Ко мне в кабинет вошёл субтильный, высокий как жердь дедушка с тревожными глазами. Очень смущаясь, присел на краешек стула и начал сбивчиво рассказывать о своих кожных проблемах.
- Да Вы не волнуйтесь! - подбодрила я его. - Сейчас разберёмся со всеми Вашими пятнами.
- Я год назад уже был у вашего дерматолога. У такой же приблизительно, как Вы, докторши. Вылечился, а теперь вот опять.
Я полистала его медкарту и сразу узнала свой почерк.
- Да ведь Вы у меня были!
- У Вас?! Не может быть, - он откровенно удивился, всматриваясь в моё лицо, - я Вас не узнал, простите. Вы тогда совсем другая были. Не обидитесь?
- Нет, что Вы! Даже интересно, что такого со мной произошло, - улыбнулась я.
- Ну, Вы тогда какой-то измотанной были, уставшей и будто спешили куда-то. Не до меня Вам было. И ещё серьезной очень, даже старше мне показались, чем теперь. Я тогда сразу сжался весь, хотелось сбежать поскорее, - он поёжился и беззвучно засмеялся, губами и глазами одновременно, из души. – А сейчас передо мной словно другой человек, бывает же так!
Вспомнив прошлогоднюю себя, я согласилась, что так, скорее всего, и было. И, радуясь собственным переменам, перевела разговор на его здоровье. Осматривая кожу дедушки, я задавала уточняющие вопросы, а он отвечал растянуто и пространно, увлекаясь не относящимися к делу подробностями. «Не удивительно, что в прошлый раз я так спешила свернуть приём, вязкий товарищ», - подумала я, попросив пациента не отклоняться от темы. На что пожилой мужчина спохватился и принялся живее отвечать на мои вопросы.
Слегка приструнив пациента, я снова улыбнулась. Наверное, эта улыбка не сходила с моих губ на протяжении всего приёма. Настроение было отличным и, несмотря на нудноватость, дед мне нравился.
- А знаете, я ведь почти всю жизнь атеизм преподавал, - одеваясь после осмотра, вдруг поделился он. - Помните обществоведение и научный коммунизм?
- Конечно, помню, терпеть не могла эти предметы!
Он снова засмеялся своим беззвучным сердечным смехом:
- Вот представьте, каково мне было преподавать этот идиотизм?! Столько лет…
- То есть как же Вы преподавали то, чего не любили? – спросила я.
- А я могу рассказать! Если Вы найдёте для меня пару минуток, - блеснул он теплыми искорками маленьких старческих глазок.
На мгновение я засомневалась. Был конец рабочего дня, хотелось поскорее на воздух, хотелось ещё застать сентябрьское солнце, так расщедрившееся в этом году. Но моя голова сама кивнула знаком согласия - было ужасно любопытно поговорить с учёным атеистом и понять, что заставило человека десятки лет заниматься нелюбимым делом. Да и видела я, как этот человек искал внимания, и потому, закончив осмотр и врачебные разъяснения, расположилась слушать своего необычного пациента.
- Вот ответьте мне, в чём смысл человеческой жизни? – начал он.
- Он свой для каждого, наверное… но если в общем, то в любви, - почти без запинки ответила я, подивившись вопросу.
- Нууу, в любви! Это уж слишком глобально, а вот Вы мне конкретно ответьте.
Я призадумалась, а старик, не дожидаясь ответа, продолжил:
- Мне хоть и выдалось проповедовать атеизм по долгу службы, а в семь лет со мной кое-что произошло. Бабушка моя верующей была, набожной. Лампадка у неё всегда горела в комнате. Мне, конечно, не до лампадки тогда было, в семь лет-то! Но однажды я засмотрелся на её огонёк, подошел к ней поближе, а оттуда искорка так ррраз и отлетела! И мне так – тюк, и запало.
