Иришка сидела в сырой тёмной яме на розовой дамской сумочке и чувствовала, что дышать становится всё труднее. Говорят, в последние минуты жизни перед глазами обречённого проносится вся жизнь… А у неё и проноситься-то было нечему.
Посёлок в пригороде, вечно зачуханная, усталая, и потому злая мать, школа, работа в станционном буфете… Правда, недавно чуть замуж не выскочила, но «чуть» не считается.
Одноклассник Колька, вечно толокшийся под окнами, иногда даже с цветами, в одночасье переключился на внучку профессора, приехавшую к деду на дачу. В общем, поступил в духе времени.
– Как же?.. – Ахнула Ирина, - ведь я считалась самой красивой в классе. А он?! Ведь целовались уже. Под яблонями…
Кстати, дачу этот профессор выстроил прямо в центре совхозного сада. Выкупил землю, и прощайте яблочки! А ведь раньше вся местная детвора их лопала. Ирина тоже таскала их корзинами, стелила газеты под кроватями, и бережно раскладывала яблочко к яблочку: и золотистую антоновку, и, будто светящийся изнутри, ранет, и сладкую полосатенькую коричневку… Запах был! Будто в раю спишь. Яблок хватало чуть не до Нового года.
Но когда это было?.. А теперь, после Колькиного предательства, она вдруг обнаружила, что они с мамой – ни-ще-бро-дки… Раньше это её не удручало. Ведь все вокруг жили не лучше.
– Но после такого…
А спустя неделю Ирину ещё и с работы выперли, мол, нечего женишка задаром в буфете подкармливать. Повариха, старая грымза, нажаловалась. Причём – с опозданием. Ведь женишка-то уже и нет!
Пришлось поварихе в котёл со щами картофельных очисток набросать, а изменщику ступеньки маслом облить, может, хоть ноги перед свадьбой переломает.
Сразу стало легче, но не настолько, чтобы жить дальше. И она решила... отравиться.
Но, слава Богу, мама как-то почувствовала и остановила, мать всё-таки… Отобрала таблетки, и предложила другой выход.
– Отправляйся к отцу, сумасшедшая!
– Ты же говорила, он помер.
– Для меня – помер. А тебе этот «труп», может, ещё и сгодится. Я от него с тобой семимесячной убежала, заел своими нравоучениями и придирками, света божьего не видела, да ещё и ревновал к каждым штанам. Собрала вещи в узел, и бегом… Не знаю, искал ли? Много воды с тех пор утекло. Но в городе его год назад видели, значит, ещё живой. Может, у тебя с ним получится, раз уж так… Всё лучше, чем таблетки глотать!
Было это в пятницу, а в понедельник Ирина уже стояла на автобусной остановке областного центра и восторженно поглядывала по сторонам.
– Новая жизнь! Всё вокруг другое… Здесь что угодно может произойти! Не то, что у нас…
Не поверите, но отец её принял, даже обрадовался. Выделил комнату, устроил к знакомому секретаршей и даже кое-какие шмотки купил. Но после первого же семейного ужина посадил перед собой и начал воспитывать – появился, наконец, подходящий объект:
– Морду не красить! Никаких мужиков, никаких ночных шляний! Вылетишь в пять минут!
Иван Михалыч, молодцеватый брюнетик ниже среднего роста, новый её начальник, сразу же положил на Ирину глаз. Этого нельзя было не заметить, и она, не только заметила, но и, неожиданно для себя, потянулась навстречу. Свято место пусто не бывает. Да и захотелось другой, лучшей жизни, пусть даже, чтобы отомстить вконец озверевшему невезению…
Она стала наряжаться на службу, как на подиум. Телепередачи о новых веяниях моды были её любимыми. И ещё – всё время улыбалась, даже без видимых причин, как дурочка… Зрелые мужики дурочек любят – не раз слышала она в буфете. Какой-никакой, а опыт.
И вот сегодня шеф предложил подвезти её домой. Но сначала спросил разрешения заехать в гараж – это у неё-то… – вроде, за банкой огурцов. А сам, только доехали, затащил её внутрь и запер ворота.
