прячешься подале, чтоб скрыть
Смятение, чтобы иные не видали?
Книгочей:
О, ветер! Без начала и без края. Чудны
Твои дела! Чиста природа любования.
Шуйский:
В сознании том мало проку. Однако
Афиняне возвели святилище Борею с
Сыновьями . Могучие ветра кружат
В пучине и преград не знают. По силе
Уничтожить флот, опередив фатальное
Желание. Сам Ксеркс, персидский
Царь, повержен мощью ветра оказался.
Книгочей:
Но мы-то знаем: любой стихией
Управляет бог. Через него, с икон
Взирая, святые смотрят на деяния
Людей. Мы молимся на образа. И
Грешные поступки сокращаем. Мы
Истовы. Желаний не скрываем. И, к
Богу обращаясь, летит молитва с уст
На Небеса. И на душе становится
Вольготно, она как будто этого ждала,
Особенно в дни торжества, когда
Святитель наблюдает. Он с трона
Величавою рукой знамение вниз
Посылает, грехи детей своих прощает.
Длань простирая через облака. И к
Разуму взывает всякий раз. И к
Послушанию. Кругом грехи, и тлен, и
Скверна. Попробуй в этом разберись!
Клубок завязан туго. Девица Елица,
Царица, его запутала и улеглась,
Скорбя душою, на камень Алатырь.
Шуйский:
Про ту царицу с острова Буяна ты
Пошутил? Не разобрал я имя всуе.
Книгочей:
Аль позабыл? Елица. Миколка про
Неё нам говорил. Лежит в златом
Гнезде царица на камне Алатырь. По
Острову Буяну петух гуляет, шпорами
Сверкая. Руладами гортань полна,
Шикарен. Перо востро и смолью
Отливает, а гребень алый на боку
Свисает. Девица Елица тихонечко
Встаёт, идёт и зёрнышки роняет. Петух
За нею поспешает, клюёт проворно.
Смысл предначертанный слагает в
Фатум девица-краса. Охочего Елица
Исцеляет, а праздного подале изгоняет,
Запутав нить, чтоб не явился никогда.
Клубок в руках Елица держит днём. А
Ночью прячет под замком. Сундук
Заветный охраняет пёс трёхглавый. Он
Днём помощник павы, человек, но пса
Обличие напоминает. Елица нитью
Ловко управляет. Кто искренен, тому
И помогает, и говорит, где нить
Волшебную сыскать, и как распутать.
Рецепт охочий носит при себе, Елица
Видит и со лба читает. Случается,
Клубок передаёт. С возвратом.
Наставление даёт: - Он приведёт туда,
Куда и надо. - За тридевять земель? -
Мой кур сопроводит. Нить разорвать
Не смей! Она хоть и прочна, но свой
Предел имеет. Не дай запутать нить!
Она поможет отделить Добро от Зла.
Развилка недалече. За нею тянутся
Пути-дороги в дальние края. - Взяв в
Руки Нить Судьбы с Пупа Земли,
Охочий знает, чем расплатится в итоге.
Но нет пути назад, вперёд ведут дороги.
Елица с Серым Волком отошлёт.
Охочий сядет, шерсть в кулак сожмёт,
Поскачет. Сзади леший взвоет, его
Кикиморы сопроводят. А Волк зубами
Щёлк, пасть на замок, подковами
Железными цок, цок. И в странный лес
С собой утянет.
Шуйский (смеётся):
Повеселил старинной сказкой. Но кто
Её не знает? На острове Буяне лежит
Веками камень Алатырь, что Землю
Сотворил из Млечного Пути, сбивая
Молоко. Царица, тайны примечая, их
Хранит. Когда приходит час урочный,
Встаёт и чертит круг, деля на доли,
Берёт зерно с лукошка и рассыпает
Понемножку. Петух за нею шпорами
Скребёт. На зёрна налетает, квохчет, (Книгочей квохчет, исполняя роль петуха. Игра
воодушевляет Шуйского. Он исполняет роль Елицы).
