Есть в русской истории два знаменитых полководца, на смерть которых два известных русских поэта написали проникновенные стихи- эпитафии.
В 1800 году умер генералиссимус Суворов, на смерть которого Гаврила Романович Державин откликнулся стихотворением «Снигирь».
Поэт говорил: «У автора в клетке был снегирь, выученный петь одно колено военного марша; когда автор возвратился в дом, то услыша, что сия птичка поет военную песню, написал сию оду в память столь славного мужа».
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.
Поэт отмечает личную храбрость, неприхотливость в быту полководца, который был его любимым другом.
Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов
С горстью россиян все побеждать?
В финале звучит искренняя печаль утраты.
В 1974 году умер другой русский полководец , маршал Жуков, на смерть которого другой русский поэт Иосиф Бродский откликнулся стихотворением «На смерть Жукова». В отличие от Державина, он находился далеко от места печального события.
Вижу колонны замерших звуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Стихотворение кончается перекличкой с Державиным :
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.
Удивительны сходства биографий обоих полководцев,упомянутые поэтами.
Державин :
Быть везде первым в мужестве строгом,...скиптры давая, зваться рабом,
Бродский:
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Оба полководца в конце жизни познали отставку.