Он многозначительно поднял вверх указательный палец, а потом вдруг блаженно улыбнулся и приложил ладони к своей впалой груди.
– Запало, да. Я потом, конечно, забыл об этом! И только, когда в армии оказался, второй случай со мной произошел. Я ведь всю жизнь астеником был, - он вытянул передо мной свои сухощавые руки, - вот видите? Хоть и спортом занимался, а мышц никогда не было. И вообще я маменькиным сынком рос, а тут ааармия, - он сделал длинное ударение на "а", снова подняв указательный палец. - И туда уголовников понабирали. Страшное дело, я Вам скажу, но я там не только выжил, меня ротой командовать поставили! Старшиной. Надо всеми этими уголовниками! И, представляете, они слушались меня!
- Как же Вы с ними справлялись? – удивилась я.
- А это не я, это всё оттуда, - он с доброй лукавинкой показал взглядом наверх. - Я ведь в армии служил, а ни одного дня по уставу не прожил. И с подчиненных по уставу не требовал! И всё всегда на отлично выполняла наша рота, и даже уголовники маменькиного сынка слушались!
- Это невероятно! В чём же тут секрет?! - всё с большим интересом слушала я старика. А его блеклые глаза всё сильнее разгорались внутренним огнём, преображающим ноющего ипохондрика в одухотворенную личность с богатым внутренним миром.
Дед продолжил:
- Был у нас такой капитан Дураков, и как-то, когда я однажды стоял дневальным на тумбочке, он подошёл и проговорил со мной до утра! Открыл мне глаза на многое. Он так и сказал тогда: «Темнота - ты!». И просветил. Хоть сам Дураков был! И ведь я правда прозрел тогда, будто опять искорка в меня попала! Я на всю жизнь тогда усвоил, что надо жить душой. Он ведь, капитан тот, тоже Устав нарушал, нельзя было солдата на посту отвлекать. А он усадил меня, чаю налил и всю ночь со мной разговаривал. По душам. И я всё понял! И тоже стал душой говорить с сослуживцами, и с уголовниками теми. Не по Уставу! И быстро обрел авторитет в роте, а после и вовсе начальником их сделался. Но я-то тут ни причем опять же! Это оттуда, - он показал взглядом в потолок.
Я завороженно слушала.
- Потом я так же завкафедрой стал, хотя ничем выдающимся не отличался. Наоборот к студентам всегда был нетребовательным - не гонял их, двойки не ставил. И там тоже не по уставу жил! Коллеги меня за это ругали, а вот на ж тебе, меня и ими командовать поставили.
- Наверное, Вас студенты очень любили!?
- Не знаю, по-разному, наверное, было. Лекции мои слушали, это да. Я не по-книжному говорил, я всегда добивался, чтоб понял человек, чтоб думать начал! Поэтому преподавал не бездушный материал, а с человеком разговаривал. И на экзаменах тоже. Душой с каждым общался, мыслить заставлял. Вот за это меня коллеги и не понимали. Многие ж гонятся за положением, за именем, за бумажками. А мне всё это не важно было. Важно было душой жить, и я жил.
Забыв, что передо мной мой пациент, я старалась запомнить каждую его мысль, будто была его восторженной студенткой. А он продолжал говорить:
- Однажды окулист, у которой я постоянно наблюдался и с которой мы частенько так же вот душевно беседовали, поделилась с мужем, какой к ней на приём любопытный товарищ ходит, и фамилию мою упомянула. А муж ей говорит, что был у него в студенчестве преподаватель с такой же фамилией и он счастлив был бы хоть раз ещё на лекции его побывать. Ну, и выяснили они, что это я и есть! Западали, значит, слова мои в юные души. Не зря я им проповедовал и думать заставлял о главном.
- То есть, получается, что Вы никакой атеизм не насаждали?! – воскликнула я.
