Люблю храмы маленьких городков России - тихих и спокойных, без лишней суетливости и торопливости, добрых и уютных, как гавань, как отчий дом. Маленькие церквушки, разбросанные по городам и сёлам обычно самое живописное место в городке. Приходской батюшка словно родственник всем и паства его – это почти все жители. Небольшая группа нищих у храма, как правило больные, да убогие. Любимые и священниками, и прихожанами.
Помню, в одном небольшом районном городке центральной России у большого величественного храма, что торжественно возвышался золочёными куполами и высокой колокольней на центральной площади, каждый день собиралась, весело здороваясь друг с другом, дружная стайка нищих с одинаковыми кружками. Трое взрослых, ясных улыбчивых с синдромом Дауна. Они радостно приветствовали всех входящих в ворота храмового двора и внимательно следили за милостыней. Не приведи Господь, положить монетки разного номинала – обидятся, язык покажут и сникнут, надувшись. Могут и ссориться начать, но тебе уж точно после покажут своё недоброе отношение. А не обделишь никого – светятся солнышком удивительные непривычные лица.
Что дети малые.
Неопределённого возраста Таня, страдающая странным заболеванием, типа хореи. Непроизвольные движения мышц лица и тела создавали видимость постоянного кривляния и гримасничанья. Отношение ко всем входящим заботливое: и руку протянет, если отступишься, и сумку предложит подержать. Две старушки, что всю жизнь прожили с малым умом. Но такие же добрые и светлые, как и вся их компания. Да пару пьяниц с грустными добрыми глазами.
Собираешься, обычно, в храм и заранее, с тёплой улыбкой, готовишь милостыню нездоровым телом и разумом, но добрых душой, нищим. Все они жили в семьях, были не брошены, но таков был их удел. И нам они были нужнее, чем мы им.
Мало кто сейчас может представить, что после, они со своими кружками заходили в церковь и часть подаяния высыпали в ящики для пожертвований. Татьяна в большие праздники покупала шоколадки и угощала работников храма, что-то рассказывая и сквозь непроизвольные гримасы, улыбалась и смеялась.
Волей судьбы пришлось многие годы отдать этому маленькому тёплому городку. Но ехали дальше – в города побольше, как привыкли раньше…
Большие города важнее, храмы в них выше и богаче и нищие другие. На окраинах - большей частью просто пьющие и непонятных национальностей неопрятные смуглые женщины, часто с ребёнком, шипящие вслед, когда сумма подаяния им казалась недостаточной. И угодить им было трудно. Заходя в ворота, хотелось, не глядя на них, быстрее проскочить и, почему-то пьющим, как больным, жертвовалось легко, только ныло сердце от боли за их погибель при жизни.
А вот у самых больших церквей, что величаво в блеске и роскоши возвышались в самом центре города, обычно стояли совсем не похожие на нищих немного неопрятные мужчины, бывало с очень недобрыми глазами...
Бригада монтажников теплового оборудования уже не первый год в прямом смысле слова проползали на коленях все храмы области. Где раскатывали тёплый пол, где меняли отопление, проводили воду.
Как-то в работе образовался простой – не подвезли вовремя оборудование и рабочие удобно расположились в монастырском дворе в тени высоких деревьев на ровной чистой лужайке. Приближалось вечернее богослужение. Монастырь в областном центре красивый, почитаемый. Отдыхают вынужденно рабочие и видят, как к воротам дружно подошли нищие. Одни мужчины, нормально одеты. Встретились, как старые приятели, здороваясь за руки, поговорили и заняли свои позиции со скорбно – печальными лицами.
- Чего зря лежим, есть возможность заработать, - монтажник Николай по прозвищу Цыган, ловко сбросил куртку, оставаясь в запотевшей футболке, сдвинул кепку козырьком назад. Взял разовый пластиковый стаканчик и с жалостливым видом встал рядом с нищими. Они сразу заволновались. Переглядываются, перешёптываются – недовольство показывают.
- Ты чей будешь? – угрожающе спросил, наверное, главный.
- Любимовские мы, - ни минуты не задумываясь ответил Николай. Любимов – это начальник организации, к которой бригада была приписана.
Уверенность ответа на некоторое время расслабила скорбную компанию, но делиться не хотелось и с каждой опущенной монетой в стакан росли злость и раздражение. Было ощущение повисшей в воздухе агрессии. Не выдержав, главный, отойдя немного в сторону, достал из кармана мобильный телефон и кому-то позвонил.
Внушительный джип с тонировкой на стёклах не заставил себя долго ждать.
Крепкий амбал, вальяжно хлопнув дверью машины, не торопясь надвигался на Николая. Ребята в бригаде, заволновались, привстали.
- Чьих будешь? – нагло и угрожающе спросил мужик из джипа.
- Любимовские мы, - спокойно ответил Коля Цыган. А надо сказать, что Николай был крепкого телосложения с широкой костью, мощными накачанными мышцами и высоким ростом. Этакий местный Валуев, только посимпатичнее. А прозвище Цыган было дано не за смуглость, а за то, что по национальности он был цыган. Из оседлых.
- Кто такой? – злится амбал.
- Любимова не знаешь? – возмущаясь, эмоционально воскликнул Николай и горестно покачал головой, - Смотри – нарвётесь.
Амбал задумался, вернулся к машине и … уехал. Выяснять, наверное, про Любимова.
А тут и оборудование подвезли…
И вот часто думаю, как долго бригадир нищих искал могущественного Любимова, чьи люди просто так, не боясь, позволили себе встать побираться у монастыря?
И ещё. Говорят, что нищие нужны человеку, чтобы разбудить в нём сострадание: «Блажен, кто помышляет о бедном!» А если «нищий» - это профессия? Или, Бог с ними, главное самому не очерстветь сердцем, ибо сказано ведь «... кто сеет щедро, тот щедро и пожнёт».
10.02.2019