Аннотация
Молодая симпатичная стюардесса приходит в гражданскую авиацию только затем, чтобы выйти замуж за пилота и красиво устроиться в жизни, однако вместо воплощения мечты пилот-любовник становится врагом, а во время нештатной ситуации на борту она вдруг проявляет способности, о которых даже не подозревала, и меняет первоначальную жизненную позицию.
Отрывок из повести
***
Глебов спрятал в карман пистолет Макарова, который ему сунул в руку Ясенев, и кивнул мне через плечо.
– Давай, Шакурова, занимай место второго пилота!
Я, не чувствуя под собой ног, села в освободившееся кресло.
– Надевай наушники. Вот так, молодец. Ах ты, красавица! Кстати, в кресле второго пилота смотришься отлично. Итак, сделаем следующим образом. Ты до самого Рио-де-Жанейро будешь подменять Ясенева, сюда он больше не войдет, я так решил и считаю свое решение правильным. Как бы он нам снова что-нибудь не отчебучил!
– Анатолий Алексеевич...
– Нет, все, хватит! Скажи лучше, что слышишь в эфире?
– Потрескивает что-то.
– Как только услышишь RTC300, сразу ушки на макушке, – это наш позывной. Если диспетчер вызывает борт RTC300, значит, он хочет дать нам указание на изменение эшелона.
– А вы?
– Я тоже слушаю, но по инструкции в целях безопасности положено, чтобы указание диспетчера озвучивал второй пилот, а командир давал добро, ты меня поняла?
– Поняла, Анатолий Алексеевич, только зря вы с Ясеневым связались. Тронешь дерьмо, потом вовек не отмоешься. Они сожрут вас с хрустом под французский коньяк и швейцарским шоколадом заедят, а Ясенев все равно станет командиром корабля и дальше по головам двинется. Далеко, как говорится, пойдет, а кто его остановит? Большой вопрос!
Глебов покачал головой.
– Ты все правильно говоришь, Лена, однако не мог я иначе, не перевариваю таких, душа не принимает! Если бы я знал, что он полетит, ни за что не согласился бы на этот рейс. Меня трясет от него, он у меня, как прокисший суп, физическое отвращение и желудочное отторжение вызывает. Психологи говорят, что, мол, надо работать над собой и улыбаться тем, кто на тебя гадит. Рабская психология! Не могу я так. Ладно, хватит об этом. Слушай эфир!
А дальше произошло то, от чего у меня до сих пор леденеет кровь. Ах, почему так случается, почему?..
Глебов больше не произнес ни слова. Мысли мои мчались бешеным табуном, я, конечно, очень остро переживала случившееся. Артем противной занозой продолжал сидеть в моем мозгу.
Я восхищалась нашим командиром, – он показал Ясеневу, кто он есть на самом деле. Немногие смогли бы так, зная, какая волосатая лапа прикрывает Артему его красивый зад Аполлона.
В конце концов, тишина, нарушаемая лишь убаюкивающим гулом двигателей, сделала свое дело, волнение улеглось, я с интересом наблюдала за приборами, – некоторые из них благодаря прежним урокам Глебова, были мне знакомы, – и внимательно слушала эфир.
– Анатолий Алексеевич, и все-таки, правильно ли вы поступили? – не выдержав, сказала я. – Желая избежать нештатной ситуации, вы в нарушение всех правил и инструкций отстранили второго пилота от управления самолетом. Да, конечно, в случае, если его поведение угрожает жизни пассажиров, то такие действия могут быть признаны оправданными, но в нашем случае, как мне кажется…
Я не успела закончить, потому что в ответ раздался громкий храп. В недоумении я повернула голову. Глебов спал! Он обмяк, утонув в кресле, глаза закрылись, голова безвольно откинулась назад.
Мне стало жалко его. Он, наверное, крепко переживал перед рейсом, не будучи уверенным, что за период достаточно долгого вынужденного перерыва сумел сохранить прежнюю реакцию и навыки пилотирования.
В этот момент в эфире раздался голос диспетчера, он сонно говорил по-английски.
– Борт RTC300, вызываю RTC300.
– Слушаю вас, – промямлила я.
– Даю вам новый эшелон, как слышите?
– Я слышу вас.
– Снижайтесь, у нас борт на два часа, сейчас на триста шестьдесят, ориентировочное время пересечения курсов – шестнадцать сорок три, ваш новый эшелон триста пятьдесят. Как поняли? Подтвердите.
Диспетчер говорил скороговоркой, я ничего не поняла от волнения, и язык у меня буквально одеревенел. Какие-то цифры! Что такое эшелон, я знала, и понимала, что его надо изменить, но на какую величину и как это сделать, не имела никакого представления.
Промычав в ответ что-то совершенно невразумительное, я сорвала с головы наушники и кинулась к Глебову.
– Анатолий Алексеевич, товарищ командир, проснитесь! Нас вызывает диспетчер. Пожалуйста, проснитесь!
Однако Глебов не просыпался. Он продолжал храпеть, приоткрыв рот. Только сейчас я обратила внимание на цвет его лица. Говорят же, ни кровинки, вот точно такое лицо было у Глебова в тот страшный момент. Оно было белым словно мел!
– Анатолий Алексеевич!
Я буквально кричала ему в ухо. В ответ он прекратил храпеть, но, однако, все равно не проснулся.
Я стала трясти его за плечи. Бесполезно! Тогда я стала в отчаянии хлестать его по щекам. Никакого эффекта! Мне стало по-настоящему жутко. Паника охватила все мое существо!
– Спокойно, Лена, спокойно. Как тебя учили?
Я пыталась вспомнить, что надо делать в таких случаях, однако в голове царил один сплошной сумбур. Я стала интенсивно массировать командиру уши, затем растирать грудь и плечи, а он продолжал спать. Кошмар какой-то! Я визжала и плакала, однако все было бесполезно, Глебов никак не реагировал на мои стенания, а тело его как будто совершенно не чувствовало моих прикосновений.
Тогда я кинулась к наушникам и снова надела их. Там меня встретил раздраженный голос диспетчера, он продолжал бубнить по-английски таким тоном, словно его разбудили, прервав глубокий похмельный сон.
– Борт RTC300, почему молчите?.. Я повторяю, – снижайтесь, эшелон полета… триста пятьдесят, ускорьте, у меня пересекающийся борт!
Я, наконец, поняла, что нашему экипажу предписано снижаться до эшелона триста пятьдесят, это тридцать пять тысяч футов, то есть примерно десять тысяч с половиной метров. Диспетчер предупреждает, что у него на радаре виден пересекающийся с нашим курсом самолет.
Мне следовало ответить: «Снижаемся». Так, как я теперь вспомнила, отвечал Глебов. После этого он крутил ручку высоты на центральной верхней панели. Сейчас мне следовало сделать то же самое, однако я не чувствовала в себе должной уверенности. А если я сделаю что-то не так? За моими плечами двести душ и футбольная команда, гордость России впридачу!
– Борт RTC300, ответьте диспетчеру, почему молчите?.. У нас борт на два часа, сейчас триста шестьдесят, ориентировочное время пересечения курсов шестнадцать сорок три…
Я сидела, слушала и плакала. Мозги совершенно отключились! Не зря, значит, анекдоты про блондинок.
Конец отрывка
С полной версией вы можете ознакомиться на сайте книги (порталы Литрес или Ридеро).
Владилен Елеонский
Ошибка стюардессы: повесть. 2018.