(проулками «джойсотворчества»)
Идейно - образный эксперимент, литературное новаторство, опыты с фразой или словом следуют в русле эволюционного процесса. Это хорошо видно при ретроспективном анализе мировых творческих достижений. Но, находясь внутри процесса, художник, порой, теряет ориентиры. Ему сложно оценить степень своей «крутизны», ведущей то ли к развитию, то ли в боковую пещеру горы, манящей труднодоступной вершиной.
Время от времени мы обращаемся к знаменитым оригиналам с целью уточнить свою шкалу оценок, скорректировать критическое восприятие.
Тут мимо Джойса не пройти.
У ирландского гения, как его называют литературоведы, способности к словесности проявились с детства. Уже с шести лет юное дарование сочинял стишки и распевал ирландские песни. В гуманитарных науках преуспевал лучше всех в классе. Худой и близорукий, обладающий отличной памятью на слова и музыку, он был, что называется, интеллектуальным «ботаном». В 16 лет поступил в Дублинский университет. Любил студенческие пирушки, увеселительные заведения с алкоголем и девицами, доступными за плату. В этой области молодой Джойс оригинальностью не отличался. И даже подцепил болезнь, от какой самостоятельно лечился.
В университете Джойс изучал искусствоведение. Память его пожирала скульптурные памятники, картины, книги, а также теории и направления, - весь этот «вавилон» искусствоведов, их мысли, интерпретации… Тогда и проник в его душу яд тщеславия, ради которого художник готов пострадать.
Он начинал с небольших заметок о творчестве других, пробовал подражать, что ему неплохо удавалось. Дублин в то время кипел освободительными идеями независимости от британского господства. Но Джойса не интересовала политика, он был выше земной суеты. Мало того, он не любил ни город, ни его горожан. Считал их ограниченными и фальшивыми. Из воспоминаний Джойса: «Дублин гадостный город, а люди здесь мне мерзки». «Мне отвратительна Ирландия и ирландцы»…Тем не менее, именно Дублин и его обитатели давали Джойсу материал для его своеобразного творчества.
С точки зрения астрологии, в секторе малой родины гороскопа Джойса, могла находиться Черная Луна, дающая зудящую амбивалентность, - любовь и ненависть одновременно. Принцип Лилит – преувеличение, одержимость, неукротимый соблазн и последующее раскаяние. Так или иначе, ни с кем из однокурсников Джойс не сошелся из-за своего скверного характера, заносчивости и эгоизма.
В возрасте 22 лет он покидает Дублин (хотя его не преследовали) и уезжает в Европу, в добровольное изгнание. Что всегда ставил себе в заслугу. Начинается борьба за жизнь и за славу. Дает уроки английского языка, занимается переводами. Решает издать и плоды своего творчества. То были юношеские стихи и, конечно, не о приключениях в публичных домах.
Его первой книгой, опубликованной в 1907 году, оказался сборник стихов «Камерная музыка». По форме это был цикл песен в духе английской ренессансной лирики. Бессюжетные и томительные стихи казались подражанием Йетсу, Верлену и другим поэтам «искусства для искусства». При этом отличались техникой и формализмом, изощренным и неживым.
«Очнись от грез, душа моя,
Стряхни дремоту и воспрянь
От снов любви и забытья
В рассветную, лесную рань…»
«Ты видишь, как любовь грядет,
По небу в золотой пыли?
Внемли же зову струн – внемли,
Как льется музыка высот
На темный лик земли».
То была эстетская поэзия, оторванная от реальной, «грязной» жизни. Брачное ложе Джойс делил с бывшей горничной, которая никогда не читала его произведений. Зато постоянно лечила его. Джойс был болезненным, страдал желудком, болями в руке, плече и колене, а к концу жизни совсем ослеп. Перенес много операций на глаза, ему удалили хрусталик. Ходил с тростью и черной повязкой пирата. Страдала и психика, ему ставили алкоголизм, шизофрению и прочие фобии, как страх к собакам, грозам и воде, которой надо было иногда умываться.
Но жажда славы мощно подпитывала на ежедневный писательский труд. Тут надо отдать должное – он упорно писал. Джойс издает свои прозаические опыты, маленькую книжку лирических текстов – «Эпифании». Затем решается написать книгу новелл.