На части круга набегает и клюёт.
Елица осторожно наблюдает. Девице
Важно зёрна прочитать, предугадав
Искомый результат, предвосхитить
Желания смельчака, что к ней с
Обидою на мир явился.
Книгочей (одобрительно хлопает по плечу):
Детьми, чертили круг, деля на части,
Зерно бросали, подзывая петуха. Слова
На спор читали. И разгорались страсти.
Но их гасил ребячий смех. Наш кур
Отменный, непременно девице Елице
Бы фору дал.
Шуйский:
Возможно.
Книгочей:
А помнишь, ты кричал: «Не те слова
Петух принёс! Давай переиграем».
Шуйский:
Ха-ха. Возможно.
Книгочей:
Сей час мне хочется воскликнуть: «Не
Беда, коль выпали не те слова!» Кто
Знал, что впереди, кроме Творца?
Шуйский:
Задел! Ах, прошлое! Ах, детская игра.
Книгочей:
По-прежнему, нас за нос водит.
Снежком кидает, тонкий наст ломая,
Тончивая и хрупкая рука. Весельем,
Звонким смехом вторят своды. И эхо,
Раздаваясь, теряется в высоких
Куполах. Глаза прикрою, облако
Седлаю. Мы глупости творили просто
Так. Нам многое прощали, пока мы
Познавали мир вокруг. Шалили
Дружною гурьбою у крыльца. Играли
В прятки. Далече старшие не
Позволяли. Нечистыми строжили и не
Отпускали со двора. Влекло монахов
В монастырский сад. Под сени яблонь
И деревьев, что так затейливо в саду
Шумят. Собравшись, халтурили,
Хулили нерадивых, пока разучивали
Песнопения в хорах. А мы ужами
Увивались подле, и вверх карабкались,
Что было сил, сливаясь с тенью
Чёрных сучьев. В листве невидимы,
Хихикали, терновником бросались.
Висели спелыми плодами и замирали,
Рты раскрыв, как только низкий бас
Встревал, пространство чудным гласом
Накрывая. Такое не забудешь!
Исполнив пение, монахи расходились.
Мы сверху прыгали, а нас имали,
Корили, отпуская. Кто попадался снова,
Драли вицей, и на горох коленями
Садили. Не помогало! Повторялось
Всякий раз. Нашёптывали страсти
Вечерами, хулили иноземных татей рать,
И сказки при лучине говорили, чтоб
Засыпали поскорей. Воображение
Подключалось, так мы узнали о
Богатырях, загадочном Никите
Кожемяке, что, Змея оседлав, прогнул
К земле, межу пометив, прочертил
Огромный пласт. Неугомонных
Наставляя, монахи с упоением вещали
Деяния Святых отцов. Боялись без
Догляду младших оставлять, оберегали,
Как могли, уму учили, судили и
Увещевали нас. Вели на спор потешные
Бои, стращали. В дозор ночной порою
Дозволяли идти. И за руку ловили, коль
Ненароком заставали перелезающую
Попу со стены. Как мы отчаянно
Взрослеть стремились, чтоб без опаски
На реку иль в лес пойти. Что в этой
Жизни только не бывает! Она мозаику
Напоминает, витражи. Пестра,
Необъяснима, многолика. Порой
Опасна и трудна. А любопытство
Распирает. В полёт стремится неслуха
Душа. Хотелось очень к папе, маме,
Под сень домашнего крыла. Любви
Семейной не познали. Законы братства
Заменили всё. Мы принимали образы
За сказку. Играли, подражая в них. И
Деревянными мечами защищались,
Фингалы ставили друг другу,
Враждовали, и думали, что навсегда.
О, как мы обзывались! Придумывали
Клички, стрижами верещали. Так
Появилось имя у меня. И прижилось.
