Звёзды над горами

       То, о чём я пишу – это мечта. Мечта о чистых, умных и добрых людях, о счастливой и верной любви, о справедливости и чести. Иногда мне говорят, что так не бывает. Может быть. Но почему не помечтать, что когда-то – будет?..

               
Пролог. Два портрета

       Его душу мало кто мог понять. Узнав о подобном мнении, он только пожимал плечами, ибо считал себя самым обычным человеком.
       Недруги – а их у него было немало – называли его волком-одиночкой. Но он не был таковым.
       Он не выносил, когда кто-то говорил при нём: «Если ты не хочешь, чтобы твою тайну узнал враг – не говори её другу», ибо верил своим друзьям, как самому себе, и не терпел, когда их оскорбляли.
       Он родился в горах среди звёзд, ночью ярко сверкавших в чёрном небе. И он любил горы и любил звёзды. Звёзды были его жизнью, его страстью, его сущностью. Он мечтал понять их мир, его законы, его суть. И ежедневно, ежечасно стремился к этому.
       Учёный-астрофизик, доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент Академии Наук в тридцать три года …
       Человек, в равной мере равнодушный к комфорту, финансовому благополучию, прочим жизненным благам…
       Вот какой таинственный незнакомец с некоторых пор поселился в Городке-в-Лесу.
       Андрей Ярославцев, генеральный директор Дубровского металлургического комбината и создатель Городка, предоставил ему отличные апартаменты на втором этаже Нового коттеджа. Но он почти не жил там, большую часть свободного времени (когда оно у него было), проводя в окрестностях заброшенной водокачки, из которой студенты в своё время сделали самодельную обсерваторию. Правда, в последние недели Андрей запретил им бывать там по причине аварийности здания и ведущихся там строительных работ.
       Вот там-то и пропадал таинственный незнакомец даже по ночам, устроив себе каморку в бывшем домике сторожа при водокачке.
       Иногда его видели бродящим по окрестностям, чаще всего у вершины горы, вблизи которой и располагался Городок-в-Лесу. Он взбирался на скалы и подолгу смотрел оттуда вдаль, в сторону Шаман-тау.
       Как всегда, один…

***

       Он очень любил Москву. Вся его жизнь была связана с этим прекрасным городом. Здесь он родился, здесь прошли его детство, юность, зрелость.
Здесь он закончил институт, вырос как учёный, удостоился всех своих регалий.
Он побывал во многих городах мира, многое повидал, но всегда с неизменной радостью возвращался в родной город, здоровался с ним, как с живым существом.
Поэтому предложение возглавить создающийся на Урале, в быстро развивающемся мегаполисе Дубровске, филиал московского физико-технического института вызвало в его душе противоречивые чувства. Он был учёным с большой буквы и прекрасно понимал, что отклонить предложенное нельзя. Слишком сложная ситуация сложилась в науке, слишком многие из прежних достижений были либо утрачены, либо стали достоянием ближнего зарубежья. На очень многое не хватало средств, и когда вдруг представилась возможность отвоевать для науки новую территорию, этим необходимо было воспользоваться. Но для этого нужно было расстаться с Москвой…
       Он принял предложение, согласился взвалить себе на плечи и руководство ещё не законченным строительством, и комплектацию штата. Пригласил учёных, своих соратников, списался с теми, кто руководил возведением зданий. Сделал всё, что можно было сделать дистанционно. Но теперь ему предстояло покинуть Москву, и он прощался с нею, обходя любимые уголки.
       Сегодня путь его лежал в Ботанический сад. Весна в этом году была поздней, но природа уже оделась в первый зелёный наряд. Всё радовало глаз: и пушистая берёзка, и голубое с утра небо с белоснежными облаками, и белочка на стволе…
       Он вышел к Каменским прудам, полюбовался прозрачной гладью воды, как зеркало, отразившей берега. Присел на большой валун, на котором так любил сидеть раньше. Это было странное чувство : в Москве – и уже вне её. Он тряхнул головой. Ничто не помешает ему возвращаться сюда столько раз, сколько потребует сердце. Наука щедро одарила его, пришло время вернуть ей долг. Открывать новое – разве это не прекрасно? Не только в науке, но и в жизни. И разве не интересно посмотреть, что это за чудо-город в Уральских горах, с самых основ создать филиал МФТИ, сделать его центром физической науки на Урале?
       Академик Александр Данилович Перов улыбнулся и лёгким молодым шагом направился в сторону Останкинского парка, где всё вокруг напоминало о предстоящем празднике Великой Победы – цветы, транспаранты, музыка. И, конечно, радостные лица людей…

Глава 1
                Беглянка
            Грузовик беспощадно трясло, раскачивало, подбрасывало на ухабах, как будто он задался целью непременно выбросить Веську за борт. В такие минуты ящики и коробки начинали приходить в движение, и Веське казалось, что ещё миг – и какая-нибудь увесистая коробища припечатает её ко дну. Устроилась она неплохо. Пока шофёр курил с коллегами возле привокзального кафе, она подкралась к машине с противоположной стороны и поставила в кузов свои немудрёные пожитки. Потом подтянулась, перекинула ногу через борт и свалилась на свободное место. Осторожно передвигая ящики и коробки, проползла к кабине, устроила для себя прогалину и залегла в ней. Заметить её было сложно, шофёр и не заметил. Веська разместила под головой рюкзак, благо, раздавить там было нечего – одни общие тетради с конспектами да запасная одежда. Положила рядом узелок с бутербродами, бережно поставила ящичек с драгоценным для неё содержимым и улеглась на спину, со всех сторон окруженная коробками и ящиками. Через щель в брезенте она видела небо – чистое, глубокое, синее, с небольшими островками белоснежных облаков…
       Поначалу машина ехала по гладкому асфальту, и было очень здорово мчаться в неизвестность под этим ярким, огромным небом.
       Однако, когда машина свернула на просёлок, Веське пришлось непросто среди «оживших» ящиков.
       Но она всё равно была счастлива. Бетримов остался позади, ничего не добившись, и она очень надеялась, что никогда больше его не увидит…
***
       История у Веськи была очень простой, да и не могла она стать иной за двадцать  лет её жизни на белом свете. Будучи единственной дочерью родителей-полярников, она успела изрядно помотаться по разным интернатам, научиться быстро сходиться с незнакомыми людьми и выбрать себе мечту. Такую, от которой жизнь казалась фантастически прекрасной даже в самые сложные моменты.
       Веська любила звёзды. Идя по улице поздним вечером,  она не раз рисковала наступить на кота или свалиться в какую-нибудь канаву. А уж людей, чертыхающихся на ненормальную, бродящую по городу с задранной головой, попадалось ей немеряно.  Веська же, в свою очередь, не могла понять, как люди могут ходить и не замечать над головой потрясающе прекрасного звёздного мира.
        Лёжа ночами на тёплой крыше интерната, она растворялась в звёздном небе, летела туда, вверх, где переливаясь, ярко мерцали звёзды и спокойно, деловито, не мигая блестели планеты. А какие энергии бушевали там, какими гигантскими были на самом деле  сверкающие точки звёзд!.. Веська мечтала стать астрофизиком, волшебством науки дотянуться до этих звёзд, понять их суть, жизнь и назначение. И ВУЗ для себя она выбрала давно – московский Физтех. Но… Не все мечты сбываются. И для Физтеха ей не хватило баллов.
       Удручённая, сидела она на лавочке перед Новым корпусом, когда к ней подошёл незнакомец, скорее всего, преподаватель института.
      - Не грустите, девушка, - сказал он. – Я знаю, что вы сибирячка, и вам не хватило всего одного балла до проходного. Я запомнил вас на собеседовании, и мне показалось, что в науке вы на верном пути. А совет такой: возьмите выписку в приёмной комиссии и поезжайте в наш сибирский филиал. С вашими баллами, я уверен, вы будете приняты. А дальше – как сложится.
       Веська очень жалела, что не запомнила лица человека, давшего ей этот совет. Её действительно приняли в сибирский филиал Физтеха  на факультет АКИ – аэрофизики и космических исследований.
       Училась Веська с упоением. Первый курс она закончила на круглые пятёрки, сдала на отлично первый семестр зимней и три экзамена весенней сессии второго. Оставался всего один экзамен. Но… Как часто это «но»  встречается у нас на пути и круто меняет судьбу…
       Личность проректора Бетримова для института была одиозной. Будучи известным учёным, он, увы, не в меньшей степени, чем к науке, имел склонность к женскому полу. И те немногочисленные  девушки, которые находили своё призвание в храме физической науки,  вынуждены были всеми доступными средствами уродовать себя, дабы не вызвать интерес  сластолюбца. Об этом знали все, но уволить Бетримова не могли – мешала  его мировая известность. Кабинет его стал пугалом для всех ярких представительниц прекрасного пола, ибо экзамен он у них принимал только там, при закрытых дверях, объясняя это желанием проверить, стоит ли указанной особе заниматься физикой, ибо, известно, что «курица – не птица, а физик – не девица».
       Бетримов читал на втором курсе дифференциальные уравнения.  Веська не считала себя красивой, а на экзамены всегда одевалась строго и просто.  Она ходила на все лекции, дав себе слово, что сдаст экзамен в обычном порядке, избежав ужасного кабинета. Но это оказалось непросто, ибо, придя на экзамен, Бетримов с порога заявил, что обеим девушкам уже поставил в ведомость по «неуду» и будет персонально проверять их знания в кабинете. Если кто-то пожелает – сразу после общего экзамена. У второй из двух девушек на факультете уже был билет на самолёт, и она, бледная, как стенка, отправилась в кабинет, откуда вылетела через полчаса в слезах с четвёркой в зачётке и, ничего не объяснив, убежала прочь.
       «Не дождёшься! - решила Веська, сложив в карманах курточки два кукиша. – Ноги моей там не будет!»
       Но до сдачи экзамена Бетримов её так и не допустил, сказав с ухмылкой: «Или кабинет – или вылетаешь с треском!»
       Так и получилось, что в один из дней она стояла у окна, в очередной раз ломая себе голову, как сдать экзамен, минуя кабинет. И тут мимо промчался знакомый первокур, крикнув на ходу: «Эй, Майская, тебя в деканат вызывают!»
       «Всё, - обречённо подумала Веська, - будут отчислять… Как хорошо всё начиналось! И вот из-за какого-то мерзавца-маразматика… Но пусть и не надеется! Не удастся ему увидеть Веську в своём кабинете!» При этой мысли что-то неосознанное, тревожное шевельнулось в подсознании, но Веська не стала вникать в пустое и решительно отправилась в деканат. Подошла, распахнула дверь… Место декана было пусто. И секретаря – тоже. Веська удивлённо замерла на пороге, собираясь дать задний ход, но тут чья-то грубая рука больно схватила её за локоть и втащила в  деканат.  Она услышала звук поворачивающегося в замке ключа, вырвалась и обернулась. Ненавистная рожа Бетримова глумливо улыбалась ей.
       - Попалась, пташка? Не в моём кабинете, так в этом – разницы нет.
       Веська оттолкнула его, отшатнулась.
       - Не подходите!
       Бетримов ухмыльнулся.
       - Это ты сейчас такая смелая, красотка! А пройдёт несколько минут…
       И тут в его кармане зазвонил мобильник.
       - Чёрт! – выругался Бетримов, отвечая на звонок. – Да иду, иду! Сейчас буду!
       - А ты подождёшь меня здесь, - нагло осклабился мерзавец, выходя и закрывая дверь на ключ.
      «Эх, - подумала  Веська, - и почему я не прислушалась к сигналу подсознания? Ведь оно явно намекало на подобный вариант…»
       Она быстро огляделась. Первое окно было прочно замуровано, второе было закрыто на два шпингалета. Веська подёргала их. Они легко подались, и она распахнула окно. От земли её отделяла высота двух этажей. Высоковато. А если… Под окном проходил неширокий карниз, по нему шла  труба для подачи газа. А возле  окна соседнего кабинета  росло дерево, простирая к нему отличные толстые ветви. Только бы добраться! Веська  влезла на подоконник. Ноги  предательски дрожали.
       Она сбросила вниз туфли, босиком шагнула на карниз, зажмурилась. Потом осторожно прижалась спиной к тёплой, нагретой солнцем стене и сделала первый шаг…
       Пройти нужно было всего метра три. Это было бы совсем просто на полу, в комнате. Но на высоте четырёх с лишним метров! Возможность того, что вернувшийся Бетримов успеет схватить её за руку и втащить обратно, придала ей прыти. Шаг. Ещё один. Ещё. Это вовсе и не так страшно. Вот уже всего метр до ветвей. Вот…
       Веська схватилась за упругий сук, как за брус в гимнастическом зале.
       Повисла на руках. Нащупала ногами сук пониже.
       И, вдохновлённая успехом, быстро полезла по ветвям.
       Потом спрыгнула на землю и помчалась так, будто за нею гнались все черти преисподней…
      
       Со скоростью спринтера ноги несли Веську к общежитию. Она не собиралась сдаваться. Написать заявление в деканат. Объяснить ситуацию. Попросить, чтобы экзамен принял другой преподаватель. В конце концов, заявить в полицию. Хотя – о чём? У полиции хватает более важных дел…
       И тут зазвонил мобильник, номер не определился.
       - Да! – крикнула Веська на бегу.
       - И не надейся! – рявкнул в ухо ненавистный голос. – Никуда ты от меня не денешься. Против меня никто не пойдёт. Одной студенткой больше, одной меньше… Честь мундира, знаешь ли, вещь серьёзная! Поэтому…
      - Фига с два!- Веська со злостью отключила мобильник. – Н-да, попала… И с институтом, похоже, придётся расстаться.
       Злые слёзы навернулись на глаза. Она вбежала в общежитие, промчалась мимо вахтёра. И напрасно – дверь в комнату была заперта.
       Веська села на подоконник, пытаясь успокоиться. Не идти же в таком виде за ключом… И куда теперь податься? Родители в экспедиции, квартира сдана в наём. Денег нет, точнее, одни гроши – стипендия будет после сессии. Для всех, кроме неё… И куда запропастилась Вера? Обещала же дома быть…
       Веська огляделась. Метрах в пяти от неё два старшекурсника о чём-то оживлённо беседовали. До неё долетел обрывок фразы: «… и говорят, это будет не филиал, а сказка. Здания уже построены, стоят в сосновом лесу, воздух – с ума сойти! Про этот город все болтают чудеса. Будто там какой-то то ли мэр, то ли меценат особенный. Строит город будущего. Факультетов пока всего пять: ФОПФ, ФУПМ, ФАКИ, ФПФЭ и физхим. Но это только начало. Главное, там есть базовые НИИ. Конечно, не как в Москве, но не хуже, чем у нас. Эх, хотел бы я пожить в лесном студгородке…»
       Веська напряглась. Новый филиал Физтеха? Где?
       Она спрыгнула с подоконника и подошла к оглянувшимся парням.
       - Ребята, а где такое будет?
       Они переглянулись.
       - А ты не знала? Все же об этом только и говорят! На Урале будет новый филиал. В городе Дубровске.
       - Спасибо!
       Веська быстро отвернулась, пряча зарёванное лицо, заскочила в умывалку, умылась и побежала на вахту за ключом.
       Вошла в комнату, огляделась, уже понимая, что никогда сюда не вернётся. Собрала тетради с лекциями, достала паспорт, зачётку, студбилет, вздохнула и сунула в нагрудный карман курточки – так надёжнее. Достала кошелёк, посмотрела на его скудное содержимое – на билет не хватит, даже до ближайшей станции. Придётся ехать автостопом или зайцем. Веська подумала и сунула в карман перочинный ножик – на всякий случай. Одежда… Веська с сожалением взглянула на новое зимнее пальтишко, купленное по строгому настоянию родителей. Его придётся оставить, пусть Верка носит. С верхней полочки шкафа сиротливо свешивался пушистый помпон. Веська потянула за него, извлекла всю шапку, погладила. Нет, с нею она не расстанется. Да и много места она не займёт. Шапка отправилась в рюкзачок вслед за конспектами. Что ещё? Джинсы, футболка, свитер, старая курточка. Запас белья. Школьный аттестат… Остальное – Верке. Телескоп… Веська тяжело вздохнула. Сколько времени она копила на него, ограничивая себя во всём, экономила деньги, присылаемые родителями. И оставить, бросить?! Она засунула коробку с телескопом  в переноску, написала записку подруге, закрыла комнату на ключ, спустилась в буфет и купила пять бутербродов. Хватит пока – надо экономить деньги. Наполнила фляжку водой из кулера и выбежала из общежития. Оглянулась, помахала рукой уже ставшему родным зданию и уверенным шагом направилась к автостанции, рядом с которой всегда тусовались проезжие грузовики.
       И было совсем не сложно, усевшись на скамеечке возле автовокзала, подслушать разговоры перекуривающих шофёров и узнать, чей грузовик идёт на запад и куда именно…
Глава 2
Профессор Воронцов

       Машина уехала, оставив Веську в лесу.
       - Это – кратчайший путь до института, - сказал ей шофёр перед тем, как уехать. – Иди по тропинке через лес, прямо к институту и выйдешь. Это гораздо быстрее, чем тащиться в жару по шоссе.
        Веська поверила, зашла за ближайшие деревья и переоделась. Неловко было являться в институт в грязной куртке и помятых бриджах. А так всё хоть и мятое, но приличное.
       Она шла по густому сосново-еловому лесу и сомневалась, что ей указали правильный путь.  Деревья окружали её со всех сторон, даже небо можно было увидеть, только сильно запрокинув голову. Правда, солнечные лучи умудрялись пробить густое сплетение ветвей и золотыми потоками лились на траву.  От щебета птиц звенело в ушах. Где-то рядом активно трудился дятел. Но не могли же её обмануть?! Зачем?
       Тропинка вдруг перетекла из протоптанной в траве в мощёную розовыми плитами.
       И, пройдя ещё несколько шагов, Веська увидела прямо посреди леса очень красивые современные здания.
        Несказанно удивившись, она пошла по дорожке, которая привела её к широким ступеням, а по ним – к центральному входу. Возле турникета сидел старичок-вахтёр, и Веська почему-то робко спросила у него, как пройти в приёмную комиссию. Старичок улыбнулся.
       - Ты – ранняя птичка. Приёмная комиссия заработает со следующего понедельника.
       - А… Куда насчёт перевода из другого ВУЗа?
       Старичок задумался.
       - Это, наверное, к ректору. Поднимись на второй этаж. Академик Перов Александр Данилович. Только поторопись – он куда-то собрался, его уже машина ждёт…
       Веська взбежала по мраморным ступенькам и сразу наткнулась на нужную дверь. Изложила секретарше важность своего дела к ректору и получив неуверенное: «Попробуйте…» - толкнула дверь.

       Академик Перов был типичным академиком, таким, каких рисуют в книгах. Почти седой, с красивой  аккуратной бородой и умными, весёлыми глазами.
       Веськин страх немедленно улетучился.
       - Здравствуйте, - сказала она. – У меня к вам очень важное личное дело…
       Академик улыбнулся.
       - Даже личное? И в чём же оно состоит?
        И тут Веську снова обуял страх. Как суметь коротко изложить ректору ту ситуацию, которая с ней приключилась? Не долго думая, она достала из нагрудного кармана зачётку и положила на стол перед академиком.
       - Вот.
       Он удивлённо раскрыл зачётку, внимательно прочитал написанное на первой странице, пролистал остальное. И вопросительно посмотрел на Веську.
       - Так что же вы хотите?
       Веська почувствовала, что тонет, и отчаянно попыталась выплыть.
       - Я хочу быть астрофизиком. Мечтаю об этом. Всю жизнь. Но так получилось, что мне пришлось сбежать из института. Не по моей вине. Мне просто очень не хочется об этом говорить. У меня не было шанса сдать дифуры, и меня всё равно бы отчислили. А я хочу учиться. Может быть, вы примете меня? Хотя бы на первый курс!
       Академик смотрел на неё и молчал. Его внимательный взгляд, казалось, проникал прямо в душу, читая мысли. И тут зазвонил телефон. Академик взял трубку и быстро покивал головой:
       - Бегу, бегу!
       Потом обернулся к Веське.
       - Вот вам лист. Быстренько пишите заявление с просьбой о переводе. На моё имя.
        Веська сорвалась с места, чуть не опрокинув стул, схватила ручку. Руки дрожали, буквы получались неровные и корявые. Но текст такого заявления она давно придумала, поэтому и на бумаге он появился очень быстро.
       Академик прочёл, кивнул и размашисто написал сверху: «Воронцову А.П. Зачислить. Остальное – на ваше усмотрение». Поставил снизу замысловатую подпись и, взяв со стола какую-то папку, подвёл Веську к выходу.
       - Идите к Арктуру. Он решит вашу судьбу. Это – зав. кафедрой астрофизики и пока по совместительству декан факультета АКИ. Кабинет налево. Извините, я должен спешить.

       - Спасибо! – радостно крикнула Веська вслед уходящему по коридору лёгкой молодой походкой академику и, получив в ответ весёлую, совсем не казённую улыбку, отправилась искать нужный кабинет. Собственно, долго искать  не пришлось. Дверь оказалась сразу налево. Веська прочитала табличку, украшавшую её: «Заведующий кафедрой астрофизики профессор Воронцов Артур Павлович», и постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда она осторожно потянула за ручку, и дверь приоткрылась. В кабинете никого не было.
       Веська вздохнула и села на одну из скамеечек, рядком стоявших в противоположном конце коридора. Улыбнулась. Далеко же послал её академик! Интересно, сколько световых лет до Арктура? Надо будет посмотреть!
       Больше всего на свете Веська не любила две вещи: искать и ждать. Поэтому, когда в начале коридора показался молодой человек, идущий в её сторону, она сорвалась с места и бросилась ему навстречу.
       - Извините, пожалуйста! Вы не знаете, профессор Воронцов скоро придёт?
       Молодой человек улыбнулся.
       - Он уже пришёл!
       И, раскрывая дверь кабинета, кивнул Веське:
      - Проходите! У вас ко мне какое-то дело?
       Если бы не нелепость ситуации, Веська так и села бы на пол возле двери. Ничего себе профессор! Молодой мужчина не старше тридцати пяти лет, волосы светлые, прямые и длинные, до плеч. И лучистые серые глаза, которым позавидовала бы любая девица!
       Не вдаваясь в объяснения, Веська выложила перед ним своё заявление и зачётку.
       Он внимательно прочитал первое и с интересом пролистал второе.
       - Так что же случилось? Почему при таких выдающихся успехах дифференциальные уравнения стали для вас камнем преткновения? Или вы просто не пытались их сдать?
       Веська вздохнула. Хочешь – не хочешь, а объяснять придётся.
       - Пыталась. Ровно семь раз. Только мне не дали такой возможности.
       - Не дали? Почему?
       - Потому, что профессор Бетримов принимает экзамен у девушек только в своём кабинете. А я никогда на это не пойду.
       Веське показалось, что по лицу Воронцова скользнула мгновенная тень.
       - Профессор Бетримов? Так вот в чём дело… А почему же вы не попросили деканат позволить вам сдать экзамен другому преподавателю?
       - Он бы всё равно не дал мне учиться, как и обещал. Добился бы, чтобы меня отчислили…
       Заведующий кафедрой астрофизики молчал, о чём-то думая. Потом снова взял зачётку, повертел её в руках.
       - Кругом «отлично». Так чего же вы хотите от меня, Весна Александровна Майская?
       Веська поморщилась. Сочетание её имени и фамилии, названное вслух, всегда коробило её.
       - Я хочу учиться! Я хочу быть астрофизиком, и это не каприз, а настоящая мечта, это цель жизни! Я готова начать с самого первого курса, даже с абитуры, лишь бы её достичь!
       Воронцов покачал головой, ещё раз перечитал заявление и резолюцию.
       - Что же мне с вами делать? К экзамену вы готовы?
       Веська кивнула.
       - Конечно!
       - Сейчас сдать сможете?
       Она ошарашено раскрыла глаза.
       - Сейчас?! Кому?
       - Да хотя бы мне!
       Он усмехнулся.
       - Сидите здесь, я схожу в деканат за ведомостью.

       Он вышел, и Веська обвела глазами кабинет. Сколько книг! Вот бы попасть сюда хоть на час, полистать и, может быть, что-нибудь попросить почитать…
       И тут же оборвала себя: «О чём я думаю? Ведь сейчас сдавать экзамен! Вдруг с позором провалюсь?»  Она  очень хорошо знала предмет. Но кто его знает, какие у него требования?
       Воронцов вернулся и положил перед Веськой билет с печатью.
       - Вот вам билет. В нём вопрос по теории и две задачи. Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться?
       Веська трясущимися руками взяла билет, прочитала вопросы и подняла на экзаменатора повеселевшие глаза.
       - А нисколько! Могу начать прямо сейчас!
       В серых внимательных глазах скользнуло удивление.
       - А задачи?
       - Я знаю, как они решаются!
       Он улыбнулся.
       - Ну, что ж, тогда приступайте.
       Веська отвечала уверенно и вдохновенно. Не сказать, чтобы она так уж любила дифференциальные уравнения, но, назло Бетримову, разобралась в них великолепно.
       Обычно при таком уверенном ответе экзаменуемого прерывают. Воронцов выслушал её от начала до конца. И даже задал несколько дополнительных вопросов. Потом открыл зачётку, и её украсила чёткая, красивая запись: «Дифференциальные уравнения. Отлично». И роспись профессора: Воронцов.
       Потом он взял её заявление, чему-то улыбнулся и написал снизу: «В деканат. Зачислить на третий курс».
       Не веря своему счастью, Веська держала в руках зачётку. И даже сначала не поняла вопроса:
       - А устроились-то вы где?
       Беда Веськи состояла в том, что она совсем не умела лгать. Но и рассказывать ему правду не собиралась. Поэтому, пряча глаза, радостно сообщила, что здесь у неё есть родственники, и они её приютят.
       - Это хорошо, - кивнул он. – А то с общежитиями вышла какая-то ерунда, их до сих пор не сдали. Но скоро сдадут, ректор как раз поехал разбираться, а против него ни один бюрократ не устоит! Вы сегодня обедали?
       - Конечно! – жизнерадостно кивнула Веська.
       - Ну, тогда всего доброго, - улыбнулся Воронцов. – И до встречи осенью.
       - Огромное вам спасибо! – сияя, поблагодарила Веська и, осторожно прикрыв за собой дверь, вприпрыжку помчалась по коридору.
       На самом деле, есть хотелось зверски. Она вышла из здания института и спросила у случайного прохожего, как ей добраться до города.
       - До города? Гм-м… Вам лучше всего вызвать такси. Автобус пока сюда ходит не регулярно.
       - А-а… А где здесь поблизости можно закусить?
       Мужчина улыбнулся.
       - Так здесь же! В здании института, из которого вы только что вышли, отличная столовая.

       Веська благодарно кивнула, села на разогретую солнцем скамейку и достала из сумки тощий кошелёк. Он содержал две бумажки по пятьдесят рублей и немного мелочи.
       Она аккуратно, столбиком, сложила на скамейке эту мелочь и насчитала ещё сто рублей. Если завтракать, обедать и ужинать чаем с хлебом, то, наверное, можно дотянуть до… Ой, о какой стипендии речь?!
       Веська задумалась. Ночевать можно и в лесу, если не пустят в здание института, ночи тёплые, а общежития обещают вскоре сдать. А вот деньги… Дозвониться до родителей проблематично, да и как признаться, что все присланные ими деньги она истратила на телескоп? Придётся искать какую-нибудь подработку… Ладно, всё это потом. Пока нужно подкрепиться.
       Веська смело показала знакомому вахтёру старый студенческий билет и спросила, где расположена столовая.
       - В левом крыле первого этажа – улыбнулся тот.

       В столовой было очень изобильно и очень безлюдно. Веська с грустью посмотрела на обилие салатов и булочек, на ещё дымящиеся котлеты, на густой ароматный борщ. Налила себе стакан чая и положила на тарелку четыре кусочка хлеба.
       - Это всё?! – с удивлением спросила женщина на кассе.
       - Пока всё! – улыбнулась Веська. – Жарко, что-то аппетита нет…
      
       Она села за столик у окна и, жадно откусив половину куска хлеба, принялась с интересом разглядывать вид, открывавшийся из окна.
       - Вы позволите? – неожиданно раздалось рядом.
       Веська вздрогнула и подняла голову, постепенно заливаясь краской.
       Воронцов поставил на столик поднос, ушёл и вернулся ещё с одним.
      - Вот. Извольте как следует пообедать. Вы теперь наша студентка, и я отвечаю за вас. А потом отбросите в сторону недомолвки и расскажете мне всю правду, от начала и до конца.
       Не глядя на него, Веська спросила:
       - Как вы догадались?
       - Это было несложно. Просто увидел в окно, как вы считаете свои медяки.  Я знаю полярника Александра Майского. Это ваш отец?
       Веська опустила голову.
       - Да… Только родители никогда не оставляют меня без денег. Всегда присылают больше, чем достаточно. Просто я их истратила. На телескоп…
       Серые глаза неожиданно потеплели.
       - Ладно, обедайте. А потом расскажете мне свою историю без утайки, и я отвезу вас туда, где вы сможете жить до ввода в действие общежитий.
       И Веська рассказала ему всё. Про отвратительного Бетримова, про путешествие по карнизу и бегство из общежития.
       - Как же вы добирались из Сибири до Урала?
       - Зайцем…
       - И не боялись?
       Веська улыбнулась и достала из кармашка рюкзака большой складной нож.
       - Вот. Пусть бы только кто-нибудь полез!
      Он только покачал головой в ответ…

        А потом они ехали через очень красивый город, и Веська крутила головой так, что, если бы она ввинчивалась, то давно бы уже отвалилась.
       - Артур Павлович, - спросила она, вконец осмелев, - а почему ректор назвал вас Арктуром?
       Воронцов усмехнулся.
       - Да потому, что я Арктур и есть. Я из семьи потомственных астрономов. Родился, когда мои родители были очень молоды и очень романтичны. Вот и назвали меня именем звезды. Хорошо ещё, что не Альдебараном! А для студентов и такое имя – повод для веселья. Поэтому, где можно, я становлюсь просто Артуром. А ректор для моих родителей – друг детства, юности, да просто очень хороший друг.
       Веська кивнула.
       - Понимаю. Мне от моего имени тоже изрядно достаётся… Когда я должна была родиться, мама с папой взяли отпуск за несколько лет. Приехали на Большую Землю, а тут – солнышко, тепло, весна. Это после их-то льдов и холодов. Вот и назвали меня Весна. И от этого имени уже никаких вариантов нет.
       Воронцов улыбнулся.
       - Так это же очень красивое сочетание: Весна Майская!
       Веська вздохнула:
       - Ну, да… Только не для ровесников…

        Он привёз её в лесной коттеджный городок, привёл в большую и красивую квартиру на втором этаже и положил перед нею ключи.
       - Вот здесь пока поживёте. Общежития будут готовы – переселитесь. Вот вам карта. По ней вы сможете питаться в столовой и приобрести себе необходимое для нормальной жизни – не думаю, что в дороге оно у вас было.
       Веська окончательно смутилась.
       - А вы? Это ведь, наверное, ваша квартира?
       Он улыбнулся.
       - У меня есть место, где жить.
      И, кивнув, оставил её в полном смятении и замешательстве.

       Веська обошла квартиру, где роскошь обстановки резко контрастировала с аскетизмом хозяина. В одной из комнат стояли два кресла и между ними не убранная шахматная доска. С кем играл в шахматы профессор? Может быть, с академиком?
     Она перешла в другую комнату.  Только книги и всего одна картина на стене – обсерватория на плоской вершине горы, безлюдная местность вокруг, тёмное ночное небо. И стены, пробитые пулями…
       От этой картины Веську пробрал мороз, она подошла к незапертому шкафу и изучила книги. Все – по астрономии и астрофизике. Веська выбрала себе книгу, устроилась на диване и углубилась в чтение…
Глава 3
Старый город
       Было раннее утро, когда девушка сошла с поезда на маленькой станции, которая очень её удивила. Об этом городе слагали легенды. Мол, из маленького городка вырос за пару десятков лет огромный мегаполис, красивый, современный, окружённый лесами и весь в цветах. Ничего подобного девушка не увидела. Маленькое зданьице станции хоть и было чистеньким и ухоженным, но с роскошью и рядом не стояло.
       И маршрутка на остановке прикорнула не ультрасовременная, а старая, про какие говорят «на ладан дышит».
       Девушка подошла к маршрутке, разбудила вздремнувшего старичка-водителя.
      - Доброе утро! До города довезёте?
      - До города? Нового, конечно?
      Девушка смутилась:
       - До того, где новый институт…
      Шофёр кивнул:
       - Ну, да, до Нового. А я в Старый еду. Если устроит, могу после этого тебя подкинуть до переезда, а то и до Нового, если кляча моя не сломается. Что-то стучит, а не пойму, где.
       - А вы подождёте, пока я вещи в камеру хранения сдам?
       Старик усмехнулся.
       - А чего не подождать? Подожду.
       Девушка сбегала в пустынный вокзал, поставила вещи в ячейку автоматической камеры хранения и вернулась к машине. Шофёр ждал, прислонившись к стенке своего ископаемого средства передвижения.
       Девушка влезла в машину, устроилась на обшарпанном сидении. Мотор чихнул пару раз, и машина двинулась с места. Девушка приникла к окну. Вокруг, по обе стороны дороги, был лес. Высокие ели плотными рядами окружили асфальт. Мрачные, тёмные, они казались остроконечными крышами какого-то невиданного инопланетного здания. Девушка закрыла глаза и незаметно уснула.
       Проснулась она оттого, что машинка резко дёрнулась и остановилась.
       - Вылезай, красавица! – оглянулся к девушке шофёр. – Конёк мой приказал долго жить! Извини уж, не довёз тебя до места. Но тут до остановки близко, поднимись в горку, перейди на другую сторону – и садись в маршрутку до Нового города. Да не надо мне твоих денег, до цели-то я тебя не довёз!
       Но девушка всё-таки всунула ему в руку помятую пятидесятирублёвку и быстро побежала прочь.
      - Постой, не туда! – услышала она сзади, но даже не оглянулась.
       Перед нею были ворота, ещё сохранившие отголоски былой красоты. 
     Справа темнела погнутая изгородь, вверх уходила довольно широкая дорожка, и девушка пошла по ней, с интересом глядя вокруг. Наверное, раньше тут был парк.
        К нему примыкал стадион, старенький, обветшалый, но всё ещё аккуратно прибранный. Дорожка вела вверх, когда-то это, видимо, была центральная аллея. Слева виднелась  площадка, вероятно, бывшая местом танцев. Сейчас от неё остался бетонный остов, и какой-то старик сметал с него пыль и пожухлые листья.
Поневоле пришли на ум лермонтовские строчки:
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт
Сметает пыль с могильных плит…

       Эти останки былого действительно казались могильными плитами.
Осколки, осколки, кучки пепла от сожженных ветвей.
Ещё одна бетонная площадка – чем она была?
Старый фонтан, чаша которого вместо воды была забита дёрном…
Разбитый вазон с кучей окурков рядом с ним…
Постамент, на котором не было статуй… Запустение, тлен… От всего увиденного сжималось сердце.
       Девушка представила, как когда-то здесь разбрасывал серебряные струи тот самый заброшенный фонтан, играл духовой оркестр, кружились пары на танцевальном пятачке. Благоухали цветы на клумбах и в вазонах… Нарядные люди бродили по посыпанным песком аллеям среди белоснежных статуй. Катала деток весёлая карусель. Ждал юных артистов летний театр. Кипела жизнь, простая и добрая.
       А теперь… Теперь от этого не осталось ничего. И никому, никому нет до этого дела. Где тот волшебник, который превратил  ещё не виданный ею город в сказку? Почему он не видит всего этого совсем рядом? Ведь тут тоже живут люди, живут и надеются, что кто-то когда-то всё же вспомнит о них, восстановит утраченную красоту?..
      Красоту, от которой не осталось ни следа. Только деревья продолжали расти вопреки всему, зеленели весной, а осенью сбрасывали под ноги людям золотые листья, как сейчас…
      Девушка, конечно, не знала, насколько она была права. Ещё меньше, чем полвека назад, здесь был красивый парк, большой, тенистый, с чёткими линиями аллей, с бесчисленными клумбами цветов, с тихими уголками, где в окружении кустов сирени стояли уютные скамеечки, а в центре – вазоны с прекрасными цветами. Не знала, что здесь были и танцевальная площадка, и летний кинотеатр. Работала карусель, катая деток в каретах, на зебрах, жирафах и слонах. А рядом продавалось самое вкусное в мире мороженое. И маленькая девочка, которая всё это видела, а теперь только помнила, бегала по этим аллеям с розовым сачком, догоняя ярких, красивых бабочек…
       А там, где за погнутым забором виднелось облупившееся здание, был прекрасный дворец культуры, в котором для детей существовало огромное количество кружков по интересам, а для подростков и взрослых – всевозможных секций.
       В этом дворце проходили утренники, где детей принимали в пионеры на торжественной линейке. А зимой в центральном зале стояла самая красивая ёлка, какую только можно себе представить. И все дети получали подарки от Деда Мороза и Снегурочки…
       Девушка вздохнула, вышла за покосившуюся ограду, осмотрелась. Узкая улочка вела вверх, убогие домишки карабкались в гору, к лесу.  Люди хотели жить – и жили. Строили, латали, приспосабливались. Но почему они оказались забытыми? Наверное, здесь были истоки того сказочного города, очертания высоток которого вставали из дымного марева осенних костров на противоположном берегу реки. Городу стало тесно в этом уголке, зажатом со всех сторон горами, и он потихоньку перебрался на высокий и ровный левый берег, разросся ввысь и вширь. Но почему забыто то, что было его началом?
       Девушка сжала кулачки и выпрямилась. Она не оставит то, что увидела здесь, в таком виде, не позволит догнивать и разваливаться тому, что раньше украшало жизнь, радовало людей. Она дойдёт до мэра Дубровска, дойдёт до того фантастического мецената, который спонсирует все стройки. И горе им, если они её не услышат!
       Наверное, если бы кто-то смог прочитать её мысли, он бы только усмехнулся. И напрасно.
       Девушку звали Катерина Михайловна Дракуль, до недавнего времени она преподавала физпрактикум в университете города Энска. И  даже самые смелые и языкастые студенты  никогда не решились бы шутить или дерзить по её адресу. Между собою, полушёпотом, они, конечно, развивали гипотезы по поводу её фамилии, производя её то от драки, то от дракона, а то и от Дракулы. Но вслух – никогда. Кэт была умна, решительна, отчаянно смела и всегда доводила начатое дело до конца.