О чем мог рассказать молодой Джойс? Что он знал, каких людей? В основном, его заполняли он сам и прочитанные им книги, много книг… Решает изобразить собственное детство, юность и, попутно, жизнь молодых дублинцев. Наверно, писать ему было скучно. Потому и книга получилась, опять же, отточенная и - скучная. Цель то декларировалась серьезная. Показать духовное нездоровье современников. Критически отобразить современную ему ирландскую политику, культуру, религию. Герои книги – горожане средней руки. Клерки, интеллигенты, не знающие, куда себя направить… Дублин – как клетка для жаждущей души. Обыватели в мирке повседневности…
Однако манера письма - противоположность Чехову. По стилю – преломление творчества Ибсена, Флобера, Мопассана. Суховатое многословие без фабулы и занимательности. Характеры картонные…И много утомительных страниц о подробностях быта. Новеллы неоднократно редактировались, шлифовались и стали гладкими, как муляжи. Книге не хватало сочности, жизненной крови. Зато усложненная архитектура, формальные построения, техническая отделка…
Словом, впечатления на читающую публику она не произвела. Впрочем, как и подражательная опубликованная пьеса «Изнанники».
Но Джойс фанатично верит в себя и берется за первый роман.
Книга «Портрет художника в юности» писалась долго, перерабатывалась из отрывков, затем повести, постепенно вырастая в роман, скучный и такой же тщательно отделанный. В центре – сам автор под именем Стивена Дедала, ирландский молодой интеллектуал в пору духовного становления.
Описываются годы обучения в колледже, затем в университете. Помимо утомительных воспоминаний и натуралистических подробностей, главный персонаж наделяется окрошкой литературных и мифологических символов. В дотошном самоанализе герой отходит от веры отцов, кажущейся ему фальшивой и стремящийся заполучить его в свои сети. Дедал отказывается и от родной семьи, и своего народа. Все это, по мнению автора, мешало взлететь душе творца.
В итоге, герой признает себя независимым художником и решается на отъезд из страны. Он не будет «робким гостем на празднике мировой культуры»! Себя он видит как одинокого, неудовлетворенного, обреченного на жертвы и терпение. А все происходящее в его сознании, объявляет более интересным и важным, чем происходящее вовне.
Как и многим книгочеям, мне удалось прочесть роман бегло. Потому как войти в ткань глубже не пускала скука. Просто выталкивала на поверхность. Впрочем, такое чтение, все же, позволяет составить впечатление. Занудное описывание натуры не рождает типажи. Читателя привлекают не автобиографии, а художественные обобщения. А для романа необходимы и сверхзадача, и события, и образы людей… Впрочем, для ирландца-интеллектуала роман может показаться значительным. Как и для исследователя творчества Джойса.
В своем движении к славе, Джойс мучительно искал в себе выигрышные способности, что удавалось лучше всего. Так длиннорукий боксер непременно держит соперника на дистанции. А обладатель баса не поет стрекозой в оперетте. Найти свое и выгодное, - задача для любого художника. Если, конечно, стремишься к известности…
Джойс страдал от недостатка воображения. Опираясь на фактографичность, скрупулезно описывал карту Дублина с подробностями улиц и домов. Также с нюансами человеческой физиологии. И все больше склонялся к модернистским экспериментам.
В астрологической образной культуре Джойс принадлежал к звездному племени Водолеев. Уран, правящая планета знака,- самая необычная в Солнечной системе. Все планеты, как планеты, а эта – особенная! И вертится по оси в обратную сторону, и лежит на боку (ось вращения сильно наклонена). Словно говорит: «Я – не такая, как все!» Вот почему люди, подверженные сильному влиянию Урана, ведут себя непредсказуемо, против норм.
В мифологии греков Уран – Бог Неба, - персонаж жуткий и, беспокойный. «Постоянно рождая все новые творения, порой чудовищного вида, он постоянно был ими недоволен и вновь уничтожал все сотворенное. Земля, изнемогавшая от бремени беспрерывного рождения, попросила сына Кроноса прекратить этот лишенный смысла процесс. И сын оскопил отца.
Так возник наш мир».
В астрологии Уран - символ необычности, свободолюбия. Но, как и любая планета, содержит в себе две стороны: позитивную и негативную. В зависимости от конкретного положения в гороскопе.