- Получается так. Мне не предмет важен был, а, как человек жизнь понимает. Сейчас вот детей никто не учит этому, сейчас ЕГЭ, а к жизни-то они не готовы. Это ведь катастрофа настоящая.
- А что же с верой Вашей? Вы верите в Бога?
- Верю! - он снова улыбнулся с лукавинкой. - И в храм захожу, слушаю их иногда.
- Кого их?
- Священников.
- Вам нравится?!
- Поверхностно это для меня, - помедлив с ответом, проговорил мой собеседник, - широты не хватает. Всё ведь отсюда, - он приложил худые руки к своей груди, - всё просто должно быть, а в церкви, как мне кажется, веру недостаточно глубоко понимают. Не все, конечно! Вот Ткачёва Андрея люблю слушать, он настоящий, живой! Душой говорит с молодёжью, поэтому к нему и залы собираются. А вот ответьте мне всё-таки, что по-вашему, главное в жизни? Поэкзаменую Вас ещё немножко!
- Быть собой, думаю.
- Ну, это тоже в общем. А точнее что?
- По душе жить?
- О корнях своих помнить! Достойно прожить жизнь – это быть верным корням. Вот, как с деревом, пока корень жив и дерево живёт - и крона, и ствол его, а чуть корень подгнил и нет дерева. Я мимо одного старого тополя прохожу много лет, и уже давно погибло, высохло дерево, а корень ещё остался! И из него по весне раз и молодые побеги! Вот, что значит, когда корень жив! Без корней никуда. А корни это что? Это вот здесь, - и он снова приложил руки к сердцу. - Самое главное - это память о корнях, о душе.
- То есть корни наши - это Бог?!
- Конечно! Всё от Него, и это помнить надо. И жить, как душа хочет! Позволить Ему жить через нас. Ведь это не мои заслуги были по жизни, это Он так хотел! И надо всегда задавать себе самый главный вопрос: «Зачем ты здесь?», и пытаться понять, зачем.
- Понять предназначение своё?
- Понять, что мы здесь, чтобы душой жить! И чтобы душами общаться. Если душа с душой не встретилась, то и общения не получится. Настоящего. Вот Вы сегодня приоткрылись мне, развернулись душой ко мне, и я рад! И во мне благодарность к Вам, и я ещё к Вам теперь непременно приду! То, что Вы согласились выслушать меня, гораздо ценнее ваших лекарств. Открытость Ваша и улыбка ценны. А в прошлый раз Вы были хмурой, Вам не до меня было. И я бы никогда больше не пошёл к Вам.
- А я вот фамилию поменяла!
Мы оба засмеялись.
- Видите, и в профессии тоже душа важна, в этом настоящий профессионализм заключается. А иначе и знания, и умения бессмысленны. Все ведь с какими лицами обычно? Угрюмые, недовольные, никого не видят, кроме себя. Вот продавцы, к примеру. К таким больше не захочешь идти, как и к врачам. А ты улыбнись, открой чемоданчик души своей, прояви душу - и потянутся к тебе! Гений, это знаете, что такое? Это, когда человек душой поёт! Любой из нас гений, только души закрыты. Мы лишь вершиной айсберга существуем - гонимся за успехом, за внешним благополучием, стремимся быть лучше на фоне других. Но есть огромная скрытая часть этой глыбы, помните, от неё даже могучий «Титаник» пострадал?! Потому что только верхушку айсберга видел, а главного не учёл и разбился. А если к верхушке изнутри прорываться, тогда запоешь душой! И тогда загорится в тебе огонёк, на который другие потянутся. Это и есть счастье - прорыв на душевный уровень. Остальное - пустое всё, ерунда.
«Вот так атеист», - думала я, когда мы душевно распрощались с необычным дедушкой. Так вот в поспешных выводах, мы и в других видим только верхушку айсберга, лишая себя того, что человек приносит нам собой. Хорошо, что в этот раз я услышала душу и открылась навстречу посланнику, принесшему мне бесценный урок мудрости.