Глава 4
Воспоминания. Телескоп.
       Пасмурный осенний вечер повис над Городком, бросил на асфальт причудливо изломанные в свете ранних фонарей тени домов и деревьев. Ноябрь выдался холодным, и всю прошлую ночь в воздухе пока ещё негустыми стайками мелькали снежинки.
       Веська сидела на подоконнике, положив переплетённые пальцы на острые колени. За окном, наверное, пробегали люди, Веська слышала их весёлые голоса.  Но она не смотрела в окно, да и зачем, если за ночь оно намёрзло замысловатым узором, а сейчас медленно оттаивало, являя миру в лице Веськи оранжевые ветви дерева, растущего возле окна, но скрывая всё, что было ниже. Если бы она куда-то и смотрела, то на дорожку, ведущую ко входу в коттедж, названный Новым…
       Воспоминания теснились в её голове, выстраивались в каком-то неправильном, экзотическом порядке, наслаивались одно на другое. В который раз вспомнился авантюрный побег от Бетримова и связанные с этим события…
      …После того, как две трети пути были  преодолены, Веська перестала опасаться, что её убежище будет раскрыто. Путешествие протекало благополучно, трудно только было ничего не есть и не пить, ибо Веська не знала, в какое время шофёр остановит машину на обочине и свернёт в кустики. Бутерброды в котомке всё ещё аппетитно пахли, и на одной из таких остановок она выкинула их, точнее, разложила на траве – пусть зверушки полакомятся.
       Как оказалось, насчёт успешности и благополучия путешествия успокоилась Веська напрасно. Среди глубокой ночи, прервав её мирный сон, грузовик резко остановился, и какая-то большая коробка, сдвинувшись с места, пребольно стукнула её по колену. Вслед за этим раздался грубый голос: «Куда едешь? Документы покажи!» Веська выглянула в щель в брезенте и увидела, что грузовик съехал с шоссе и стоит в какой-то грязной колее.
       Она не поняла, что пробубнил в ответ шофёр, но на всякий случай натянула рюкзачок и потянула к себе коробку с телескопом. Но не тут-то было! Ремень переноски, видимо при толчке, придавило с такой силой, что вытащить его было невозможно, как Веська ни старалась. А полицейские (по разговору стало ясно, что это они, и их двое), в это время объясняли шофёру: «Из колонии строгого режима сбежал опасный тип, вот на всех ближайших дорогах посты и установили, а по тайге с собаками ищут. Покажи-ка свой кузов, да пооперативнее!».
       Веська, тяжело вздохнув, оставила попытки спасти телескоп и поползла к выходу, где заблаговременно отцепила часть брезента на случай бегства. Просунула ноги в дыру, упала на траву и скатилась в придорожную канаву, заросшую высокой крапивой. Она ещё надеялась, что после осмотра машины полицией успеет вскочить обратно в кузов. Как оказалось, надеялась напрасно.
       «Поезжай! – крикнул один из полицейских. – Да не останавливайся нигде, кроме наших постов. Мимо случайных прохожих гони, что есть сил. В рамках правил, конечно!»
       И не успела Веська оценить ситуацию, как мотор заработал, и машина умчалась, увозя телескоп. Смахнув набежавшие слёзы, Веська выглянула из-за крапивы.
       Полицейская машина стояла в ста метрах от неё, на шоссе. Служители закона не стали мёрзнуть в холодной почти по-осеннему ночи и быстро залезли внутрь.
       Веська задумалась: как быть? Спрятаться в лесу или, пробравшись по канаве мимо полицейских, выйти на дорогу и пойти по ней до первой попутной машины?
       Лес – это дикие звери и сбежавший уголовник, возможно, не один. Кто-то же подготовил ему побег!
       Дорога – это полиция, вероятное задержание и возврат в лапы Бетримова. Но это ещё и попутные машины, которые могут подвезти. Если повезёт…
       Итак: дорога!
       Веська распласталась животом на дне канавы и осторожно, очень осторожно поползла по ней.
        Через полчаса она вышла на дорогу, тревожно огляделась, боясь увидеть что-нибудь очень страшное. Или кого-нибудь…
       И пошла вперёд – в неизвестность. Выглянувшая из-за туч луна осветила широкий тракт и мрачные деревья тайги, обступившие его с двух сторон…
       Идти пришлось недолго. Всё нараставший шум мотора завершился появлением из-за поворота грузовика, как две капли воды похожего на недавно покинутый Веськой. Машина притормозила и остановилась возле замершей посреди дороги фигурки. Дверца открылась, и выглянувший шофёр с недоумением спросил: «Ты откуда, чудо лесное?»
       Веська «отмерла» и бросилась к машине: «Подвезёте?»
       Шофёр усмехнулся:
       - Смотря  куда!
       - Хоть куда, - заторопилась Веська, - только заберите меня отсюда! Здесь бандит сбежавший бродит, его ищут! А вообще-то мне надо на Урал, в Дубровск, только машина моя уехала…
       Шофёр покачал головой.
       - Про бандита слышал. Ты, случайно, не он? Да ладно, шучу! Залезай, подвезу, так и быть. Я-то в Екатеринбург еду. А там до Дубровска рукой подать. Только в пути мне расскажешь, как вышло, что ты на этой дороге оказалась. Да поподробнее рассказывай, погромче. А то мне сменщика не дали, боюсь заснуть за рулём.
       Веське снова очень крупно повезло. В машине дорога уже не казалась такой страшной, и она с удовольствием любовалась открывавшимися её взору картинами таёжного рассвета.
       Шофёр оказался отличным дядькой, и ехали они очень весело. Веське даже не пришлось больше голодать. Перекусить они останавливались в придорожных кафе, на какой-нибудь салатик денег у неё хватало, а объяснению, что больше есть ей нельзя после длительной голодовки, шофёр поверил.
       А лучше всего оказалось то, что добрый дядька, разгрузившись в Екатеринбурге, взял калым в Дубровск и довёз её почти до института. На прощанье пожелал всего хорошего и оставил адрес на случай, если понадобится помощь…
       … А помощь ей пришлось принять совсем от других людей. Принять, хоть гордость её и бунтовала против этого. И теперь…
       … Веська взглянула за окно, но за ним по-прежнему ничего не было видно. Она вздохнула, возвращаясь к воспоминаниям. Всё, что случилось потом, она отлично помнила: и неожиданный экзамен, и зачисление на третий курс, и шикарную квартиру в сказочном городке в лесу.
       В тот день она не пошла в столовую. После плотного обеда желудок, отвыкший от еды, не без труда справлялся со своей работой. На кровать она тоже не рискнула лечь, хоть и целый час плескалась перед этим под душем, смывая дорожную грязь. Потом нашла в рюкзаке старенькую ночнушку, в шкафу - чистые простыни, завернулась в них, устроилась на диване и провалилась в глубокий сон.
       Проснулась она оттого, что в дверь упорно звонили. Ещё не до конца осознав, где находится, она вскочила и босиком пошлёпала к двери. В комнату вошёл довольно молодой,  красивый брюнет.
       Веська ойкнула, схватила простыню и завернулась в неё, покраснев до корней волос.
       - Доброе утро, Весна, - сказал незнакомец с улыбкой, - извините, что врываюсь к вам в такую рань, это – суровая необходимость. История ваша мне известна. Хочу предложить вам такой вариант. Вместо квартиры профессора Воронцова вы переберётесь в коттедж, который все здесь называют Южным – там живёт вся молодёжь Городка. Вот ключи от комнаты, надеюсь, она вам понравится. Картой профессора пользуйтесь – не стоит обижать его отказом. А завтра вы получите свою собственную. Что касается одежды – я догадываюсь, что вы не собирались приобретать её на средства Воронцова. Вот вам пакет – там есть всё, что понадобится вам на первых порах. Думаю, что моя дочь подобрала именно то, что нужно.
       Веська несколько секунд стояла, не в силах вымолвить ни слова, потом, наконец, снова обрела дар речи.
       - Но… Кто вы?
       Незнакомец снова улыбнулся.
       - Кто я? Хм… Вопрос-то непростой! Пока для вас главное, что я вправе предложить вам то, что предлагаю. А если у кого-то будут вопросы, скажите, что так решил Андрей Ярославцев. Успехов!
       И он скрылся за дверью прежде, чем Веська успела его поблагодарить.
       Изумлённая, она заглянула в оставленную незнакомцем сумку. В ней действительно было всё, что необходимо девушке, оказавшейся в её ситуации.
       И тут зазвонил мобильник. Ещё плохо соображая, Веська взяла его, приложила к уху: «Алло!»
       «Доброе утро, Весна Александровна, - раздался голос, который она мгновенно узнала. – В течение сегодняшнего дня я прошу вас приехать в институт и зайти в деканат. Вопрос о вашей летней стипендии решен положительно. Заодно получите новый студенческий билет. Захватите три фотографии, сфотографироваться можно прямо в Городке, где вы сейчас находитесь. Всего доброго!»
       Он отключился, а она даже не успела его поблагодарить! Веська села на диван, уронив руку с телефоном на колени.  «Так не бывает! А если бывает, то только в сказках!»
       Всё происходящее настолько не вязалось с реальностью и с тем, что происходило с нею раньше, что Веська подумала, в своём ли она уме и не сон ли это? Но всё вокруг было реальным, не исчезало и не растворялось в воздухе. Веська умылась, выбрала подходящие случаю вещички и взяла со стола оставленные для неё ключи.
       Остальное она проделала как во сне, и опомнилась только перед знакомой дверью деканата. Заглянула, поздоровалась, отдала фотографии, поблагодарила, вышла за дверь – и подошла к другой двери с табличкой «Декан». Робко постучала и по ответившему голосу сразу поняла, что не ошиблась.
       Переступила порог – и замерла. На столе стоял её потерянный на ночной таёжной дороге телескоп! Она сразу узнала его по знакомой переноске. Силы снова её покинули. Она вспомнила, как брела по тёмной ночной дороге, а по щекам  текли безутешные,  горькие слёзы – из-за того, что грузовик умчал в неизвестность её телескоп. И вот он – здесь, на столе у профессора Воронцова!
       Веська сделала шаг вперёд и обняла телескоп, прижалась щекой к холодной, шершавой коробке. Право, в этот момент ей больше хотелось обнять кого-то другого...
       - Ваш?  - с улыбкой спросил Воронцов.
       - Мой! Но как?.. Откуда?.. Огромное спасибо вам!
       Воронцов покачал головой.
       - Я-то тут совсем ни при чём. Шофёр вашего первого грузовика вёз нам по спецзаказу офисную мебель. Когда начали её разгружать, обнаружили телескоп. Конечно, принесли его сюда, и я сразу понял, что это ваша пропавшая драгоценность!
       Не в силах что-либо ответить, Веська молча гладила потёршуюся в дороге коробку.
       Воронцов улыбнулся.
       - Есть простая возможность доставить ваш телескоп в Городок без риска снова его утратить. В деканате получите ваш новый студенческий билет. Ваша  стипендия на лето будет зачислена на вашу институтскую карту, её вы сегодня-завтра получите в Городке. А мою карту спрячьте в карман, она ваша, обратно я её не возьму… Так вот, о телескопе. Я сейчас еду в Городок за кое-какими документами. Могу вас подвезти...

       …Веська снова взглянула за окно и вздохнула. Какой это был для неё счастливый день! И последующие несколько, когда он помогал ей установить телескоп на крыше Южного коттеджа, и даже соорудил башенку, сидя в которой было очень удобно наблюдать звёздное небо. С карты профессора Воронцова она не истратила ни копейки. Хранила её как бесценную реликвию…
       Видела она его очень редко. Общежития так и не были сданы в срок, начало занятий перенесли на октябрь, преподавателей разместили в Городке-в-Лесу, а студентов – в их общежитии. В октябре занятия всё же начались. Профессор Воронцов читал на третьем курсе лекции по физике звёзд, и Веська, конечно, не пропустила ни одной, но видела его только на расстоянии.
      Она, конечно, понимала всю нелепость ситуации. Влюбиться отчаянно, безумно, безоговорочно! И в кого?! Она уже знала все его титулы: доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук, лауреат Нобелевской премии за открытие в области физики сверхновых и создание новой теории эволюции звёзд. Кто она рядом с ним? Девчонка из провинции, недоучка, растяпа…
       И, тем не менее, она каждый вечер вот так сидела на подоконнике, только чтобы в свете фонаря увидеть силуэт человека, идущего к Новому коттеджу. А потом думать о нём, пока молодой организм не отключал сознание сном…

Глава 5
Катерина Дракуль
       Академик Перов вылез из такси и, расплатившись с шофёром, медленно побрёл к воротам Городка. Закончился учебный день, был поздний вечер, под ногами хлюпала каша из очередной порции тающего снега. Но в воздухе так восхитительно разлился запах влажной хвои, он так приятно вливался в лёгкие и освежал голову, что идти домой не хотелось, и он пошёл по мокрому тротуару, вспоминая прошедший день.
       А день был, как всегда, полон нового, неожиданного, интересного.  К примеру, сегодня Артур оказался случайным свидетелем спора в лаборатории механики. Маленькая зеленоглазая первокурсница около часа спорила с Катюшей Дракуль по поводу результата сдаваемой ею работы, доказывая, что, кроме тривиального, возможен ещё и нетривиальный результат. И в итоге Катюша не только приняла правоту этой малявки, но и признала перед всей группой свою неправоту. И даже подробно объяснила, в чём крылась ошибка, уже много лет незамеченной повторяемая студентами. В этом – вся Катюша. Никогда не уйдёт от ответственности, не станет прятаться, укрываться от неприятной для себя ситуации.
       А эту зеленоглазую и её подружку он запомнил ещё с начала занятий. Дарина Солнцева и Марина Солнцева. Одногодки и отличницы. Он подумал: двойняшки. Оказалось – нет. Одна – сестра, другая – жена нового коллеги Виталия Солнцева. Он улыбнулся тогда: разве бывают такие жёны? Скорее, он принял бы её за его дочь…
      Снег шлёпал, растекался под ногами, пошёл мелкий, моросящий дождь. Он раскрыл зонт и  почему-то вдруг вспомнил другие дни, когда этот тротуар был усыпан золотыми листьями, а до начала занятий в институте было ещё очень далеко… 
       Только тогда академик Перов понял, какая это трудная работа – быть ректором создающегося с нуля ВУЗа. Конечно, к текущему моменту всё самое сложное осталось позади, но… Звонки, посетители, просители, резюме – всё это продолжалось до сих пор.
       Поэтому, когда в его кабинет вошла высокая, красивая девушка с решительным выражением лица, он внутренне застонал. Сейчас она скажет: «Извините, штаты вашего ВУЗа уже укомплектованы?» И что он ответит? Лгать до сих пор не научился. Штаты не только не укомплектованы, но во весь голос вопят о нехватке преподавательского состава…
       Принимать кого попало и этим с самого начала завалить доверенное ему дело он тоже не хотел. А получалось так, что в институт валом валили те, кому он просто не имел морального права предоставить место. А тех, кого он желал бы видеть в рядах сотрудников института, приходилось уговаривать, убеждать, отбивать. Только сейчас он выдержал часовый разговор сначала с ректором университета, потом – с кандидатом физико-математических наук Виталием Солнцевым, почему-то вбившим себе в голову, что его место – в школе, затем – с директором этой школы Вероникой Оленевой, никак не желавшей менять расписание уроков для того, чтобы дать возможность этому Солнцеву работать в институте по совместительству – хотя бы временно. Видите ли, у неё – дети, и расписание уроков составлено самым благоприятным образом для того, чтобы эти дети не уставали от занятий. А у него, как назло, вместо солидных преподавателей – те же дети. Вот, например. Стоит и вопросительно смотрит, хоть он уже трижды предложил ей сесть. И сейчас спросит…
       Девушка посмотрела на него умным, изучающим взглядом и…
       - Извините за беспокойство, штаты вашего ВУЗа уже укомплектованы?
       Вот сейчас сказать «да» - и не будет неприятного разговора и неизбежного отказа. Увы, так он не мог.
       - Нет, не укомплектованы.
       Девушка кивнула.
       - Вот моя характеристика. Я не стала готовить резюме, по моему мнению, оно недостаточно информативно. Если по прочтении у вас появятся вопросы ко мне, я отвечу. Мне кажется, так будет лучше.
       - Присаживайтесь, - обречённо повторил Перов, углубляясь в предложенный ему документ.
       Характеристика была очень подробной и захватила его с первых строк.
       Катерина Михайловна Дракуль закончила физфак университета в городе Энске. Там же поступила в аспирантуру, и в качестве обязательной преподавательской практики выбрала ведение лабораторных работ у первого курса. И  как раз там проявила себя в полной мере, придумав и сконструировав опытные установки для всех изучаемых тем. Несмотря на то, что практические лаборатории факультета были неплохо оснащены, юная аспирантка изобрела такое количество новых и усовершенствовала старых приборов, что о ней заговорили. Предложили вести лабораторные работы и на старших курсах.
       Здесь талант молодого экспериментатора раскрылся с ещё большей полнотой. Один из изобретённых и самостоятельно изготовленных ею стендов сочли достойным стать темой кандидатской диссертации, которую девушка защитила с блеском. Ей предложили продвижение по научной лестнице, но она отказалась, оставшись преподавателем физпрактикума на долгие годы. И только создающийся на Урале филиал МФТИ вызвал её глубокий интерес, и научный совет Энского университета не счел себя вправе препятствовать её желанию поработать на новом месте. Рекомендация ей была выдана как умному, грамотному, талантливому и креативному специалисту.
       Академик Перов закончил чтение занявшей несколько листов характеристики и поднял глаза на сидящую в кресле девушку.
       - И не жалко вам было покинуть то, что создавали столько лет?
       Она кивнула.
       - Жалко. Но подросла достойная смена, которая, очень надеюсь, превзойдёт меня на этом поприще. Надо дать дорогу молодёжи.
       Академик улыбнулся.
       - Молодёжи?! Да вы сами так ослепительно молоды!
       Катерина Дракуль покачала головой.
       - Мне сорок пять лет. Но вы правы, это ещё совсем мало. Что касается характеристики, то она мало о чём говорит. В ней не сказано, что я упряма, прямолинейна, нетерпима к любой несправедливости и не наделена чинопочитанием. А от студентов требую, чтобы физику они не «учили», а понимали, и никогда не приму работу до той поры, пока не смогу убедиться, что человек понял физику процесса до самых глубин. Поэтому работать со мной нелегко. Но сейчас речь не об этом. Найдётся ли в вашем институте работа преподавателя физпрактикума?
       Академик пристально взглянул на неё.
       - А почему именно физпрактикума? Разве вам не хочется попробовать себя в новой сфере?
       Катерина отрицательно покачала головой.
       - Нет. Я придерживаюсь правила, что человек должен быть на своём месте. То есть делать то дело, которое может сделать лучше всего. Помните: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать – пирожник…». Очень мудро сказано.
       - Ну, что ж, - задумчиво проговорил академик Перов, - давайте попробуем. Документы свои оставьте у меня. Что касается жилья, то общежития, увы, ещё не готовы. Вот вам адрес места, где вы пока будете жить. Как добраться, там тоже указано. А на месте спросите Андрея Анатольевича Ярославцева. Если не застанете его, обратитесь к Розе Викторовне Черкасовой, она там заведует хозяйством. Всего доброго! Надеюсь, что наш институт вас не разочарует.
       Вот так и появилась несколько месяцев назад в Городке-в-Лесу Катерина Михайловна Дракуль, что не могло не повлиять на жизнь этого тихого лесного местечка…
       Академик Александр Данилович Перов закрыл ставший ненужным и неприятно холодивший пальцы зонт, повесил его на рукав пальто,  вздохнул и медленно пошёл по тающему снегу, расцвеченному огнями фонарей, к Новому коттеджу…

Глава 6
Осколки
       Веська стояла у окна. За намёрзшими стёклами мало что было видно, но она знала, что снег по-прежнему отказывался лечь, как ему было положено в декабре, только запорошил ветви да траву на газонах. Смотреть было не на что, Веська отвернулась от окна и задумалась.
       Сколько уже прошло времени, как она обосновалась здесь? Веська по очереди загнула пальцы, как в детстве на уроке арифметики. Июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь… Ого! Целых полгода! И ведь правда, она уже привыкла к Городку, поначалу показавшемуся ей нереальным, сказочным. И к институту, так сильно отличающемуся от того, прежнего! На третьем курсе факультета аэрофизики и космических исследований их было всего две девушки – она и Стася Соловьёва. Стася училась в группе аэродинамики, но на общих лекциях они сидели рядом и незаметно для себя подружились. Стася была очень интересным человеком и, хоть рассказывать о себе она не любила, всё же по отдельным словам и эпизодам Веська постепенно узнавала историю её непростой жизни. И удивлялась, как она непохожа на младшую сестру Даринку, которая училась здесь же на первом курсе. Все говорили, что Даринка очень талантлива. А Стася… Стася сумела поступить в МФТИ на ФАЛТ, проучиться два курса, на третьем бросить и пойти летать стюардессой. Потом уйти из авиации, восстановиться на первый курс в дубровском университете, снова бросить по непонятной пока для Веськи причине, через какое-то время поступить заново, теперь уже через абитуру, за год пройти программу двух лет и вот теперь перевестись на третий курс ДФМФТИ, где и познакомиться с Веськой.
       Характер Стаси вызывал в Веське восхищение и даже некоторую робость, хоть Стася и держалась очень просто, и разницу в возрасте аж в 15 лет Веська совершенно не чувствовала.
       Что касается учёбы, то общими для них были далеко не все лекции, а те, что таковыми были, профессор Воронцов не читал, поэтому Веська не боялась себя выдать. А он и вовсе не смотрел в её сторону, что было даже хорошо, ибо позволяло смотреть на него без страха быть замеченной.
       В плане своих чувств Веська с самого начала обрекла себя на безответность. Влюбиться в профессора Воронцова было аналогичным тому, что влюбиться в звезду на небе. Но ведь Веська любила звёздное небо самой глубокой и чистой любовью, а требовать от него взаимности мог бы только сумасшедший. Поэтому Веська не печалилась о своей участи, просто жизнь стала для неё полнее, ярче и содержательнее, и это было так прекрасно!
       Правда, однажды после окончания занятий Веська стояла со Стасей в фойе возле зеркала, стараясь натянуть шапочку на свои непокорные рыжие кудри. И тут Стася удивлённо сказала: «Чего это он так на тебя посмотрел?»
       «Кто – «он»?» - робко спросила Веська.
       «Да профессор Воронцов! Он вышел из коридора в вестибюль, посмотрел в нашу сторону и как будто споткнулся. Притормозил на миг и так же быстро скрылся в противоположном коридоре. Кроме нас возле зеркала никого не было, и я не думаю, что его так смутила моя спина. А если серьёзно, то, если бы я имела счастье родиться мужчиной, меня взяли бы и в лётчики, и в космонавты. У меня не только стопроцентное здоровье, но и стопроцентное зрение. И смотрел он прямо на тебя, что очень странно».
       «Наверное, - улыбнулась Веська, - ему показалась смешной моя борьба с шапкой!»
       На самом деле она видела в зеркале всё: и его, и этот взгляд, такой необъяснимый. И краска начала медленно и предательски заливать её щёки.
       Стася пристально посмотрела на неё и покачала головой: «Смотри, не влюбись в профессора Воронцова!»
       «Почему?» - спросила Веська, краснея ещё больше и с трудом ловя снова упавшую с головы шапку.
       «Да потому, что нет девчонки и в институте, и в Городке, которая не вздыхала бы по этой таинственной личности. Но он ко всем равнодушен в равной мере. Похоже, кроме науки для него ничего на свете не существует. И, возможно, он прав. Любовь – опасная вещь, далеко не всегда она приносит радость. Впрочем, не слушай меня. Всё это – глупости…»
       И Веська сохранила этот взгляд, как сувенир. Прибавила к карте, хранившейся в коробочке…
***
       За истекшее время Веська узнала почти всех жителей Городка-в-Лесу. И подружилась со многими, особенно со Стасей. Но не так, как с оставшейся в Сибири Вероникой. Веська улыбнулась.  Подруга очень не любила, когда Веська называла её Веркой. «Это грубо!» – говорила она и настаивала, чтобы Веська звала её Никой. «А тебе это имя не идёт! – не соглашалась Веська. – Какая ты Ника? Ника – это такая и такая! - И она демонстрировала танцующую походку и ресницы веером. - А ты – Верка, моя боевая подруга!»
       С  Веркой они дружили по-настоящему.  Удивительно, что та куда-то пропала и не отвечала на письма.
       Вот и не хотелось Веське идти на общее празднование наступающего Нового года, проводившееся в Большом зале Городка. И всё же она надела своё простенькое, но любимое платье и решила заглянуть на праздник – вдруг понравится?
       Конечно, там были уже почти все. Кроме того единственного, чьё присутствие заставило бы её остаться. Незнакомые молодые люди улыбались ей, звали в свой круг.  Вероятно, бывшие ученики Виталия Солнцева.
       Она немного постояла рядом с какой-то напряжённой Стасей.
       Заглянула в украшенный зал, где уже было немало нарядных гостей почему-то с очень невесёлыми лицами. Только позднее ей стало известно, что именно в этот день Стасе пришло письмо о том, что её бывший муж Виктор женился. Потому и держалась Стася так неестественно – она очень любила его…
       Заиграла музыка, народ потянулся в зал, и к Стасе неожиданно подошел муж её младшей сестры Даринки и пригласил на танец. Странный это был танец. Даринкин муж что-то говорил Стасе, горячо, убеждённо, а она иронически улыбалась и отрицательно качала головой. Потом остановилась, поцеловала его в щёку и пошла прочь – гордая, красивая, не нуждающаяся ни в поддержке, ни в утешении…
       … А на деле, ох, как она в них нуждалась, эта смелая и независимая Стася… И мысли путались и метались в её голове, пока она шла через толпу к выходу. Как трудно это оказалось: прийти сюда и веселиться, когда Виктор…
       И как плохо, что письмо пришло и ей, и друзьям. Похоже, новая жена Виктора не знала, какой из адресов принадлежит ей. И подстраховалась. Прислала дерзкое письмо победительницы, копии свидетельств о браке и о рождении сына. Вот так.
       Да и на что было надеяться? На слова Виктора о том, что она – его единственная любовь? После того письма больше не было ни одного. Всё логично…
       Стася схватила с вешалки шубку и выбежала во двор. Было ещё светло, выпавший за неделю обильный снег засыпал городок, и он блистал чистотой под ясным небом.
       Мороз обжёг щёки, Стася обрадовалась этому ледяному прикосновению и побежала по дорожке от коттеджа. Куда? Этого она пока и сама не знала, просто хотела побыть одной со своими мыслями, разложить по полочкам всё, с чем столкнулась.  А в голове навязчиво и громко звучала песня, прекрасная песня на прекрасные стихи Роберта Рождественского. Такая невыносимая и такая близкая сейчас…
“Было” – я от этого слова бегу
И никак убежать не могу.
Было... Опустевшую песню свою
Я тебе на прощанье пою.
Было... Упрекать я тебя не хочу,
Не заплачу и не закричу.
Было... Не заплачу и не закричу!

Ладно... Пронеслось, прошумело, прошло,
И земля не вздохнёт тяжело.
Ладно, не завянет ольха у воды,
Не растают полярные льды!
Ладно, не обрушится с неба звезда,
И не встретимся мы никогда!
Ладно! Пусть не встретимся мы никогда!

Снова, не страшась молчаливых дорог,
Я однажды шагну за порог.
Снова я, как будто по тонкому льду,
В затаённую память приду.
Снова над бескрайней землёю с утра
Зашумят и закружат ветра,
Снова, над землёю закружат ветра...

Солнце распахнёт молодые лучи.
Ах, как будут они горячи!
Солнце будет царствовать в каждом окне,
Будет руки протягивать мне.
Солнце будет в небе огромном сиять,
И в него я поверю опять.
В солнце я однажды поверю опять!

Слышишь, я когда-нибудь встречу любовь,
Обязательно встречу любовь!
Слышишь! Половодьем подступит она,
Будто утро, наступит она.
Слышишь! И от счастья смеясь и любя,
В этот миг я забуду тебя!
Слышишь! В этот миг я забуду тебя!

