Гармония. Деревенские штрихи

      

                Из дневниковых записей. Серия
                «Деревенские штрихи»
               
16-ое сентября,

6.32

Удивительно гармоничное утро. Сижу в сенях, чтобы не тревожить семейство. Букашечка, с виду похожая на паучка-письмоносца, забралась мне на верхний угол экрана компьютера. Я легонько согнал этого непрошеного гостя вниз, и, слегка притрагиваясь подушечками пальцев, попытался заставить его покинуть клавиатуру.

Но не тут-то было! Природа среагировала строго по своим законам и на стол с моего видавшего виды компа свалился серенький  и, что характерно, неподвижный шарик. « Я – помер! Нет меня!» говорил этот хитренький и по своему мудрый  комочек.

Не трогаю. Начинаю стучать по клавиатуре, фиксируя  утренние  свежие и ясные мысли, и краем глаза наблюдаю, как «комочек» зашевелился, расправил сложенные по своим сложнейшим букашечным законам лапки и преспокойно продолжил свое утреннее путешествие по кухонному столу….

6.53

Прогудел особый, с хрипотцой, ленивый звук двигателя вахтового автобуса, который повез смену в Эгитуйский карьер, находящийся в трех километрах от села. Это сигнал и мне о том, что пора идти доить мою ласковую, добрую и умнейшую корову Пеструню и прогонять ее с Пеструшей в стадо на пастьбу… С этой пастьбой по осени у нас в деревне всегда начинается наша особая, погромнинская кутерьма или, попросту, бардак. (Погромнинская – от старого названия села – Погромнинское, ныне - Комсомольское).

Пасут уже кое-как, лишь бы отбыть свою очередь. А то и совсем пропускают. Если после второй половины сентября кто-то не вышел на свою очередную пастьбу, считай всё! – пастьба прервалась. А это грозит всем тратой лишних нервов по поводу теряющегося периодически своего скота, поисками его, самостоятельно живущего неделями на свободе где-нибудь в вершине Грязнухи, в Курлюкте или в Шибынэе.

Все бы ничего, да вот волков нынче развелось много. Того и гляди наткнешься как в прошлом году на рожки, да ножки, вместо Красулек, Красавок и Пеструнь….И ничего тут не поделать: отцы и матери волчьих выводков, народившихся этим благодатным летом, в это время выводят свое потомство на элементарную учебу. Учебу охоты, учебу правильного броска на добычу с мгновенным, острее любого кинжала, рывком клыками по горлу.  Объектом становятся подростки коней и скота…

Часом спустя, когда гнал к околице  своих меньших рогатых братьев, видел носящегося на окраине коня. Николай Андриевский, «якобы» смотрящий за очередью,  сказал, что его только что поранили волки…..


17 сентября.

Следующее утро.

 5.59
Вышел на улицу. Теплая-теплая, буквально летняя ночь готовилась к завершению своей извечной миссии – уступить место такому – же, почти летнему, рассвету. На небе творилось что-то невероятное! Я такого не видел давным-давно.

Огромные звезды, сгрудившиеся в созвездия, лили свой яркий холодный свет во Вселенную… Ковш Большой Медведицы, накренившись влево, уже почти пролился,.. Напротив него, в другой части ночного небосвода,  с юга, на такой же высоте от горизонта светилось «Сито», как называла его мне моя бабушка в Танхое, Ксения Васильевна. «Сито» представляло собой яркое пятно скопления звезд, которое, казалось, было начищено до блеска, как помутневшая монета об валенок. На востоке сияла яркая и огромная по размерам звезда, которую хотелось бы назвать Вифлеемской. Свет ее я бы еще назвал молодым.  Потому что другие светили  как бы старее,  слабее . И свет их не так радовал.

6.56

Вышел снова. Резко изменившаяся картина.

Восток заполыхал малиновым, розовым цветами таких нежнейших оттенков, что передать невозможно! А из звезд осталось только две – моя, «Вифлеемская», ставшая еще ярче на фоне пробуждающего рассвета, и слабенькая, прямо на юге.

Все – пора доить Пеструню… А Пеструшку, молодую, по второму году, корову,  уже сосет ленивый, с чувством небывалого собственного достоинства, сынок Буян. Я поднял его, лениво дремавшего под навесом, когда набирал насосом воду из колодца в бак другому бычку, Рыжику, требовательно взмыкнувшему, когда он обнаружил в нашем поильном баке сухое дно…Рыжик живет отдельно, чтобы у него не проснулся природный инстинкт и он не начал бы сосать свою маму, кормящую уже другого народившегося сыночка…