Продолжение. Начало в гл.1-11 http://www.proza.ru/2019/02/08/547
В июне 1942 года неожиданно для всех я получила повестку явиться в Райвоенкомат для отправки на фронт. Для матери с отцом это был тяжелейший удар, они так испугались потерять меня. Мать плакала, причитая: «Саши нет, и тебя забирают». Мне было очень жаль их, такими беспомощными они показались мне в этот момент.
К счастью, произошла какая-то ошибка, призывали другую женщину. Когда всё выяснилось, я возвратилась домой. Надо бы радоваться, но что-то сломалось во мне, я вдруг ощутила свою ненужность в этой жизни. Муж на войне, а я ничего не делаю для победы, даже не работаю нигде.
Задумала я уйти от Сашиных родителей, устроиться на работу, но не сейчас, ведь летом мы хотели носить ягоды. Так всё и вышло. В сентябре к нам пришла сестра Нюра и сказала, что отец приказал идти домой, надо устраиваться на работу, устраивать свою жизнь, Саши нет и ждать уже нечего.
Ослушаться его я не могла. Родители Саши отпускали меня со слезами и сожалениями, видимо, вместе со мной таяла их надежда на возвращение сына. Мне было их очень жаль, но с отцом я была согласна: мне надо работать.
Отец встретил меня сурово, мы с ним долго разговаривали о жизни, о хлебе, о войне. В нашей деревне за годы войны стало много вдов, которые получили похоронки, оставшись с малолетними детьми и трудностями один на один.
Отец приказал мне идти в Пестяки, устроиться в пекарню или в Сельпо, но там свободных мест не было, а председатель пекарни мне сразу сказал: «У тебя руки тонки, а у нас хлеб месят вручную.» Так вышла я ни с чем, по дороге зашла в строчевышивальную артель.
На моё счастье меня приняли счетоводом в карточное бюро, но жить мне было негде. Стала искать квартиру, мне очень повезло. Взяла меня к себе Сима Серова – черноглазая и пышноволосая евреечка. С первых дней она так полюбила меня, мы с ней были неразлучны. Она всегда и всем говорила: «Такой красавицы, как моя квартирантка, нет не только в Пестяках, но и во всей округе.»
Так прошло три месяца. Мои документы из артели имени Н.К.Крупской села Мстёра мне очень пригодились. Меня назначили заведующей отделением строчевой артели. В мои обязанности входила работа в строчевом, дёргальном и раскройном цехе, кроме того, мне поручили набирать учениц и обучать их строчке. Работала я с утра и до ночи. За работу я получала хороший паёк: 400 г хлеба и обед в столовой - это было дорого, есть хотелось всегда.
Так прошёл год. В сентябре 1943 года пришла ко мне сдавать строчку Гарька Работина и сообщила новость: пришло письмо от Васьки Кабанова из госпиталя, ему отрезали ногу, и он скоро приедет домой. Гарька считала его своим женихом, как и многих других, но настоящего жениха у неё не было, так же, как и подруг тоже.
Она старалась дружить со мной, но мне она казалась легкомысленной и несамостоятельной, какой-то несерьёзной. Когда она заходила за мной, отцу моему это не нравилось, хотя она была очень стройная и красивая. Отец не раз напоминал мне, что я - вдова, и дружить с ней мне не пристало. Да я и не тянулась за ней, у меня было много работы и на какие-то вечеринки ходить было некогда, да и вечеринки почти не собирались.
В один из осенних дней Гарька сообщила мне, что приехал Василий Кабанов из деревни Игошино, и по этому поводу решили собраться в одном из домов деревни Пиманово. Она после работы зашла за мной, и мы пошли. Стояла золотая осень, было очень тепло и тихо. Народу собралось много, танцевали кадриль в шесть пар, потом меня попросили спеть. Когда я пела, все внимательно слушали, прекратив все разговоры.
Было очень жарко, мы с Гарькой вышли на крыльцо, за нами следом вышел молодой воин и сел на лавочку. Я внимательно его рассматривала: одет он был в военный костюм, на голове пилотка такого же цвета. В одной руке он держал костыль, а в другой палку. Вместо правой ноги у него был протез – инвалид.
Он был высокий и очень худой, мне не понравился. Пригласил меня присесть на лавочку и спросил: «Клава, а Саша Вам пишет?» Я удивилась: «А Вы его разве знаете?» Василий ответил: «Мы были с ним друзьями.» Но я никогда не слышала такой фамилии среди его друзей, а сама смотрела на него и сравнивала с Сашей: Саша - такой красавец! Я всегда представляла его живым, его мать говорила: «Не погиб, значит, жив!» и я в это верила.
Фото Коллектив строчевой артели в Пестяках, 1942 год. Клавдия Баландина в первом ряду снизу вторая справа.(с ленточкой в волосах)Фото из семейного архива автора.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2019/02/10/591