Глава 7
Бетельгейзе
       Стася ушла, и Веська загрустила. Она всё ещё чувствовала себя чужой в этой дружной компании. И того, кого она мечтала увидеть, здесь не было.
       Она вернулась домой, попробовала читать, но мысли скользили мимо текста, не вникая в него. Вздохнув,  Веська надела пальтишко, валенки и вышла во двор.
       Стояла морозная и очень ясная ночь, звёзды горели в небе мириадами завораживающих огней. Слабое мерцание фонарей Городка не могло приглушить этого яркого, восхитительного сияния, только вдали, над городом, висело оранжевое марево огней. Веська остановилась и задрала голову, узнавая знакомые созвездия. Обежав по кругу, взгляд её остановился на Сириусе, переливавшемся всеми цветами спектра несмотря на спокойную атмосферу. И заскользил дальше – к Ориону и его альфе – оранжево-красной Бетельгейзе, о судьбе которой было столько пересудов в астрономическом мире.
       Веська представила, как нарушаются миллионы лет сохранявшиеся связи, звезда теряет устойчивость и взрывается, падая внутрь себя и одновременно разбрасывая вещество на миллиарды километров. А вдруг она уже взорвалась, и то, что Веська видит сейчас – лишь свет, летящий к Земле со скоростью 300000 км в секунду, а самой звезды уже нет? И как будет она выглядеть, когда свет взрыва достигнет Земли? Почему-то Веська представила её огромным оранжевым шаром на небе, хоть и знала, что это будет не так. И пожалела, что эту красивую звезду ждёт такая печальная участь.
       - Ждёте, вдруг взорвётся? – неожиданно раздалось за спиной.
       Веська вздрогнула и оглянулась. Он стоял рядом, совсем близко, и улыбался.
       - Добрый вечер! Любуетесь ночным небом?
       Веська смущённо кивнула.
       - Любуюсь. Оно завораживает, как будто заколдовывает… Оно такое… трудно найти слова…
       Он снова улыбнулся.
       - Не ищите подходящих эпитетов. Их просто не существует. То, о чём вы сказали, я чувствую так же, поэтому хорошо понимаю вас. Что касается Бетельгейзе, она ещё не взорвалась. Так что увидеть это зрелище нам, увы, не доведётся…
      - А мне её жалко… - вздохнула Веська. – Она такая красивая, и так долго делала прекрасным наше небо. И самое красивое созвездие северного полушария станет без неё не таким…
      Он кивнул.
      - Мне тоже жалко. И многим, многим другим. Вы когда-нибудь видели её в хороший телескоп?
       Веська смущённо покачала головой.
       - Нет. Только в свой. Но он слишком слабенький.
       Он кивнул.
       - Хотите посмотреть?
       Веська встрепенулась.
       - Конечно, хочу!
       - Тогда пойдёмте.
       Он взял её за локоть, увлекая на тропинку, ведущую в гору.
       Веська знала, что на месте старой водокачки строилась маленькая, но настоящая обсерватория. Но ходить туда и наблюдать за строительством стеснялась. А сейчас Артур Воронцов вёл её именно к этому строению. Оказалось, обсерватория уже готова. И дорожка к ней освещена невысокими фонариками.
       Башенка на фоне заснеженных ветвей выглядела очень красиво, хоть и не очень ново.
       Воронцов отомкнул дверь, включил свет, и Веська остолбенела. Перед нею был самый большой телескоп из тех, какие ей доводилось видеть. Она подошла, восхищённо и нерешительно погладила холодную поверхность с местами облупившейся краской. Было ясно, что телескоп далеко не нов, но Веська, преисполненная восторга, разглядывала тумблеры, кнопки, заглянула в окуляр.      
        Воронцов с улыбкой наблюдал за нею.
       - Нравится?
       - Ещё бы! Огромный какой! А откуда он?
       Воронцов посерьёзнел.
       - Откуда? Это долго рассказывать. Я привёз его оттуда, где он уже не нужен. А здесь он на месте. Со временем к нему вернётся его прежний вид. И вы можете пользоваться им в любое удобное для вас время. Не стесняйтесь девушек-астрономов. Лада уехала на дипломирование в Пулково, у Ланы чисто теоретическая работа в ИКИ. Сейчас я покажу вам, как им пользоваться.
       Он объяснял ей и показывал назначение каждого рычажка и кнопки, и Веська обратила внимание, что он прикасается к прибору бережно и нежно, как будто это было живое существо.
       - Ну, как, - спросил он через несколько минут, - запомнили?
       Веська смутилась и честно отрицательно помотала головой. Не могла же она признаться, что больше смотрела на него, чем на прибор, и почти не слышала того, что он ей говорил.
       - Впрочем, - кивнул Воронцов, - это и не важно. На столе  инструкция, пользуйтесь, изучайте. А Бетельгейзе… Сейчас посмотрим. Только боюсь, что она вас разочарует. Он нажал кнопку, и пол вместе с телескопом повернулся на несколько градусов. Воронцов взглянул в окуляр, что-то ещё подкрутил, настраивая. И уступил место Веське.
       Она посмотрела в окуляр, и у неё на миг закружилась голова от блеска звёзд в черноте неба.
       Воронцов улыбнулся.
       - Впечатляет? А теперь смотрите.
       Он повернул рычажок, и картина звёздного неба поплыла, оставив в центре одну яркую большую звезду, постепенно вырастающую в размерах и заполняющую собой окуляр.
       - Это, конечно, не оптическое изображение, а тепловое, во многом отличное от реалии.  Сейчас увидите другой вариант.
        Красный диск звезды показался Веське деформированным, очень похожим на большой мыльный пузырь, а ещё больше – на желток яйца на сковородке.
       - Это – обычное максимально увеличенное изображение со светофильтрами. Не разочарованы?
       Веська помотала головой и стукнулась лбом об окуляр.
       - Осторожнее! Глаз цел?
       Веська улыбнулась.
       - Цел. Извините! Столько впечатлений…
       Воронцов кивнул.
       - Понимаю. Не поверите, но грандиозность Вселенной потрясает меня до сих пор. Вы пойдёте домой или останетесь?
       Веська умоляюще посмотрела на него.
       - Если можно, конечно, останусь!
       - Тогда вот вам ключ.
       И на Веськину ладошку опустился большой ключ, накрытый сверху ладонью.
       «Вот какие у него руки… -  пронеслось в голове. - Красивые, с ровными, длинными пальцами…» Она вспомнила свои, шершавые от работы без перчаток на холоде, и ей захотелось скорее спрятать их за спину.
       - Где расположены выключатели света в помещении и освещения дорожки, вы знаете. Будете уходить, не забудьте выключить первое и включить второе.  И не пропустите Новый год! Я бы вам посоветовал вернуться в Большой зал к друзьям. Наверняка, они ждут вас, а здесь, к тому же, холодно.
       И он исчез за дверью так быстро, как будто его здесь и не было. Только щёлкнул замок…
       Веська ещё немного полюбовалась на диск бесконечно далёкой Бетельгейзе, потом вздохнула и потянулась за инструкцией. Как работает прибор, она, естественно, не запомнила…  А встретить Новый год в компании телескопа её нисколько не страшило.  Вот только мысли её были далеко от текста инструкции…
       Размечтавшись, она не заметила, что прошло немало времени. Только резкий звонок вернул её к реальности. В ту же секунду дверь распахнулась, и на пороге появился тот, о ком она так много и неотвязно думала. В руке у него была большая сумка.
       - Вам бы следовало объявить выговор за нарушение режима! – усмехнулся он. – Вы сидите здесь уже полтора часа, в помещении холодно, а вы легко одеты. Но придётся отказаться от этого полезного начинания, поскольку до Нового года осталось десять минут. Вас что, устраивает такая его встреча?
         Веська смутилась, но не стала лгать.
      - Устраивает! Я дикарка по натуре и в городке ещё не освоилась. А тут так хорошо, уютно. И интересно про телескоп… А как вы догадались, что я ещё здесь?
       Он улыбнулся.
       - Догадаться несложно, если учесть, что из окна моей комнаты отлично просматривается  обсерватория и, в частности, периодически включающийся в ней свет. А раз так, придётся в вашу с телескопом компанию принять ещё и меня. Всё же было бы странным встретить Новый год на тропинке, ведущей к дому!
       Он поставил сумку на стол и извлёк из неё бутылочку, в точности повторяющую бутылку шампанского, только в три раза меньше.
       - Эксклюзивное безалкогольное на две персоны. А поскольку вы мерзли здесь столько времени, в термосе горячий чай, а на закуску пицца.  К сожалению, ничего больше. Завтра узнаете у подруг, какого застолья себя лишили!
       Он открыл бутылочку и наполнил бокалы шипящим напитком.
      - Раз стол за мной, то тост – за вами.
       Совершенно растерявшаяся от смущения Веська взяла за ножку бокал, попыталась встать, но он жестом усадил её на место.
      - Мой тост за то, - чтобы все люди на Земле были счастливы, чтобы у них были только добрые мысли и чтобы они почаще поднимали головы и смотрели на звёздное небо. Видя прекрасное, трудно делать плохое.
        И чтобы никогда нигде не было войн, а планета превратилась в цветущий сад.
        И чтобы люди жили вечно, а если не хватит места на Земле, чтобы осваивали другие планеты. Ведь наука всесильна… А ещё…
       - А ещё, - добавил он, - с Новым годом! Он наступил как раз сейчас.
       Они выпили по бокалу очень вкусного шипучего напитка, потом пили чай с пиццей, и Веська, осмелев, рассказала ему, как в детстве, когда родители были в творческом отпуске и они жили дома, у Веськи и её подруг была любимая книга «Каллисто», а звездой Каллисто  был Сириус, который у каллистян назывался Рельос. И как они с подругами ждали зимой, когда же Сириус покажется над горизонтом, и этот день праздновали, называя Днём Рельоса…
       Он слушал её очень внимательно, ни разу не перебив. А потом сказал задумчиво:
- Как схожи иногда бывают у людей судьбы и мечты… Но время позднее, и нам пора домой. Инструкцию можете взять с собой, здесь она никому не потребуется.
 Потом он закрыл обсерваторию, включил осветительные фонарики и протянул Веське руку:
       - Держитесь! Здесь весьма скользко.
       Окна Большого зала ярко сияли в темноте.
       - Не хотите вернуться туда? – спросил он.
       - А вы?
       - Я – нет. Если честно, я как-то устал от мероприятий с большим скоплением людей, пусть даже и очень хороших. Да и дел накопилось немало. Так что до встречи в Новом году, и - успехов на экзаменах!
       - Спасибо! Пусть этот год будет для вас счастливым!
       Почти теряя голову, Веська распахнула дверь Южного коттеджа – и не смогла не обернуться, не посмотреть ему вслед. А он уже скрылся за поворотом, улица была пустынна, только в небе,  выше и правее, чем два часа назад, ярко сияло созвездие Ориона и слева вверху – яркая, мерцающая Бетельгейзе…       
      
Глава 8
«Среди миров…»
        Для Даринки, Марины и Игоря завершилась первая институтская сессия. Для Виталия Солнцева её тоже можно было назвать первой – Вероника Оленева всё же согласилась отпустить его в институт ввиду острой нехватки там кадров и личной просьбы ректора, академика Перова. Школа тоже не осталась без хорошего физика – Ольга Сергеевна согласилась повременить с уходом на пенсию. И Виталий читал теперь общую физику на первом курсе и термодинамику на четвёртом.
       Сложность была в том, что экзамен ему должны были сдавать и Марина, и Даринка. Чтобы не ставить в ложное положение брата и мужа, обе договорились сдавать семинаристу. У Даринки всё прошло гладко, а к Марине преподаватель почему-то придрался, она заспорила, ему это не понравилось, и он вкатил ей «уд», что страшно расстроило Марину, конечно, не из-за балла, а из-за того, что она подвела брата.
       «Да ты не переживай, эта оценка всё равно не пойдёт в диплом!» - попытался успокоить её Виталий.
       «Ничего ты не понимаешь! - возмутилась Марина. – Знал бы ты, о чём он меня спрашивал!» -  и, хлопнув дверью, ушла на вечеринку к друзьям Игоря.
       Даринка принесла подушку и, положив её на колени Виталию, устроилась рядом с ним на диване.
       Виталий отложил книгу, которую пытался читать до этого, и неожиданно спросил:
       - Малыш, что ты думаешь о профессоре Воронцове?
       Даринка подняла глаза:
       - Разве я о нём думаю?
       И тут же добавила с лукавой улыбкой:
       - Но он хороший!
       - Откуда информация?
       Даринка снова улыбнулась.
       - Из личного опыта! Только не вздумай ревновать. Сейчас я тебе всё объясню. С неделю назад я шла домой и услышала откуда-то тихий, жалобный писк. Пошла на звук и увидела, что совсем маленький рыженький котёночек провалился в канавку водостока.  После оттепели, растопившей снег, ударили морозы, вода в канавках заледенела, и котёнок скользил лапками по гладкому льду и не мог выбраться. Я просунула руку через решётку, пытаясь его вытащить, но он отпрянул и заскользил ещё дальше, к люку. Я испугалась, что он в него упадёт, и тут сзади спросили: «Помочь?»
       Это был профессор Воронцов. И путь для спасения котёнка он выбрал самый радикальный: взялся двумя руками за решётку и просто выломал её. Достал котёнка и, держа его на ладони, второй рукой поставил решётку на место: оказывается, она просто входила в пазы.
       Продолжая держать котёнка на ладони, он спросил: «Ваш?» Я покачала головой: «Нет, просто найдёныш». «Забрать не хотите?» Я сначала встрепенулась, но тут же вспомнила, что Маринка очень хочет щенка и уже его присмотрела. «Нет, сестрёнка щеночка хочет…»
       Он улыбнулся. «Тогда заберу я. Думаю, Александр Данилович будет доволен».
       Снял шарф, завернул в него котёнка и сунул за пазуху, прикрыв рукой, чтобы грубый драп пальто не давил сверху. И кивнул мне: «Всего доброго! Будете интересоваться судьбой малыша – забегайте к нам!» И ушёл, унеся котёнка.
       Мне стало интересно, и в воскресенье я к ним зашла. Дома был академик. Котёнок, как мне показалось, заметно подросший и распушившийся, сидел у него на плече. Я узнала, что они сразу его искупали в тёплой воде, высушили полотенцами и устроили домик в коробке, где вместо матрасика поместили безопасную электрогрелку. Котёнок уже сам умеет лакать молоко из блюдечка, он получил все необходимые прививки и имя. Полное я не запомнила, но сокращённо они зовут его Денька или Ден.
       Оказывается, профессор Воронцов – приёмный сын академика… Вот так я с ними познакомилась.
       Виталий улыбнулся.
       - Хорошая история. Я тебя не просто так о нём спросил. Недавно я сидел в деканате, заполняя документы по приёму на работу. И тут зашел Воронцов с ведомостью и положил её на стол перед деканом. Кстати, этого нового декана я терпеть не могу так же, как и ты. И не могу понять, кто его нам «спустил сверху». Только не МФТИ, это однозначно.
        И вот этот декан накинулся на Воронцова: «Из всего курса вы поставили всего одно «отлично»! И пятнадцать человек отправили на пересдачу! Вам что, совершенно безразличен уровень успеваемости и показатели института? И неужели вы считаете, что студентка Майская такая звезда, что единственная знает «Введение в астрофизику» на отлично?»
       Воронцов пожал плечами. «Что касается «уровня успеваемости» и «показателей факультета», то моя цель не завышать студентам баллы, а добиваться, чтобы они знали ту профессию, которую для себя избрали. Бездарно отбывать время в институте только для получения диплома в качестве титульного листа, на мой взгляд – преступление. Я тоже был студентом и отлично знаком с термином «халява». Так вот, халявы не будет!
       А студентка Весна Майская… Вы когда-нибудь держали в руках её зачётную книжку? Нет? Советую взглянуть».
      С этими словами он вышел из кабинета, и декан обратился ко мне: «Нет, вы посмотрите только! Ведь мальчишка, 35 лет, а попробуй, тронь! Звезда, лауреат Нобелевской премии! А вы, коллега, что думаете по этому поводу?»
       - Мне было очень стыдно, что я стал свидетелем этого разговора, и я поспешил уйти, сказав ему на прощание, что моё мнение не отличается от мнения Воронцова. Знаешь, малыш, он очень нравится мне. По-моему, академик Перов собрал прекрасный коллектив энтузиастов, и Воронцов занимает в нём отнюдь не последнее место. Он честен, умён, прост в обращении с людьми, впрочем, как и все остальные. Но в нём есть какой-то особый внутренний свет, очень к нему располагающий…  Интересно, как отнеслись  его студенты  к результатам первой сессии? Я бы огорчился, если бы его невзлюбили за низкие баллы.
       Даринка посерьёзнела.
       - Студенты… Из третьекурсников я знаю немногих. Но те, кого я знаю, очень уважают профессора Воронцова и лоботрясам не сочувствуют. А девушки…
      - Что они?
      Даринка улыбнулась.
      - Они считают, что Воронцову просто нравится эта рыжая Весна. По-моему, это чушь. Ты ведь тоже ставил мне одни пятёрки, но ведь ты не… Ой!
       Виталий засмеялся.
      - Вот именно! Только к оценкам это не имело ни малейшего отношения. И я рад, что студенты правильно смотрят на вещи. Я имею в виду – не сочувствуют лоботрясам!
      Даринка снова улыбнулась.
       - Только не считай меня сплетницей. Но есть ещё один момент. Девчонки болтают, что у декана есть красивая дочь моих лет. Пыталась поступить к нам, но завалила всё, что можно, и в университет её тоже не приняли. И что декан спит и видит женить на ней Воронцова, чтобы приобрести зятя – лауреата Нобелевской премии. Факты, чтобы  поверить в эту гипотезу, есть, потому что девица часто приходит к отцу, но торчит не возле деканата, а значительно ближе к кабинету заведующего кафедрой астрофизики. Да вот только Воронцов, мне кажется, увлечён наукой и на женщин не заглядывается, хоть и очень вежлив и корректен с ними.
       Виталий улыбнулся.
       - Знаешь, всё бывает до поры, до времени. А девушки здесь у нас умные и красивые, как на подбор. И не только студентки. Посмотри на Катюшу Дракуль! Умница и красавица!
       Даринка засмеялась.
       - Я-то давно ею любуюсь, а вот ты – и не думай! Ты ещё не знаешь, какая я ревнивая!
***
        А в это время Веська сидела на подоконнике, глядя на улицу, и думала о том же самом человеке, только совсем иначе, чем молодые супруги Солнцевы:               
       « Кто ты? Со стороны может показаться, что это очень глупый вопрос. Но это не так. Кто ты, как личность в истории астрофизики, как учёный, как руководитель ведущей кафедры нашего института, я знаю и так.
       Знаю, что почти все в твоей семье были известными учёными-астрономами. Потомственными астрономами. Книгами твоего прадеда я зачитывалась в детстве.
       Знаю, что родители твои работали в крупнейшей обсерватории на Памире, фактически, создавали её.  О них я тоже читала, давно, в газете, не зная, что они – твои родители. Читала об их трагической гибели, когда пришедшие из-за гор, из чужой страны, преступные группировки устроили перестрелку возле обсерватории. Территория была удобна для них – кроме обсерватории, на голых камнях негде было укрыться.  И те, кто дежурил в ту ночь, погибли почти все, пытаясь защитить приборы.  Не выжил и телескоп – гордость страны, телескоп с самым большим в мире зеркалом… Но там была и другая аппаратура, для той страны, на территории которой она теперь оказались, не представляющая ценности.
       Знаю, что твоей целью стало спасти остатки этой аппаратуры и, найдя подходящую вершину, восстановить обсерваторию. И такую вершину ты нашёл на Урале. Теперь там создаётся научный городок. И будет новая обсерватория лучше прежней – ведь гора, которую ты выбрал, окружена тайгой, там нет огней большого города, а турбулентность воздуха низка.
       Знаю, как случилось, что в 33 года ты стал профессором и лауреатом Нобелевской премии. Ты родился на Памире, как раз на той, погибшей, обсерватории. Там ты и рос, пока не достиг возраста, в котором детей отправляют учиться в школу. Но в горах Памира не было школ, только небольшой научный городок, а родители твои не могли бросить работу. И тебя отправили в Москву, к профессору Перову, с которым твои родители были с раннего детства дружны. У него ты и жил, пока учился в школе, и потом, когда поступил в МФТИ. Перов фактически стал твоим вторым отцом. Но у тебя был и настоящий, с которым вы занимались теорией эволюции звёзд, поскольку старая теория не могла объяснить многих новейших открытий.  К нему ты ездил на практику, там делал и курсовую, и дипломную. 
       Знаю, что ты собрал всю информацию, полученную, но не обработанную твоим отцом, систематизировал и попробовал оценить с точки зрения своей, новой гипотезы, появившейся у тебя ещё в студенческие годы.  Все фактические данные, и старые, и новые, идеально легли в рамки этой гипотезы, ставшей новой теорией эволюции звёзд. Она заодно позволила рассчитать время взрыва сверхновой Бетельгейзе, точно установить положение полюсов звезды, опровергнув гипотезу их высокой прецессии, и доказать, что взрыв звезды не нанесёт вреда жизни на Земле.
       За эти открытия тебе присудили Нобелевскую премию. Ты настаивал, чтобы её присудили не тебе, а твоему отцу – посмертно. Но вопрос решили иначе: поделили её на двоих. Часть, присуждённую отцу, ты употребил на создание Уральской обсерватории. А свою – на создание Уральского филиала МФТИ, где я сейчас имею честь учиться…
       Вот как много знаю я о тебе. Но  хочу знать совсем другое. Ведь твои титулы и звания ничего для меня не значат. Для меня ты – тот серьёзный и внимательный молодой человек, которого я впервые встретила в коридоре института, примчавшись туда без надежды и без денег, и который поверил мне и совершенно бескорыстно помог.  Я хочу знать много, очень много о тебе, как о простом земном человеке. Я хочу знать, как ты радуешься и печалишься, как сердишься и как умеешь прощать. Хочу знать всё-всё, до самой мелочи. Потому, что я тебя люблю…»
 
***
       Над Южным Уралом повис мощный антициклон, принеся солнечную, почти весеннюю погоду. И, поскольку зима была на редкость малоснежной, остатки снега начали быстро таять. Конечно, это была ещё  не весна, и впереди ждали и холода, и снегопады. Но пока всё это было впереди, а солнышко припекало совсем по-весеннему, и возле каждого дерева всё увеличивались проталины с порыжевшей прошлогодней травой и сосновыми иголками. Птицы щебетали так, что звенело в ушах, дятел вносил в этот многоголосый хор свою размеренную партию ударника.
       Веська села на тёплую скамейку под большой сосной, закрыла глаза, подставила лицо солнцу. Было очень хорошо, пахло оттаявшей землёй, хвоей, какой-то непередаваемой, волнующей свежестью.
       «Видимо, очень добрый и чуткий человек планировал этот Городок, - подумала Веська. – Ни одно дерево не пострадало, асфальтовые дорожки проложены только там, где без них не обойтись. Действительно, Городок-в-Лесу. Идёшь, идёшь по лесу – и вдруг скамейка. Садись, усталый путник, отдыхай! А под ногами сосновые иглы, многолетние, пружинящие, как ковёр. Пройдёт ещё немного времени, и в лесу везде распустятся подснежники. Белые, пробивающиеся даже через островки снега. А потом – фиолетовые пушистые головки сон-травы…»
       Веська не услышала шагов, почувствовала только, как чья-то тень легла на лицо. Распахнула глаза и снова зажмурилась.
       Похоже, подошедший смутился.
       - Извините, я, кажется, испугал вас!
Веська, красная до ушей, отчаянно замотала головой.
       - Нет, что вы, совсем наоборот!
       Поняла, что сказала, и покраснела ещё больше.
       Он сделал вид, что не заметил её смущения.
       - Разрешите присесть рядом?
       - Конечно!
       Воронцов сел на скамейку и тоже подставил лицо солнцу.
       - Стоят такие замечательные дни. Кажется, будто наступает весна и скоро появятся подснежники… Вы любите цветы?
       Веська вздохнула.
       - Люблю. Только не люблю, когда их рвут, и потом они медленно погибают в какой-нибудь вазе. Это очень грустно видеть.
       Артур ничего не ответил. Он долго смотрел на раскинувшиеся над головой ветви сосны, потом спросил:
       - Вы разобрались с телескопом?
       Веська кивнула:
       - Кажется, да.
       - И не возникло никаких вопросов?
       Веська снова смутилась.
       - Что вы, вопросов миллион, просто не знаю, как их задать…
       - Почему же не приходите в обсерваторию, когда я там? Вы же видите свет возле тропы!
       Веська опустила голову.
       - Мне неловко беспокоить вас…
       Он покачал головой.
       - Какое же это беспокойство? Всегда приходите, я с радостью отвечу на все ваши вопросы, тем более что их «миллион»! Кстати, скажите, как случилось, что вы так увлеклись астрофизикой?
       Глаза Веськи неожиданно засияли, засветились мягким светом.
       - Это сложно объяснить… Это – как любовь. Разве можно объяснить, как она возникает и почему? Но я попробую рассказать хотя бы о том, как это случилось…
        У моих родителей из-за особенностей их работы отпуски бывали редко, но надолго. И, увы, не всегда одновременно. Когда мне было около пяти лет, мы жили вдвоём с мамой в маленьком посёлке, в деревянном домике, когда-то принадлежавшем бабушке и дедушке. Посёлок этот скорее был похож на деревеньку. Во всяком случае, лошадка там ещё была одним из самых популярных видов транспорта.
        Посёлок стоял у реки, зимой река замерзала, и её заносило снегом. Это было очень красиво: белое ровное пространство, с обеих сторон окруженное избушками, тоже утопающими в снегу.
       Речушка вся была изрезана тропинками, существовала и широкая дорога, по которой частенько проносились сани под мелодичный звон бубенчиков.
       Мы почти каждый вечер гуляли с мамой по этим тропинкам. Я любила смотреть, как на землю опускаются сумерки, из труб домишек поднимаются к небу вертикальные струйки дыма, а в небе зажигаются звёзды – всё больше, всё ярче…
       Они завораживали меня, манили, восхищали. И как-то раз я спросила у мамы, что такое звёзды. И она рассказала мне… впрочем, нелепо было бы пересказывать это вам! И я заболела звёздами. Мама брала для меня в библиотеке массу научно-популярных книг по астрономии, и я зачитывалась ими, читать-то я научилась очень рано. Вот так это и случилось… У меня до сих пор замирает сердце при виде звёздного неба. И думаю, что вы меня хорошо понимаете.
       - Понимаю… - сказал он задумчиво. – Вам не хотелось бы посмотреть на обсерваторию, строящуюся в горах?
       Веська встрепенулась.
       - Конечно, хочется! Даже очень!
       Он улыбнулся.
       - Если очень, я когда-нибудь возьму вас с собой, когда поеду туда. Только не могу сказать сейчас, когда это случится. Но предупрежу заранее. Всего доброго! Я, кажется, отнял у вас немало солнечного времени…
       Как быстро он умел исчезать! Только что был здесь, рядом – и уже не осталось даже следов на  прошлогодней хвое…
***

       Академик Александр Данилович Перов, вернувшись домой, застал Артура сидящим в кресле возле стола. На столе перед ним лежала раскрытая книга.
       Перов повесил пальто на вешалку и, проходя мимо, неожиданно продекламировал:
«Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света…» 

       Артур удивлённо посмотрел на него:
       - Отец, почему вы прочли именно эти строки?
       Академик улыбнулся.
       - Да потому, что именно на них раскрыта твоя книга. Только мне кажется, что Иннокентий Анненский неверно обозначил чувство к своей Звезде…
       - То есть?
       - Он любил её, сам не понимая этого, - усмехнулся академик, проходя в свою комнату…
Глава 9
Обсерватория в горах
       Веська потеряла покой. Она таскала за собой мобильник даже туда, куда бы и не следовало, и всё ждала звонка. В конце концов, поставив себе диагноз «тихое помешательство», она бросила эту порочную практику. И почти тут же телефон зазвонил. Открыв его и трясущимися руками приложив к уху, Веська услышала: «Добрый вечер, Весна! Вы ещё не передумали совершить небольшую экскурсию к горной обсерватории?»
       «Конечно, нет!» - воскликнула Веська с таким энтузиазмом, что самой же стало стыдно.
       «Вот и отлично! - судя по голосу, Воронцов улыбнулся. – Тогда будьте готовы завтра к двум часам дня. Машина будет стоять возле Центрального коттеджа. Оденьтесь потеплее – в горах бывает холодно. И предупредите подруг, что вернётесь, скорее всего, ночью. Вы не боитесь ночных горных дорог?»
       «Конечно, нет!» - снова воскликнула Веська.
       «Прекрасно! Тогда – до завтра».
       Веська несколько секунд держала в руках мобильник, потом закрыла его и лихорадочно оглядела комнату: «Что взять и что надеть?»
       Когда вечером к ней заглянула Стася, упакованный рюкзачок  уже стоял на стуле, свитер, брюки и куртка лежали там же.  На честно изложенную информацию о завтрашнем отбытии в неизвестном направлении и возможном ночном возвращении Стася отреагировала спокойно.
       - Я не спрашиваю, - улыбнулась она, - куда и с кем. Это не в моих правилах. Главное – благополучно вернись. И, кстати, забудь всё, что я говорила тебе тогда в институте возле зеркала.
       Любовь – прекрасное чувство, даже если она не взаимна. С нею у человека вырастают крылья, которыми так нечестно обделила его природа. Любовь хоть и субъективна, но очень демократична, ей наплевать на титулы, звания и прочие человеческие регалии.
       Так что – дерзай! Кстати, я не говорила тебе, что помню Воронцова ещё восемнадцатилетним? Мы ведь с ним одногодки, и я два с половиной года отучилась в МФТИ в то же время, что и он. Только я училась на ФАЛТе, в Жуковском, а он – на ФАКИ, в Долгопрудном. Но на футбольные «матчи века» ФАЛТовцы приезжали в долгопрудненский студгородок и участвовали в соревновании…
        Как?! Ты не знаешь, что такое «матчи века»? Это футбольное сражение, идущее без перерыва 24 часа, только игроки периодически сменяют друг друга. Играют факультет против факультета. Оттуда я Воронцова и помню. Он участвовал в этих матчах и тогда уже был красив, как юный бог Аполлон. Собственно, с тех пор он почти не изменился, даже причёска осталась прежней – только повзрослел, конечно. 
       Но это я так, к слову. Хорошего путешествия! Стася улыбнулась и скрылась за дверью. Веська посмотрела ей вслед и вдруг заметила на полу свёрнутый тетрадный листок. Записка? От кого? Она подняла листочек, развернула его. Это были стихи, написанные торопливой рукой:

«Ты ничего совсем не знаешь обо мне:
Все представления твои искажены
И так чудовищно, коварно неверны!
Что привело к тому? Привиделось во сне?

Ты ничего совсем не знаешь обо мне -
Чем я дышу, что я люблю, к чему стремлюсь,
Чего хочу, чего отчаянно боюсь,
И что таю в души незримой  глубине…

Тебе чужды мои восторги и мечты,
Они тебе как бледно-розовый туман,
Как приукрашенный, пустой самообман,
Как бледный призрак. Слабой воли? Пустоты?

Теперь все чувства, все печали – на замке,
Мой мир непонятый закрылся для тебя.
Быть может, я тебя придумала, любя,
Мечтая век идти вперёд, рука в руке?

Ты боль мою своей душой не ощутишь –
Другая музыка на избранной волне,
А на моей теперь лишь треск помех и тишь -
Ты ничего совсем не знаешь обо мне…

Дрожит и стонет одинокая струна,
Из топи ввысь мечтает вырваться душа,
Но я уже осознаю, едва дыша –
Моя любовь тебе ведь тоже не нужна…

Ты ничего совсем не знаешь обо мне,
И боль мою своей рукой не отведёшь.
По жизни ты своей дорогою идёшь,
Тебе и этого достаточно вполне…»

       Веська растерялась, узнав почерк Стаси. Видимо, листик выпал из кармана её халатика, и нечаянно Веська проникла в чужую душу, в чужую боль. И как вернуть, не подав вида, что прочла, что нечаянно подглядела? Наверное, в институте незаметно вложить в тетрадь…
       Веська вздохнула: «Сильная Стася. Великолепно держит удар, хоть всем понятно, как ей тяжело. Очень сильно любила она своего Виктора, возможно, и сейчас любит. Но виду не подаёт, ещё и о других заботится. Недавно так красиво помирила в очередной раз поссорившихся  на пустом месте Маринку и Игоря…»

