Снег в степи почти стаял и уцелел лишь в тени кустарников и перелесков. Солнце стояло высоко и пригревало мохнатые спины двух каурых лошадок, парой запряжённых в видавшую виды карету с кузовом, подвешенным на кожаных ремнях. Кучер уже сменил овчинный тулуп на лисий полушубок и не страдал от жары. Правда, у него потела голова, но соболью шапку он не снимал, опасаясь простуды.
Конный экипаж преодолевал последний прогон 670-верстового пути из Иркутска до Кяхтинского форпоста. Апрельская распутица превратила прикатанный земляной тракт в нескончаемую грязевую колею. Ночью, когда слякоть подмораживало, ехать было нельзя — лужи покрывались тонким, как стекло, льдом, ранившим лошадям ноги до крови.
Тракт, по которому в другие месяцы каждые полчаса проезжали в обоих направлениях тележные и санные обозы, был пуст. Обозники застрявшие на постоялых дворах при станциях — пили вонючую китайскую водку, закусывая её байкальским омулем с душком, и ждали, когда наконец-то разведриться. Великая четыредесятница не мешала им чревоугодничать, поскольку путешествующим разрешается послабление поста. O tempora, o mores - возчики не боялись оскоромиться даже в страстную седмицу!
Пассажиров в карете ехало четверо — купеческий приказчик, два прасола — отец и сын, и Василий Новосёлов, две недели назад получивший аттестат об окончании полного курса Иркутского народного училища и получивший назначение на должность толмача Кяхтинской таможни. Все они спешили по своим неотложным делам: приказчик вёз ассигнации для уплаты таможенной пошлины, прасолы торопились купить у монголов сарлыков и овец, а Новосёлову высочайшим указом было предписано явиться к месту службы к 21 апреля 1794 года и ни днём позже.
Не доезжая трёх вёрст до Кяхты, сделали предпоследнюю остановку в Троицкосавской крепости, где был родительский дом Новосёлова. Но Василий не стал сходить там, хоть и очень соскучился по матери и отцу, с которыми не виделся пять лет. Служебный долг повелевал новоиспечённому коллежскому регистратору немедля предстать с докладом о прибытии перед своим начальником.
Должность управляющего Кяхтинской таможней исправлял коллежский асессор Михаил Афанасьевич Крюков.
Новосёлов вручил Крюкову свое назначение и представился:
— Здравия желаю! Ваше высокоблагородие, толмач Новосёлов прибыл для несения службы!
— Здравствуйте! — отвечал Крюков. — Очень хорошо. Какие языки вы знаете?
— Монгольский, китайский и маньчжурский.
— Вас послало нам небо! А то у нас тут ералаш. Чтобы поговорить с маньчжуром, надо привлечь трёх толмачей — перевести с русского на монгольский, с монгольского на китайский и с китайского на маньчжурский. В итоге получается кулиберда, а спросить не с кого, — обрадовался управляющий таможней. — Сейчас вы отправитесь на квартиру и отдохнёте с дороги. Завтра пасхальное воскресенье — сходите на всенощную, разговляйтесь. А в понедельник, будьте любезны, явиться на службу. Для всех казённых учреждений Пасхальная неделя — неприсутственные дни, а нам, таможенникам, это самая горячая пора — контрабандисты лезут через границу днём и ночью. Все служащие таможенного управления направляются на усиление постов конных контролёров.
— Что же они, контрабандисты-то, воскресение Христово не празднуют? — удивился Новосёлов.
— Празднуют, которые православные русские и крещёные иноверцы. А буряты почти все буддисты — у них свои праздники, — объяснил управляющий таможней.
- Господин Крюков, у меня к вам просьба личного порядка, - сказал Новосёлов.
- Я вас слушаю.
- Разрешите мне завтра съездить в крепость - повидаться с матерью и отцом.
- Ваши родители живут в Троицкосавске?
- Да.
- Вы вольны распоряжаться своим свободным временем. Но не забывайте ставить в известность о своём местонахождении. Я распоряжусь, чтобы на конюшне вам дали верховую лошадь. Жеребец Пикет будет закреплён за вами.
После чего управляющий таможней трижды нажал на рычажок с краю стола, и где-то за стеной зазвонил колокольчик.
Через несколько секунд, оправляя на ходу под ремнём гимнастёрку, скорым шагом вошёл пожилой мужчина в форме Сибирского казачьего войска с лычками приказного на погонах и, вытянувшись во фрунт, отрапортовал:
— Вестовой Игнатов по вашему вызову явился!
— Вольно, — ответил ему Крюков и приказал:
— Проводите прибывшего толмача Новосёлова на казённую квартиру.
— Слушаюсь, вашвысокродь!
Казённая квартира находилась в половине пятистенного рубленого дома.
— Вы находитесь на службе? — спросил Новосёлов у Игнатова, когда они вошли.
— Так точно, вашродь! Переведён в нестроевой разряд и назначен вестовым в таможенное управление.
— Вы поможете мне обустроиться?
— Так точно, вашродь! Я буду для вас рубить дрова и носить воду из колодца. Кухарничать вам и обстирывать вас будет по найму мещанка Аглая Кожухова, — доложил вестовой. И спросил:
— Вашродь, разрешите идти?
— Погодите, — где мне помыться с дороги?
— Гарнизонная мыльня с отделением для офицеров находится в крепости и бывает открыта по воскресеньям. — Корыто и котёл с подогретой водой вы найдёте на кухне в любой день недели. Сейчас я пришлю Аглаю — она польёт вам из кувшина и потрёт спину.
- Сколько ей лет?
- Сорок два.
"Старуха", - подумал Василий, а вслух сказал:
— Не надо Аглаю — справлюсь сам.