Между изящным блеском эгоистичного расчета
и неброским светом доверчивого смирения
Сравнительная рецензия-прогноз
«Рома» Куарона и «Фаворитка» Лантимоса – два почти синхронных высказывания на тему женской сущности цивилизации Запада. Оба талантливых художника абсолютно различаются эпохами как предлагаемыми обстоятельствами своих историй, жанрами, поэтическими подходами и так далее. Но они полностью совпадают в признании превосходства объектной среды женской по сути жизни над действующим на его неопределенном фоне мужчиной-субъектом. Как теперь уже выяснилось, мужская качественная субъектность наперед объемлется женской количественной объектностью.
В задействующей декорацию XVIII века «Фаворитке» решается задача ограничения столь легкомысленно распахнутого веера свойств женской жизни поляризацией её на устоявшиеся крайности долга как обязанности по отношению к другому и наслаждения как эгоистичной заботы о себе. А напоследок утверждается явное преимущество последнего мотива над первым.
Мотив супружеского долга представлен Сарой Черчилль (Рейчел Вайс) – фавориткой королевы Анны Стюарт (Оливия Колман). Внушительно и лицемерно изображая патриотизм и социальную заботу о подданных королевства, на деле Сара тратит ценный ресурс фаворитизма на политическую карьеру мужа – главнокомандующего английской армии герцога Мальборо. Уверяя королеву в необходимости войны с Францией, герцогиня Мальборо созидает то главное поприще, где её муж мог бы достичь максимума своего политического могущества. То есть, высокоморальная забота фаворитки королевы о муже оборачивается для Британии кровопролитной войной и опустошением казны, а необходимость её пополнения в свою очередь дополняется требованием удвоения налогового бремени, что камня на камне не оставляет уже и от социальной политики государства.
Вероломное устранение представительницей социального низа по имени Абигейл Хилл (Эмма Стоун) из фавориток королевы герцогини Мальборо, когда-то давшей ей доступ к телу королевы в качестве прислуги изображает превосходство над откровенно уязвимым мотивом морального долга циничного преследования эгоистичных целей. Становясь новой фавориткой королевы, она умело решает свои узко коростные проблемы – выходя замуж за высокопоставленного вельможу по инициативе Анны, хитроумно внушенной самой Абигейл, входит в круг высшего света. При этом аморальный мотив эгоистичной фаворитки содержит подлинную социальную ответственность, поскольку однажды вынуждает королеву Анну прекратить войну с Францией, что делает уже ненужным и повышение налогов. Тем самым в парадоксальной поэтике Лантимоса аморальное превосходство эгоистичности наслаждения над моралью оправдывается проекцией, разрешающей все внешние социальные противоречия.
«Рома» Альфонсо Куарона соотносит в декорациях Мексики 1970-1971-х годов оси ключевых коллизий современного мира – антропологический конфликт мужчины и женщины, социально-экономическую разницу бедной деревни и богатого города и геополитический разрыв американской метрополии и её доминионов – в данном случае – Мексики. Удивительно мягкая гармонизация столь разных планов достигается тем, что все они прошиваются линией жизни одного человека – деревенской девушки Клео (Ялица Апарасио), работающей прислугой в столичном доме состоятельной семьи.
Если Абигейл Лантимоса всеми правдами и неправдами жаждет вырваться из заложенности своему низкому происхождению, Клео Куарона почти не предпринимает для этого никаких усилий. Её жизненный настрой – пассивность благожелательного смирения перед стихией жизни, мудро упреждающей самую бурную активность человеческого субъекта.
В смирении Клео перед судьбой матери-одиночки после отказа своего молодого человека признавать себя отцом ребенка одновременно звучит и смирение носителей тягот малоквалифицированного труда перед их более удачливыми городскими работодателями. А еще в них содержится и смирение подчиненной колониальной периферии перед господской американской метрополией. Так, американские господа наезжают в Мексику, что, не испытывая никаких проблем перед законом, попалить из пистолетов, а мексиканские аборигены снисходительно принимают инфантильные забавы своих гостей-гринго.
И всё же субъектность любая – мужчины, городских богачей, американских хозяев мира – выглядит смешной и убогой перед объектностью деревенской простухи. Как нелеп бывший парень, что на требование признать ребенка, отгоняет Клео от себя агрессивным выпадом, на который только и хватает боевого пыла этого любителя восточных единоборств. На него да еще на выстрел, который опосредовано унесет жизнь им же зачатого ребенка.
Всей эстетической композицией фильма Куарон противопоставляет динамику земной субъектности и статику небесной объектности. Хронологически зачинаемый с находящегося на земле выложенного квадратной плиткой пола двора, что, омываясь от нечистот струями воды, превращается в подвижное зеркало с отражением неподвижных небес, фильм завершается созерцанием самого небесного оригинала, по направлению к которому восходит Клео, неся круглую корзину со свежевыстиранным бельем, чтобы развесить его на крыше. То есть, то, что дало старт хроно-логике истории, оказывается всего лишь зеркальной копией того, что наперед было небесным Началом, но выявилось только в самом хронологическом конце. - «Начало есть то, что существенно сбывается в самом конце» (М. Хайдеггер).
Как мы уже знаем, обе картины представлены в основных номинациях кинопремии «Оскар - 2019». Они же её главные фавориты – «фаворитки», по-видимому, претендующие на наибольший урожай статуэток. Но перевес в пользу или «Фаворитки», или «Ромы» обозначит не столько субъективные вкусы киноакадемиков, сколько объективную пропорцию в предпочтения той или иной версии и западной феминности, и женской сущности западной цивилизации.