                ***
       Когда Веська проснулась рано утром (а заснуть её удалось только с рассветом), машина Воронцова уже стояла возле Центрального коттеджа. Торопиться Веська не стала, вспомнив, что «точность – вежливость королей».  Поэтому в нужном месте она оказалась ровно в два часа, и Воронцов уже ждал её.
       - Доброе утро! – улыбнулся он. – Прошу! – и  распахнул перед нею дверцу так хорошо знакомой машины. Веська залезла внутрь, приткнув возле ног пузатенький рюкзачок. Воронцов тотчас поднял его с пола и переложил на заднее сидение.  Сел за руль – и путешествие началось.
       Весенний лес, кольцом окружающий Городок, сменили новые высотки на глазах растущего города, потом мост через реку, ещё не сбросившую лёд, горы, поросшие хвойными деревьями и, наконец, голые скалы.
       Но Веська замечала смену пейзажа почти автоматически. Всё её внимание было поглощено человеком, сидящим рядом с нею. Она не смотрела на него, но ощущала его присутствие каждой клеточкой своего существа. «Хоть бы он спросил меня о чём-нибудь! – напряженно думала Веська. – Ведь очень трудно вот так сидеть и молчать!» И он, конечно, понял это и спросил:
       - Вам доводилось видеть горы и звёзды над горами?
       Веська покачала головой:
       - Увы, нет… Но, наверное, это прекрасно!
       Он кивнул:
       - Да, это прекрасно. Южные звёзды в детстве казались мне крупнее и ярче, а небо – прозрачнее, чем здесь, хотя по логике вещей должно быть наоборот. Здесь воздух чище и почти нет турбулентности. А там разница температур между днём и ночью даёт этот нежелательный эффект. Вероятно, просто детские впечатления всегда ярче…
       - А почему вы выбрали именно эту гору для обсерватории? У неё название какое-то… страшноватое…
       Воронцов улыбнулся.
       - Шаман-Тау? Ничего страшного. И это вовсе не та гора, про которую вы хотите спросить, но не решаетесь. Та гора находится на Северном Урале, а не на Южном. И в обежавшей весь мир жуткой истории о замёрзших туристах больше вымысла и мифов, чем истины. А эта… Во-первых, это вторая по высоте вершина Урала. Во-вторых, она достаточно далеко от огней большого города и авиационных трасс. В-третьих, тайга не подступает непосредственно к её подножию, что позволяет не опасаться лесных пожаров. Ну, и немаловажно то, что поблизости есть ещё одна гора, где несколько десятков лет назад велись разработки каких-то руд. Запасы эти уже исчерпаны, но зато осталась подводка железнодорожных путей, автострада и даже посадочная площадка для вертолёта. Всё это очень удобно и значительно упрощает строительство. А о преимуществах с астрономической точки зрения я вам уже говорил.
       Веська кивнула и принялась смотреть в окно на  открывшийся горный пейзаж. Но её терпения хватило ненадолго.
       - Артур Павлович, а сколько времени занимает дорога до обсерватории?
       Он снова улыбнулся.
       - Не бойтесь спрашивать. Дорога здесь спокойная, и столкновение со случайным транспортом нам не грозит. А с разговором время летит быстрее. До обсерватории ехать мы будем часа полтора. До горы от города 100 км, но дорога извилистая, и путь намного длиннее.
       Но Веська устыдилась своей болтливости и ни о чём спрашивать больше не стала. Машина мягко шла по ровному асфальту, и Веська незаметно задремала – сказалась почти бессонная ночь.
       Проснулась она неожиданно, как от толчка. Машина стояла на ровной площадке, через лобовое стекло было видно небо в облаках, а Веськина голова удобно расположилась на плече Воронцова.
       Веська вздрогнула и залилась краской до самых ушей.
       - Простите, Артур Павлович! Я нечаянно…
       Он покачал головой.
       - За что же прощать? У машины очень мягкий ход, дорога гладкая, усыпит кого угодно. Я очень рад, что вы выспались, ведь ночью, я надеюсь, облака уйдут, как это обещано синоптиками, и мы сможем полюбоваться звёздами. Сейчас я познакомлю вас с ребятами-строителями, и мы осмотрим то, что здесь на настоящий момент сделано.
       Группка строителей уже подходила к машине, по пути продолжая что-то обсуждать между собой.
       - Добрый день, ребята, - поздоровался Воронцов. Знакомьтесь – это лучшая студентка третьего курса, девушка с красивым именем Весна.
       Строители с интересом поглядывали на смущённую Веську.
      - Артур Павлович, - сказал, наконец, один из них. – Вы обещали нам разрешить один очень важный вопрос…
     - Я помню, - кивнул Воронцов, -  и не думаю, что это отнимет у нас много времени. Извините, Весна, мне придётся покинуть вас на некоторое время.  Советую пройти в сторону южного склона метров триста. Там вы найдёте поляну, которая, думаю, вам понравится.
       Он ушёл со строителями, и Веська направилась в указанном направлении. Лёгкий ветерок гнал волны желто-бурой прошлогодней травы, под ноги то и дело попадались камни, вросшие в почву или, наоборот, выпирающие из неё. А глазам открылась горная страна: одни горы сменялись другими и, меняя окраску, уходили за горизонт. Воздух был настолько чист и свеж, что у Веськи закружилась голова.
       Собираясь выбрать камень, чтобы сесть, она увидела совсем рядом кустики сон-травы.  Веська улыбнулась и, протянув руку, погладила пушистую стайку. Как смело пробиваются эти милые цветы через холода, тянутся к свету, украшают ещё почти зимнюю картину… И везде они есть: и в Сибири, и в Крыму, и на Урале…
       Веська села на траву, задумчиво глядя вдаль. Горы… Раньше она не видела их так близко и даже не задумывалась над тем, могут ли они быть красивы. И ей казалось, что нет. А здесь… Этот простор вокруг, когда сверху одно только небо… Она знала, что детство Воронцова прошло в горах, но он никогда не рассказывал ей об этом. Только она всегда говорила и вспоминала, он лишь слушал, правда, очень внимательно. А если спросить? Только будет ли это тактично?
       Веська задумалась, захваченная строгой красотой горного пейзажа, и не услышала шагов за спиной. Увидела Воронцова только когда он сел рядом.
       - Любуетесь? Извините, что заставил вас ждать. Хорошо хоть, что вопросов у ребят было немного. А теперь идёмте знакомиться с будущей обсерваторией…
       Воронцов подал Веське руку  и легко поднял с травы.
       - Теперь мы пойдём немножко в другую сторону, туда, где строительство если и не совсем завершено, то находится в стадии, близкой к завершению.
      - Артур Павлович! – вдруг удивлённо спросила Веська. – Мне вот что пришло в голову. Это же строительство государственной важности. Почему его территория никем не охраняется?
       Он улыбнулся.
       - Охраняется. И очень основательно. Просто, когда мы проезжали пост, вы крепко спали, а документы на нас обоих были у меня. И их тщательно проверили несмотря на то, что все стражи знают меня в лицо – я ведь бываю здесь почти каждый день, они привыкли. А вся территория, по которой вы сейчас гуляли – это территория обсерватории и научного городка.
         Вот, видите – это уже функционирующее здание столовой, и, если вы подождёте меня здесь, я принесу для вас стаканчик кофе и булочку – не думаю, что на голодный желудок экскурсия покажется вам очень интересной! Заодно оставлю там свою куртку – становится жарко.
       - Но вам тоже надо перекусить!
       Он покачал головой.
       - Я очень плотно пообедал дома, поэтому пока не проголодался.
       Веська попыталась возражать, но он уже ушёл.
       Она огляделась и тут же увидела ограду, уходящую за вершину холма, на котором уже просматривалась обсерватория. Её удивило, что почти сразу за забором трава была ещё жухлой, прошлогодней, а на территории уже буйно зеленела.
       Вернулся Воронцов со стаканом компота и пирожным.
       - Увы, - сказал он виновато, - весь кофе уже выпили, а булочки съели. Они тут бывают с изюмом и очень вкусные.
       - Пирожное тоже вкусное. Большое спасибо! – пробормотала Веська, с аппетитом уплетая принесённую еду. Она умолчала, что дома забыла пообедать.
          Потом Воронцов унёс посуду в столовую, и они пошли вверх по лестнице, ведущей на вершину горы.
       - Полигон под обсерваторию только начинает застраиваться, - сказал Воронцов, но часть приборов уже на месте, и некоторые уже почти в рабочем состоянии. Специалисты ведут их доводку. Впрочем, вы всё увидите сами. Предполагаю,  что  то, о чём я собираюсь вам рассказать, вы уже прекрасно знаете сами при вашей любознательности и любви к астрономии. Мне не хочется вдаваться в дебри теории приборостроения, об этом вам расскажет на четвертом курсе Александр Данилович. Он будет читать лекции по теме «Современные приборы для исследования Вселенной». А я хочу показать вам то, что строится здесь, то, что давно задумано и что я мечтаю претворить в реальность. Повторяю, стройка пока только началась, но многие приборы уже установлены. Вот, к примеру, этот телескоп. Вы отлично знаете, что первыми телескопами были рефракторы, которые в качестве главного светособирающего элемента используют большую линзу-объектив. Рефракторы всех моделей включают ахроматические (двухэлементные) объективные линзы - таким образом сокращается или практически устраняется ложный цвет, который влияет на получаемый образ, когда свет проходит через линзу. При создании и установке больших стеклянных линз возникает ряд трудностей; кроме того, толстые линзы поглощают слишком много света. Самый большой рефрактор в мире имеет объектив с линзой диаметром в 101 см.
         Не все большие астрономические телескопы представляют собой рефракторы. Рефлекторные телескопы популярны и у любителей, поскольку они не так дороги, как рефракторы. В рефлекторах ньютоновского типа маленькое плоское вторичное зеркало отражает свет на стенку главной трубы. Главное преимущество рефлекторов – отсутствие у зеркал хроматической аберрации. Хроматическая аберрация – искажение изображения, связанное с тем, что световые лучи различных длин волн собираются после прохождения линзы на различном расстоянии от неё, в результате изображение размывается и края его окрашиваются. Изготовление зеркал – дело более легкое, чем шлифовка огромных линзовых объективов, и это также предрешило успех рефлекторов. Из-за отсутствия хроматических аберраций рефлекторы можно делать очень светосильными (до 1:3), что совершенно немыслимо для рефракторов.      
        Есть, конечно,  недостатки и у зеркальных телескопов. Их трубы открыты, и токи воздуха внутри трубы создают неоднородности, портящие изображение. Отражающие поверхности зеркал сравнительно быстро тускнеют и нуждаются в восстановлении. Для отличных изображений требуется почти идеальная форма зеркал, что трудно исполнить, так как в процессе работы форма зеркал слегка меняется от механических нагрузок и колебаний температуры. И все-таки рефлекторы оказались наиболее перспективным видом телескопов…
       - Я ещё не утомил вас? – прервал себя Воронцов. – Наверняка, почти всё это вы уже знаете из книг. А о приборах гораздо лучше рассказал бы вам Александр Данилович. Вот у кого дар говорить интересно и недлинно. А я увлекаюсь и сбиваюсь с основной мысли.
       - Нет, что вы! – искренне возмутилась Веська. – Мне же всё это безумно интересно! Одно дело читать, а другое – видеть и слушать!
       Воронцов улыбнулся.
      - Вы просто меня щадите. Но, несмотря на это, пойдём дальше. Стремление свести к минимуму всевозможные аберрации телескопов рефлекторов и рефракторов привело к созданию комбинированных зеркально-линзовых телескопов. Зеркально-линзовые (катадиоптрические) телескопы используют как линзы, так и зеркала, за счет чего их оптическое устройство позволяет достичь великолепного качества изображения с высоким разрешением, при том, что вся конструкция состоит из очень коротких портативных оптических труб. В этих инструментах функции зеркал и линз разделены таким образом, что зеркала формируют изображение, а линзы исправляют аберрации зеркал. Как раз такой телескоп вы видите здесь, подобный  уже знаком вам по Городку, и, как видите, он будет не один.
        Они пошли дальше и, по мере того, как из-за горизонта вырастали махины, как показалось Веське, радаров, ей почему-то становилось всё страшнее. Привычные телескопы были такими добрыми и мирными, в этих же она чувствовала какую-то скрытую угрозу.
      - Чего вы испугались? – с улыбкой спросил Воронцов. -  Радиоастрономия тоже давно нашла себе место в изучении Вселенной. Радиоизлучение из космоса достигает поверхности Земли без значительного поглощения. Для его приёма построены самые крупные астрономические инструменты – радиотелескопы. Принцип действия радиотелескопа основан на приеме и обработке радиоволн и волн других диапазонов электромагнитного спектра от различных источников излучения. Такими источниками являются: Солнце, планеты, звезды, галактики, квазары и другие тела Вселенной, а так же газ. Металлические зеркала-антенны, которые достигают в диаметре нескольких десятков метров, отражают радиоволны и собирают их подобно оптическому телескопу-рефлектору. Для регистрации радиоизлучения используются чувствительные радиоприёмники.  Благодаря соединению отдельных телескопов, удалось значительно повысить их разрешение. Радиоинтерферометры гораздо «зорче» обычных радиотелескопов,  так как они реагируют на очень малые угловые смещения светила,  а значит, позволяют исследовать объекты с небольшими угловыми размерами. Иногда, радиоинтерферометры состоят не из двух,  а из нескольких радиотелескопов. У нас их три. Есть и одиночные, у них несколько иные задачи.
        Но изучать Вселенную лучше всего при помощи телескопов, находящихся за пределами земной атмосферы. С выводом на орбиту американского телескопа «Хаббл»  астрономия сделала гигантский рывок вперед. Будучи расположенным за пределами земной атмосферы, он может фиксировать такие объекты и явления, которые не могут быть зафиксированы приборами на Земле. Изображения объектов, наблюдаемых с помощью наземных телескопов, выглядят расплывчатыми из-за атмосферной рефракции, а также из-за дифракции в зеркале объектива.  Телескоп «Хаббл» позволяет вести более детальные наблюдения.      С помощью этого космического телескопа астрономы смогли более точно измерить расстояния до звёзд и галактик, уточнив связь между средней абсолютной величиной цефеид и периодом изменения их блеска. Эта связь затем использовалась для более точного определения расстояний до других галактик через наблюдение отдельных цефеид в этих галактиках. Цефеиды, как вы, конечно, знаете – это пульсирующие переменные звёзды, блеск которых плавно меняется в определённых пределах за постоянный период, составляющий от 1 до 50 суток.
       Большим сюрпризом для астрономов, использующих телескоп «Хаббл», было открытие скоплений галактик в направлениях, которые ранее считались пустым космическим пространством. О таком телескопе – нет, о лучшем! – мечтаем мы здесь!
        - Наверное, вы всё-таки устали, - сказал Воронцов, взглянув на присмиревшую Веську. – Может быть, остановимся на этом?
       - Нет! – воскликнула Веська, умоляюще глядя на него.- Пожалуйста, рассказывайте ещё!
        - Ещё?  Ещё есть  гамма-телескопы.  Гамма-телескоп - телескоп, предназначенный для наблюдения удаленных объектов в спектре гамма-излучения. Гамма-телескопы используются для поиска и исследования дискретных источников гамма-излучения, измерения энергетических спектров галактического и внегалактического диффузного гамма-излучения, исследования гамма-всплесков и природы тёмной материи.
       Различают космические гамма-телескопы, детектирующие гамма-кванты непосредственно, и наземные черенковские телескопы, устанавливающие параметры гамма-квантов (такие как энергия и направление прихода) путём наблюдения за возмущениями, которые вызывают гамма-кванты в атмосфере.
       В настоящее время в России реализуется программа создания отвечающего этим задачам гамма-телескопа ГАММА-400 и проведения внеатмосферных наблюдений в гамма-астрономии с одновременным измерением потоков электрон-позитронной компоненты космических лучей. ГАММА-400 будет обладать уникальными возможностями как по выделению гамма-линий в энергетических спектрах от частиц темной материи, так и по определению направления на источник этого излучения. Запуск космической обсерватории, в которой ГАММА-400 будет установлен на служебной платформе «Навигатор», разрабатываемой в НПО имени С. А. Лавочкина, планируется в 2023 году. Время работы космической обсерватории должно составить не менее 7 лет.
       В связи с непрозрачностью атмосферы для частиц высоких энергий их непосредственное наблюдение с поверхности Земли невозможно. Вместе с этим, попадая в атмосферу, каждая из таких частиц в результате множественных каскадных реакций рождает широкий атмосферный ливень, достигающий поверхности Земли в виде потока электронов, протонов, фотонов, мюонов, мезонов и других частиц. Излучение Черенкова-Вавилова от вторичных электронов позволяет получить полную информацию о энергии и направлении прихода первичных гамма-квантов. Именно это излучение наблюдается наземными гамма-телескопами (поэтому такие телескопы ещё называют черенковскими .     В настоящее время производится строительство массива черенковских телескопов. Телескопы  планируется расположить как в южном, так и в северном полушарии, причём если северный массив будет работать в низком энергетическом диапазоне (от 10 ГэВ до 1 ТэВ), то энергетический диапазон южного массива — от 10 ГэВ до порядка 100 ТэВ. В 2020 году планируется введение массива в эксплуатацию. И мы надеемся принять участие в этом проекте.
       И с космическим гамма-телескопом мы надеемся поработать, поэтому здесь, помимо чисто полигона и научного городка, будет много зданий специального назначения, в том числе для связи с лабораториями космических станций.
       -  Вот, пожалуй, пока и всё. Если у вас есть вопросы, я с удовольствием отвечу на них.
       Веська покачала головой.
       - Артур Павлович, это всё так грандиозно, что у меня голова идёт кругом, всё в ней перемешалось и не скоро уляжется. И когда уляжется, у меня, конечно, будет очень много вопросов. Можно так?
         Он кивнул.
       - Конечно, можно. Всегда и в любое время. Вы правы, проекты грандиозны, будем бороться за их осуществление. Мне безумно обидно, что наша астрономия, всегда шедшая в первых рядах исследования Вселенной, сейчас откатилась на задние позиции. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы переломить эту ситуацию.
       Веська осторожно прикоснулась к его руке.
       - Если от меня со временем будет какой-то прок, я всей душой и всеми силами поддержу то дело, которое вы начали!
       Он несколько секунд пристально смотрел ей в глаза, потом взял в руки её ладошку и крепко сжал.
       - Я знаю это. И потому привёз вас сюда. Вы можете всё прочувствовать и понять…
       Он долго держал её руку в своих ладонях, глядя куда-то вдаль. Потом вздохнул.
       - Я неправильно рассчитал время. Уже смеркается, и больше мы ничего не сможем посмотреть, да больше и нечего пока. А программа дня ещё не окончена. Будут ещё звёзды, для этого нужно только, чтобы они появились. А пока, для того, чтобы вы не умерли с голоду,  предлагаю  вам два варианта на выбор.
       Первый – поужинать в столовой.
       Второй – посидеть у костра по-походному – с чаем из трав и пирогом, который наверняка недурён, поскольку испечён в столовой Городка.
       Веська восхищённо подняла на него глаза.
       - Конечно, второй! А разве здесь можно разводить костры?
       - Здесь – нет. Но неподалеку есть место, где можно не только разжечь костёр, но и полюбоваться звёздами. Меня беспокоит, что небо периодически затягивают облака. Но будем надеяться, что синоптики не обманули и ночь будет ясной.  Ну, как, план принят?
       - Конечно! Уже темнеет, скоро появятся первые звёзды, и надо успеть набрать веток для костра.
       - Не беспокойтесь, всё нужное там есть. Помимо нас, здесь немало любителей посидеть у костра и полюбоваться звёздами. Туда мы доедем на машине, это совсем рядом, где-то километра три.
                ***
       … Это тоже была гора, но дорога к её вершине оказалась крутой и каменистой. Заметно стемнело.
       - Дайте-ка руку, - сказал Воронцов. – Здесь много камней разной величины, и об эти препятствия легко споткнуться. А я уже примерно знаю, где эти камни лежат.
       Знал бы он, каким счастьем было для Веськи идти с ним за руку по горной дороге в сумерках, под уже яркими звёздами! В прикосновении его сильной руки она ощущала бережность и даже нежность, правда, возможно, она это просто придумала…
       Через сотню метров подъём прекратился, глазам открылась ровная площадка, и Веська разглядела аккуратно сложенную поленницу дров и рядом выжженный круг кострища.
       - А где мы возьмём воду для чая? – спросила она, прислушиваясь, не журчит ли где-то поблизости ручеёк.
       Воронцов улыбнулся.
       - Не старайтесь – не услышите. Воды, годной для питья, здесь нет. Сейчас я принесу из машины канистру и прочие необходимые вещи, а потом мы разожжем костёр и скипятим чай.
       - Я пойду с вами! – сорвалась с места Веська. – Помогу нести.
       - Да тут нести-то совсем немного! Я быстро.
       И он ушёл в темноту. Веська осталась одна и попыталась осмотреться. Кромешная тьма ещё не наступила, и она смогла разглядеть поблизости ложе из свежих сосновых или кедровых лап, покрытое чем-то типа брезента. Недолго думая, она улеглась на пружинящие ветки – и замерла от восторга. Прямо над головой было звёздное небо, оно висело над нею, переливаясь мириадами огней, не опираясь на тающий вдали горизонт, такое свободное и бесконечное…
       Почти не дыша, потеряв счёт времени, Веська отыскивала глазами знакомые созвездия. Опомнилась только тогда, когда рядом вспыхнул костёр и краешек неба как бы потух, лишившись прозрачности.
       - Вот тут у нас пока и есть обсерватория! – услышала она голос Воронцова. – Пока приборы не запущены в дело, люди приходят сюда любоваться звёздами. И как впечатление?
       - Фантастика… - от волнения у Веськи даже пропал голос. – Я никогда не видела ничего подобного! И, к своему стыду, узнаю далеко не все созвездия.
       - С первого раза это непросто.
       Он повесил котелок с водой над костром, подошёл и лёг на ветки рядом с нею.
       - Какие созвездия вы узнали?
       Веська смутилась.
       - Только Волопаса, Деву, Льва. Их легко узнать по самым ярким звёздам: Арктуру, Спике и Регулу. Конечно, Большую Медведицу, Гидру, Рака и Северную Корону. И – всё…
       Воронцов улыбнулся.
       - Не так уж мало для первого раза. Зная, что распознавать созвездия не так уж просто, я прихватил карту весеннего звёздного неба. Она, конечно, примитивна, но способна помочь. Карта ориентирована так же, как наш «наблюдательный пункт». Сейчас мы видим верхнюю полусферу.
       Над самым горизонтом, слева направо вы видите Змееносца, Скорпиона, Весы, Ворона, Чашу, Гидру и Единорога. Успеваете разглядеть? Отлично. Чуть повыше – Голова Змеи, Дева, Секстант и Малый Пёс. Ещё выше – Геркулес, Северная Корона, Волопас, Волосы Вероники, Лев и Рак. Над ними – Гончие Псы, Малый Лев и Рысь. И в самом зените висит сейчас Большая Медведица, от которой на этой карте только хвост. И пока хватит. Запомните эти созвездия, их не так-то просто отыскивать на небе, ведь они ничем не напоминают свои названия. Воистину, у древних, давших им эти названия, была богатая фантазия!
       Он встал и подошел к костру. Веська ощутила запах душицы, мяты и ещё какой-то травы. Как будто сразу наступило лето… Видя, что Воронцов расстелил большую салфетку для обеденного стола, Веська вскочила и бросилась ему помогать. Он улыбнулся.
       - Садитесь на мою куртку, камни ещё холодные. Вы – гостья, и стол – моё дело.
       - Но ведь уже делается свежо, вам, наверное, холодно в одной футболке! – возразила Веська.
       Воронцов покачал головой.
       - Вовсе нет. Дело в том, что, когда я был маленьким и часто простужался несмотря на чистый горный воздух, мама где-то вычитала, что для закаливания надо при любой погоде утром выходить на улицу и выливать на себя ведро холодной воды. Потом растираясь, конечно. Я был мал, и первый же эксперимент закончился громким капризом. И тогда моим родителям на помощь пришел весь коллектив обсерватории! Я был страшно поражён, когда увидел, как на следующее утро несколько десятков мужчин и женщин вышли на площадку в купальниках и с вёдрами, наполненными водой. И как я мог остаться в стороне от такого интересного события? Конечно, тоже схватил ведро и потребовал, чтобы его наполнили холодной водой! Вскоре поздоровел не только я, но и весь дружный коллектив научного городка. Вот почему я сейчас не чувствую холода…
       Веська улыбнулась.
       -  Я знаю этот метод! Когда мы жили с мамой в деревеньке, то каждое утро обливались холодной водой во дворе. А зимой даже бегали по снегу босиком. Но в интернате, как только я попробовала выйти во двор и облиться, меня тут же задразнили и обозвали сумасшедшей. Условий не было - и пришлось бросить. Но контрастный душ всё равно использую.
       Воронцов молчал, о чём-то задумавшись. Веська тоже замолчала, глядя на звёздное небо, ярко сверкавшее над головой. Потом оглянулась на костёр, добравшийся до новых веток и неожиданно ярко вспыхнувший, - и замерла. Звёзды не только ярко светили, но и активно падали, прочерчивая в небе огненные следы. Веська знала про метеорные ливни, но никогда не видела их воочию.
       Заметив её движение, Воронцов тоже повернулся лицом к костру и взглянул на звездопад.
      - Метеорный дождь, - ответил он на Веськин немой вопрос. – В это время года и в этих широтах он всегда бывает, правда, различный по интенсивности. Это апрельский поток Лириды, названный в честь созвездия Лиры. Радиант его находится на границе созвездий Лиры и Геркулеса, но ближе к Лире. Источником Лирид является комета Тэтчер. Земля каждый год во второй половине апреля пересекает орбитальный путь этой кометы и проходит через пыль, оставленную ею. Эта пыль и выпадает в атмосфере Земли в виде звёздного дождя.
       И добавил с усмешкой: - Желание загадали?
      Веська смутилась.
     - Загадала… Хоть всё это, конечно, чепуха…
     Он кивнул.
     - Чепуха. Но красивая. Иногда людям не хватает в жизни какой-то пусть маленькой, но надежды на то, что желания могут сбыться. И они хватаются за любую соломинку. Или за падающую звезду…
       И, раз мы уже достаточно подкрепились, я предлагаю перебраться на более мягкое ложе и понаблюдать за звёздами, пока не взошла Луна. Сейчас полнолуние, и свет её испортит нам видимость.
         Когда затушили костёр, Веська на миг почувствовала себя ослепшей, настолько тёмной была ночь.
        - Как в космосе… - сказала она тихо. – Вокруг только чернота и звёзды. Совсем как у Тютчева:
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины,-
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
        - Вам нравится? – вместо ответа спросил неразличимый в темноте Воронцов.
        - Не просто нравится, - вздохнула Веська. – Мне кажется, что я попала в сказку. И так не хочется эту сказку покидать…
        - Мы и не покинем пока, - ответил Воронцов. – До восхода Луны ещё почти два часа… Дайте руку.
         Веська протянула руку наугад – и она сразу же оказалась в его руке.
        - Вы видите в этой кромешной тьме? – спросила она изумлённо.
        - Нет. Просто я привык к этому месту и хорошо ориентируюсь. Вам достаточно сделать четыре шага вперёд – и вы окажитесь в нашем наблюдательном пункте. Ну, идёмте же!
       Веська сделала четыре неуверенных шага, споткнулась и чуть не упала на ложе из веток. Он удержал её за руку, и Веська растянулась на брезенте под звёздным небом, всё ещё чувствуя себя во сне или в сказке. Глаза тем временем привыкли к темноте, она стала различать окружающее: звёздное небо, опирающееся на вершины гор. Звездопад почти прекратился, но зато по небу медленно плыла яркая маленькая звёздочка спутника.
       - Однажды, очень давно, - сказала задумчиво Веська, - я ездила с родителями в Крым, в Мисхор. Там был кинотеатр под открытым небом, фильмы показывали, когда ранняя южная ночь вступала в свои права. Мы как-то раз пошли в кино, мама с папой его с интересом смотрели, а я весь фильм просидела с задранной головой, потом даже шея болела. Там звёзды были не такие яркие, да и обзору мешали кипарисы, но всё равно это было здорово! И там я впервые увидела летящий по небу спутник. Маленькую звёздочку, медленно плывущую над головой – как сейчас…
       Она вздохнула и решилась.
       - Артур Павлович, я всё болтаю и болтаю, уже почти всё рассказала о себе. А вы мне ничего не рассказываете. А ведь у вас, наверное, такая интересная судьба…
       Он долго молчал, и Веська успела пожалеть о том, что спросила.
       Но он всё-таки ответил.
       - Моя судьба не так уж интересна, как это может показаться со стороны. У меня, как, наверное, у большинства людей, было прекрасное детство.
        Вы, конечно, знаете, что я родился в горах Памира, на обсерватории, которую создали и на которой работали мои родители. И, поскольку я был единственным ребёнком на большой и дружный коллектив астрофизиков-энтузиастов, скучать мне не приходилось. Со мной возились все, у кого находился кусочек свободного времени. И, поскольку люди эти были прекрасны душой и связаны крепкой дружбой, я составил себе крайне утопическое мнение о мире – что он весь таков. И люди все добры, умны и хороши. Такого понятия, как зло, для меня не существовало вовсе. А мир вокруг был прекрасен. В любое время года. Зимой красота природы была величественной и строгой. А весной и летом, склоны гор расцветали необыкновенными, сказочными цветами. И каждый склон имел свой цвет, точнее, свой ковёр из цветов.  Они были разными, менялись по временам года, но трудно было сказать, какие красивее.
       А когда на горы опускались сумерки, в небе загорались необыкновенные, огромные звёзды. Я любил сидеть в какой-нибудь ложбинке камня, за день нагретого солнцем, и любоваться этими звёздами. Там меня обычно и находили мои очередные няньки – свободные астрофизики.  А поскольку детских книг на обсерватории не было, мне  показывали звёзды в телескоп, рассказывали о них, давали научно-популярные книги по астрономии, случайно оказавшиеся среди сугубо научных. «Что и как наблюдать на небе», «Солнце и его семья», «Вселенная полна загадок»…  Наверное, и вы читали их в детстве?
       Благодаря своим добровольным учителям я научился читать в два года и очень многое знал о звёздах к семи годам. Но пора было идти в настоящую школу, и, поскольку мои родители не могли бросить работу, за мною приехал их близкий друг Александр Данилович и увёз меня в Москву. На первых порах я боялся  города, большого количества ровесников, и предпочитал проводить время в библиотеке Перова среди знакомых книг. Но школа есть школа, постепенно я привык, появились друзья. И мнение моё об окружающем мире  долго оставалось прежним – мне очень везло на хороших людей.
        Я  видел мир через розовые очки до восемнадцати лет. А потом довелось почти сразу узнать, что в нём есть подлость, предательство, ложь и многие другие мерзости, о которых я раньше не подозревал. Дальше было много всего: сложного, горького, трудного. Была тяжелая повседневная работа с утра до ночи и много борьбы. Я узнал о том, что есть косность, зависть, невежество, подтасовка фактов. И что за правду, такую простую и понятную, приходится сражаться…
       Всё это, Весна, грустно и неинтересно, и мне не хочется портить этими воспоминаниями такой хороший вечер. Давайте лучше будем любоваться звёздами, которые сегодня особенно хороши!
       Он замолчал, и на Веську вдруг снизошла не свойственная ей смелость. Она наугад  протянула руку в темноте  и коснулась его руки.
       - Артур Павлович! Вот сейчас – я видела – упала большая, яркая звезда, и я успела загадать желание - чтобы у вас в жизни больше никогда-никогда не было ничего плохого, только одно хорошее!
        Её ладошка тотчас попала в его крепкую, но очень бережную ладонь.
       - Спасибо, Весна! Пожелания, высказанные от доброй души, всегда сбываются, во всяком случае, хочется в это верить…
       Он вздохнул:
       - Но взошла Луна, а это значит, что нам пора собираться в обратный путь…
       Веська оглянулась и увидела низко над краем гор голубовато-серебристую, неестественно огромную Луну. Её сияние ослабило блеск звёзд, но сделало видимыми все предметы на поляне.
       Воронцов легко поднял Веську с ложа из веток, собрал нехитрые пожитки и снова взял её за руку:
       - Ну, идём?
       В машине было уютно и тепло. Веська откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Нет, она не собиралась спать. Перед мысленным взором мелькали события минувшего дня и уходящей ночи, похожие на сказку, и ей так не хотелось уходить из этой сказки…
       Вновь под колёса полетела горная дорога, ночь постепенно сдавала свои позиции, уступая место наступающему дню…

Глава 10
Аэроклуб
        Андрей Ярославцев только что вернулся с утренней пробежки. Утро выдалось чудесное, ласкающее кожу тёплыми, но пока не жгучими лучами  солнышка.
      Приняв душ и переодевшись, он вышел на веранду с сынишкой на руках, снял с Дара маечку, чтобы тельце ребёнка впервые ощутило прелесть этих нежных лучей.
       И тут увидел неожиданного гостя.
       - Извините, Андрей Анатольевич, - смущённо сказал Артур Воронцов, - я, кажется, не вовремя…
       Андрей улыбнулся.
      - Ничего подобного! Входите, располагайтесь вот в этом кресле и рассказывайте, что привело вас ко мне в такой ранний час!
        Садясь в предложенное кресло и беря на руки потянувшегося к нему малыша, Артур  положил перед хозяином Городка файл с листком, больше половины которого занимали разнообразные подписи.
       - Вот, Андрей Анатольевич, петиция от студентов ДФ МФТИ, адресованная вам. А я, как видите, в роли парламентёра. Изложу коротко. Ребята прознали, что когда-то в Дубровске был аэроклуб, и не какой-нибудь захудалый, а приведший в авиацию много хороших парней. Принадлежал этот аэроклуб комбинату, и ветшал вместе с комбинатом. Но вы вернули комбинату жизнь, а вот клуб так и остался заброшенным. Ребят интересует не только вопрос – почему, но и возможность возрождения этого клуба. И не только студентов ФАЛТа.  Они, кстати, не только просят вас помочь  делу возрождения клуба, но и сами готовы поработать, организовав что-то типа стройотряда. И уверяют, что парашютная вышка и взлётно-посадочная полоса в отличном состоянии благодаря заботам  пенсионеров - энтузиастов, когда-то занимавшихся в этом клубе. И что функционирование клуба ни в коей мере не помешает новому аэропорту, находящемуся в другом конце города. А, поскольку я в указанном вопросе полный профан, меня интересует ваше мнение как человека, в чьём ведении находится заброшенная организация  и средства, необходимые для её возрождения. Короче: есть ли у ребят какая-то надежда на то, что клуб оживёт? 
       Андрей задумчиво покачал головой.
      - Ох, как вы все на меня дружно насели! Недавно приходила преподавательница вашего ВУЗа, молодая, красивая и очень агрессивно настроенная девушка – Катерина Дракуль. И чуть не убила меня, морально, конечно, за то, что Старый Город находится в плачевном состоянии. Я, конечно, не стал оправдываться, что  Старый Город не относится к комбинату, просто пообещал сделать всё, что смогу. И тогда она мне рассказала, что была во всех властных структурах, и ей везде указали на дверь, перед этим вежливо объяснив, что есть решение постепенно переселить весь Дубровск на левый берег реки, оставив справа промзону. На что девушка возразила, что там живут люди, которым гораздо удобнее ходить на работу пешком, чем ехать  до неё несколько километров. И что жили они там всю жизнь и никуда не хотят переезжать.
       Артур кивнул.
       - И она права! Если удастся решить финансовый вопрос, мы тоже поможем. Очень жалко этих людей и этот посёлок, бывший когда-то цветущим. Одними добровольцами там не управиться.
       - Она тоже предлагала создать отряды добровольцев, которые расчистят территорию парка, посадят деревья и цветы. Даже помогут восстановить детские площадки и фонтан. Но остальное они сделать не в состоянии физически и финансово. На что ей ответили, что денег у города на это нет, и пусть она лучше занимается своими прямыми обязанностями. И она пришла ко мне как к последней инстанции. Заявила, что несчастные жители Старого Города верят только мне. И что прикажете делать, Артур?! Ведь комбинат тоже не бездонная финансовая бочка…  А аэроклуб… С ним, конечно, было бы проще, если бы нашелся человек – не просто человек, а специалист, способный возглавить это дело. Грамотный специалист, с современными знаниями. У нас же остались одни старички, опыт которых устарел, и молодёжь, которая его ещё не имеет. Ребята, конечно, давали объявления в СМИ, я знаю об этом, - но на них никто не откликнулся. Вот как обстоит дело с возрождением аэроклуба, и я, увы, ничем в нём не могу пока помочь.
              Артур улыбнулся.
       - Ничего пока не обещаю, но, возможно, это – единственный вопрос, в решении которого смогу помочь я. У меня есть друг – инструктор нижневолжского аэроклуба, многократный чемпион страны по спортивному пилотажу. Жизнь у него сложилась так, что, вероятно, он не отказался бы сменить место жительства. Он может жить на первых порах в квартире Александра Даниловича возле института. Потому что ни жилья, ни денег у него сейчас нет. И, если это вас не смущает…
       Андрей покачал головой.
      - Не смущает. Пишите своему другу, об остальном позабочусь я.
      - Не уверен, что он согласится, парень он гордый и самостоятельный. Всё будет зависеть от того, как он воспримет ситуацию: принять помощь или оказать её. Если оказать, возможно, и согласится. В любом случае, большое вам спасибо за надежду для ребят!
***

       Стася и Веська шли по аллее среди буйно распустившихся цветов.
       Неожиданно наставшая тёплая, фактически летняя погода привела к тому, что природа мгновенно ожила, всё зазеленело, зацвело, кинулось в рост.
       И Денискина мечта о превращении Городка в сплошной яркий сад начала семимильными шагами воплощаться вокруг…
       - Я не знаю… - задумчиво сказала Стася, осторожно гладя рукой раскрывшиеся бутоны. – Не то что не верю, но как-то боюсь в очередной раз ошибиться. Наверное, я просто постаралась задушить в себе мечту летать – и теперь боюсь поверить в неё снова. Да, ребята загорелись, верят, надеются, до блеска намыли и расчистили старый аэропорт. Для них всё это – в первый раз. А я уже столько видела в жизни разного, от стольких порогов уходила разочарованная, получив отказ… Но к дяде отказалась идти за помощью не из-за этого. Просто не хочу пользоваться его влиянием на события в городе в своих целях. И не могу понять, почему для пробивания своей идеи они обратились за помощью к Воронцову. Он же астрофизик, а не лётчик! Не думаю, что они хотели спекулировать его титулами…
        Веська улыбнулась.
       - Наверное, они увидели в нём не скучного профессора, обременённого титулами, а молодого парня, увлечённого пусть другим делом, но так же горячо, как они – своим. Способного понять и помочь. Я вижу его именно так – и все его титулы и звания меня абсолютно не касаются.
         Стася задумчиво покачала головой.
       - Ты – совсем другое дело. И ты – загадка для меня. Точнее, не ты, а то, как Воронцов к тебе относится. Ведь, насколько я знаю, до тебя он шарахался от женщин, как от чумы. И были на то объективные причины – они его просто достали своим вниманием и преследованием…
        Веська собиралась ответить, но тут обеих заставил вздрогнуть раздавшийся совсем близко радостный возглас:
       - Стаська!!!
       Девушки узнали голос и с изумлением оглянулись: до этого Артур Воронцов никогда не обращался к Стасе столь фамильярно. И так же быстро поняли, что обращался он не к ней.
       По аллее от главного входа шёл незнакомый парень с небольшим рюкзачком в руке.
       Именно к нему и бросился Воронцов, обнял, закружил, как мальчишка-семиклассник.
       - Ну, наконец-то! Счастлив, что ты решился! Только почему ничего не сообщил? Я бы тебя встретил и сразу привёз сюда. Ни о каких гостиницах и слышать не хочу! Жить будешь у нас, отец  только обрадуется!
       Вновь прибывший смущённо улыбнулся.
      - Ну тебя, Арт! Чуть голову мне не оторвал! Не буду я у вас жить, ещё чего не хватало – стеснять академика! А за идею – спасибо.  Потом всё расскажу, не сразу. А ты совсем не изменился, чёрт!
        И тут Артур заметил смущённых девушек.
       - Вот сразу и знакомься, Стас, с обитателями Городка. Это – Весна Майская, гордость нашего факультета.  Это – Станислава Соловьёва, не только твоя тёзка, но и коллега по увлечению. Уверен, что тебе ещё придётся учить её летать, о чём она всю жизнь мечтала!
        - А это – мой замечательный друг Станислав Ермаков, прекрасный человек и не менее прекрасный лётчик. Очень надеюсь, что он возглавит наш аэроклуб!
       Веська порозовела от смущения, а Стася серьёзно и смело посмотрела в глаза незнакомцу.  Этот молодой мужчина  показался ей удивительно знакомым…
Глава 11
Госпожа Бетримова