Ношу, забыв о прежнем. В библиотеку
Нас пускали с слухачом. Картинки в
Библии листали, читали, удивлялись
Жизни праотцов.
Шуйский:
Не думал, что заденет так, что
Прошибёт слеза.
Книгочей:
Так и текло бы время, но однажды
Тишком сбежали двое со двора. (Шуйский насторожился, вспоминая).
Шуйский:
Да. Что-то я припоминаю.
Книгочей:
Как и когда, мы не видали, но
Проплутали неслухи два дня.
Шуйский:
Ах, да. Искали тщетно, перелазили
Овраги. И с факелами, и без них. И
Бредни волокли по дну. Шестом по
Камышам и илу ударяя, тащились,
Забираясь глубоко.
Книгочей:
Напрасно! Камни да коряги поранили
Немало детских ног. Надели лапти, но
В них было тяжело. Вот стайки рыб,
Вильнув приметными хвостами,
Проплавали по дну. Забулькало правее,
Завизжали и побросали невод в мураву.
Бежали в келии, забыв про мертвецов.
И, переполненные страхом, ночами
Шёпотом перекликались, от шорохов
Подрагивали, как листы. Мерещилось,
Сей час утопленник заявится с
Зелёными власами, синюшной кожей
И уже без стоп. Цок, цок по полу
Повторялось. Зубами скрежетали,
Воображали водяных и топляков, аж до
Утра не спали. Так ничего на сушу не
Подняли. Ни среди мёртвых, ни среди
Живых отчаялись застать. Глядь! И
Свалились на голову сами. Мы, увидав,
Визжали пол часа и разбежались кто-куда.
Шуйский:
О, да. (Растерян, вспомнив. Смущён).
Книгочей:
Едва идут, голодные, шальные, глаза
Горят, волосья в колтунах. Дошли и в
Ноги пали, прощение моля. Заплакали,
Рты немо открывали. Мы их обняли,
Затряслись. И шумною гурьбой
Поволокли виниться к батюшке. Он,
Увидав, слезу утёр, перекрестил и тут
Же накормил. Они хлебали щи,
Пощипывали каравай. Кирилл опять
Крестил. Но спуску не давал, заставив
Выпить киселя, нас отогнал. Остался
С блуднями наедине. Рассказывали
Опосля, что потеряшки какие-то
Нелепицы несли. С утра Кирилл
Пропарил, расспросил. Игумен
Спозаранку прикатил. Понять, о чём
Мололи двое, как не старались,
Батюшка с владыкой, не смогли. А
Чада перстами тыкали на дымку у реки.
И поначалу отступились. Но, что-то
Знали большее они. Проговорились.
Владыко с батюшкою ходко
Снарядились, и в ночь ушли. Да, знали
Бы они, что мы подглядывать умеем не
Хуже тех, кто был приставлен к нам.
Поволочились следом. Кириллу с
Феофаном путь неведом. Мы, улизнув
Из келий, затаилися в кустах. И вот
Настал черёд раскрыться тайне. Где
Блудни указали, и впрямь приметили
Блуждающие огоньки. Присели все от
Страха, задрожали. А огоньки, не
Исчезая, глаза слепили, и осветили
Чудно гладь реки. Видна была, как на
Ладони, поверхность вод. Мы наблюдали,
С места не сойдя, что далее произойдёт.
И вот, взметнулся водный столб, грохот
Раздался. Все закричали, ужасом объяты,
Бежали врассыпную, кто куда. От крика,
Шума ничего не понимали. Крестились
Часто-часто двое, показывая в даль. Затем
С опаскою переглянулись, зачем-то
Мелкими шажками побежали. Мы следом
Поспевали, шарашились гуськом. Но
Любопытство распирало. Оглядывались,
Что там, у реки? (Пауза).
Да, так и не сказали. Как не упрашивали
Мы. Покрыты тайной эти огоньки.
Шуйский (плечи подрагивают):
Довольно! Прекрати! Сие невыносимо.