Положительный Уран придает человеку прогрессивность взглядов, научное мировоззрение, умение дружить. Злой Уран создает эпатажного анархиста, любящего шокировать сумасброда, трудно выносимого индивидуалиста. Его безумная страсть к новизне подстрекает к разрушению границ мира в беспрестанном вихре революционных замыслов и футуристических фантазий. .
Джойс понимал, в реалистичной прозе ему не достичь славы. Пожалуй, его признают «неплохим ирландским писателем». А нужно было большее. Какими козырями сыграть? Отличная литературная память, дотошность и склонность к языкам. При отсутствии воображения, способность к стилизации и пародированию. Все подвигало к формализму в литературе, к созданию ребусов. Да покрупней, чтобы задеть читателя за тщеславное эго – Попробуй-ка, разгадай!
Уже в небольшом прозаическом тексте Джойс экспериментирует с новыми формами повествования. Можно сказать, опыт удается, - лирическая новелла «Джакомо Джойс» о любви учителя к своей ученице, не смотря на изощренную форму, все же, доносит до читателя содержание. Терпения хватает осилить непростые филологические конструкции. Творение было коротким и наполненным чувствами.
Вероятно, в словесной усложненности Джойс ощущал родственное своему дарованию. Что если создать в такой манере большую книгу? В романе «Портрет художника в юности» Джойс уже прибегал к многостраничному «потоку сознания».
Он вспомнил еще одну свою зарисовку. В ней некий мистер Хантер целый день бродит по Дублину, вызывая иронические ассоциации с героем гомеровской Одиссеи. Что если увеличить такой рассказ до немыслимых размеров? Что если изобразить всего один заурядный день жизни дублинского обывателя на страницах романа-монстра? И написать языком – головоломкой? Создать книгу, которую мало кто осилит… Сотворить гигантский кроссворд, как приманку для искушенного читателя.
И Джойс нашел свой шанс. Его сильной стороной был не реализм, а умение распоряжаться словами. Умение составлять из слов цепочки, круги и квадратики, смешивая, разрывая или необычно их соединяя… Изобретать одежки на пустой вешалке литературы. И он решается на авантюру. А в качестве вешалки берет одну из самых великих книг – «Одиссею» Гомера.
Героем своего романа «Улисс» Джойс делает неприметного дублинца, еврея, рекламного агента Л. Блума. И описывает всего один день его жизни. Ничего особенного в том дне не происходит. Блум слоняется по редакциям газет, болтает, читает, ест и отправляет естественные надобности (что подробно описано в романе). Попутно спорит с неверной женой и знакомится с молодым интеллигентом, в коем Джойс изобразил себя. И весь этот день заурядного клерка занимает 700 книжных страниц! Представить это сложно. Объем книги сравним с «Войной и миром» Л.Толстого. Кстати, книги свои эти авторы писали около восьми лет. Но у Толстого более 200 действующих лиц, большие и малые города, деревни, леса и поля, мирные переговоры и сражения,- крупнейшее историческое литературное полотно…
Критики написали, - Джойс, в своем великом упрямстве, пожелал показать жизнь обычного человека такой же ценной, как и жизнь царя Итаки. Главы книги (эпизоды), пародируя подвиги Одиссея, написаны в разной стилевой манере. Один длиннющий эпизод написан в форме фантастической пьесы, другой - монолог без знаков препинания, третья глава – словесная имитация музыкального произведения. И повсюду – бесчисленные намеки и аллегории, скрытые смысли и ссылки на другие
произведения искусства.
Для придания реальной картины, Джойс тщательно копирует детали Дублина, используя городской справочник за 1904 год. Переписывает газеты за 16 июня 1904 года, вставляя тексты в книгу. При этом, Дублин понимается автором как символ всего мира, а заурядный день Блума – как символ всех времен на Земле.
Д. Джойс жаловался знакомым, что текущая война отвлекает внимание читателей от его романа (отрывки печатались в прессе). Он не следил за мировыми событиями. Его поедал «Уллис» - великий монстр модернизма.
В 1922 году - Д.Джойс издал роман и стал самым крупным писателем-модернистом своего времени. Цель была достигнута. Он стал знаменит.
По словам современных «продвинутых» читателей, книга Джойса есть у каждого литературного гурмана. Никто ее не дочитал. Но это и не важно. Она стала самой раскрученной, самой модной книгой. Хотя сами писатели отзывались о ней плохо: «…колосс в стороне от дороги… молочная одиссея собачьей похоти… философия уборной… больная книга…» Но для обывателя важна реклама, шоу.