       Только что закончилась гроза, большая синяя туча, разразившись тёплым дождём, умыла дорожки в саду, порадовала влагой цветы и деревья – и неожиданно рассеялась, подарив голубое небо радостно вышедшему из-за последнего, уже белого, облачка солнцу.
       Веська, всё воскресенье готовившаяся к экзамену, вышла во двор, поискала глазами радугу и замерла, наслаждаясь ароматом послегрозового влажного леса.
       И тут из-за угла выбежала Катя Дракуль (а студенты за глаза только так её и называли), и , увидев Веську, радостно бросилась к ней.
       - Весна, если ты не занята, помоги, пожалуйста! Звонят из деканата и срочно требуют найти Воронцова, у него телефон не отвечает, а он нужен очень срочно. Дениска сказал, что он минут пять как ушёл по центральной аллее к выходу. Догони его и передай, чтобы позвонил в деканат, говорят, это очень важно! Я сама не могу, у меня студент-задолжник сидит,  зачёт сдаёт, пока меня нет, он всё спишет!
       Веська кивнула и побежала напрямик по траве, через мокрые кусты, хлещущие по лицу сырыми ветками. Подвернула ногу, чуть не упала и, хватаясь за ствол дерева, услышала из-за густо переплетённых ветвей голос, который сначала даже не узнала. 
        -   Госпожа Бетримова, зачем вы появились здесь? Здесь вас никто не ждал и никто не хотел видеть!
       - Артур!..
       - Для вас я не Артур, для вас я никто, как и вы для меня.
       -  Артур, ты не можешь так говорить! Вспомни, ты же любил меня!
       - Вас любил когда-то совсем другой человек. Его давно уже нет. И дело не в том, что вы когда-то предали меня. Кто я был для вас? Наивный мальчишка-второкурсник. Для того чтобы поймать его на удочку, вам не нужно было даже насаживать червяка на крючок. Дело в том, что вы предали свою подругу, которая верила вам, как самой себе. И, если бы не случайность, ваше предательство имело бы необратимые последствия. Вы предали её дважды: в университете перед кабинетом Бетримова и на суде, где лжесвидетельствовали в его пользу. А сколько невинных девушек пострадало из-за вашего предательства по вине вашего супруга - сексуального маньяка?  Если бы вы сказали правду на суде, этих трагедий не случилось бы.
        Запомните навсегда: я не хочу знать ни вас, ни вашего имени. И в этом Городке вы никогда больше не появитесь. За главными воротами ждёт такси. Оплачена дорога и до вокзала, и до аэропорта – откуда бы вам ни заблагорассудилось отбыть. Ни одни ворота Городка никогда больше не откроются перед вами. Идите, иначе мне придётся вести вас силой, а прикасаться к вам мне противнее, чем к ядовитой змее.
       Раздался цокот каблучков по асфальту. Веська выглянула из-за кустов и увидела, как высокая красивая блондинка добежала до ворот и села в поджидавшее её такси.
       Ошарашенная, оглушенная, Веська, однако, помнила, зачем сюда пришла. И она не имела права не выполнить просьбу Катерины Дракуль. Ведь она сказала: очень важное дело!
       Раздвинув мокрые кусты, Веська выскочила на тротуар и крикнула вслед  быстро уходящему Воронцову:
       - Артур Павлович!
       Он остановился, как будто его пригвоздили к месту, и оглянулся. Лицо его выражало гнев и муку.
       - Весна…  Откуда вы?!  Что вы тут делаете? И почему оказались там, где вас ни в коем случае не должно было быть?! Пожалуйста, оставьте меня!
       Он ушёл.
       Веська с минуту стояла неподвижно, придавленная случившимся.
       Потом нашла глазами скамейку и опустилась на неё, сжав виски ладонями. Предательские слёзы хлынули из глаз, как она ни пыталась их удержать.
       Она даже не услышала шагов, раздавшихся рядом, но каким-то шестым чувством поняла, что это Перов. 
       Академик подошел к скамейке и сел рядом. От его присутствия ей почему-то сразу стало легче.
       - Деточка, - со вздохом сказал он, - не сердись на Артура. Он не хотел обидеть тебя, я уверен в этом на сто процентов. Я знаю его с малых лет, у него горячее сердце и чуткая душа. Повторяю, он не хотел тебя обидеть. Просто произошла очень неожиданная, нештатная ситуация, и он меньше всего хотел, чтобы ты видела её и знала о ней. Поэтому и сорвался.
       Веська вопрошающе подняла глаза на академика.
       - Какая ситуация?
       Тот с минуту молчал, потом сказал неохотно:
       - Видишь ли, мне не очень хочется касаться жизни Артура, не зная, дал ли бы он на это согласие. Но, думаю, будет лучше, если ты узнаешь одну давнюю историю, отдалённым краем касающуюся и тебя. Да, да, тебя. Но наберись терпения. И давай уйдём отсюда туда, где никто нам не помешает.  Пойдём, я знаю здесь одну беседку, куда мало кто заглядывает.
        Веська, поникнув головой, покорно пошла за Перовым, не глядя по сторонам. Беседка, куда он её привёл, была скрыта от любопытных глаз стеной вьющихся растений и очень красива, но она даже не заметила этого.
       - Садись, детка, и слушай, история эта грустная и длинная. Начать следует с тех лет, когда Артур появился на свет. Без этого не всё будет понятно. Родившись в горах Памира, мальчик до шести лет рос среди сотрудников обсерватории и не видел в жизни ничего, кроме доброты. О другом, большом мире он не имел ни малейшего представления. Когда настала пора идти в школу, возникла проблема, разрешившаяся сама собой. Дело в том, что тогда я был женат, причём, очень неудачно. Не вдаваясь в подробности, скажу, что жена не нашла в моём доме того, чего ждала: денег и роскоши. Ко времени моего рассказа она только и искала повод переселиться от меня к другому, более подходящему кандидату в мужья. И, услышав, что я намерен поселить у себя чужого ребёнка, она тотчас ушла. А я привёз Артура к себе и постарался, как мог, адаптировать его к новому миру. Но он был книжным мальчиком и предпочитал сидеть дома и листать толстенные научные книги, к чему привык на обсерватории. И только когда он пошел в школу, у него постепенно появились друзья. Наверное, когда один человек чем-то сильно увлечён, другие заражаются этим увлечением. Так или иначе, окончив школу, все четверо пришли в МФТИ, где я в то время работал. Они поступили на разные факультеты, но продолжали дружить, хоть и были очень разными по характеру. И вот однажды, на втором курсе, кто-то привёл их на дискотеку, где они познакомились со студентками одного из московских технических ВУЗов, тоже второкурсницами. Заводилой в компании девушек была некто Маргарита, как сейчас бы сказали, типичная модель.  Мне-то она сразу не понравилась. Обладая нежным личиком, невинными голубыми глазами и светло-русыми  волосами, она могла показаться ангелом. Она и вела себя ангельски, но порой за этой нежной внешностью мне виделась хитрая, себялюбивая эгоистка. Многое говорило об этом, даже её отношение к собственному имени. Ей не нравилось имя Рита - так называл её Артур. Для всех других она была Марго.
       Но судьба часто играет нами, как ветер листьями. И Артур без памяти влюбился в неё. А поскольку он был чист, как дитя, то и вёл себя с нею, как дитя, чем она  с удовольствием пользовалась.
       И вот тут в нашей истории появляется профессор Бетримов – в то время титулованный красавец и общеизвестный ловелас.  Он и тогда не гнушался приёмом, о котором тебе, Весна, печально известно. Ещё боясь использовать кабинет, он приглашал девушек к себе домой, якобы, чтобы оценить, не случайный ли это человек в серьёзном техническом ВУЗе. И многие шли, а о последствиях молчали – никому не хочется огласки и позора. И не каждая решится убежать от развратника по карнизу…
       На втором курсе экзамен у Бетримова предстоял Маргарите и её лучшей подруге – одной из четвёрки. А девушка эта была из бедной семьи, и  она очень нуждалась в повышенной стипендии. Марго стала уверять подругу, что сдавать экзамен у Бетримова дома совсем не страшно. Он и поспрашивает строго, но и расскажет много интересного, и даже конфетами угостит. Эта бедняга поверила и решилась.
       Артур об этой истории ничего не знал. Но вечером ему позвонила неизвестная и сказала: «Эх ты, лопушок, дома посиживаешь? А в это время твоя шлюха Марго свою лучшую подругу подкладывает под Бетримова. Не веришь – проверь», - и назвала адрес. Артур, конечно, был потрясён. Он не поверил ни единому слову, но вызвал такси и поехал по названному адресу. Ещё подходя к подъезду, он услышал из одной из квартир отчаянные крики: «Помогите!» Около квартиры толпились люди, кто-то уже вызывал милицию и скорую помощь. Артур не стал долго раздумывать. Разбежавшись, он ногой вышиб дверь. Глазам собравшихся предстала отвратительная сцена. Не буду, Весна, рассказывать тебе об этой мерзости. Подруга Маргариты, поцарапанная, в разорванном платье, рыдая, кинулась  к Артуру. Случайно оказавшийся на месте преступления десантник скрутил Бетримова. И тут появилась Марго. «Что здесь происходит?» - невинно спросила она. «Ты, ты, - плакала подруга, - ты сказала мне, что он просто примет у меня экзамен, а он хотел, хотел…».  «Ну и дура! – усмехнулась Марго. – Я-то думала, что ты умнее!»
       Не буду останавливаться на деталях этой мерзкой истории. Бетримова освидетельствовали психиатры и признали вменяемым. Состоялся суд, на котором Марго лжесвидетельствовала в пользу Бетримова, показав, что Артур ревновал её к нему, а подруга была в Бетримова влюблена.  И они договорились  разыграть этот спектакль с целью мести и дискредитации.  Бетримов  заявил, что девушка сама напала на него, он только отбивался. К счастью, многочисленные свидетели подтвердили обратное, очень помогло выступление звонившей Артуру девушки, не побоявшейся всё, как оказалось, случившееся с ней самой ранее, рассказать следствию, и десантника – случайного прохожего, видевшего всё своими глазами и скручивавшего разъяренного Бетримова… Но, видимо, Бетримов сумел нанять умелого адвоката - и дело замяли, Бетримова уволили с работы и он, женившись на Маргарите, уехал в неизвестном направлении. Не знаю, как потом ему удалось всплыть в нашем сибирском филиале…
       Что касается Артура, то женщины с тех пор перестали для него существовать. Он был с ними корректен, вежлив – и только. Он с головой ушел в науку, уже тогда разработав основы гипотезы эволюции звёзд, впоследствии подкреплённой  обработкой наблюдений его отца и объяснившей все случаи отклонения фактического поведения звёзд от прежней теории. Артур стал знаменит, ему присудили Нобелевскую премию, но его это мало трогало. Он рассматривал это только как подспорье на пути к цели – спасению и восстановлению расстрелянной памирской обсерватории.
       Отношение к нему женщин не способствовало улучшению его мнения о них. Они ему прохода не давали, а это не ведёт к  уважению.
       - Но… - спросила Веська. – Как же его мама? Она же тоже была женщиной…
       Академик вздохнул.
      - О да… Она была особенной женщиной. Умная, чистая, талантливая, добрая, красивая и отважная. Все лучшие качества сошлись в ней. Артур, кстати, похож на неё в той мере, в какой мужчина может быть похож на женщину. Свою мать он обожал. И не зря назвал создающуюся обсерваторию именем Алёны Воронцовой. И Академия наук утвердила это имя…
       Не могу сказать, как развивались бы события дальше, но тут появилась ты – такой резкий контраст со всеми, кого он до этого встречал. Думаю, на него произвёл впечатление твой побег от Бетримова по карнизу. Да и вся твоя история. На мой-то взгляд она – чистейшее безумие. Чудо, что в своей фантастической дороге из Сибири на Урал ты осталась жива. Но Артур увидел в тебе человека совсем иного, чем те, кого знал прежде, - увлечённого, смелого, готового на Поступок с большой буквы… Мне кажется, существование таких людей, как ты, может примирить его со второй половиной человечества. Если уже не примирило. Во всяком случае, он изменился. Это видно по всем его поступкам, по настроению. И эти изменения очень радовали меня.
       И тут явилась Марго… Видишь ли, за истекшее время в том городе, откуда ты сбежала, произошли немалые события. Разъяренный неудачей Бетримов повторил попытку, уже с другой девушкой. Попытка сорвалась благодаря случайности, всё выплеснулось наружу. А тут ещё твоя подруга подала куда следует копию оставленного тобою заявления на имя ректора с просьбой о переводе и объяснением причины, эту просьбу вызвавшей. Бетримова снова освидетельствовали – и на этот раз признали невменяемым – сексуальным маньяком. И отправили на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Статус его супруги явно не устраивал Маргариту. Вот она и вспомнила об Артуре, чтобы попробовать сыграть на его сострадании и прежних чувствах к ней.
        Её появление стало для него шоком. Едва она вошла в дверь, он вышел в другую, сказав: «Отец, пожалуйста, сделайте для меня доброе дело. Вызовите такси с  проездом и до вокзала, и до аэропорта. И удалите отсюда эту особу». Вероятно, когда он оплатил такси и возвращался от главных ворот, она его и подкараулила, чему мы с тобой были свидетелями… Не сердись на Артура, девочка. Попытайся понять, что он почувствовал, увидев тебя там. Я не могу касаться…
       В это время дверь беседки распахнулась, и на пороге появился тот, о ком шла речь. Увидев академика, он сделал шаг назад.
       - Извините, я помешал…
       Перов поднялся.
       - Нет, ты не помешал. Я уже ухожу.
       И быстро покинул беседку.
       Воронцов подошел к Веське, сидевшей неподвижно с опущенной головой. Взял в руки её ладошку, бессильно лежавшую на коленях.
       - Простите меня, Весна. Я грубо и незаслуженно обидел вас. И мне очень важно, чтобы из вашей души исчезло то зло, которое я вам причинил…
       Из глаз Веськи снова покатились слёзы. Она подняла голову и посмотрела на него - по-прежнему горячо любимого.
       - Разве я имею право обижаться на вас?
       - Имеете, - жёстко сказал он, не выпуская её руки.
       Веська вздохнула.
       - Но я не сержусь. И не обижаюсь. И, наверное, никогда не смогу этого сделать…
       - Это потому, что у вас золотое сердце!
 Он коснулся губами её руки и вышел из беседки со своей обычной стремительностью…
                ***
       «Мы знакомы уже год. И теперь я гораздо больше знаю о тебе. Знаю историю, разрушившую твою первую любовь. Знаю, как ты можешь гневаться, сердиться и просить прощения. Ты – единственный в мире человек, кто поцеловал мне руку. Ты – весь мой мир. И, что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя…»

Глава 12
После экзамена
       Как щедро солнце ласкало природу мягкими, тёплыми лучами, особенно стараясь после недавнего сурового похолодания! И всё зацвело почти одновременно: проснувшиеся деревья и радостно принявшиеся цветы, высаженные Дениской и его «отрядом юных натуралистов» ещё две недели назад. В воздухе стоял такой аромат, что кружилась голова.  И Веська, придя с экзамена, не смогла усидеть дома и пошла к своему любимому озерку, узкому и длинному, протянувшемуся почти через весь Городок. В голове не всё ещё улеглось, она гудела, как растревоженный пчелиный улей, и, хотя всё было уже позади – и всё было очень хорошо, Веська ещё окончательно не пришла в себя. И, дойдя до своего любимого, самого большого в Городке дерева, прислонилась к его  тёплой коре, будучи мыслями ещё там, в аудитории.
        «Сдавать экзамен  ТЕБЕ …  Я знала, что это будет непросто. Но не думала, что это окажется непросто в такой степени. Ведь этот экзамен был далеко не первым. Первый раз, ещё находясь в стрессовом состоянии, я легко сдала тебе дифуры, чуть не стоившие мне института по вине Бетримова. Для меня ты тогда был просто  молодым профессором, пожалевшим  попавшую в беду девчонку. Дифуры, за время своих мучительных попыток их сдать, я выучила так, что, наверное, сдала бы их кому угодно…  А в зимнюю сессию я просто хорошо знала материал и  очень не хотела опозориться перед тобой.
        Но не было ещё того необъяснимого, что появилось после нашей поездки на обсерваторию. Как будто между нашими душами протянулась какая-то ниточка, связавшая нас, и мы перестали быть чужими друг другу… Но вторглась размолвка и все связанные с нею события, - и как теперь смотреть тебе в глаза, сдавать тебе экзамен?..
        После всего случившегося Веська беспощадно трусила перед экзаменом. Она боялась его, как огня. А тут ещё Стася подлила масла в огонь. Сестрёнка по секрету сказала ей, что декан намеревается выборочно посещать экзамены и, «проверяя кругозор студентов», задавать вопросы по последним научным спорам, но не по теме экзамена. Не зная, имеет ли он на это право, Веська всё же на всякий случай перерыла интернет в поисках последних нашумевших антинаучных глупостей, которые так нравилось раздувать далёким от науки журналистам. Нашла несколько таких тем и поискала, что пишут на этот счёт серьёзные учёные. Но страха перед экзаменом это не убавило.
       И, главное, она боялась посмотреть Воронцову в глаза после последних событий.
       Он пришел на экзамен за пять минут до начала, поздоровался с молчаливой от страха группой, улыбнулся и пригласил: «Пять человек, самых смелых, прошу войти!»
       Веська никогда не была самой смелой, но заходила на экзамен всегда в первых рядах. Наверное, потому, что была самой трусливой и не могла долго трястись перед дверью, ожидая неминуемого. И в этот раз она без особых усилий оказалась в числе этих пяти. Подошла к столу и, не поднимая головы, вытянула билет. На Воронцова она не смотрела, непонятное чувство сковало её с головы до пят, и она, как робот, назвала номер билета и села за свободный стол.
       В это время дверь без стука распахнулась, и на пороге появился декан.
       «Позвольте, Артур Павлович, поприсутствовать на экзамене этой группы мне и моей дочери, которой по непонятным причинам было отказано в поступлении в ДФМФТИ, и она учится в университете, не теряя, впрочем, надежды, перевестись сюда». Воронцов на мгновение поднял голову от ведомости и холодно взглянул на декана. «Насколько мне известно, ваша дочь не только сдала на тройки первые три экзамена, но и завалила последний. Ни один ВУЗ не принимает абитуриентов с такими результатами.  А если вы считаете законным присутствовать на экзамене по специальности, не имеющей с вашей ничего общего – что ж, пользуйтесь своим правом». И оглядел пятёрку студентов: «Кто готов отвечать?» Веська, конечно, была готова. Ей достался отличный билет, по каждому вопросу которого она знала намного больше программы. Предварительной подготовки ей не требовалось. Но присутствие декана… Каждая клеточка её мозга вопила: «Не пойду!». Но ноги, не подчиняясь этому отчаянному воплю, предательски подняли её с сидения и понесли к столу.  Веська села и впервые подняла глаза на Воронцова.  Взгляд глаза в глаза… Первый после размолвки. Веську всегда восхищали его глаза, ясные, искристые, очень красивые. Что было в них сейчас? Тревога? Вопрос? И что-то ещё, не поддающееся объяснению, но явно очень хорошее. И Веська, сама не зная о том, ответила ему взглядом, полным доверия и тепла, мигом успокоилась и без запинки начала отвечать на вопросы билета, всё больше воодушевляясь.  Он задал ей всего один дополнительный вопрос, и она, войдя во вкус, ответила гораздо шире того, что требовалось. «Достаточно, - кивнул Воронцов, - вы в совершенстве знаете тему». И тут раздался противный (во всяком случае, Веське он всегда казался таковым), голос декана. «Нет, не достаточно! Ответьте-ка мне, что вы думаете по вопросу, поднятому Уайтлингом на последней конференции - по вопросу замены жидкого топлива для современных автомобилей на твёрдое?» Воронцов бросил на него такой взгляд, что несколько студентов не удержалось от сдавленных смешков. «Не могу понять, какое отношение ваш вопрос имеет к физике звёзд?!»
Декан усмехнулся: «Студент обязан обладать широким научным кругозором, а не задолбить, как скворец, изучаемую тему». Видя, что Воронцов собирается ответить что-то весьма нелицеприятное, Веська улыбнулась (ох, не зря она перерывала интернет!), и тихо шепнула ему: «Я отвечу!» Она повернулась к декану: «То, что предлагает Уайтлинг - в том виде, в каком он это предлагает, история уже проходила – и отвергла много десятилетий назад. И вот что сказал на эту тему на той же конференции российский академик Петров… » Пересказать речь Петрова до конца ей не пришлось. Декан прервал её на полуслове и задал ещё один вопрос, тоже весьма далёкий от физики звёзд. Веське стало смешно. Она представила, как декан роется в интернете, выписывая «последние научные новости» по темам, очень далёким от астрофизики, и ещё раз добром помянула Стасю. Благодаря ей,  она знала ответы на все эти провокационные вопросы. Когда запас их у декана исчерпался, Воронцов с усмешкой посмотрел на него: «Ну, теперь вы довольны?» - и неожиданно, совсем как мальчишка, радостно улыбнулся Веське: «Молодчина. Отлично. И, если вы не торопитесь, я попросил бы вас остаться в аудитории до конца экзамена». Почему-то это очень не понравилось декану, но он промолчал.
       Группа, как специально, отвечала очень хорошо. «И что же, - спросил в конце экзамена декан, - вы опять поставили «отлично» только студентке Майской? «Нет, почему же, - улыбнулся Воронцов, - группа была хорошо готова, поэтому «отлично» получили многие». «Но, - непоследовательно возразил декан, - никто больше не ответил на мои вопросы!» «Ваши вопросы не имели ничего общего ни с физикой звёзд, ни с наукой как таковой,-  ответил Воронцов, протягивая ему ведомость.  - Спасибо, ребята, можете быть свободны!»
       Веська, не получив приглашения остаться и дальше, покинула аудиторию вместе со всеми. Вслед за ней вылетел декан, почему-то таща за руку свою красавицу-дочь, вид у которой был очень несчастный. Веська посторонилась и пошла в противоположную сторону.
       И, придя домой, вышла в сад отдохнуть после экзамена…  Она вздохнула и, пожалуй, только сейчас ощутила и увидела окружающую её красоту. Погладив любимое дерево по  шершавой коре, она пошла вдоль озера.
       Всё вокруг было прекрасно: тихая вода, яркие весенние цветы, ласкающие кожу солнечные лучи.
       Веська вышла на дорогу и побрела по ней, намереваясь войти в лес и прогуляться к реке. И возле полянки, сплошь заросшей тюльпанами, нос к носу столкнулась со Стасей.      
       Вид у Стаси был какой-то взволнованно-задумчивый. На вопросительный взгляд Веськи она улыбнулась.
       - Я вчера была на первом занятии аэроклуба. Не знаю даже, что тебе сказать… Очень обидно сознавать, какая я была в прошлом дура! Ведь, не увлекись я Виктором, не брось институт и институтский аэроклуб и не пойди в стюардессы по его рекомендации, может быть, я бы сейчас летала… Мы сегодня видели самолёты, на которых будем учиться летать, видели вышку, с которой начнём осваивать прыжки с парашютом, прослушали несколько теоретических лекций, осмотрели самолёты и даже посидели в кабине! Эти чувства не передать словами!..
       Представь,  Станислав, наш руководитель, пришел в авиацию именно через аэроклуб, который я тогда бросила. Как ни странно, он помнит меня. Мы даже учились на одном курсе, только в разных группах. Из МФТИ его отчислили за неуспеваемость из-за непомерного увлечения аэроклубом и пропуски занятий по этой причине.  А тебя можно поздравить с успешной сдачей экзамена?
       - Откуда ты знаешь, что с успешной?
       Стася улыбнулась, садясь на большой камень у дороги и предлагая Веське расположиться на соседнем.
      - Иначе и быть не могло! – А ещё могу рассказать тебе смешной эпизод, связанный с сессией. В институт пришла новая препша, и сразу на должность завкафедрой оптики и нанофотоники. Говорят, из  дубровского НИИ проблем физики и энергетики. Некто Дожеско Анита Тарасовна. Профессор, не как-нибудь! А поскольку у первокурсников в одноимённой группе присутствуют совсем другие проблемы: моя сестрёнка – жена преподавателя, а её подружка – сестра, то новую препшу попросили помочь Виталию в приёме экзамена вместо не поладившего с Мариной на прошлых экзаменах аспиранта. И, конечно же, на экзамен явился декан и, как рок какой-то – опять привязался к Марине со своими  вопросами не по теме. Она прямо ответила ему, что не интересуется посторонними темами. И тут Даринка возьми и влезь: «А вы для всех объясните, пожалуйста!» А декан-то пык-мык – и не знает! Видимо, только заголовки в интернете прочитал.
        И тогда Дарка сама очень подробно изложила суть всех вопросов и ответов на них. Декан был красен, как варёный рак, что-то вещал о каком-то заговоре, но препша, принявшая у Дарки экзамен, поставила ей «отлично», да ещё и похвалила. И сказала, что в МФТИ, насколько ей известно, экзамен называют беседой одного умного человека с другим умным человеком, и наш филиал тоже должен быть свободен от домостроевских замашек. И Марине тоже поставила «отлично» - ведь тему она знала в совершенстве. Вот такие дела. Ну и сестрёнка у меня! А в детстве была такой тихоней!
       Веська улыбнулась.
       - Сестренка у тебя классная!.. А к ним на экзамен декан тоже свою дочь  приводил?
       Стася удивилась.
       - А к вам что, приводил?
       - Ага. И она весь экзамен рядом с ним просидела.
       Сталя покачала головой.
       - Странно это… Если уж приводить, то на экзамен первого курса, а не третьего. Что-то тут не чисто…
Глава 13
Первый прыжок
       Стася неоднократно приглашала Веську на аэродром. Веське было понятно это желание, но шла сессия, и времени совсем не оставалось. Стася же каким-то образом умудрялась и регулярно посещать занятия в аэроклубе, и очень неплохо сдавать сессию. А в этот день она позвонила очень взволнованная и попросила: «Приезжай, пожалуйста! Сегодня для меня очень важный день, и так хочется, чтобы ты разделила его со мной!» «Что, прямо сейчас приезжать?» - переспросила Веська. «Да, прямо сейчас!» - и телефон отключился. Веська вызвала такси и поехала в старый аэропорт, где размещался аэроклуб, теряясь в догадках, что такое важное должно сегодня случиться.
        На старом аэродроме царила, как ни странно, оживлённая, рабочая атмосфера.
       «Ну и где здесь искать Стасю?» - растерянно подумала Веська.
       Она поднялась на второй этаж, оглядела аэродром. Маленькие самолётики взлетали и садились, лихо выруливали на взлётную полосу, сонно грелись на солнышке возле ангара. 
       Слева виднелась парашютная вышка, тоже активно эксплуатируемая. Снова спустившись вниз, она заметила группку старичков, сидевших в тени на скамеечке и что-то оживлённо обсуждавших.
       Веська подошла к ним.
       - Извините, пожалуйста, - робко сказала она, - может быть, я задаю глупый вопрос, но я  должна встретить здесь подругу – и не знаю, где её искать. Вы не видели случайно? Её зовут Станислава Соловьёва, она такая красивая, русоволосая и сероглазая. Занимается в аэроклубе».
       Старички переглянулись и как по команде улыбнулись.
      - А ты во-о-н туда погляди! Видишь, с самолёта  одуванчики летят? Там твоя Станислава, иди, встречай!
      «Ой! – подумала Веська. – Неужели у Стаси сегодня первый прыжок с самолёта?! А она и не сказала!..»
       - Спасибо!.. – улыбнулась она старичкам и побежала по траве туда, где реяли в небе, снижаясь, белоснежные купола.  Парашютисты опускались в траву, гасили и сворачивали парашюты.
       И только она хотела спросить про Стасю, как рядом опустился очередной парашютист, совершенно незнакомый, и, занятый своим парашютом, мельком глянув на Веську,  указал в небо: «Вон она. Иди, встречай свою подружку!»
       От самолёта как раз отделился последний парашют.
       Веська, как зачарованная, стояла и смотрела, как он медленно опускается вниз.
        Потом опомнилась и побежала по траве к опускающемуся куполу.
       Пока Веська добежала до места приземления, Стася уже успела упаковать парашют, загрузить его на маленькую автотележку и заметить подругу.  Совершенно счастливая, она подбежала к ней.
      - Веська, какая ты молодчина, что приехала! Ведь это был мой первый прыжок с самолёта! Так здорово! Ты даже представить себе не можешь! Я летела по небу, как птица, и облака были совсем рядом! У меня просто слов не хватает! Пойдём, по пути я тебе всё расскажу! Тебе интересно?
       - Конечно, интересно! – кивнула Веська, восхищённо глядя на подругу.
      - Тогда слушай. Прыжок выполняется с парашютной системой Д-5, Д-6 или Д-10 с высоты 600-800 метров с самолета АН-2. Буква «Д» в названии парашютной системы означает «десантный», эта техника изначально разрабатывалась для массового десантирования военнослужащих. Системы Д-6 и Д-10 до сих пор используются в российских частях ВДВ. При прыжке с десантным парашютом раскрытие купола происходит принудительно, закрепленным в самолете вытяжным фалом (веревкой), либо вручную — выдергиванием кольца. Если используется ручное раскрытие, в систему устанавливается страхующий прибор, автоматически открывающий парашют через три секунды после покидания самолета. На случай отказа основного купола  система комплектуется запасным парашютом. Свободное падение длится не более 3-х секунд, десантный парашют практически неуправляем и летит в направлении движения воздушных потоков. Таким образом, место  приземления определяется мастерством пилота, глазомером выпускающего и игрой воздушных струй. Именно поэтому выброска парашютистов при самостоятельных прыжках производится с небольшой высоты (чтобы не унесло ветром на препятствия) и только при наличии большой площадки приземления. Также, по соображениям безопасности, при ветре более 5 метров в секунду прыжки с круглыми куполами не осуществляются.
       Прежде чем человека допустят до прыжков, проходит практическая и теоретическая подготовка в тренажном городке аэродрома.  Мы совершаем прыжки с тренировочной вышки, учимся правильно размещаться в самолете, отделяться от него, правильно и безопасно приземляться, тренируем приземление – прыгаем в песок с высоты полутора метров, учимся собирать парашют и т.д. Когда всё это выучили назубок и получен допуск к прыжкам,  в  подходящий день проходит оформление парашютистов, медконтроль и формирование взлетов. Меня неудачно распределили, в самый последний экипаж, зато я подумала, что ты успеешь приехать! Так вот, дальше. После отделения от самолета и раскрытия парашюта, предстоит определить, насколько он работоспособен, оценить целостность купола и строп, проверить скорость снижения. А если что-то пошло не так - ввести в действие запасной парашют.
       Приземлившись (при неправильном приземлении возможны травмы голеностопа, и даже переломы ног), необходимо уложить парашют в сумку, а затем несколько сотен метров нести его до укладочного ангара. При этом вес снаряжения, естественно, не уменьшается, был он 23 кг, таким  и остался! Но у нас отлично приспособили автотележку, и самим тащить эту тяжесть после прыжка не приходится. Если же, пока ты была в воздухе, ветер у земли усилился — существует вероятность прокатиться метров 10 за непогасшим куполом, так что чистоту одежды и лица после приземления  никто не гарантирует. Ну и что! Зато ты какое-то время живёшь в небе! А потом  нас начнут учить летать! Если бы я не знала, что ты так безумно увлекаешься астрономией, я бы позвала тебя сюда!
       За разговором они незаметно подошли к зданию аэроклуба.
       - Подожди меня здесь, на воздухе, - попросила Стася. – Я сейчас как следует  уложу парашют, переоденусь, и мы с тобой  немножко посидим  в кафе и съедим по пирожному с чаем за мой первый прыжок! Здесь всё невероятно вкусное! И как раз успеем к автобусу. Согласна?
       Веська кивнула и побрела к скамеечке возле ангара. И вдруг услышала сзади голос, заставивший её вздрогнуть от неожиданности:
       - Весна?!
       Она оглянулась. Воронцов смотрел на неё удивлённо и чуть смущённо.
       - Какими судьбами вы здесь?
       Веська улыбнулась.
       - Жду Стасю. У неё сегодня был первый прыжок, и она пригласила меня сюда. А вы?
       Он улыбнулся в ответ.
       - По очень похожей причине. Жду Станислава. Этот фанатик лично испытывает все самолёты перед тем, как учить молодёжь. Старички даже обижаются, они все – лётчики с огромным стажем. Стаська даже не подозревал, что здесь сохранились самолёты в таком количестве и качестве, но у него же чувство ответственности по самым высшим критериям!
       - Арт, а без рекламы нельзя?
       Станислав вынырнул из –за спины, как чёрт из табакерки.
       - Ого, да ты с девушкой! Добрый вечер, юная леди! Пришли поздравить подругу с первым прыжком? Даже не ожидал, что у неё такие способности, и плюс к ним огромное желание летать!
       - Вы ещё её мало знаете! – кивнула Веська. – А узнаете больше – и не сможете не восхищаться. У неё столько талантов!
       - Веська, а без рекламы – никак?!
       Стася, розовая после душа, в милом простеньком платьице появилась  с другой стороны. Все переглянулись и дружно засмеялись.
       - Есть предложение, - сказал Станислав. – Раз мы здесь так дружно собрались, давайте вместе отпразднуем первый прыжок Станиславы в очень неплохом  кафе аэроклуба. Естественно, без спиртного, но торт и пирожные к чаю не возбраняются. Согласны?
       Стася посмотрела на небо, протянула ладошку.
       - Вот и дождик начинается! Конечно, переждать его в кафе – отличная идея.

                ***
      
        Кафе, действительно, было уютным. Веське особенно понравилось, что огромные окна во все стены открывали широкую панораму аэродрома, за ними был виден практически он весь. Только за спиной Веськи и Артура над  полем и лесом  сияло безоблачное небо, а напротив, над крышами аэропорта собирались грозовые тучи – и шли на город, грозя ливнем.
       Поскольку оказалось, что все голодны, заказали испанскую паэлью, а на второе – чай с пирожными. Воронцов предложил ещё и мороженое, но Стася и Станислав дружно отказались от имени всех.  Несмотря на это, одну порцию он всё-таки заказал. «Сладкоежка!» - пошутил Станислав.
       Как ни странно, за столиком сначала повисло молчание, как это нередко случается в сообществе, не слишком хорошо знающем друг друга. Обстановку разрядил Станислав.
        - Раз нас здесь так неожиданно свела судьба, давайте-ка познакомимся получше. Думаю, Артура никому из вас представлять не надо, так же, как юную Весну, которая, как я понял, его лучшая студентка. Но мне очень интересно, как сложилась судьба Станиславы после того, как меня вышибли из института и я потерял её из виду.
       Веська внутренне сжалась. Станислав, не зная того, коснулся самого больного в жизни её подруги. Но Стася только покачала головой.
       - Сложилась она весьма посредственно. Я немало наломала дров и наделала глупостей. Во-первых, бросила аэроклуб, который, как и вас, мог привести меня к осуществлению мечты...
       - Стоп, – прервал её Станислав, - может быть, отбросим это «вы»? Я понимаю, что Весна - студентка, а Артур – её преподаватель, профессор. Тут уж никуда не денешься. Но мы-то трое одногодки, в одном ВУЗе начинали учиться!
       Стася улыбнулась.
       - Но для меня Артур Павлович тоже профессор, и я – студентка того ВУЗа, где он преподаёт. А вы – мой инструктор и руководитель. Так что предлагаю всё оставить, как есть. А дальше – видно будет… Что касается моей дальнейшей судьбы… После того, как студенческий аэроклуб ограничили для девушек прыжками с вышки, он потерял для меня интерес. Проучившись два с половиной года на ФАЛТе, я поняла, что строить самолёты – не моё призвание. Мне хотелось летать на них. И судьбе было угодно сделать так, чтобы я познакомилась с лётчиком, который посоветовал мне пойти в стюардессы. Последовав его совету, я положенный срок отлетала стюардессой, за это время успев «сходить» замуж и вылететь из этого союза, как пробка из бутылки шампанского. А ещё… Ещё я сделала попытку попасть в отряд космонавтов, где мне тоже указали на дверь, поучилась дважды в одном и том же университете, и вот теперь  пришла к тому, где должна была быть в начале пути. Семнадцать лет и тридцать пять… Посмотрим, что получится. Но здесь я как будто заново родилась. Вот, собственно, и всё.
       Веська слушала – и не слышала историю Стаси, которую и без этого отлично знала. Всем своим существом она ощущала, что сидит рядом с Воронцовым, и ужасно боялась  сделать что-нибудь не так: испачкать стол соусом или пролить чай. Наедине с ним всё было намного проще, они были вдвоём и отлично понимали друг друга. И никто не смотрел на них со стороны, даже друзья.
       Веська очень удивилась, что он заказал мороженое. Оказалось – для неё. Тогда, возле костра, она мельком  сказала ему, что очень любит мороженое. И он запомнил…
       Уткнувшись в чашку, она старалась не смотреть на него, но это было нереально.
       Встречаясь глазами, оба быстро отводили их.
       Тем временем Стася, закончив рассказ, вопросительно посмотрела на Станислава.
       - А вы?
       Тот кивнул.
       - Инициатива наказуема. Что ж, слушайте. Из института я вылетел на втором курсе. Из-за аэроклуба. Я так увлёкся полётами, что в альма-матер  практически не показывался, всё время проводя на аэродроме. И хотя Арт  титаническими усилиями дотянул меня до весенней сессии, её я с треском завалил, был отчислен и загремел в армию. Служил, конечно, в авиации и, надо сказать, с большим удовольствием. Потом учился, летал сначала истребителем, потом – испытателем.
        Там и прокололся: испытывал новую модель, очень важную для армии. В полёте сначала отказал мотор, потом забарахлило рулевое управление и прочие системы. С земли предложили, планируя, дотянуть  до аэродрома. А внизу – деревенька, поля, бурёнки пасутся – целое  стадо. Вести над ними фактически неуправляемую машину с вероятностью обрушить на них самолёт, который не оставит там ничего живого? Решил попробовать посадить самолёт на воду – рядом была река. Сумел вывернуть в нужном направлении, но до реки не дотянул. Упал в болото, машина затонула, а меня забросило на дерево,  вот памятка об этом случае на щеке осталась – от веток.
       Руководство сочло мои действия неправильными, отстранило от полётов. Ребята говорили: пережди, разберутся и оправдают. Оправдали. Но я всё равно ушёл. Крепко обиделся. Помыкался, помыкался – и пошел инструктором в аэроклуб. Увлёкся спортивным пилотированием, кое-чего достиг…
         Воронцов хотел что-то сказать, явно  в пользу друга, но Станислав прервал его.
       - Артур, молчи! Те достижения уже в прошлом. А нынешние сложились так, что я остался без жилья. И Арт, который считает своим долгом облагодетельствовать всех своих друзей, позвал меня сюда. О чём, конечно, я нисколько не жалею. Скорей бы только обрести независимость, а то этот герой каждый вечер, когда я тут задерживаюсь,  приезжает за мной, чтобы домой отвезти. Это настолько нелепо, что даже не смешно.
       - Кстати, - сказала Стася, - не пора ли нам домой? И давайте не будем спорить – за ужин уплачу я, ведь это был мой праздник!
       Но за ужин заплатил Артур, несмотря на общее негодование.