Не успели они поцеловаться, как в дверь ожесточённо загромыхали, и послышались истеричные женские вопли.
– Жена! – ахнул Иван Михалыч. – Расстарались доброжелатели… Прости, дорогая! – наконец, отпустил он Ирину. – Подожди-ка – вот тут… Я скоренько.
И быстренько затолкал юную нимфу в авто-яму, надвинув сверху подвернувшийся металлический лист. Для верности он ещё и наехал на него задними колёсами.
Ирина мгновенно очутилась в темной сырой «могиле»… Да ещё и без гроба.
– Нищебродство продолжется… – потеряно хмыкнула она.
Но вскоре ей стало не до смеха. В полной темноте в её сознании вдруг проснулись все полузабытые детские страхи. Казалось, чьи-то скользкие руки уже шарили где-то под спиной. А потом и голоса послышались, будто кто-то, то ли нашёптывал, то ли плакал – там, глубоко под землёй.
Ирина поджала колени, уткнулась в них носом, и плотно зажала уши.
– Вроде отпустило…
А, сразу вспотевший, Иван Михалыч встретил жену с распростёртыми объятиями:
– Алочка, я в погребе был, вот и не услышал.
– А ворота зачем запер? – Недоверчиво уставилась на него полноватая крашеная блондинка с острым вздёрнутым носом.
– Да, сквозняк… Воротина бухала, вот и закрыл!
Жена облазила и «обнюхала» всё сверху донизу. Духов у Ирины к счастью ещё не водилось, и семейная парочка вскоре благополучно покинула гараж.
Вот сволочь! – Вскипела Ирина. У него, оказывается, ещё и жена есть! А я, дура…
Недавняя любовь к Ивану Михалычу вдруг как-то, сама собой, рассосалась. Но Ира и предположить не могла, что вся эта возмутительная ситуация – не на пять минут, и даже не на час…
Снизу тянуло сыростью и машинным маслом, а сверху уже скапливался тёплый воздух её дыхания. Первый час она просидела с полной уверенностью, что всё скоро закончится.
– Ведь появится же этот гад! Чтоб ему самому – в такую яму…
Но, когда воздуха стало не хватать, она испугалась не на шутку, и начала старательно ощупывать лист над головой, нашла его довольно острую поперечную кромку, и принялась отковыривать вдоль неё полоску засохшей грязи. Ей повезло. Между краем листа и металлической окантовкой ямы осталась небольшая щель, где-то в полсантиметра.
Ирина прочистила её на всю длину и, запрокинувшись, припала к отверстию ртом. Стало не так страшно. Да и кое-какой свет всё же начал проникать в её узилище.
Так она просидела часа четыре, потом – ещё столько же… Мобильника у неё не было, но старенькие часики всё-таки имелись. Какие только проклятия она не посылала на голову недавно столь обожаемого Ивана Михалыча.
Может, именно поэтому, на него за ужином напала нескончаемая икота.
Коварный возлюбленный появился только в два ночи: видно долго пришлось успокаивать и увещевать жену. Та никак не могла заснуть, терзаясь жуткими подозрениями. Видно кто-то с работы всё-таки отзвонился ей насчёт молоденькой секретарши. Мол, уже и в машине вашей раскатывает! Вот и примчалась в гараж, проверить…
Когда она, после двух порций валерьянки, несколько притихла, Иван Михайлович всё же сообразил, как ему вырваться в гараж, да ещё среди ночи. Он в трёх местах пролил на пол гороховый суп и соврал жене, что их пуделя тошнит… Мол, надо вывести.
…Ира даже пощёчины гаду не отвесила. Так хотелось, наконец, разогнуться и вдохнуть полной грудью, да и чего-то другого, ну вы понимаете, тоже уж очень захотелось.
Она опрометью кинулась за соседнюю мусорку. А когда вернулась, её ждал ещё один сюрприз.