Роман – бессмертен! – кричат до сих пор фанаты Джойса. И создают группы любителей или хотя бы группы «прочитавших». В Ирландии, Джойс сейчас национальная гордость. Там празднуют День Блума. Хотя к самому писателю отношение сложное. Его признали только с 80-годов. Поставили памятник, указатели. Сейчас его уважают, не любя, почитают, не читая…
Как же воспринимается «Улисс» в эпоху интернета, избыточной информации и стремительной жизни? Изменения ощутимы. К роману привыкли, и восторженные «ахи» поубавились. Хотя некоторые филологи все еще находят в нем не открытые сущности и течения. «Улисс» занял свое место в ряду модернистских игровых книг и даже частично изучается студентами филфаков.
А новые читатели все также недоумевают перед этой толстенной книгой. И робко оставляют отзывы на литературных сайтах:
…не смогла изнасиловать себя до конца…
…не дочитал, тягомотина, затянуто…
…мой интеллект не настолько мощный…
…книга не для читателей, а для себя…
…много наслышана, но, наверно, глупа…
…сократить бы эту «гениальность»…
…может «шедевру» остаться недочитанным?
…раскрученное пустословие, как «Черный квадрат»…
…ни сюжета, ни смысла…транслирует, что идет в голову…
…унылая жвачка… для желающих выглядеть умным…
…кто-то признал уродство искусством…
…впечатляет объем…безыдейность…потратил время…»
Неплохо бы читателя и успокоить. Друзья, не извиняйтесь. Книгу читают подробно только за деньги. Кому надо писать, надув щеки, очередную статью. Достаточно ознакомиться для кругозора (а не для расширения сознания, как говорят «джойсоведы»), прочесть выборочно, или в сокращенном варианте. Зачем мучить себя циклопическим словоблудием? Кстати, читаются лучше как раз фрагменты с литературными опытами. А по большей части – просто скучно. И Гомером тут не пахнет.
Одна из главных фишек романа – его объем. Представьте книгу в тощем виде – кто ее заметит? По большому счету, книга – насмешка над читателем, сознательный выверт, издевательство, обставленное в виде шутки…Не полагайтесь на моду, будьте не массой, а – индивидуальностью. Не впадайте в гипноз перед творением других. Большое и скучное - еще не значит художественное. А если тянет к гигантам, перечитайте «Войну и мир» или «Клима Самгина»...
Но вернемся к джойсотворчеству. С 1923 по 1939 год (16 лет!) писатель работает над своим последним романом «Поминки по Финнегану». Чудовищный филологический ребус (около 600 страниц текста) признан как «самая темная и непонятная книга» всех времен и народов. Вконец ослепший автор все же ощутил перед смертью обложку романа в своих руках.
По словам «джойсоведов», - книга не для обычного чтения, а для изучения. Время действия в ней охватывает одну ночь «героя», точнее его пьяный сон. Формально, за основу книги взят миф о великане Финнегане, переплетенный с народной песенкой о воскрешении алкоголем… И в этом сне трактирщика проигрывается на символическом уровне вся мировая история! Вот такая трактовка совершенно несъедобного текста. Это мнение лингвистов, которым, по их мнению, удалось проникнуть в замысел автора.
История человечества, объясняют они, кругообразна, все возвращается. И потому сон хозяина трактира не имеет ни начала, ни конца. Сам упившийся и упавший с лестницы трактирщик видит себя в ролях всех известных мифических и исторических личностей. Он и Бог-Отец, и Финнеган, и Наполеон, и прочие, прочие…А зовут его при расшифровке –
«идущий некто». Жена героя также одновременно являет и женщину, и реку, и все реки вместе. Сплетницы-прачки - и женщины, и тополя, и камни. Сыновья – то Каин и Авель, то Люцифер и архангел Михаил, то Брут и Кассий… Дочь – она же Айсабель, она же – Изабелла, и она же Изольда, одновременно и дева, и символ инцеста…
Впрочем, сам Джойс говорил, что в известном смысле в книге нет героев. Есть только смех и музыка текста… Джойс полагал, что язык сновидений должен быть универсальным, поскольку во сне человек переступает национальные и языковые границы. Потому книга написана одновременно на десятках мировых языков. Вавилонская башня! Произвольное смешение всех европейских слов на славянском синтаксисе с азиатскими вкраплениями и выдуманными несуществующими собственными словами. Это что-то невообразимое. Масса неологизмов, каламбуров, аллюзий и метафор, да и просто набора слов, в котором автор к старости и сам не мог разобраться. В примечаниях к роману есть ссылки на 60 различных языков и жаргонов.