       И снова Веська сидела  рядом с ним, а под колёса летела дорога, только уже не горная, а вполне городская.  А сам город сиял разноцветием  огней, отражаясь в тихой воде реки.  Остатки туч  промчавшейся над городом грозы уносились за горизонт.  Веська боялась взглянуть на Воронцова, видела только руку, лежащую на руле. Красивую, уверенную руку.
       А сзади Стася и Станислав вели тихую беседу об особенностях взлёта самолёта Як-52…

       Когда въехали в Городок, было уже совсем темно. У дверей Южного коттеджа попрощались за руку.
       Веська и Артур молча стояли рядом, почти касаясь друг друга.
       Она протянула руку, но он не пожал её, а бережно взял на ладонь, осторожно сжав пальцы. И  задержал  дольше короткого и сильного рукопожатия Станислава.  Словно не желая отпускать.
       Веська подняла голову и встретилась с ним глазами. Это  был только миг, но сердце её дрогнуло и провалилось куда-то вниз.
       - Пойдём, подруга, - сказала Стася, беря Веську за плечи и поворачивая лицом к двери. И уже на полпути добавила, - а то я подумаю, что тебя заколдовали.
                ***
       Вечер был тихий, тёплый и влажный. В  городе прошел дождь, на асфальте в свете фонарей блестели лужицы. В них плавали сбитые дождём листья.
           - Арт, - тихо сказал Станислав, - у нас никогда не было секретов друг от друга. Поэтому я рискну тебя спросить: мне показалось, или ты действительно влюблён в это милое рыжее дитя ?
       Воронцов посмотрел на друга задумчиво и грустно.
       - Не это надо спрашивать, Стасик. Надо спрашивать, имею ли я на это право…
       Станислав пожал плечами.
       - Право на любовь? А тебе не кажется, что это звучит весьма глупо?
      Воронцов вздохнул.
      - Я бы многое отдал за то, чтобы твои слова были верны. Но это не глупо, Стас. Увы, совсем не глупо. Представь, каково иметь в семье такого человека, как я? Которого почти не бывает дома, который месяцами мотается по всему миру, по всяким симпозиумам, коллоквиумам, научным конференциям. С которым нет возможности посоветоваться, когда это очень нужно, который не может помочь и защитить в трудную минуту только потому, что находится где-нибудь в Америке или  Австралии? Это с одной стороны. А посмотри с другой. Весна – талантливый, умный, увлечённый  человек. Именно такие люди создают и продвигают вперёд науку. Но представь, как ей будет неуютно в любимой профессии! Ведь  на неё, увы, везде будут смотреть не как на талантливого астрофизика Весну Майскую, а как на жену Воронцова. К сожалению, так бывает почти всегда. Очень трудно выбраться «из-за спины». И имею ли я право отнять у Весны её право на собственную жизнь в науке, на собственные достижения и открытия? И это ещё не всё. Представь себе дни, недели и годы, полные постоянного ожидания? Стас, я не принадлежу себе! Я принадлежу астрофизике, и мне некуда от этого деться. У каждой медали две стороны. И эта, увы, не зависит от моего желания… И могу тебе признаться, что я очень устал быть тем, кем являюсь…
     Станислав покачал головой.
     - Арт, я чувствую душой, что ты неправ. Только не могу пока найти слов, чтобы опровергнуть то, что ты сказал. Но обещаю тебе, что найду. Потому что нет на земле силы, способной запретить человеку любить…

Глава 14
Ливень
       Веське не сиделось дома. Сессия была отлично сдана, от родителей пришло радостное сообщение, что всё у них хорошо, оба здоровы и работа такая интересная, что они окунулись в неё с головой. Веська подумала, что фигуральные выражения не всегда бывают удачными, поскольку окунуться с головой в воду Северного ледовитого океана в районе Полюса вряд ли приятно…
     А в Дубровске установилась прекрасная погода – чего ещё желать? Но Веську снедало какое-то непонятное чувство, влекло куда-то, не давая усидеть на месте. Она не могла себя понять, и в один из таких тревожных дней попросила совета у Стаси. Но та только улыбнулась в ответ.
       И тогда Веська решила отправиться в путешествие. Одна, куда глаза глядят. А глядели они в сторону реки, хотя Веська уже знала, что на Дубре не бывает ледохода из-за водохранилища, лёд просто подтаивает, набухает и постепенно опускается на дно, где медленно тает. Да ещё в реку впадают холодные роднички, поэтому вода прогревается только к концу июня, и то при тёплом лете. Тем не менее, дело кончилось тем, что Веська надела купальник – хоть позагорать немного, лёгкое платьице и отправилась в лес.
       Очень скоро сквозь ветви сосен показалась река. К ней вело два спуска: пологий и крутой. Берег был извилист, как будто кто-то специально вырыл несколько бухточек, закрытых друг от друга выступами и островками. Веська выбрала крутой – он порос высокой травой и такими славными маленькими сосенками!
       Как и следовало ожидать, берег был пустынным. Веська облюбовала место на травке, подстелила платье, чтобы хоть как-то спастись от наглых муравьишек, и устроилась загорать. Над головой было небо, ясное, глубокое. Веська очень любила вот так, лёжа на спине, смотреть в небо. Но жаркое солнышко быстро её разморило, и она с надеждой посмотрела в сторону реки.  Спустилась к воде и потрогала её ногой. Вода была холодная, но вполне терпимая.  Веська решительно спустила в реку вторую ногу, медленно зашла по пояс и с брызгами окунулась в студёную воду. Плавала она отлично, от быстрого движения тело разогрелось, только кожу как будто покалывало множество иголочек, но это только приятно бодрило.
       Она заплыла уже далеко от берега, когда услышала сзади короткий, но довольно громкий и агрессивный гром. Обернувшись и подняв голову, она увидела тучу, быстро надвигающуюся из-за леса.
        Веська, конечно, знала, что находиться в воде во время грозы опасно. К тому же, на берегу осталось платье, которое надо было успеть спрятать от дождя.   Но она не успела. Небо и всё вокруг резко потемнело, крупные капли зашуршали по воде, и на речку обрушился дождь с градом.
       Ругая себя за глупость, Веська плыла к берегу. Из-за какой-то маленькой тучки! И что ей стоило оглядеться, прежде чем лезть в воду? А небо, меж тем, потемнело полностью. Градины летели вокруг, как маленькие пушечные ядра, и, как горошины, стучали по голове. Хорошо хоть, не крупные!  Электричества в туче, похоже, хватило только на одну молнию. Она пронеслась за реку, короткий, но сильный ливень закончился. Снова выглянуло солнце, и река приняла первоначальный голубой цвет.
       Веська оглядела уже близкий берег – и замерла, даже перестала двигаться и на миг погрузилась в воду. На берегу, возле чьей-то забытой старой лодки стоял Воронцов. Стоял по щиколотку в воде и, как Веське показалось издали, с тревогой смотрел именно на неё, как будто готовясь её спасать. Какой ужас! Нельзя было допустить, чтобы он увидел её в таком виде. Хоть в купальнике, хоть в мокром платье – одинаково стыдно и абсолютно неприемлемо! Веська, желая показать, что она отнюдь не тонет, перешла с медленного брасса на быстрый спортивный кроль.
       Воронцов отвернулся от реки и пошел к берегу. В голове у Веськи почему-то всплыли строки маминой любимой поэтессы Нины Греховой:
Ах, как вдоль по речке приударил ливень!
Разбежались пляжники кто куда!
Только ты не прячешься от летящих линий,
Только ты нахмурился, вот чудак!
На колени острые оседают локти…
Что же ты горюешь – или не пришла?
Закипают камни у зелёной лодки
И лежат, как руки, два больших весла.
Да вот этот ливень, гулкий да весомый,
Занесло на берег этот наугад.
Что же ты нахмурился, человек весёлый?
Ты смотри, какая радуга-дуга!
Как она, красивая, светится сквозь капли!
Как она расцвечивает в самоцветы камни!
Только ты уходишь, и ничуть не каешься,
Словно уплываешь краешком воды.
Подойду поближе, посижу на камушке,
Посмотрю, как тают за тобой следы…
Вот уже растаяли, вот и ты растаял,
И закрылась радуга солнечной фатой.
Это ты, задумчивый, на песке оставил
Знаки интегральные, смятые водой?..

       Это стихотворение удивительно подходило к ситуации, и Веська очень хотела, чтобы он тоже ушёл. Она выскочила на берег, дрожа от холода, и нашла платье в самом плачевном состоянии. Оно промокло насквозь, да ещё в него набились муравьи, вероятно, спасаясь от дождя.
       Пытаясь поскорее одеться, Веська застряла в мокром платье, тщетно пытаясь просунуть голову вместо горловины в пройму рукава.
       Найдя, наконец, горловину, она замерла в состоянии столбняка. Воронцов стоял рядом, в руках у него был какой-то пакет.
       - Добрый день, Весна, - сказал он совершенно спокойно и приветливо. – Вы отлично плаваете, но это не значит, что нужно влезать в мокрое платье, чтобы потом подхватить простуду. Вода в реке холодная, да и воздух после дождя отнюдь не тёплый. Поэтому сейчас же снимайте всё, включая мокрый купальник, и переодевайтесь – у меня есть сухая и чистая рубашка, в ней вы вполне комфортно сможете дойти до дома. Да не стесняйтесь, я не только отвернусь, но и отойду подальше!
       Он передал Веське пакет, отвернулся и отошёл за одну из пушистых сосенок, растущих на берегу. Веська раскрыла пакет и обнаружила в нём аккуратно свёрнутую рубашку. Спрятавшись за ёлочку, она быстро сняла и отжала мокрый купальник, дрожа от холода, натянула плавки и надела рубашку, которая по длине вполне могла сойти за платье. Отжала мокрое до нитки  платье, вместе с верхом купальника засунула  в пакет и робко позвала:
       - Артур Павлович…
       Он вышел из-за сосенки и улыбнулся:
       - Вот так-то лучше! Взял у неё из рук пакет и покачал головой:
       - Нет, не лучше. У вас руки, как ледышки.
       Он поставил пакет на траву и начал энергично растирать ей ладошки. Как ни странно, Веське сразу стало тепло. Она подняла на него глаза:
       - Спасибо, я согрелась!
       - Очень сомневаюсь, - покачал он головой. – Но надо идти, и чем быстрее, тем лучше.
       Он поднял с травы пакет – и не выпустил Веськину руку. Сердце её замерло и провалилось в желудок. Раньше она уже ходила с ним за руку. Но там была темнота и незнакомое, утыканное камнями место. А здесь оберегать её было не от чего, кроме холода…
       Солнце разогнало тучи, но воздух по-прежнему был очень свежим.
       - А как же вы? – запоздало спросила Веська.
       Он улыбнулся.
       - Я же говорил вам, что мама с детства приучила меня к холоду, поэтому я его даже не почувствовал, когда по собственной глупости попал под дождь. Дело в том, что я люблю сидеть возле воды. Не важно, река это, море или озеро. Возле воды как-то очень легко и ясно думается, и можно решить вопросы, до этого казавшиеся неразрешимыми. Я люблю ходить сюда, на этот берег. В маленькой лагуне рядом с мысом всегда тихо и спокойно. Правда, благодаря этому я не заметил приближающуюся грозу и, главное, не заметил вас. А когда заметил, очень испугался и хотел плыть на выручку, но вы продемонстрировали такой отличный кроль, что я успокоился. Но всё же вам не следовало плавать в такой ледяной воде. Да ещё так далеко заплывать. Могло ведь и ногу свести судорогой…
       Веська покачала головой.
       - Я этого не боюсь. Знаю, как напрячь ногу, чтобы снять судорогу. А ещё, плавая в холодной воде, надо иметь при себе иголку, чтобы воткнуть в спазмированную мышцу. Правда, - добавила она смущённо, -  я этого никогда не делаю…
      - А где вы научились так отлично плавать? – спросил он с улыбкой.
      - Даже не знаю. Постепенно, в разных реках понемногу. Но лучше всего, конечно, на море. Папа меня научил плавать кролем, а брассом я сама как-то незаметно научилась…
       Он не ответил, и несколько минут они шли молча по мокрой траве, среди поросли молодых сосенок и берёзок. Веське очень хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Или хотя бы была как можно длинней…
       Через какое-то время он сказал задумчиво:
      - Скоро я поеду за телескопом на Памир. На ту самую обсерваторию. Мне очень хотелось, чтобы вы поехали со мной. Но нельзя – это теперь другая страна, и просто так, без надлежащего мотива, человека туда не пустят… Но когда телескоп мы доставим сюда, хотелось бы вам участвовать в установке зеркала, которое скоро отправят из Москвы?
        Веська вспыхнула:
       - Конечно, хотелось бы. И, если можно…
       Он кивнул:
       - Да, здесь можно. Важно желание и увлечённость, я верю, что у вас они есть…
Но вот мы и пришли. Забегите домой, переоденьтесь и выкиньте мне рубашку в окно.
       Веська решительно замотала головой.
     - Ни за что! Сначала я её постираю, отглажу, и только потом занесу вам.
       Он улыбнулся.
       - Это совершенно ни к чему! Но, если вы настаиваете… Тогда – до свидания. Общаться с вами всегда очень приятно… Всего доброго!
       - Всего доброго! – ответила Веська, исчезая за дверью коттеджа…

                *** 
       - Ау!!! – радостно закричала Стася, без стука вбегая в незапертую дверь. – Веська, ты где?!
     Ответ прозвучал из ванной комнаты:
       - Здесь!
        Стася  ворвалась в комнатку, как ураган, и повисла у Веськи на шее, чуть не сбив её с ног.
       - Веська, я сегодня летала!!! Сама! Ты можешь себе представить: я вела самолёт, я управляла им, взлетала и садилась, я набирала высоту, летела в небе! Конечно, рядом сидел инструктор, в любой момент готовый перехватить управление, но этого не потребовалось! Веська, для меня это великий день! Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива! Сегодня же куплю торт, и мы с тобой отметим этот счастливый день как праздник!
       Веська от неожиданности выронила рубашку, которую до этого пыталась повесить на плечики.
      - Стася, поздравляю! Я так за тебя рада, так счастлива! Какая же ты молодчина! Я слышала, что Станислав просто восхищён твоими успехами и считает, что из тебя получится отличная лётчица-спортсменка. Конечно, мы отпразднуем этот день!
      - Спасибо! – Стася отпустила подругу и изумлённо уставилась в ванну, куда из рук Веськи выпала  выжатая и снова намокшая вещь, и глаза у неё полезли на лоб. – Веська, с каких это пор ты носишь мужские рубашки не своего размера? И мне кажется, что такую я на ком-то недавно видела…
       Веська молчала, медленно заливаясь румянцем.
       Стася покачала головой.
       - Слушай, подруга, сдаётся мне, что тебе удалось невозможное: влюбить в себя Артура Воронцова! До этого об него обломали зубы красавицы всех мастей и профессий. Не понимаю, как тебе это удалось, но восхищаюсь от всей души!
        Веська прижала руки к пылающим щекам.
       - Это тебе кажется, Стася! Ты же ничего не знаешь. У нас просто хорошие отношения…
       Стася перебила её:
       - Да, я ничего не знаю и не пытаюсь проникнуть в ваши отношения. Но ведь глаза-то у меня есть! Достаточно было один раз посмотреть на вас вместе. И не красней! Если я права, то и очень за тебя счастлива. Точнее, за вас обоих! Ведь признайся – это его рубашка?
        Веська опустила голову и чуть заметно кивнула в ответ. Потом покачала головой.
       - Как бы мне хотелось, чтобы ты была права! Но ты заблуждаешься. Мы встречались в разных местах несколько раз, и всё это были случайности. Разве, вызывая меня на аэродром, ты знала, что он там будет? Ведь не знала же! А сегодня я, идя на речку, понятия не имела, что у него на том берегу есть любимое место. И другой девушке он тоже отдал бы свою сухую рубашку, когда бы они  случайно вымокли под дождём… И Новый год мы встречали вместе, точнее, втроём, по чистой случайности – встретились во дворе.
       - Случайно встретились? – улыбнулась Стася. – А кто был третий?
       Веська смутилась.
       - Телескоп…
      Стася весело рассмеялась.
       - Но хоть какая-нибудь из ваших встреч не была случайной?
     Веська смущённо кивнула.
       - Мы ездили на обсерваторию в горы…
     Стася сделала страшные глаза.
      - Какая это могла бы быть грандиозная случайность! Хорошо хоть этот эпизод ты случайным не назвала! Веська, я насчитала около пяти «случайностей». Я живу в этом же коттедже, учусь в этом же институте, но, заметь, ни разу с Воронцовым не встретилась, даже случайно. Так что твои аргументы шиты белыми нитками. А я пошла за тортом. Было бы ещё совсем неплохо случайно встретить и пригласить к нам Воронцова и Станислава Сергеевича!
       И, звонко хохоча, она выбежала в коридор.

Глава 15
Заговор
       Был тихий, тёплый вечер. Казалось, природа замерла, нежась в этом долгожданном тепле. Даже птицы молчали. Только дурманил голову запах свежескошенной травы да вечерних цветов на многочисленных клумбах. Даринка и Виталий сидели на скамейке у озера, наслаждаясь чудесным вечером. Они почти не разговаривали, просто ощущали друг друга рядом – и были счастливы этим. Марины сегодня с ними не было – Анита Дожеско, преподаватель спектрального анализа, и её муж Валерий вчера повели  первокурсников в поход на одну из ближайших вершин и, поскольку выходили они рано утром, Марина осталась ночевать у знакомой девочки в общежитии. Даринка в поход не пошла, чтобы побыть эти два дня вдвоём с мужем, что удавалось им нечасто…
       - Ты помнишь, - спросила вдруг Даринка, - что было в это время в прошлом году?
       Виталий улыбнулся.
       - Помню. Ты готовилась к вступительным экзаменам в институт, а оказалось, что тебя примут без экзаменов, с одним только собеседованием. Но ты добросовестно просиживала целые дни с Маринкой над учебниками, чтобы ей не было обидно. А я огорчался, что нет возможности погулять вдвоём…
       Даринка погладила его по щеке.
       - Глупый… Нам предстояла целая жизнь вдвоём. А Маринка вдобавок в очередной раз поссорилась с Игорем, и ей была нужна моральная поддержка.
          В этот миг кусты раздвинулись, и из них вылетела взлохмаченная и возбужденная Марина, чуть не столкнув Даринку со скамейки.
       - Вот вы где! А что я вам расскажу! Мы с Игорем ходили позавчера вечером в кино. Так себе фильм, не знаю, почему его разрекламировали. А после кино немножко посидели в парке. Там есть скамейки у самого фонтана, одиночные, как небольшие кресла для тех, кто предпочитает, чтобы к ним никто не подсаживался, и ещё один ряд в глубине, уже обычных скамеек, среди кустов сирени - повёрнутых в другую сторону, к аллее. Вот там мы с Игорем и любим сидеть. И вдруг я услышала очень противный голос, ну точь-в-точь голос нашего декана!  Мы выглянули из кустов и увидели, что на скамейке впереди нас действительно сидит декан с какой-то смуглой, очень красивой дамой. И они говорили на весьма повышенных тонах:
      « Поверь, Софи, ты поручила мне невыполнимое дело!
       Женщина гневно повела плечами.
      «Просто ты не умеешь пользоваться своей властью и не имеешь дипломатического таланта. И что в итоге? Я чуть сознание не потеряла, когда увидела нашу девочку с этим солдафоном! Это почти то же, что увидеть её в объятиях портового грузчика! И она опиралась на его руку, они шли и мило беседовали, как влюблённые. И потом он взял её за руку – и она её не отняла! Простой физрук, преподаватель боевых искусств в университете, я разузнала! Пока ты теряешь время, наша дочь может потерять невинность. Это вынуждает меня её запереть!»
       Декан робко возразил:
      «Софи, это всё может оказаться плодом твоей фантазии. Лаура – свободный человек и может идти по улице с кем угодно, это ещё ничего не значит. А что касается Воронцова… Ты поставила передо мной невыполнимую задачу. Не забывай, кто я – и кто он! Что я могу поделать, если он меня даже не уважает? И не он один. Все давно уже шепчутся, что я занимаю не своё место. А ещё… Ещё говорят, что у него есть пассия, и это далеко не наша Лаура».
       Тётка так и подпрыгнула на месте.
      «Что?!! И ты проморгал эту ситуацию? Я столько сил потратила, чтобы выбить для тебя это место, пожертвовала своей репутацией и многим ещё, а ты всё бездарно испортил?! Теперь берись и исправляй! Что хочешь, то и делай! Раз он ещё не женился, ситуация не фатальна. Употреби весь свой ум, если он у тебя имеется, на то, чтобы их разлучить! Иначе… Ты меня знаешь! А без меня тебе жизнь уже никогда не покажется мёдом!»
       - Эта тётка встала и ушла, а мы с Игорем потеряли дар речи! Это что же делается, а?! В наше время, в наши дни и в нашем институте! Ей-богу, раньше я тихонько презирала Лауру, а теперь мне её жалко! Виталий, ты завкафедрой  на нашем факультете, неужели ты ничего не знаешь об интригах, которые там плетутся?
        Виталий покачал головой.
       - Ничего из этой области я не знаю. Да и не интересуюсь. Мы занимаемся серьёзным делом, а не какой-то чепухой. И вам не советую. Вы – студенты отличного ВУЗа, ваше дело – учиться, а не прислушиваться к сплетням.
       Марина с возмущением посмотрела на брата.
       - Вот ты какой стал! Когда против вас с Даринкой плелись интриги, ты не был таким равнодушным! А на судьбу других, значит, наплевать?
       Даринка, всё это время молчавшая, вдруг тихо сказала:
    - Не нападай на брата, Маришка!  Я уверена, что, если он заметит какие-нибудь некрасивые дела, то не останется в стороне. А так - что мы можем сделать? Даже предупредить Артура Павловича не можем – это не наш уровень. Да это и бестактно. Остаётся ждать и, если вдруг понадобится наша помощь – вмешаться…
       Марина фыркнула.
       - Да уж, если Виталий умоет руки, то я вмешаюсь! Пусть даже меня за это накажут, но и декану мало не покажется!
       Виталий покачал головой.
   -  Надеюсь, до этого не дойдёт.

***
       Ему давно не было так плохо. Голова раскалывалась от боли, при входе самолёта в очередную зону турбулентности желудок подкатывал к горлу, награждая труднопереносимой тошнотой. А таких зон в горах было немало…
       Он отлично понимал, что во всём виноват сам. Не было необходимости самому лететь за телескопом. Демонтировать его, установить в контейнеры и доставить на новое место преспокойно могли специалисты-наладчики. Но… Этот телескоп был для него как друг: старый, верный, надёжный. И он не мог доверить его чужим рукам. Из-за этой поездки он отказался от симпозиума в Париже, хорошо хоть, что академик Перов понял его и поехал один.
       Он десять лет не был там. И боялся, что не узнает научный городок. Но территория почти не изменилась, только несколько обезлюдела. Приборы были давно вывезены, рядом с жилым корпусом теперь располагалась метеостанция. Лишь самый большой телескоп оставался нетронутым.
       А рядом с ним установили монумент «Защищавшим науку». Женщина с воздетыми руками, подавшаяся вперёд, как будто стремилась  защитить то, что создавалось годами труда и служило прогрессу науки и славе Родины.
       Ему показалось, что он увидел в её лице знакомые черты. Потом понял – нет. Образ был собирательным, по справедливости так и должно было быть. Алёна Воронцова выбежала на защиту обсерватории от бандитских пуль первой, но не единственной. На каменной плите значилось двадцать три фамилии…
       У подножия монумента цвели цветы, простые и милые цветы гор. Именно такими он любовался в детстве…
      Работа по снятию телескопа с опор и установке его в контейнер заняла весь день. Он всем руководил сам – и весь день ходил с непокрытой головой под палящими лучами июльского солнца. Ему предлагали на выбор несколько головных уборов, напоминали, что атмосфера исключительно прозрачна, а солнце активно. Как будто он этого не знал!
       Пугали и солнечным ударом, который в итоге он, вероятно, и получил. Но иначе не мог – здесь, на этом месте, погибли его родители и его друзья.
       Он  проследил до конца погрузку контейнеров с составляющими телескопа сначала в вертолёт, потом – в грузовой самолёт и, отказавшись от предложенного персонального, расположился в грузовом  рядом с контейнерами. Железные лавки вдоль корпуса не отличались удобством, но он в удобствах и не нуждался. Во время перегрузки контейнеров из вертолёта в самолёт он успел забежать в аптеку и купить какое-то средство от головной боли. Но оно не помогло, а только усилило тошноту.
       Артур прислонился головой к металлическому выступу рядом с иллюминатором, закрыл глаза. И улыбнулся. Потому что из темноты сразу же выплыло юное лицо с серьёзными карими глазами. Незримая спутница. Девочка, перевернувшая всю его жизнь. От мысли, что они могли не встретиться, ему делалось страшно. Как и оттого, что он мог просто не заметить её, пройти мимо. Случайность? Да. Но какая закономерная! Фамилия Бетримова зажглась, как красный свет светофора – стоп! И мгновенно поставила лицом к лицу две ситуации. Ту, давнюю, которую когда-то он приказал себе забыть – и, как ему казалось, забыл. И эту, случившуюся с двадцатилетней девчушкой, по неисповедимым законам судьбы тоже второкурсницей, как и та, другая.  Её история его потрясла. Мало кто мог решиться сбежать от негодяя по карнизу и пуститься в дальний путь без пищи, без денег, взяв с собой один только простенький домашний телескоп.
       Это были те несколько штрихов, что сразу обрисовали портрет. Более трезво мыслящий академик назвал поступок Весны безумием. А ему он перевернул душу. И девочка с большими карими глазами стала сниться ему каждую ночь…
       Он далеко не сразу понял, что с ним происходит. Просто стало необходимым видеть её каждый день. И, даже не видя, ощущать её присутствие рядом, например, в аудитории, где он не позволял себе смотреть на неё, но знал, что она здесь – и уже это делало его счастливым. Случайные встречи… Судьба была щедра на них, но чаще всего он искал их сам. Как тогда, в Новогоднюю ночь…
       В тридцать шесть лет он был в вопросах любви сущим ребёнком. И не знал, как себя вести с этой девочкой. Поэтому был с нею сдержан и официален, а потом ругал себя за это, но каждый раз всё повторялось снова. Единственное, что он не мог себе запретить – это удерживать её руку в своей ладони. Эти короткие мгновения наполняли душу огромным счастьем.
       Но слово «любовь» первым произнёс Стас. Право на любовь… Как просто и ясно поставил друг все точки над i! «А ты подумал, - сказал он, - о чувствах девушки? Тебе не приходило в голову, что, возможно, она тоже любит тебя? И, запрещая себе любить, ты делаешь её несчастной?»
       Артур снова представил её лицо и подумал о том, как радостно будет устанавливать спасённый телескоп вместе. Радостно для обоих, ведь Весна любит свою будущую профессию так же, как и он. Работать вместе с нею! Какое счастье!..
       Как ни странно, купленное на ходу лекарство от головной боли всё-таки помогло, и только когда самолёт пошел на посадку, солнечный удар напомнил о себе пульсирующей болью в висках. Включённый мобильник активно запиликал, но Артур сначала дождался выгрузки контейнеров с телескопом и установки их на склад. Транспортировка в горы ночью была небезопасна и, к тому же, не требовала срочности.
       Он достал мобильник, взглянул в список недозвонов – и сердце как-то очень нехорошо сжалось. Весна звонила ему пять раз!  И три раза – коллега  Виталий Солнцев.
       Артур набрал такой дорогой ему номер, но тот оказался недоступен. Всё больше тревожась, он набрал номер Солнцева.
        - Артур Павлович, где вы сейчас? – услышал он странный вопрос вместо приветствия.
        - В аэропорту. А почему…
      Солнцев не дал ему договорить.
       - Пожалуйста, приезжайте в институт. Это очень важно. Может быть, ещё не поздно…
       Телефон отключился. Тревога делалась всё невыносимее, голова теперь не только болела, но и кружилась. Весна НИКОГДА до этого не звонила ему! Что такое могло случиться?! Он пытался дозвониться до неё, до Перова, до Солнцева. Ни один телефон не отвечал.
       Не рискнув взять свою машину, оставленную три дня назад на платной стоянке, он сел в такси и попросил шофёра гнать на пределе дозволенного. На город уже опустился вечер. Расплатившись с таксистом первой попавшейся под руку купюрой и проигнорировав его руку со сдачей и изумление на лице, он вбежал в вестибюль.
       Солнцев ждал его на лестнице и, увидев, сразу пошёл навстречу.
       - Извините, - сказал он, - может быть, я зря побеспокоил вас.  Решался важный вопрос об отправке нашего студента на продолжение обучения в США. И почему-то он решался в непонятной спешке. Не было ни вас, ни ректора. Декан созвал учёный совет и председательствовал на нём, объяснив спешку тем, что группа формируется из студентов МФТИ, и нашему филиалу выпала честь включить в её состав своего студента, а сроки горят. Почему-то на рассмотрение была предложена всего одна кандидатура, причём, как оказалось, все первичные документы были готовы заранее, и  студентка  уже отбыла в Москву для завершения их оформления, то есть учёный совет фактически ничего не решал.
       Анита Тарасовна Дожеско заявила, что происходящее является серьёзным нарушением правил и этики, но декан возразил, что другой кандидатуры просто нет, институт направляет в США лучшую студентку, которая не только согласна продолжить обучение подобным образом, но и рада этому.
      «А виза?» - был вопрос.
      «Решается в экстренном порядке».
       Я спросил, этично ли командировать человека без согласия его научного руководителя. На что декан ответил, что он возглавляет факультет и имеет на это право, а функции научного руководителя он взял на себя.
       Вот, собственно, и всё. Если честно, мне всё это очень не понравилось, и не мне одному. И я счел себя обязанным поставить вас в известность. Вот решение совета. Оно прошло четырьмя голосами против трёх.
       Он протянул Артуру лист с печатью. Уже обо всём догадавшись, тот взял его и сразу увидел то, чего так боялся: Майская Весна Александровна.
       В глазах потемнело, перила качнулись влево, вправо, и он ухватился за них, ища опору.
       - Коллега, вам нехорошо? – как сквозь вату пробился к нему голос Солнцева.
       - Спасибо, нет, - ответил он автоматически, - это дорога, это пройдёт…
       И увидел Перова, быстрым шагом подходящего к ним.
       - Отец, - попросил Артур каким-то чужим, хриплым голосом, - пожалуйста, отвезите меня в Городок.
       - Ты что, не можешь вести машину? – с тревогой спросил академик.
       - Она в аэропорту. Я приехал на такси. И, наверное,  перегрелся на солнце…
       - Артур, - сказал Перов, - если ты из-за Весны, то тут произошла какая-то дикая чушь, которая не лезет ни в какие ворота. Я приехал несколько минут назад и ещё ни в чём не разобрался. Но точно знаю, что абсолютно всё ещё можно исправить.
       Артур покачал головой.
      - Таких приборов, как там, у нас нет. Для будущего астрофизика это отличная практика. Я такого ей дать не могу. К тому же декан сказал, что она не только согласилась, но согласилась с радостью.
       Академик скептически пожал плечами.
       - И ты в это веришь?!
                ***