– Прости, но мне пришлось тебя уволить. Жена настояла. Уж больно ты молоденькая, да и мордашка у тебя…
Вот тут Ирина и врезала ему, да ещё и с двух рук. Он едва успел закрыться локтем. Но чёрный пёсик на цепочке испуганно зажмурился и протяжно заскулил…
…Домой она добиралась пешком. Денег на такси не было, а маршрутки уже не ходили. Ключа ей пока не выдали. А с какими глазами звонить папаше в пять утра, она, хоть убей, не представляла. Но и это разрешилось само собой, как и всё прочее, что с методичной жестокостью доставало её всё последнее время.
За порогом уже стоял её чемодан.
Ирина, молча, подхватила его, и потащилась на край города, в заводское общежитие, к Ольге Кукиной, ещё одной однокласснице, чьим адресом она всё-таки запаслась, на всякий случай.
Ольга уже собиралась на работу, так что даже посочувствовать ей не успела.
– Ложись на мою койку, первую от окна, и постарайся уснуть. Я в обед забегу, тогда и решим, что с тобой делать.
Спать Ирина не могла, сказался двойной, нет, даже тройной, стресс… Она вдруг рывком поднялась, открыла окно и взобралась на подоконник.
Город плыл перед ней в лёгком сизоватом тумане, не её город, чужой… И она была здесь чужой, как впрочем и у себя дома, буквально с первых же часов после выпускного…
Сильный ветер, то низко клонил верхушки уже пожелтевших берёз, то, резко развернувшись, устремлялся в пойму реки. И серебристая змейка Оки, и крутой мостик через неё, казались почти игрушечными.
А ведь – какая красота… – Подумалось ей. – Как счастливо можно было жить здесь, да и не только здесь. Земля-то большая... Как много нам дано, дурам таким, и что мы с собой делаем?..
Внизу, у входа в общежитейскую пятиэтажку, на визгливых качелях долго качался чей-то малыш в оранжевом комбинезоне. Ирине было стыдно прыгать при нём, поэтому пришлось ждать.
Спина затекла. Было холодно и неудобно стоять вот так, полу согнувшись, одной ногой на подоконнике, другой на жестяном откосе окна. Сквозняк начал пробираться за шиворот и под подол. Светло русые волосы закинуло на лицо, ступни подмёрзли, а на глазах уже начали закипать слёзы, нет, не отчаянья, а скорее злости – на всех, на всё!
– Уж скорей бы, что ли?.. – Подвинулась она к краю.
В соседнем окне нарисовалась чья-то кудлатая белобрысая голова. В профиль было трудно разобрать – мужская или женская…
Наконец, это нечто бросило вниз недокуренную сигарету и, пожалуй, с фальшивым спокойствием, обратилось к Ирине.
– Медитируешь?..
– Ага. В последний раз…
– Я так и подумал.
– Всё-таки – мужик… – краем глаза отметила она.
И тут же втянула носом нечто такое…
– Боже, какой вкуснецкий запах!
За окном, на бетонном выступе, остывала большая кастрюля недавно сваренного борща. Девчонки постарались. Из-под крышки ещё шёл пар, и одуряющее пахло свининкой, свежей капустой и чесночком.
Желудок Иры тотчас среагировал бурчанием надежды, и она вспомнила, что уже сутки не ела.
– В обед забегалась на работе, а с ужином – сами понимаете, чуток не повезло…
Пришлось отложить задуманное на потом. Она перебралась с подоконника на койку и, глотая слюну, потянула к себе кастрюлю.
– А меня угостишь? Аж слезой прошибло от ваших запахов. – Вкрадчиво прошептал новый знакомый. – У меня и сметанка есть…
– Валяй! – кивнула она и пошла открывать.
От сильного сквозняка створка окна с шумом захлопнулась, и Ирина на мгновенье почувствовала себя птичкой, попавшей в клетку.
– Мало ли, что судьба ещё выкинет?! Ведь вон, что вытворяет…
Но довольная физиономия соседа несколько успокоила её. Она, молча, нарезала хлеб, помыла найденную в холодильнике петрушку и, наконец, поставила на стол тарелки с борщом, сверх меры сдобренным дармовой сметанкой.
– Не обманул, таки! Хоть этот…