С приездом папы началась другая жизнь.
Папа сказал, что мы поедем с ним в страну, которая называется Болгария. Там стоит его часть, и там мы будем жить все вместе. Удивительная страна, эта Болгария! По словам папы там почти никогда не бывает зимы. Там всегда тепло, а снег зимой — это такая редкость, что все ему всегда очень рады, еще и потому, что он только пойдет большими, пушистыми хлопьями и вскоре тает.
А весной там цветут сады, и это так сказочно красиво! Просто глаз не оторвать! А осенью там, очень много, разных фруктов: яблок, груш, слив, винограда. И я буду, есть все это, сколько душа желает. За время войны я забыла вкус даже яблок, не то, что других фруктов.
Но в Болгарию мы так и не попали. Хотя ехать, до нее оставалась, совсем ничего.
Середина ноября 1945 года. С окончания войны прошло уже семь месяцев. Настала мирная жизнь. И Люди все еще возвращались в свои родные края, разбитые и разрушенные фрицами. Возвращались, чтобы их восстанавливать и жить.
Железные дороги были переполнены, не хватало пассажирских поездов, но люди согласны были ехать на чем угодно, лишь бы поскорее добраться до родных мест, родного дома. Ехали в товарниках, но и в них не хватало мест. Посадка на поезд всегда сопровождалась криками, слезами, люди лезли напролом, расталкивая друг друга. Со стороны на это было жутко смотреть. Но никто и не смотрел, людьми руководило одно чувство: только бы попасть в вагон. Только бы ехать!
Нам тоже какое-то время пришлось ехать в товарном вагоне. Вагон отапливался железной печкой-буржуйкой, эта железная печка мне запомнилась еще и потому, что я обожгла об нее руку; было до слез больно, но я терпела и не плакала, чтобы не расстроить папу.
На этой печке, кипятили чайник, разогревали пищу, которую удавалось приобрести на остановках. Спали все вповалку на стеллажах из досок, прямо одетыми, так как ночью было очень холодно.
Помню, на одной какой-то большой станции, всех нас сняли с товарняка и не разрешили дальше ехать, касса не выдавала билетов для дальнейшего проезда без предъявления справки о проведенной санобработке с заключением врачебной комиссии.
Всех нас направляли сначала в баню. Белье наше, пока мы мылись, отправляли на санобработку. К врачам, располагавшимся в большой комнате, тут же при станции, была огромная очередь и двигалась она очень медленно, в очереди стояли по несколько суток.
Нам повезло: папа встретил знакомого товарища-однополчанина, он стоял в первых рядах очереди, и вместе с ним мы прошли врачебную комиссию и получили билеты, и к радости нашей в пассажирский вагон.
Я уже упоминала, что в Болгарию мы не попали. В Молдавии на пограничной станции Унгены, нас сняли с поезда: у папы не было литера на проезд семьи.