       Свет окон Южного коттеджа рассеивал темноту июльской ночи. Не светились только два окна – самые важные в жизни.
        И дверь оказалась закрытой на ключ.
        Он спустился по лестнице, добрёл до Нового коттеджа, поднялся по ступенькам, держась за перила. Перов ставил машину в гараж и ещё не вернулся, дверь оказалась запертой. Он долго рылся в карманах, ища ключ. Отпер дверь – и у самого порога увидел лист бумаги, вероятно, просунутый в щель между дверью и полом. Автоматически поднял его – и вздрогнул. Разве мог он не узнать эти  строчки, неровные, вероятно, очень торопливые…
       Когда академик Перов вернулся домой, Артур сидел за столом, опустив голову на руки. Перед ним лежал лист бумаги со сползающими вниз синими строчками.
       - Ты её не застал? – спросил Перов.
       Вместо ответа Артур встал, подвинул к нему лист и отошел к окну, опершись руками о подоконник.
       Перов склонился над листом, потом взял его в руки. Это было письмо. Даже не письмо – крик души.
Артур Павлович!
        Сразу прошу Вас – не обижайтесь на это письмо. В голове моей сумбур, мысли путаются, вместо них остались одни чувства, а они могут завести совсем не в ту сторону.
        Почему, зачем Вы сослали меня в эту ссылку, оторвали от мечты и от себя?! Что я сделала не так? Ведь я мечтала вместе с Вами создавать самую лучшую в мире обсерваторию! А теперь… Я чувствую, что меня, как щепку, затягивает какой-то водоворот, а я не имею сил с ним бороться. Декан не дал мне поговорить с Вами, он без моего согласия и участия оформил и пытается вручить мне папку с документами – я их даже не видела и не знаю, что там. Его машина стоит у входа в Южный коттедж, чтобы отвезти меня в аэропорт и посадить в самолёт. Но я знаю, как обмануть его бдительность хотя бы на пять минут – этого мне хватит, чтобы подсунуть письмо под Вашу дверь.
      Артур Павлович, он сказал, что это Вы рекомендовали меня для учёбы в Америке, потому что именно там сейчас наибольшее поле деятельности для будущего астрофизика. И я даже не имею права обижаться на Вас, ведь Вы ничего про меня не знаете и думаете о моём будущем. А мне оно не нужно – такое, без Вас!!! Я его вообще не вижу, мысли мои путаются и  сбиваются. Зачем?!! За что?!! Господи, получается, что я упрекаю Вас, а ведь Вы для меня – вся Вселенная!!! Ночью я буду уже в Москве. Там я избавлюсь от декана и стану свободной. И, конечно, откажусь от Америки, пусть меня хоть режут на куски! Простите, что я отказываюсь подчиниться Вашему решению. Но я не могу иначе, это свыше моих сил. И прежде, чем мы расстанемся навсегда – а декан сказал, что путь назад для меня закрыт – я хочу, чтобы Вы всё узнали. Артур Павлович, я Вас люблю! Не как учителя, не как профессора, а как самого лучшего, самого прекрасного в мире человека! Для меня нет Ваших титулов и званий, только Вы – такой, какой Вы есть – самый лучший, самый добрый, самый любимый человек на Земле! Вот я и сказала Вам всё… Прощайте!
                Весна.
       Академик вздохнул, отложил письмо и, подойдя к Артуру, положил руку ему на плечо.
       - Артур, ты всегда был мне как сын. И, надеюсь, веришь мне, как отцу. Заваривается какая-то дикая каша. Не вдаваясь в суть, могу сказать тебе одно: всё сделанное деканом незаконно, а, значит, не будет осуществлено. Не знаю, кто его покровитель, но, похоже, сидит он высоко, раз Кобелев рискнул осуществить такую авантюру. Не представляю, чем он воспользовался. Похоже, университетом ИТМО, где есть программа академической мобильности либо программа двойного диплома магистратуры, которая действует два года. Но такие вещи оформляют не за три дня. И ясно, что Кобелев заботился не о будущем Весны и не о престиже нашего института, а решал какие-то свои проблемы. Цель напрашивается только одна – разлучить вас. Не знаю, зачем ему это надо, но другой цели я не вижу…
       Короче – так: пиши заявление на бесплатный отпуск на десять дней, лети в Москву и ищи там Весну. Если нет билетов, возьмёшь мою бронь. Я дам тебе письмо к Вершинину. Надеюсь, этого будет достаточно. Думаю, ты найдёшь девушку где-то на Физтехе, если сам не найдёшь – Вершинин поможет. А здесь я тебя подменю везде, где потребуется. И запомни: у финала этой истории не может быть двух вариантов. Кто бы ни покровительствовал Кобелеву, противозаконное дело не пройдёт. Понял?
       Артур отвернулся от окна и  обнял академика.
       - Спасибо, отец!
       Перов улыбнулся, подошел к столу, налил в стакан воды и, порывшись в аптечке, накапал в неё каких-то капель.
       - Выпей, на тебе лица нет. Кто бы знал, что знаменитый Артур Воронцов ещё такой ребёнок!
Глава 16
Точки над i
       Она сидела на скамейке возле Нового корпуса и сочиняла себе речь. Чтобы тот человек, к которому её направили, понял её и отменил своё решение. А если и не отменит – не всё ли равно? Ведь никто не пошлёт её в наручниках на новое место учёбы! Она не подчинится никому. Даже так горячо любимому человеку, пославшему её туда. Он ничего не знал о том, что значил для неё, хотел сделать для неё всё, что было в его силах, чтобы она могла осуществить свою мечту и стать классным специалистом. И не понимал того, что всё, что составляло её счастье, находилось рядом с ним. Обсерватория на Шаман-горе, Городок-в-Лесу, любимый институт. Счастье было находиться рядом с ним – и счастьем был он сам. Но он не знал этого. Разве можно на него за это обижаться?
       Веська вздохнула. Ещё позавчера у неё было ясное, радостное будущее. Сейчас будущего не было вовсе. Точнее, она не могла предугадать, каким оно будет. Отказаться от мечты? Нет! Но где учиться? Какое роковое стечение обстоятельств! Ведь, будь он рядом, она объяснила бы ему, что не хочет ехать в США. Разве он послал бы её туда вопреки её желанию? Конечно, нет! Но он был далеко, и дозвониться до него не удалось. И она всё испортила тем письмом, написанным сгоряча, от отчаяния. И теперь простая и доступная возможность остаться в Дубровске стала невозможной. Ведь после такого признания она не сможет посмотреть ему в глаза…
       Веська снова вздохнула, подняла голову и поняла, что смотреть ему в глаза придётся очень скоро. Потому что он шел по дорожке прямо к ней…
       Первой мыслью было бежать отсюда без оглядки. Но она не двинулась с места. Зачем?! Ведь он и так уже знает всё…
       Он подошёл. Сел рядом на скамейку, взял в руки её ладошку, погладил. И сказал такое, чего она никак, никогда не могла от него ожидать:
       - Я не могу без тебя…
       Она не поверила, подняла голову, взглянула в его глаза.
      В них было столько нежности и боли, что Веська тихонько всхлипнула и ткнулась лбом в его плечо.
        Он гладил её рассыпавшиеся волосы и молчал, и ей захотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось – мгновение такого неожиданного и такого огромного счастья.
       - И вы не пошлёте меня в Америку? – ещё не смея поверить этому счастью, спросила она.
       Он вздохнул.
       - Я и не посылал. Неужели ты думаешь, что я смог бы сделать это, не посоветовавшись с тобой?
       - Но декан сказал…
       - Он много чего сказал. Например, что ты сама этого хотела…
       - Я?!! – Веська даже подскочила от возмущения. – Да я сопротивлялась, как могла! Но он сказал, что это вы рекомендовали меня для продолжения учёбы в США – и что назад мне дороги нет!
       - А учёному совету он сказал совсем другое. Странно, зачем ему это надо? Ты твёрдо уверена в своём отказе?
       Веська снова всхлипнула, тихо и безнадёжно.
       - Зачем вы спрашиваете? Вы же теперь всё знаете из моего письма. И знаете, что я тоже не могу без вас! И это совсем не смешно! 
       Он снова погладил её растрёпанную голову.
       - Что уж тут смешного… Просто человек непростительно долго был идиотом. Ты снишься мне каждую ночь с момента нашей встречи, Весна.  Я люблю тебя и больше не имею сил это скрывать…
       Веська снова уткнулась носом ему в грудь, прижалась щекой, зажмурилась. Она не находила слов, подобающих моменту, просто ощущала его рядом, такого бесконечно любимого, и счастье, огромное, яркое, как Солнце, заполняло все клеточки её души.
       Он гладил её пушистую голову и тоже молчал. Мимо пробегали студенты, но никто из них не осмелился ни на одну шутку. Профессора Воронцова-младшего в МФТИ знали все. И уважали так же, как и его отца…
       Веське казалось, стоит сказать хоть слово – и это зыбкое счастье разрушится. Он спросил её сам.
       - Ты всё-таки абсолютно уверена  в своём отказе от обучения в США, несмотря на прекрасную астрофизическую практику, которую оно тебе даст?
       Веська умоляюще посмотрела на него.
       - Я же всё уже вам сказала…
       Он вздохнул.
       - Весна, ты уверена в себе? Уверена в том, что сможешь абстрагироваться от всей ненужной мишуры и воспринять меня как простого парня, который предлагает тебе только руку, сердце и общие мечты?
       Веська вздрогнула и робко, вопросительно посмотрела на него, не решаясь поверить.
       Он кивнул.
       - Да. Я делаю тебе предложение. Но примешь ли ты его?!
       Веська прижала руки к вспыхнувшему лицу.
       - Господи, Артур Павлович, неужели вы сомневаетесь в этом после всего, что я вам сказала в том письме?!!
       Он вдруг улыбнулся, счастливо, с облегчением, задорно – совсем как мальчишка.
       - Спасибо! Только не Артур Павлович, а просто Артур. И не «вы», а «ты». Сможешь?
       Веська задумалась. Потом улыбнулась, всё ещё находясь в счастливом и сказочном мире.
       - Смогу! Только не сразу, ладно? Когда я привыкну…
       Он кивнул.
       - Так и быть, подожду!.. А что ты собираешься делать с документами?
       Веська перевела взгляд на портфель, лежащий на коленях.
       - Пойду к этому профессору, Вершинину, кажется. И всё честно ему скажу – что не хочу уезжать из Дубровска, потому что люблю… Она взглянула на него и залилась краской  - нет, этого я ему не скажу! Потому, что люблю свой город, свой институт и хочу участвовать в создании новой обсерватории!..
       Он кивнул.
       - Тогда пойдём вместе. У меня есть письмо от академика Перова как раз к этому Вершинину. Он, кстати, очень хороший человек, я с ним давно знаком. И думаю, что проблем у нас не возникнет.   

 
          Вершинин был скорее похож на преуспевающего бизнесмена, чем на профессора – улыбчивый, энергичный мужчина со слегка седоватыми  усами и короткой бородкой. Поприветствовав смутившуюся Веську, он радостно пожал руку Артуру.
       - Наконец-то! Рад тебя видеть, творец и созидатель! Что-то ты редко стал навещать альма- матер!  Ты ко мне по делу или просто повидаться?
       - По делу, Феликс Мстиславович, хоть и очень рад возможности увидеться с вами.
       Он достал из кейса письмо и протянул его Вершинину.
       Веська с интересом наблюдала, как по мере прочтения  брови профессора поднимались всё выше.
       - Ну и ну… - только и сказал он в итоге. – Вот уж не думал, что стану участником детективной истории! Девушка, дайте-ка ваши документы…
       Веська торопливо достала из портфеля файл-папку и положила на стол перед Вершининым. Просматривая документы, тот только качал головой.
       - Вот ведь какой хитрый чёрт! И ведь всё так образцово оформил, не подкопаешься. Единственное – подписи вашей нигде нет. Почему?
       - Потому, что я отказалась подписывать. Он очень на меня давил, заставлял…
       - Та-а-ак… Очень туманная история. А ты-то тут при чём? – обернулся он к Артуру.
       - При том, что не допущу, чтобы мою невесту использовали как пешку в чьей-то грязной игре.
       - Твою невесту?!
       Вершинин вдруг улыбнулся.
       - Ну, удивил! Поздравляю от всей души! На свадьбу-то пригласите?
       - Если согласитесь в Дубровск приехать!
       Вершинин кивнул.
       - Почему бы и не приехать? Посмотрю, каких дел вы там с Александром наворотили. О вашем филиале уже слава до наших стен докатилась, и вот кто-то уже ею ловко пользоваться пытается.
       Он отложил папку в сторону.
       - Весна Александровна, пусть это всё останется здесь. Эту верёвочку нам ещё предстоит распутывать.  А вы можете быть спокойны – никто вас насильно никуда не пошлёт.
       И, когда Веська и Артур уже собрались уходить, улыбнулся:
       - А на свадьбу приеду, так и знайте!

      
       Они вышли из Главного корпуса, и Артур оглянулся на здание.
       - Люблю свою альма-матер. За годы здесь кое-что изменилось, но всё по-прежнему  так близко и  дорого…
       Он взял Веську за руку и улыбнулся.
       - Впервые делаю это не как воришка. И не боюсь, что придётся тебя отпускать. А знаешь, это ведь такое счастье!
       Она улыбнулась в ответ:
       - Знаю…
       Он вдруг спросил:
       - А, кстати, где ты ночевала сегодня?
       Веська смутилась.
       - В аэропорту. Декан мне забронировал гостиницу в Долгопрудном, но мне было противно использовать его бронь, сделанную за его деньги.
       Артур покачал головой.
       - Не дело. И не спала, конечно. Сейчас мы сделаем вот что. Отменим деканскую бронь, пообедаем в физтеховской столовой и поедем в Москву. Отец забронировал нам в гостинице два номера рядом.
       Убранство столовой явно говорило о прошедшей здесь недавно студенческой свадьбе.  Было время начала занятий, и в  столовой почти никого не оказалось. Но Веська не могла не заметить, что все проходившие мимо студенты почтительно здоровались с Воронцовым и с интересом посматривали на неё.
       Видя её смущение, Артур успокаивающе положил руку на её ладошку.
       - Ну чего ты стесняешься? Это такие же студенты, как и ты, в принципе, из того же ВУЗа, только головного.
       - Но они все смотрят на нас.  Точнее – на… тебя!
       Артур счастливо улыбнулся.
       - Наконец-то! Я уже начал бояться, что этого никогда не случится.
       Веська снова покраснела до ушей.
       - Это очень трудно… вслух.  А в мыслях было бы смешно… на вы! И в стихах – тоже…
       Артур уронил ложку в суп.
       - Ты пишешь стихи? И ни разу мне об этом не сказала!
       Веська покраснела ещё больше.
       - Первые очень детские. А остальные все… о тебе…
       Он посмотрел на неё и улыбнулся.
       - Как  жалко, что здесь сейчас  столько народу!
       Она не поняла.
       - А что?
       Он вдруг покраснел ничуть не меньше, чем она до этого.
      - Не скажу!.. Давай скорее пообедаем и поедем в Москву. Может быть, мы даже успеем на физтеховскую электричку.
       - А что, такая есть?
       - Есть. Её сделали к 70-летию Физтеха. Но это совсем не значит, что ты должна давиться голубцами! Не беспокойся, успеем. Не на неё, так на другую.


       Через пятнадцать минут они вышли из столовой.
       - Пойдём на Новодачную, - предложил Артур. – Она ближе - и по ходу электрички. Правда, я могу теперь не найти самой быстрой дороги – за три года студгородок удивительно изменился.
       На пути к станции им попался красивый плакат, и Веська приостановилась, разглядывая его и не обращая внимания на тихий гул, раздавшийся со стороны путей.
       - Бежим! – потянул её за руку Артур. – Она  близко!
       Бежать пришлось недолго, но электричка уже стояла на станции. Они вскочили в раскрытую дверь ближайшего вагона, и электричка сразу пошла. Дверцы салона сами раскрылись перед ними и захлопнулись за спиной.
       Артур пропустил Веську к окну и сел рядом, обнимая её за плечи.
       Она повернулась к нему, и какая-то непреодолимая сила, очень далёкая от законов физики, толкнула их друг к другу…
… А в вагон до самого Савёловского вокзала так никто и не сел. Видимо, было не «время пик»…
Глава 17
На пороге счастья
       Весь остаток дня Веська и Артур вели себя, как дети. Они проехали по Москве на МЦК, посетили несколько парков, бегали по аллеям, взявшись за руки, сидели у озера, кормили уток и лебедей, перепробовали огромное количество разнообразного мороженого…
       А потом Артур поговорил по телефону с Перовым и сразу посерьёзнел. Несколько минут сидел задумавшись и только поймав тревожный Веськин взгляд вдруг спросил:
       - Весна, ты обязательно хочешь большую пышную свадьбу через месяц?
       Веська непонимающе взглянула на него.
       Он улыбнулся.
       - Есть возможность пожениться здесь, в Москве. У меня отпуск на 10 дней. Думаю, этого времени нам хватит. Но тогда это будет только для нас двоих. Впрочем, нам никто не мешает устроить продолжение в Дубровске, вместе с друзьями. Но я хочу, чтобы выбрала ты.
       Веська доверчиво посмотрела на него.
       - Я не любительница шумных торжеств. Может быть, потому, что никогда в них не участвовала. И, конечно, для меня лучше быть в этот день только с тобой…
       Он кивнул.
       - Отлично! И для меня тоже. Так что сегодня отдыхаем, а завтра поедем в ЗАГС и подадим заявление. Я надеюсь, что это получится.
       - А разве так можно? – удивилась Веська.
       - Отец сказал, что да. Дело в том, что пришел один документ из Англии. Я, конечно, им не воспользуюсь, но как обстоятельство, ускоряющее регистрацию брака, он может сгодиться.
       В гостиницу они вернулись поздно, немного постояли на балконе, полюбовались ночной Москвой – и разошлись по своим номерам.
                ***
       А утром такси доставило их к Дворцу Бракосочетаний.
       Веська с трепетом поднялась по высокой лестнице на второй этаж.
      Артур успокаивающе сжал её руку.
       - Всё будет хорошо…
       Они вошли в небольшой кабинет, щедро украшенный цветами. За столом сидела худенькая женщина. Её лицо поразило Веську: ей можно было дать и 25 и 55 лет - ни морщинки, а глаза глубокие и мудрые. Очень внимательно посмотрев на вошедших, она приветливо улыбнулась и пригласила их к столу.
       Веська с надеждой посмотрела на Артура. От волнения она не смогла бы вымолвить ни слова, ладошки стали ледяными и мелко тряслись.
       Артур понял её без слов и достал из кейса два паспорта и документ в файле.
       - Добрый день. Мы хотим подать заявление на регистрацию брака. Но у нас существует проблема: в столице мы пробудем ещё только 9 дней, и нам очень важно пожениться в течение этого времени. Мы знаем, что для этого нужны особые обстоятельства. В своде законов есть пункт о длительной командировке. Мне предлагают командировку в Англию – прочесть годичный курс лекций по астрофизике в Бирмингемском университете. Сразу предупреждаю вас, что не воспользуюсь этим приглашением. Но, может быть, оно поможет ускорить заключение брака?
       Женщина молча взяла паспорта, пролистала их, взглянула на документы в файле.
       - Там один и тот же документ на двух языках, – пояснил Артур.
       Женщина кивнула, подняла на них серьёзные, внимательные глаза и вдруг улыбнулась так, как улыбаются только очень близким людям.
       - Я помогу вам, Артур, вне зависимости от наличия или отсутствия необходимого документа. Много лет прошло, и все эти годы я мечтала сказать вам спасибо за то, что вы спасли мою дочь от мерзкого маньяка Бетримова. Страшно подумать, что было бы, не защити вы её. А благодаря вашей помощи и вашему свидетельству на суде у моей Наташки всё в жизни отлично. И, конечно, я приму ваше заявление.
       - Вот только сроки… -  Она взглянула в ноутбук. - Торжественные регистрации идут подряд, и есть только одно случайное «окошко», но оно уже завтра, на 12 часов дня. Вы успеете подготовиться?
       Артур, не выпуская ледяную Веськину ладошку, кивнул.
       - Успеем…
       - Тогда вот вам бланк, заполняйте. Паспорта останутся у меня. Это вас не затруднит?
       - Нет, - покачал головой Артур, склонившись над предложенной бумагой и быстро заполняя её ровными, красивыми буквами.
       Когда все формальности были соблюдены, Артур и Веська, получив доброе напутствие и пожелание счастья, выбежали в яркий солнечный день, посмотрели друг на друга и улыбнулись.
       - Как просто… - сказала Веська. – А я так боялась… Но ты мне ничего не сказал про Англию. Тебе правда не хочется принять это приглашение? Ты же не из-за меня отказался?
       Он улыбнулся.
       - Если завтра нас зарегистрируют, я мог бы взять тебя с собой. Ты бы хотела?
       Веська резко помотала головой.
       - С тобой я хочу куда угодно. Но больше всего – помогать тебе создавать обсерваторию на Шаман-Тау.
       - Вот именно! Я хочу того же. А сегодня нам очень повезло. Эта женщина оказалась…
       Он вздохнул.
       - Как судьба играет людьми… Не думал, что в такой день мне придётся рассказывать тебе эту историю. Но и скрыть не могу…
       Она сжала его руку двумя ладошками, погладила, прижалась щекой.
       - Не придётся. Я давно её знаю.
       Он вздрогнул.
       - Знаешь? От кого? От друга или от врага?
       Она улыбнулась.
       - От друга! От такого друга, лучше которого не найти…
       Он  благодарно обнял её, поцеловал в щёку.
       - Кажется, я догадываюсь, кто и когда тебе её рассказал. Значит, ты знаешь всё, что было… И после этого всё равно любишь меня?
       - Даже ещё сильнее! А почему ты был так уверен, что нас зарегистрируют в Москве и привёз меня именно к этому ЗАГСу?
       Он улыбнулся.
       - У меня до сих пор московская прописка.  Андрей не счёл нужным просить, чтобы я её сменил. А ЗАГС этот находится в том районе, где я жил до переезда в Дубровск… Итак, сейчас нам надо уплатить пошлину, купить кольца и платье для тебя.
       Веська испугалась.
       - Платье? Это обязательно? Разве нас не просто распишут?
       Он посмотрел на неё почему-то очень виновато.
       - Нас же записали на торжественную регистрацию. Я думал, тебе захочется, чтобы всё было красиво… Сейчас можно без свидетелей, будем только мы вдвоём. Но платье тебе я всё равно куплю!
       Веська совсем растерялась.
       - Такое белое, пышное и длинное?! Я в нём обязательно запутаюсь и всех насмешу. Если ты считаешь, что так надо, можно я сама его выберу и куплю? И оно не будет длинным…
       Он улыбнулся.
       - Конечно, выберешь сама. Только куплю его я. Ведь я же тебе почти уже муж!
       Веська покраснела и смущённо опустила голову.
      - Хорошо…
***
       Удивлению шофёра такси не было предела. Он привык видеть в этом месте города автомобили разнообразные, но всегда ярко украшенные цветами, шарами, лентами и кольцами. Частенько на этой стоянке парковались длинные, похожие на такс лимузины. Но чтобы городское такси…
        Таксист скромно зарулил на стоянку и поставил свою машину с краю. Жених, красивый парень лет тридцати, расплатился за проезд, обошёл машину, распахнул дверцу и подал руку невесте, симпатичной и очень юной. Она выпорхнула на асфальт, осторожно расправила кружевную юбку и посмотрела на жениха открытым, ясным и очень влюблённым взглядом. Он взял её за руку и повёл к двери здания, украшенного золотыми буквами: «Дворец бракосочетаний». И шофёр почему-то растроганно посмотрел им вслед и пожелал счастья…

       Веське казалось, что она во сне или в сказке. Всё, что случилось до этого, хоть и было сказочным, но всё же воспринималось как реальность. Даже покупка свадебного платья и колец. И даже то, что так безумно любимый ею человек называл её любимой, обнимал и даже целовал, было хоть и трудно осознаваемым, но уже испытанным… во сне! Веська часто видела такие сны, просыпалась с пылающими щеками и отчаянно жалела, что это были всего лишь сны. Они были так реальны…
       Сейчас всё это было наяву, а ощущалось сном. Но его рука нежно сжимала её руку – и это уже было реальностью.
       - Куда теперь? – робко спросила она.
       - К Анне Васильевне Серёгиной. Она объяснит всё.
       Артур был очень серьёзен и напряжён, и Веська понимала, что он тоже волнуется. Понимала это и добрая Серёгина. Она посмотрела на них своими удивительными, как будто глядящими прямо в душу глазами и взяла из рук Артура коробочку с кольцами.
       - Вы пришли за тридцать минут до регистрации. Сейчас там другая пара. Спускайтесь на первый этаж вот по этой лестнице, там есть комната жениха и комната невесты. У входа в зал – диванчик. Садитесь на него и ждите, когда вас пригласят. После регистрации зайдите ко мне. И не волнуйтесь так! Всё будет хорошо!
       В том, что всё будет хорошо, Веська не сомневалась. Но как же ей было страшно! Артур был ей незаменимой поддержкой. Если бы его не было… Веська поймала себя на этой нелепой мысли и подумала: «Схожу с ума! Какая же могла бы быть свадьба, если бы его не было!»
       Они спустились по лестнице и сели на сразу найденный диванчик.
     Артур всё время не выпускал Веськину руку. Если бы не это, волнение стало бы невыносимым.
       И когда открылись широкие двери и прозвучало: «Весна Майская и Арктур Воронцов!» - Веська взлетела с диванчика, будто её подбросила катапульта.
     Они вошли в зал. Он показался Веське какими-то царскими палатами. Украшенные золотыми узорами стены в тени были небесно-голубыми, а на освещённых солнцем местах отливали бирюзой. Всюду были цветы.
       Женщина, пригласившая их в зал, заняла своё место за чем-то вроде трибуны и улыбнулась.
       - Добро пожаловать, Весна и Арктур! Начинаем церемонию бракосочетания. Сегодня у вас незабываемый день…
       Дальше Веська уже ничего не слышала. Были звуки тихой нежной мелодии и вплетающийся в них голос.
       Слов она не понимала. Только билась в голове мысль, что они стоят на пороге судьбы, которая станет теперь для них общей. И через несколько минут её любимый, которого она считала недоступным и недосягаемым, станет её мужем.
       Голова кружилась, из-за судорожно сжатого в руках букета Веська не могла опереться на руку Артура, но он очень бережно поддерживал её, обнимая за талию.
       Опомнилась Веська только тогда, когда регистратор задала ей вопрос:
       - Согласны ли вы, Весна Майская, назвать супругом Арктура Воронцова?
       - Конечно, да! – воскликнула Веська, вызвав улыбку на лице женщины.
       - А вы, Арктур Воронцов, согласны ли взять в жены Весну Майскую?
       - Безусловно, да! – ответил Артур, тайком сжимая Веськину руку.
       - Тогда подойдите к столу и узаконьте ваш союз, расписавшись в книге учёта браков. Весна приняла решение взять вашу фамилию, Арктур. Наш ЗАГС предоставляет особую услугу для быстрой смены паспорта. Подробно вы узнаете всё необходимое там, где подавали заявление.
       У Веськи тряслись руки, и роспись получилась кривой и заехала на соседнюю строчку, но она, испугавшись сначала, подумала о незначительности этого эпизода и успокоилась.
       - А сейчас  я прошу вас по старинному обычаю обменяться кольцами и скрепить ваш брак поцелуем!
       Веська взглянула на Артура. Он был очень серьёзен, даже, наверное, суров, но Веська отлично понимала, что он просто волнуется. Чтобы как-то ему помочь, она вытянула безымянный палец и мгновенно ощутила на нём тяжесть золотого кольца. А вслед за этим быстрое, нежное пожатие руки.
       Она осторожно взяла с блюдечка оставшееся кольцо, надела его на палец Артура и подняла на него глаза.
       Потом улыбнулась и доверчиво потянулась к нему, обняла за шею. И услышала тихо сказанные два слова: «Люблю тебя…»
       Они ещё несколько минут слушали поздравления и напутствия. Слушали – и не слышали. Разве могут что-то значить в такой момент какие-то слова, даже самые добрые и искренние?..
       Анна Васильевна Серёгина тоже поздравила их. Сказала, что при ЗАГСе можно быстро поменять паспорт, в течение дня-двух. Эта услуга появилась недавно и пользуется большой популярностью.
       - Если хотите, можете оставить все документы у меня в сейфе. Не думаю, что они сейчас вам понадобятся. Заберёте их у меня вместе с новым паспортом Весны через два-три дня, я вам позвоню. А сейчас  у вас день для двоих. Пусть он обойдётся без канцелярских формальностей! Счастья вам!
         В коридоре стоял полумрак несмотря на высоко подвешенные люстры.
       - Ой! – сказала Веська. – Я совсем ничего не вижу после яркой комнаты.
        Артур улыбнулся.
       - Это очень просто исправить!
      Он легко поднял её на руки и быстро снёс по лестнице вниз.
       На улице сиял ещё по-летнему яркий день.  Вокруг было шумно и многолюдно – только что к ЗАГСу подъехала новая свадьба.
       - Чего ты хочешь теперь? – загадочно спросил Артур.
       - Не знаю… - растерялась Веська. – Наверное, поехать домой и снять свадебный наряд. А то все смотрят…
       - А я, - улыбнулся Артур, привлекая к себе молодую жену, - хочу тебя поцеловать!
       - Ой, - смутилась Веська, - ведь люди смотрят!
       - Пусть смотрят! – усмехнулся он, выполняя свою угрозу. – Разве я не имею права целовать свою жену? Весна, ты только вдумайся в эти слова! Ты – моя жена! И я ещё не полностью это осознал, хоть и уже счастлив сверх меры, если для счастья существует какая-то мера! А ведь десять дней назад я об этом только мечтал…
       Веська доверчиво прижалась к нему, обняла за талию.
       - А я и мечтать не могла… И правда, ну и пусть смотрят! Какое им дело? У них своя свадьба!
       Он улыбнулся.
       - Раз ты так хочешь  сменить свадебный наряд на более простой, поедем в гостиницу. Я тоже в простой рубашке буду чувствовать себя гораздо лучше. А потом отправимся бродить по Москве, побываем в прекрасных местах, где ещё не были. А вечером закажем в номер ужин с шампанским!
       Веська смутилась.
       - И я опять опьянею и буду делать глупости, как тогда на Новый год…
      Он удивился.
      - Но ведь то шампанское было безалкогольным!
      - Не знаю, - сказала Веська, - но я всё равно опьянела. Наверное, от любви к тебе…


Глава 18
Саженцы
       А в это время в Дубровске назревали совсем другие события. И начались они с очень доброго и мирного дела – посадки деревьев в студгородке. Идею внёс Виталий, а поддержали её все. Дело заключалось в том, что во время строительства корпусов студгородка часть деревьев поневоле была спилена. И Виталий предложил восстановить зелёное окружение зданий, посадив своими силами новые деревца. О том, какие деревья сажать, долго и горячо спорили.
       - Ёлок и сосен и так вокруг полно! – азартно доказывала Марина. – А весной хочется, чтобы вокруг были не только шишки, но и цветы! Давайте посадим яблони, черёмуху и сирень. Они будут цвести по очереди, и возле института долго будет красиво. А у яблонь осенью вырастут яблоки, и их можно будет собрать и съесть, а лучше – увезти детям в детский дом.
       В итоге предложение Марины было принято большинством голосов, а подобрать саженцы попросили Дениса. И последняя неделя августа ознаменовалась активными древопосадочными работами.
       В разгар очередного «субботника» Марина порезала себе руку об острый край лопаты. Виталий, командовавший работами, был немногословен: «Немедленно в медпункт!» Марина побоялась ослушаться, а Даринка мгновенно вызвалась её сопровождать. Но как только девушки вошли в вестибюль института, сзади раздались шаги.
       Марина оглянулась и потянула Даринку за руку, прижимаясь к стене за поворотом.
       - Декан припёрся! – прошептала она. – Не хочу даже видеть его, терпеть не могу!
       Кобелев, как всегда одетый с иголочки, с дипломатом в руке, прошагал к своему кабинету. Девушки подождали, когда дверь деканата захлопнется, и на цыпочках прошли мимо к кабинету медсестры. Но медсестра куда-то отлучилась. Девушки зашли в туалет, промыли руку под краном, и Даринка перевязала её чистым носовым платком, найденным в кармане.
       - Не нравится мне это… - встревожено сказала она. – Земля сильно унавожена, вдруг там были столбнячные палочки? Давай подождём в коридоре, она же не могла уйти надолго.
       В коридоре было пустынно и тихо, только из кабинета декана раздавался громкий возбуждённый голос.
       - Ишь, распинается! – не сдержалась Марина. – А голос-то какой подхалимский! Интересно, о чём это он?
       Девушки осторожно прошли по коридору и остановились напротив деканата.
       «Не беспокойтесь, Борис Романович, - то ли извиняясь, то ли убеждая говорил декан, - всё будет, как договорились. На Вершинина не обращайте внимания, он тут с боку-припёку. Мало ли что он говорит? У девчонок мнения меняются, как погода весной, по своей дочери знаю. Вчера отказывалась ехать – сегодня уже согласна.  Кто устоит против соблазна пожить два года за границей, досконально изучить язык, поработать в лучшей в мире астрофизической обсерватории? И если дело только в  подписи – сейчас позову её, она всё подпишет, и я через десять минут отправлю вам второй экземпляр документов срочной почтой.  Сегодня 26 августа, завтра, 27-го, документы будут у вас и вы сможете передать их  директору ИТМО. Спешу сделать это до отбытия курьера. Всего вам доброго!»
       Марина и Даринка переглянулись.
       - Это он о чём? – удивлённо спросила Марина. – Если о Весне, так её нет в городе, она ещё в Москве. И как он может её оттуда «позвать» для подписи? Дарка, тут что-то не так!
       В это время из кабинета донёсся звук шагов, шелест бумаги и какой-то странный скрип.
       - Стой тихо, - сказала Марина, - я подгляжу.
       Она прокралась к двери, слегка приоткрыла её и заглянула в щёлку. Несколько минут наблюдала происходящее, потом повернулась к Даринке с вытаращенными глазами.
       - Он подделывает подпись! Накладывает листы на стекло и обводит. Это же преступление! Что будем делать?
       - Не допускать этого, - спокойно сказала Даринка. – Но только как?
       - Может, Виталию рассказать?
       - А чем он поможет? Он же ничего не видел.
       В это время дверь деканата распахнулась, и Кобелев появился на пороге с пачкой документов.
       - Вы что тут делаете? – сердито спросил он.
       - Я руку порезала, - показала Марина перевязанную руку с уже пропитавшей платок кровью. – Ждём медсестру.
       В это время в деканате задребезжал телефон. Декан ругнулся, вернулся в кабинет и снял трубку:
       - Сейчас буду! Что за спешка?!
       Он снова выскочил в коридор, подошел к стоявшим у окна девушкам и вручил им пачку бумаг.
       - Отнесите это в экспедицию, и пусть отошлют с пометкой «Срочно»! Курьер уже полчаса ждёт!
       И он быстрыми шагами удалился по коридору.
       - Что будем делать? – спросила Марина. – Сожжём?
       - Ты что? – ужаснулась Даринка. – Нас из института выпрут, а он новые сделает и отошлёт уже сам. Нам, а может быть и Весне, жутко повезло. У нас в руках компромат на декана! Знаешь, куда мы с этим пойдём? К ректору!
      
