Старик Леонард пытался разглядеть свежевыпавший снег в окне, затянутом морозными узорами. Дети резвятся, расстреливают друг друга снежками, а то и просто подкрадываются, чтобы всыпать за шиворот. Снеговики украшают улицу.
Взрослые, которым не до детских забав, важно подпинывают снег ногой. Им тоже приятно.
Но это только потому, что у вас дома тепло, — подумалось Леонарду. А меня этот холод убивает. Мороз пробрался до самых костей, выморозил и сердце, и саму душу. Старая печь отчаянно дымит, дышать нечем. Но почти не греет. Только когда поднесёшь руки к самому огню, почувствуешь немного тепла. А дальше… Холодный воздух, что сквозит из всех щелей. Старый хворост заканчивается, а самая мысль о выходе на улицу вызывает лютый озноб, и перестук зубов. Которые ещё остались...
Люди радуются снегу, зиме. А мне — одна пытка. И похоже, что скорая смерть. Каждая зима давалась всё труднее и труднее. И всего-то — одно тонкое стекло, а за ним — абсолютно другой мир. Впрочем, даже когда старик в своей тонкой куртке будет ковылять по улице, никто и внимания не обратит. А лютый озноб будет продолжать бить, будут стучать зубы, дрожать руки. И прижавшись к печи, только к ночи можно будет хоть чуть отогреться. Отогреться? Сейчас такого слова нет. Трясти будет чуть меньше. Оторваться от печи — подвиг. Вылезти из кровати, чтобы поесть — подвиг. Или подбросить хворосту.
И великим даром небес, благословением, становятся дождливые дни… Дожить бы до них. Когда дети с грустью ждут снега, но в старой хижине хоть немного теплее. Зябко, но озноба нет. И можно почти не топить, и запас хвороста растянуть подольше. Одному — радость, другому — смерть...
Но как говорят крестьяне? Не будет снега — не будет и урожая. Весенний заморозок выбьет всю зелень. Ерунда! Вот южнее — там и заморозков нет, и урожаев два в году, а то и больше. А здесь… Ради хлеба, ради чужих жизней замерзает старик Леонард в своём старом домишке. Одному — радость, другому — смерть...
Нет. Летом отправляюсь на юг. И пусть там никто не ждёт, и там нет дома, и вообще никакого пристанища. Там и бездомному можно под открытым небом ночевать. Но до лета надо дожить. Дожить...
Старик Леонард кутается в старое одеяло. Только чуть высунешься — озноб. Проклятый холод! Темнеет. Ночь. Пока пережить эту ночь. Хочется пить. Перетерпишь с питьём. Закутаться ещё. Вот так. Немного теплее.