Как перевести такую книгу? Сам текст противоречит понятию перевода, как и понятию книги вообще. На французский язык этот проект переводили 30 лет. На русский полного перевода не существует. Энтузиасты пробуют, упражняются, интерпретируя то стих из книги, то страничку. Есть русский перевод сорока страниц, на который переводчик затратил 5 лет жизни. И все соглашаются, что это не переводы, а - переложения…Вольные тексты. Хочешь остаться в истории, - напиши никем не понятую книгу, - заявил когда-то Джойс. Говорил ли он это серьезно? А вот еще признание: Для чего «Финнеган»? Чтобы обеспечить работой критиков на триста лет».
Критики – реалисты обрушили на книгу шквал негодования. «Убийца искусства», «сумасшедший писака»…Даже крупнейшие модернисты не оценили эту книгу. В ней заподозрили издевательство на течение, выверт, ядовитую пародию. Для кого же это «предприятие»?
Действительно ли книга Джойса – грандиозная шутка, мистификация сторонника теории «чистого искусства», признающего полный произвол автора? Или все же труд, в котором малосодержательный автор использовал в своем творчестве свою сильную сторону? Джойс не мог воевать из-за своей близорукости, не ездил на охоту в Африку… Но он знал языки, знал мировую литературу и умел составлять словесные игры для интеллектуалов…Честолюбивый перфекционист, все-таки, удивил мир.
Сейчас в интернете составляют наборы «цитат» великого комбинатора из самой загадочной книги 20 столетия. К примеру, такой вариант:
« …Не описать ли ту горечь, с которой описьяна элла эллые аплоки сплюща (а как насчет чудес уоллхолла – вращеправ, простидвижек, скаломахов, чмокогонов, трамодрев, вопледалей, кинавт, гиппобродов, флотоулов, турнеятий, мегасмога, с кругами и рвами, с базиликирхами, аэропагодами, с судами и посудинами, с констеблем в мундире, отмеченным укусом за ухом мекленбурым сукам и ямкам для линьки, с пенькою, чем пеньше, тем встаньше, и троетрюками по двенадцати пинков за дюжину, с бусами, скользящими по проспекту Беспаспортных, с дерижаблями, висящими над углом Без Портных, и дымы и надежды, и мягкий холмик его владений прирожденных природою домовладельцев, дымоглазельцев, в – даму – продевальцев, шурум – бурум, бор – мортанье с крыш, обормоты из крыс, крыши для, как для крыс кря, но лишь под мышь сгодилась бы, а кто пьет со сна, там и спит спьяна. Акушерка на сносях, вот – вот снесет, вот его и трясет. Была там и стена. Димб! Пал с этой последней. Демб! И был мертв. Дамб! Мастабадам, когда луна играет в лютню. Чтоб знало бытье о том».
Бесконечные каламбуры, неологизмы, ссылки и присыпки… Почти в каждой фразе слова из других книг, кои Джойс то ли помнил, то ли выискивал специально, то ли брал наугад. Даже опытные переводчики признавались, что достичь полного понимания надежды нет. К концу своей работы его не имел сам автор. Он диктовал текст, умирающий и слепой,забывая смысл. «Твое паденье – мъланья!, о подзаборный старосудак, переподают на сон, а при пробуждении по всем кристианским министрельствам. Гробанувшийся утильзабор в такой срок прихвостил низвсмятковержение Финнегана, этого губернскисолидчела, что самодружная гораголовушка нельзямедлительно отсыл любознайку на запад исследовать, где он отдал горегорюшконцы, коих позамирнопризаставное место находится на круче в парке, где оранжеребята легли костьми на зелень, где деволодруг полюбил левушку. Уф!»
На полном серьезе Джойс писал: «Я требую, чтобы читатель посвятил всю жизнь чтению моих книг». На что приглашенный и не обласканный им Йетс замечал: «Никогда не видел, чтобы в одном человеке такое колоссальное самомнение сочеталось с таким лилипутским литературным даром». Тут он, конечно, загнул. Дар у Джойса был, но - особенный.
Уильям Фолкнер, другой экспериментатор в литературе, тоже писал непросто, но создавал книги о людях и для людей. Фолкнер создавал образы, Джойс, по большей части – словесные конструкции. Говоря о Джойсе, Фолкнер вежливо заметил: «Думаю, такие книги имеют право на жизнь. Но затрудняюсь сказать, на чем основано это право…»
Размышляя о значении писателя Джойса, можно подумать о том, как раздвинулись с тех пор рамки субъективизма в искусстве. Пределы индивидуализма потеряны. Сейчас в погоне за славой делают все. Отдельные литературные приемы возведены в принципы. Главенствует КАК, а не ЧТО. Некоторые писатели угадывали, как много будет произведено абсурдного с помощью «Улисса» в качестве повивальной бабки…
Выпячивание формы в ущерб содержанию началось не с Джойса. Это западная традиция. Русская литература славилась не словесным жонглированием, а смыслом, постановкой моральных вопросов. И социальными темами несправедливости. Гоголевский Нос гуляет не для своего удовольствия, и не на потеху читателю. А внутренний монолог хорош там, где уместен. Поток сознания ради потока не в духе русской прозы. Мы привыкли считать писателей знатоками человеческих душ, а поэтов – больше чем поэтами. И литературу по старинке считаем одним из методов воспитания…
В России не творили монстров. А Европа уже в 18 веке зачитывалась «Тристрамом Шенди», пародийным романом на пятьсот с лишним страниц. Правда, темпы жизни тогда были иными. В книге той не было сюжета. А к пятисотой странице «джентльмен» Стерна достиг лишь пятилетнего возраста. Позже Марсель Пруст решился на поиски потерянного времени. И искал его внутри себя подсознательном в семитомной эпопее 12 лет.
Тем не менее, Джойс, Пруст и Кафка названы вершинами литературы 20 века. После них литература Запада выдала модернистов, коих не счесть…Кто-то выдумывал и свое…Писали и задом наперед, и откровенное порно («открывая» человека!) Писали из могил, из чрева аллигатора, от имени духов и ангелов…Создавали книги, описывая один бесконечный подъем на лифте…Осталось сфотографироваться с голой задницей на обложке… Шлюзы открыты!
Так стоил ли нам комплексовать, не дочитав до конца «Улисс»?
На западе всегда товар был ярче, внешне эффектней. Хотя и быстрее портился. Потому что там торгаши, а у нас строители – романтики. Торгашам нужно быстрей продать свою невкусную конфету. У нас раскольниковское: «Кто я, тварь дрожащая?» или смердяковское: «Вы и убили-с!». А у них еврей Блум гадит в уборной, вдыхая миазмы отходов. Или рукоблудит в штанах, поглядывая на девочку. Возможно, это жизненная правда…
Но русская литература не останавливалась на изображении низкой реальности. А – звала, приподнимала. Как та Венера Милосская, что «выпрямила» обывателя. У нас князь Болконский смотрит на небо не ради забавы. И дуб Толстого зеленеет не для пересчета на нем листков. Русские не играют словесами. А стремятся очистить душу, мир поднять…
И опять зачерпнем немного звезд. В астрологической карте Джойса натальное Солнце (самореализация, творчество, эго) поражено квадратурой от Нептуна и Юпитера. Негатив Нептуна (иллюзии) дает «субъективизм, одержимость, действия по внутренним убеждениям, игнорируя реальность. Опасность неврозов, психозов, подверженность дурным влияниям, нежелание заниматься презренной материей, бытом, склонность к обману и самообману, богемность, заблуждения». «Считает себя избранным, чтобы обрести значимость. Обманывает весь мир и себя, не укладываясь в традицию».
Квадратура с Юпитером (экспансия, расширение) – «преувеличенное мнение о себе, тенденция к экстравагантности, желание видеть себя важным и незаменимым, ведет к мании величия…»
Незадолго до смерти Джойс раздумывал, может он повредился рассудком? Умирал тяжело, от прободения язвы… Рассказывают, последней его фразой на смертном одре было: - Неужели меня никто не понимает? Если формально подойти к такому вопросу, можно ответить. Например: «Отчего же? Многие поняли. Захотел славы и получил ее…» Думаю, Джойс оценил бы. Ведь он сам любил смеяться над миром людей…