       Ректор выслушал девушек очень внимательно, ни разу не перебив. Взял из рук Марины пачку документов, перебрал, отложил в сторону стопку писем.
       - Письма отнесёте в экспедицию. И скажете то, что велел декан: «Отправить с грифом «Срочно». А это… - он ещё раз перебрал по листку пачку документов, - останется у меня. В том, что подпись подделана, нет сомнения. Это уже уголовное дело. Отдадим на графологическую экспертизу. А дальше решим, что делать.
       Даринка уже собралась уходить, но Марина вдруг остановилась.
       - Александр Данилович… Может быть, это не моя компетенция и не моё дело, но я считаю, что обязана вам рассказать то, чему мы с Игорем были свидетелями.
       И она толково и быстро изложила Перову сцену у фонтана.
       - Та-а-ак… - задумчиво протянул ректор. – Я подозревал что-то подобное, но не мог понять – зачем? Как мерзко это всё… А вам спасибо, девчата. Только как получилось, что вы оказались возле деканата?
       - Маринка руку порезала, - объяснила Даринка, опередив смущённую подругу. – Нас послали в медпункт, а он… - ей не хотелось выдавать медсестру, и она быстро нашла выход, - … он был закрыт на обеденный перерыв. Мы и решили подождать…
       Ректор взглянул на руку, которую Марина немедленно спрятала за спину, встал и осмотрел рану.
       - Так не пойдёт! – сказал он, открывая ящик стола и доставая из него аптечку. – Дайте-ка вашу руку.
       Он обработал ранку какой-то жгучей жидкостью, смазал вокруг йодом и очень ловко забинтовал.
       - Это – первая помощь. Настоятельно советую вам в Городке обратиться к врачу. Всего доброго!
       Девушки растерянно поблагодарили и выбежали в коридор, прихватив почту.
       - Вот так сходили в медпункт! – засмеялась Даринка. – И в детективную историю попали, и сам ректор тебе руку лечил!
***
       Артур Воронцов вошел в кабинет декана и, не замечая протянутой руки, с порога спросил:
       - По какому вопросу вы хотели меня видеть?
       - По такому, что хочу услышать от вас, на каком основании вы совместно с профессором Вершининым пытались сорвать командировку студентки нашего института для обучения в США? Нашему филиалу головным институтом оказана такая невиданная честь, а вы пытаетесь ей воспрепятствовать, вместо того, чтобы уговорить строптивую девчонку ухватиться за открывшуюся возможность! И разрушаете всё то, что сделано мною для её же блага!
       Глаза Артура сузились.
       - Ах, так? Разве не вы, пользуясь личными связями, в своих низменных целях пытаетесь отправить в чужую страну девушку, не только не стремящуюся к этому, но активно выражающую своё несогласие? Разве не вы, пользуясь отсутствием ректора и за спиной учёного совета готовите тайком необходимые документы, которые она отказалась подписать? Разве не вы, видя активное сопротивление с её стороны, пытаетесь запугать её тем, что сюда она принята незаконно, и её побег из сибирского филиала сможет загладить только обучение за рубежом? И что обратного пути в Дубровск у неё нет?
        Разве не вы уверяете её, что именно я предложил её кандидатуру как лучшей студентки факультета? И что именно я настоял на этой стажировке? Разве не вы, заранее заказав билет на Москву, сажаете девушку в свою машину и везёте в Городок, чтобы она срочно собралась в дорогу? Разве не вы караулите у входа в коттедж, чтобы она не вздумала сбежать, потом везёте её в аэропорт и сажаете в самолёт, снабдив подготовленными вами документами?
       Разве не вы после этого задним числом собираете учёный совет и обманом протаскиваете своё решение?
       Декан выставил вперёд руку.
       - Хватит! Я делал всё это в интересах нашего института. В отличие от вас, я дорожу его весом в научном мире и честью нашего факультета.
       - Да неужели? – в упор посмотрел на него Артур. – Отчего же тогда вы не дорожите своей собственной честью? Отчего, узнав, что Весна так и не подписала документы, да ещё и заручилась поддержкой профессора Вершинина, вы идёте на преступление, подделав её подписи на втором экземпляре документов и сообщив по телефону сотруднику ИТМО, что девушка здесь и уже согласна ехать? Всё это вы делаете, прекрасно зная, что Весна в Москве!
       - Вы за это ответите! – вскричал декан. – Я не подделывал подписи, она сама подписала документы, и я всего лишь срочной почтой отправил их в Москву. Так что ничего у вас не получится, и девчонка уедет в США, как миленькая!
       - Да неужели?! – повторил Артур, выкладывая на стол перед деканом лист с печатью. – Вот протокол графологической экспертизы, подтверждающей то, что подпись Весны подделана. А подделана она именно вами – этому есть свидетели, готовые это подтвердить.
       - Вам-то какое до этого дело? – откинулся на спинку стула побледневший декан.
       - А такое, что я не позволю никому издеваться над моей женой, используя её в своих низменных целях!
       - Что-о-о?.. – зарычал декан, ломая карандаш, который до этого теребил в руках. – К-к-какой женой? Вы… Вы не имели права!.. Вы…
       - Что вы сказали?! Я не имел права жениться на любимой девушке? Вы проиграли, Кобелев! Даже если бы ваша авантюра с подделкой подписи удалась, она не имела бы силы. Документы вами оформлены на Весну Майскую, а она теперь – Весна Воронцова. И ваши грязные мотивы известны не только мне, но и значительной группе свидетелей.
       Декан хотел что-то сказать, но из его рта вырвалось только нечленораздельное бормотание.
       Артур налил в стакан воды, поставил перед ним на стол.
         Потом снял трубку стационарного телефона и набрал номер медпункта.
       - Вера Ивановна, зайдите, пожалуйста, в деканат ФАКИ. Декану Кобелеву срочно нужна ваша помощь.
       И, убедившись, что декан вполне здоров, покинул кабинет.

                ***
       А вечером, когда рабочий день уже подходил к концу, в дверь с табличкой «Заведующий кафедрой астрофизики» осторожно постучали, и на пороге появилась бледная, какая-то поникшая Лаура без ожерелья и серёжек, в простом беленьком платьице.
       - Артур Павлович, - умоляюще сказала она, - пожалуйста, простите моего отца…
       Артур встал, подошел к ней и усадил в кресло.
      Пододвинул себе стул и уселся напротив, прислонившись к своему рабочему столу.
       - Ваш отец, Лаура, совершил уголовно наказуемое преступление…
       Девушка поникла ещё больше.
       - Я знаю. И не пытаюсь его оправдывать. Но… Он всё это сделал из-за мамы. Он очень любит её и боится потерять. А она пользуется этим. Он… Понимаете, он слишком мягкий, слабый по характеру, хоть и пытается строить из себя супермена.  А она – сильная. И ей пришла в голову какая-то болезненная идея…
       Лаура замолчала, не в силах выговорить слова, застревающие в горле.
       - Не надо, не говорите, - остановил её Артур, - я всё знаю.
       Лаура вздохнула.
       - Спасибо. Отец был против этого, но мама настаивала, скандалила. Он даже хотел показать её врачу. В доме стало невозможно жить. Отец сдался под её угрозами. И устроил всю эту стыдную историю. Я тоже участвовала в ней – пешкой. Но я ни за что не стала бы вредить. И потом… У меня появился друг, и я никогда его не предам. Но это уже совсем другое…
       - Чего же вы хотите от меня? – мягко спросил Артур.
       Она с надеждой подняла голову.
       - Пожалуйста, простите моего отца! Он сам напишет заявление об уходе. Но если он пойдёт под суд, мама бросит его, и нашей семьи не будет. А так, может быть, всё со временем успокоится. Ведь когда-то же они любили друг друга! И меня любили…
       Артур вздохнул.
       - Успокойтесь, Лаура. Я не буду подавать в суд на вашего отца. Лишь бы он понял, что так не поступают с людьми. Я искренне желаю, чтобы в вашей семье установился мир. И счастья – вам и вашему другу. Всего доброго!
       Лаура встала, посмотрела на него полными слёз глазами, хотела что-то сказать, но не смогла – и выбежала за дверь.
       Так закончилась история с подлогом. Декана даже не уволили, его просто переизбрали в соответствии с принятыми в ВУЗах правилами и перевели на другой факультет. И новым деканом факультета аэрофизики и космических исследований неожиданно стала профессор Анита Тарасовна Дожеско.
Глава 19
Счастье
       Веська проснулась от пения птиц. Целого хора, в котором даже присутствовал солист – большой дрозд, усевшийся на ветку рядом с окном и заливавшийся от души.
       Веська счастливо улыбнулась, наслаждаясь утром. Если честно, просыпалась она уже вторично. Первый раз – оттого, что Артур нежно погладил её по щеке. Она открыла глаза и прижалась щекой к его руке.
       «Прости, котёнок! – искренне огорчился Артур. – Я не хотел тебя разбудить. Просто не смог вот так взять и уйти…»
       «А я и не спала, - соврала Веська, чтобы его не расстраивать. – Просто не хотела тебе мешать».
       Вечером она долго уговаривала Артура позволить ей приготовить ему завтрак, раз уж ему так необходимо в выходной день быть в институте. Но он сказал, что ему будет гораздо радостнее, если она хорошо выспится в воскресенье, а столовая в Городке не заслуживает нареканий.
       По-сему, он взял со стула кейс, поцеловал Веську на прощанье и ушёл, оставив её нежиться в постели под пение птиц.
        Сказка… Она так и сказала ему как-то: «Ты подарил мне сказку…» Он улыбнулся: «Нет, это ты – мне!» 
          И даже множество проблем, возникших сразу по возвращении в Дубровск, не испортило эту сказку.
       И самой первой проблемой стало – где жить? Веськина квартира вполне могла вместить их обоих. Но именно вместить. Веська отлично понимала, что Артуру постоянно нужна их с Перовым библиотека и отдельный кабинет – ведь работал он и дома. С другой стороны, Артур не сомневался, что, переехав к нему, Веська будет стесняться академика и чувствовать себя очень скованно в бытовых вопросах.
       Как всегда, ситуацию быстро и просто разрешил Андрей Ярославцев. «Нет проблем! – сказал он, видя смущение Артура при вопросе, где они собираются жить. – Рядом с вашей есть пустая двухкомнатная квартира. Я берёг её для Лады, думая, что она вот-вот выйдет замуж. Но она предпочитает жить в Южном, с молодёжью. Поэтому не будет проблемой прорубить дверь, соединив две квартиры. В этом случае и вы с Весной будете жить отдельно от академика, и ваше общение с ним не нарушится, и библиотека будет под рукой. Не сомневаюсь, что Весне она тоже понадобится».
       И уже на следующий день со стороны Нового коттеджа раздались визг пилы и стук молотков.
       Веська обняла подушку, на которой ещё час назад спал Артур. Она любила его так, что всё, к чему он прикасался, казалось ей его частицей. 
       Она потянулась, и рука её упёрлась во что-то мягкое. Это был плюшевый медведь, который, по словам Артура, был ещё его детской игрушкой. Видимо, Артур, уходя, посадил его к ней под бок.
       Веська обняла медведя, полежала ещё немного, наслаждаясь утром, потом откинула одеяло и распахнула окно. Повеяло свежестью, прелыми листьями, хвоей и цветами. Вспугнутый дрозд перелетел на новое место и снова влился в многоголосый хор.
       Веська влезла на подоконник и прислонилась спиной к косяку. Она не боялась, что кто-то увидит её в таком субтильном одеянии – окно выходило в сад. Только нахальный дрозд-певец сидел на ветке совсем рядом, кося на неё бусинкой-глазом.
       Счастье… Теперь она знала, какое оно. И упивалась им, и не могла надышаться, как и этим лесным воздухом ранней осени.
       В день, когда они с Артуром вернулись в Дубровск и, вздохнув, разошлись по своим домам, первой к Веське ворвалась Стася с огромным букетом цветов, судя по виду – только что с клумбы.
       «Знаю, что ты не любишь рвать цветы, но эти бы всё равно завяли на клумбе – скоро заморозки. А у тебя ещё постоят. И, потом, по такому случаю грех прийти без букета! Артур, как и ты, не любит срезанных цветов, но ведь вон тот шикарный букет роз явно от него?! Поздравляю! Ну, вы и удивили всех! Взяли и поженились! Так быстро и неожиданно! Я-то давно заметила, что он в тебя влюблён, но молчала до поры. Я на любви так обожглась, что на несколько судеб хватило бы. И очень благодарна Артуру – благодаря ему я разлюбила Виктора. Потому что поняла, как поступает мужчина, если любит. Вспомнила свою жизнь с момента встречи с Виктором и поняла – не любил. Каких только предлогов не находил, чтобы не жениться! И, как только я поняла, что не любил, сразу как-то успокоилась. А то всё грызла себя: что сделала не так, чем обидела его, чем не угодила? Теперь знаю: ничем. Просто он из породы донжуанов. Умный, смелый, прекрасный лётчик, хороший друг своему экипажу. Но по женской части, увы, слаб…
       А вам с Артуром желаю счастья! Он очень хороший парень, Стас о нём мне так много рассказывал!» – И, поймав Веськин взгляд, улыбнулась. – «Да, теперь он для меня Стас, а не Станислав Сергеевич. Мы подружились. И теперь он готовит меня к соревнованиям начинающих лётчиков-аэроклубовцев…»
       Веська улыбнулась, взглянув на два букета на столике. Кто знает? Может быть, Стася ещё найдёт свою настоящую, счастливую судьбу?..
      

       … В институте однокурсники сначала как-то странно на неё косились. И понятно: для них Артур – профессор Воронцов, лауреат Нобелевской премии, известный всему миру автор научных работ в области астрофизики. Объект огромного уважения и даже преклонения. И вдруг он взял и женился! И на ком? На их однокурснице, самой обыкновенной девчонке, рыжей и конопатой! И как теперь себя с нею вести?!
        Многое было ново и для неё самой. На первом практическом занятии по электронике Катерина Дракуль с укоризной сказала: «Что-то вы, Воронцова, сегодня удивительно несобранны!» И все закрутили головами, ища новенькую. И даже сама Веська не сразу поняла, что речь идёт о ней.
       Были и трагикомические моменты. Благодаря газетам, падким на сенсации, Веська узнала, что родители её сейчас не на Северном полюсе, а… в Антарктиде! Не зря она беспокоилась, что так долго нет телефонного моста, который с Северного полюса устраивали довольно часто. А тут вдруг через жуткие помехи прорвался голос отца: «Весна? Как дела, доченька? Ты здорова? Всё в порядке? Ничего не случилось?» Веська, конечно, испугалась и спросила, как они сами и почему такие странные вопросы? А он: «У нас-то всё отлично! Но тут французский корабль сменщиков привозил, а заодно и почту. И приходят к нам французы с газетой: «Вот, читайте! Ваш молодой гений женился!» Ну, я прочитал шапку: «Молодой российский гений астрофизики, лауреат Нобелевской премии профессор Артур Воронцов женился в Москве на своей студентке». Я пожал плечами: «Ну и что?!» А Таня глянула на фото и суёт мне газету в физиономию: «Это же наша Веська!» Я не поверил, конечно - фото плохого качества, явно сделали папарацци исподтишка. А мать своё: «Она это!»  Ну, ради такого дела дали нам этот внеплановый разговор. Веська, ты в своём уме? Это ты за Нобелевского лауреата замуж вышла, родителей в известность не поставив? Здесь народ уже пари заключает!
       «Да я это, я! – обиделась Веська. – Только для меня он никакой не лауреат, а просто Артур. И я его люблю! А у вас совести нет – соврали, что на Северном полюсе, а сами – в Антарктиде! Там же холодно, страшно и условия нечеловеческие!» Тут мама пробилась с поздравлениями, но связь быстренько прервалась…
       Веська вздохнула. Ну как им всем объяснить, что любит она не знаменитого учёного, а простого парня Артура Воронцова, самого лучшего во всей Вселенной!
       И что эта любовь – самое большое, прекрасное, бесконечное её счастье!
Глава 20
Катюша
       Этот день был какой-то суматошный. Может быть, потому, что в спокойную, размеренную жизнь института вторглись сразу два неожиданных события.
       Во-первых, женился Артур Воронцов. Девушек-студенток это повергло в шок, они собирались стайками, шептались, пытаясь разглядеть, есть ли у него на пальце кольцо.
        Кольцо было. И коридоры наполнились печальными вздохами.   
       Катерина Дракуль искренне посочувствовала Весне, когда та проходила по коридору под всеобщими взглядами, хотя сочувствие и счастье вряд ли можно поставить рядом, а последнее было написано на лице рыжей третьекурсницы большими буквами и сияло в её глазах так же, как сияло новенькое обручальное кольцо на её пальце.
       Катя была искренне рада за эту пару. Каким-то шестым чувством она ощущала, что они будут очень счастливы вместе. Она умела увидеть и понять настоящую любовь.
       Вторым событием было то, что переизбрали декана. Учёный совет собрался в срочном порядке, и новым деканом ФАКИ стала Анита Дожеско, чему Катя очень обрадовалась. Новенькая профессорша, почти её ровесница, очень нравилась ей. А бывшего декана перевели на ФРТК читать общую физику первокурсникам. Почему и за что, осталось тайной, которая за двери аудитории, где заседал учёный совет, так и не вышла. Зато слухов родилось великое множество: декана никто не любил.
       Но институтский день остался позади, а спокойствие к Кате так и не вернулось. И на месте усидеть она не смогла. Поэтому, сменив строгую институтскую одежду на попавшуюся под руку повседневную, она вышла из дома и отправилась куда глаза глядят. А в Городке чаще всего глядели они в окрестный лес. Там золотая осень нежно позолотила берёзки, окрасила багрянцем листья рябин, а грозди ягод – ярко-алым.  Только сосны и ели вносили зелёные краски в этот осенний пейзаж.
       Уже выйдя за пределы Городка, Катя пожалела, что не оделась по-спортивному. После вчерашнего дождя земля кое-где превратилась в грязь, а в лесу ноги скользили по сырой хвое и листьям, как по льду. Каблуки не только не спасали, а активно мешали. Но не возвращаться же?
       Смешанный лес сменился сосновым. Над головой сквозь ветви проглядывало невероятно красивое синее небо в крапушках белых облаков. За лесом виднелась река. Солнце серебрило воду, било в глаза, и у берегов река казалась серо-стальной. А вдоль реки тянулась хоть и промокшая, но довольно чистая дорога.
       Катя вышла из леса и пошла по ней, глядя на противоположный берег. Где-то там, за промзоной был Старый город, за который в прошлом году так отчаянно сражалась Катя. И с ещё большей ясностью  поняла тогда, что всей своей красотой, всеми своими новостройками и социальной сферой Дубровск обязан градообразующему предприятию – металлургическому гиганту, а точнее – его генеральному директору Андрею Ярославцеву. Увы, не с помощью, а вопреки главе администрации. К этому типу и прорваться-то было сложно. Но Катя не любила отступать – и никогда не отступала. «Мерзкий тип», как мысленно окрестила она главу администрации, заявил, что Старый город подлежит ликвидации, а те жители, что цепляются за свои старые дома и огороды, пусть мирятся с окружающими трущобами, поскольку средств на реставрацию стадиона, парка, дворца и ремонт дорог у администрации нет. Катя сказала ему всё, что думает о нём, и ушла из кабинета, громко хлопнув дверью и мстительно пообещав, что обратится в вышестоящие инстанции. И когда, очень расстроенная, сидела в своём маленьком кабинетике, к ней зашёл ректор, и она под горячую руку всё рассказала ему.
       «Не горюйте, Катюша,  - сказал в ответ академик, - давайте лучше подумаем, чем помочь жителям Старого города можем мы сами. Конечно, починить дороги и восстановить стадион нам не по силам. Но мы можем посадить деревья взамен уничтоженных. Я почти уверен, что жители с радостью присоединятся к нам. А весной мы восстановим клумбы, поднимем и покрасим вазоны, посадим цветы. Вырастить рассаду попросим Дениса. Сорную траву успеем убрать ещё этой осенью, а вместо неё посадим газонную. Думаю, в возрождённом парке никто не посмеет мусорить и ломать…» Так и получилось. Мало того, Андрей пообещал силами комбината восстановить один из фонтанов, что и исполнил. И теперь Катя смотрела на противоположный берег без грусти. Возрождённого парка не было видно из-за стен цехов, но она знала, что он есть, благоденствует и уже стал любимым местом отдыха старичков и молодых мам с колясками. Теперь дело было за домами и дорогой…
       … У Кати в сапожках на высоком каблуке быстро устали ноги, но возвращаться не хотелось, она нашла подходящее брёвнышко и села.
       Перед нею была река, за спиной – круто уходящий вверх левый берег. «Вы ещё не видели этих мест, Катюша, - сказал ей как-то академик, - в них есть особая, суровая красота». Из всех он один называл её Катюшей. Сколько она себя помнила, она всегда была для детей-ровесников Дракой или Драконом, а позднее, для студентов – Дракулой. Виной всему был прямой и неуступчивый характер. И драться приходилось частенько. Сначала в прямом, позднее – в переносном смысле. В родном городе и родном университете её уважали, ценили, но старались держаться на расстоянии. И только здесь всё с самого начала пошло иначе. Для кого-то она была Катей, для кого-то Катериной Михайловной. И только для ректора – Катюшей. И она только здесь начала понимать, как мягко, тепло и даже ласково может звучать её имя. И понемногу оттаяла, стала мягче и добрее, даже мир вокруг окрасился по-иному: красивее и ярче…
       Катя встала, оглядела окрестности. С одной стороны лес был густым и тёмным. А с другой – солнечным, прозрачным, с виднеющейся за ним рекой.
Катя полюбовалась пейзажем, спустилась ближе к реке и снова пошла по дороге. Здесь берег круто обрывался к воде, по реке ходили волны, гнали вдоль берега кораблики опавших листьев. И какой-то умелец-рыбак устроил сходни к самой воде, а над нею – что-то наподобие скамейки и рукотворного кресла. Катя заглянула на это сооружение сбоку – «диванчик», «кресло», «мостки»… Как здорово было бы посидеть над рекой, помечтать о невероятном, о том, что всё сильнее толкалось в душу, наполняло нежностью и теплом, поднимало над суетой, как крылья…
       Но воображение тотчас подсуетилось, подсунув картинку, как она, заскользив на крутом влажном склоне и приземлившись на пятую точку, всё набирая скорость, с разгону, с брызгами, ногами вперёд врезается в стылую осеннюю воду…
       Катя передёрнула плечами, оставила заманчивую идею и села на брёвнышко у берега, над кручей, подставив лицо ещё тёплому заходящему солнцу…
Глава 21
Удар в спину
       Этот день не предвещал ничего плохого.  Обычный, осенний, с мелким снежком, тихо падающим на застывшие лужи  мостовой. 
       Веська стояла возле входа в институт и ждала Артура. Ждать его внутри она стеснялась, ведь все проходящие мимо люди понимали, что ждёт она его.  И, когда она увидела его в дверях и уже собиралась радостно кинуться навстречу, вдруг застыла на месте и даже отступила  назад, прижавшись к камню чаши. Она никогда не видела у него такого лица.
       Он даже не попытался остановиться, словно не видел ничего вокруг. Отыскал на стоянке свою машину. И почти с места на огромной скорости умчался прочь.
       Веська остолбенела, но только на мгновение. С нею всегда бывало так: в экстремальные моменты она не могла ни закричать, ни заплакать, ни позвать на помощь. Всё в ней замирало, кроме мыслей. Они текли холодно и чётко. Поэтому она подбежала к стоявшему на стоянке такси и коротко попросила:
        - В Городок!
        Наверное, и её лицо не располагало к расспросам, поэтому шофёр молча тронул машину с места.
        -   Если можно, побыстрее, пожалуйста! - попросила она.
        - Побыстрее по такой дороге только на тот свет торопятся… - пробурчал шофёр, но, тем не менее, прибавил скорости. Машину Артура Веська очень скоро потеряла из виду. «Только бы не расшибся!» - думала она, сжав кулачки. Всё остальное пока её не касалось, было «за гранью»…
        К счастью, знакомая машина стояла рядом с коттеджем. 
       Веська открыла дверь своим ключом. Потом повесила пиджачок в шкаф. Несколько секунд нерешительно держалась за ручку двери, наконец, нажала на неё и вошла в комнату.
       И тотчас Артур обнял её и прижал к груди с такой силой, что она чуть не задохнулась.
        - Прости меня, солнышко моё, - сказал он совершенно чужим, незнакомым голосом, - прости, что не дождался тебя, не взял с собой. Я не мог допустить, чтобы ты видела меня таким…
       Она подняла голову, взглянула на него снизу вверх.
       В его лице не было ни кровинки, глаза блестели холодным серым блеском, как лёд в начале зимы.
       - Что случилось, Артур? – спросила она тихо.
       - Что случилось?
       Он вдруг поднял её на руки и посадил на диван, а сам принялся ходить по комнате, будто так ему легче было говорить.
       - Что случилось? – повторил он, как бы боясь тех слов, которые надо было произнести. – Случилась «оптимизация». Тебе знакомо это мерзкое слово? В принципе, оптимизация – очень даже правильное дело, если в результате него что-либо приводится к оптимуму, к наиболее верному результату. Вот пример. На расстоянии 20 км друг от друга существуют две деревни.  И на эти две деревни существует один клуб, одна школа и одна больница. Какой, на твой взгляд, должна быть в этом случае оптимизация? Правильно! Сделать так, чтобы свой клуб, своя больница и своя школа были в каждой деревне. А что было сделано? Убрали даже то, что было! И теперь жители этих деревень должны ездить на лечение в районный центр за 30 км от этих населённых пунктов! А школьники, если хотят учиться, в любую погоду ходить пешком в городскую школу, ибо развозить их автобусом – непозволительная роскошь. В итоге больше половины из них безграмотны!
       Я узнал всё это случайно. Вчера к Андрею Анатольевичу приезжала женщина из деревни. Его не было дома, и я привёл её к нам – подождать. Вот она мне и рассказала. Это и многое другое. У неё был муж, умница, прекрасный человек. Он боролся с бюрократами и казнокрадами, как мог. Именно благодаря его усилиям в местной больнице удалось сохранить число коек и пункт «скорой помощи». Но он был болен. Говорят, этой болезнью страдают многие, ничего особенного. Но в деревне не было специалиста-проктолога, не было его – ты можешь такое представить?! – и в районном центре. А неспециалисты говорили: «Ничего особенного, простой геморрой». И вот недавно этот человек умер. Не от геморроя – от рака прямой кишки, не диагностированного вовремя, запущенного!
       Весна, девочка моя, куда мы катимся?! Эта женщина приехала к Андрею с петицией, подписанной всеми сельчанами. Они просят, чтобы их село включили в состав дубровского района. Вряд ли кто-то сверху пойдёт на это. Если только Андрей по доброте душевной построит им больницу. Только кто ему это позволит? Ведь такое творится повсеместно. Я не могу понять, Весна, почему после страшнейшей войны прошлого века страна так быстро вставала на ноги, строились заводы, школы, больницы, улучшались условия жизни людей, всем хватало рабочих мест, не знали ни о наркоманах, ни о бомжах! И почему сейчас всё созданное рушится, ломается, «оптимизируется», идёт к чёрту?!
       Он задохнулся, помолчал немного и сказал, как оглушил:
       - С нашей обсерватории сняли финансирование.
       Веська на миг потеряла дар речи, потом сорвалась с места и кинулась к нему.
       - Как?! Она же почти готова! Осталось сделать совсем немного!
       Он вздохнул.
       - Да. Но моей и отцовской Нобелевской премии для этих грандиозных дел оказалось слишком мало. Эти средства давно закончились. Нам помогало финансирование со стороны РАН и спонсорские вклады нескольких друзей. Но они не беспредельны. Академию наук тоже решили «оптимизировать». Фундаментальная наука не нужна. Нужна только оборонка и то, что даёт прибыль «здесь и сейчас», и физика звёзд кажется кое-кому в этом плане бесперспективным направлением.
       - Откуда ты узнал?
       - Позвонил какой-то тип из ФАНО, в состав этой организации теперь входит РАН, и сказал, что тема бесперспективна на данном этапе, закрыта и финансирование с неё снято. Какой-то Переверзев или Переферзев, я не понял. А Вершинин сказал, что с ними бороться невозможно. Но это мы ещё посмотрим.
       - И что ты будешь делать? – почти шепотом спросила задавленная известием Веська.
        Он улыбнулся краем губ, недобро улыбнулся. Ничего хорошего не предвещала эта улыбка его оппонентам.
       - Что? Плакать не буду. Буду драться. Завтра я еду в Москву.
       Веська встала и обняла его.
       - Возьми меня с собой, пожалуйста! Я не помешаю тебе. Но мы же совсем недавно говорили: «Вместе и в радости, и в беде!»
        Он взял в ладони её лицо, заглянул в глаза, поцеловал в лоб.
       - Хорошо, солнышко. Мы поедем вместе.      
                ***
      Чем могла помочь Веська Артуру? Только своей бесконечной, безграничной любовью. Что она и делала, окружив его заботой и теплом.
      - Ты – как солнышко, - сказал он ей как-то. – И никакие чёрные тучи тебе не помеха, ты всё равно светишь и греешь!
       В Москву они прилетели только ближе к вечеру, и ехать в какое бы то ни было учреждение было бессмысленно. На этот раз они жили не в гостинице. Артур привёз Веську в свой дом, в стоявшую закрытой квартиру, которой она немедленно принялась придавать жилой вид.
       Не потому, что была такой рьяной чистюлей. Просто ей хотелось занять Артура каким-нибудь делом и отвлечь от мрачных мыслей. Артур сначала попытался активно этому воспрепятствовать, сославшись на то, что жить они здесь будут не больше недели, а средств для уборки никаких.
        Веська хитро улыбнулась, пошарила в ванной и через несколько минут притащила целое ведро моющих средств.
        Но Артур категорически запретил ей трудовые подвиги, сказав, что всё сделает сам, и только когда Веська обиделась, он позволил ей вытирать пыль, сам взявшись за ведро и швабру.
       И очень быстро пол, стены и окна заблестели чистотой, паук, добротно свивший свои тенёта в углу над балконом, ретировался в более спокойное для обитания место.
        А на плите очень уютно зашипел и засвистел чайник.
      Веська, уже готовясь закончить уборку, заглянула в ещё одну почти пустую комнатку – и замерла. Посреди комнаты на небольшой подставке стоял маленький, но совершенно настоящий телескоп, и Веська поняла, что проникла в мир детства своего мужа.
       - Да, это мой, - улыбнулся тихо подошедший сзади Артур.  -  Когда Александр Данилович привёз меня в Москву, я не мог представить себе жизнь без телескопа. И он купил мне этот. Он настоящий, хоть и маленький. Когда ночью гасли огни города, мы выходили на балкон и смотрели на небо…
       Веська обернулась и обняла его.
       - Я тебя люблю. И всё будет хорошо, обязательно!

                ***
       - Ну, вот, теперь в квартире всё блещет! – улыбнулся Артур, сажая Веську  себе на колени. Теперь осталось выпить чаю с бутербродами – и отдыхать. Меня только очень беспокоит одна проблема.
       - Какая? – спросила Веська, обнимая его за шею, чтобы не сползти на пол.
       - Ты отстанешь от занятий минимум на неделю.
       - Почему? – спросила она.
       - Потому, что итоговое заседание Президиума РАН состоится через неделю. И это хорошо, потому что переломить ситуацию будет не просто. Но плохо, что делать это придётся мне одному.
       - Почему? – снова спросила Веська.
       Артур вздохнул.
       - Не хотел тебя огорчать. Но отец сломал ногу и лежит в клинике у Евгения. Не понимаю тех идиотов, которые выкладывают вход перед учреждением шлифованным мрамором, скользким, как стекло. Слава богу, перелом простой, здоровью отца ничего не грозит - хромать он не будет. Но в роли основного докладчика он был бы гораздо сильнее и убедительнее меня. Он прекрасно владеет речью и владеет собой, он замечательно эрудирован и обладает великолепным чувством юмора, он несравненный, талантливейший оратор. Я проигрываю ему во всём, увы. Для дела это очень плохо…   И, к тому же, Президиум РАН несколько скептически смотрит на молодёжь, коей я, среди умудрённых опытом учёных мужей, и являюсь…
       - А что мы будем делать завтра?
       - Завтра? – переспросил он, словно она отвлекла его от какой-то навязчивой думы. – Завтра мы с тобой посетим профессора Вершинина.
       - Зачем? – удивилась Веська. – Он что, такое важное лицо?
       Артур рассмеялся. – Профессор, доктор физико-математических наук Феликс Мстиславович Вершинин – проректор МФТИ по науке, член Президиума РАН и наш союзник. А в давние времена он был научным руководителем моей дипломной работы. Мне пришла в голову отличная идея. Я попрошу у него для тебя пропуск во все корпуса МФТИ, и ты сможешь посещать лекции своего курса. Программа-то одинаковая. И ты не только не отстанешь от занятий, но и получишь интересную сравнительную информацию. Согласна?
       - Конечно! – улыбнулась Веська. Загадочная улыбка появилась на её лице - и мгновенно угасла. Но Артур не заметил этого.
                ***            
         Вершинин, как и в прошлый раз, встретил их широкой улыбкой.
       - Пошто добрый молодец не весел, пошто буйну голову повесил? – спросил он, глядя на хмурого Артура. – Ничего ещё не решено, мало ли что решили ФОНОвцы в кулуарах? Окончательное решение будет за Президиумом РАН. И оттого, как ты сможешь его убедить, многое зависит. Так что уж постарайся, а мы поддержим. Есть у меня для тебя ещё одна неплохая вестишка. Этот Переверзев, который тебе звонил, сегодня взят под стражу в своём кабинете. И дел, как шепчутся все вокруг, за ним столько числится, что светит ему не только снятие с работы, но, как говорится, небо в клеточку, а друзья в полосочку. Не знаю, поможет ли это тебе, но факт отстранения Переверзева от дел не подлежит сомнению.
       Кстати, с тебя ещё причитается за обман: обещал на свадьбу пригласить – и не пригласил!
       - Не было свадьбы в общепринятом виде – грустно улыбнулся Артур. – Мы просто расписались в ЗАГСе, прямо здесь, в Москве. Так надо было.
       - Знаю, - кивнул Вершинин. – Кобелев ваш – тот ещё фрукт. Где-то очень высоко сидит его мохнатая лапа. Но сейчас-то вы зачем ко мне пришли?
       Артур смутился.
       - Хочу попросить у вас, Феликс Мстиславович, пропуск для Весны, чтобы она могла посещать лекции в МФТИ, пока мы здесь.
       - Да нет проблем! – улыбнулся Вершинин. – Будет девушке пропуск. Паспорт-то и студбилет с собой? А ты, коли на часы поглядываешь, можешь идти, куда хотел, мы и без тебя справимся.
       - Ну, я тогда пошёл… - Артур взял Веськину руку, подержал в своей и, вздохнув, скрылся за дверью.
       - Худо ему? – сразу посерьёзнев, спросил Вершинин.
       - Куда уж хуже… - вздохнула Веська. – Феликс Мстиславович, у меня к вам есть просьба, очень личная и очень секретная от Артура. Он ни за что не должен узнать… Вы ведь член Президиума РАН, и у вас, конечно, есть список всех, кто будет присутствовать на решающем заседании. И вы знаете, кто как настроен, условно, кто «друг», кто «враг», а кто ещё не определился. Не могли бы вы дать мне этот список и пометить это на нём? Особенно тех, кто пока нейтрален?
       Вершинин пристально посмотрел на неё.
       - Это-то я могу. А вот зачем тебе это надо?
       Веська решительно посмотрела ему в глаза.
       - Я попытаюсь добиться аудиенции, хотя бы всего на 10 минут, у каждого из этих людей, и поговорить с ними. Ни в коем случае ни о чём не просить и не уговаривать, просто дать короткую информацию. Я ведь знаю всю историю создания этой обсерватории и причины, его вызвавшие. Я могу сказать то, чего никогда не скажет Артур. Ведь далеко не все знают всё, для них это просто строительство очередной обсерватории на ничем не примечательной Уральской горе. А если они узнают правду… К этому нельзя остаться равнодушным, я уверена!
       Вершинин молчал, задумчиво глядя на неё. Потом сказал серьёзно:
       - Что ж, дерзай! Будет тебе список. И с адресами, и с телефонами. И не надо тебе самой никуда звонить, это бесполезно. Моя секретарша постарается записать тебя на приём к каждому, стараясь избежать накладок и учтя московские расстояния. Хотя, стоп. Я дам тебе свою машину. С шофёром, разумеется! Не думаю, что пробки сорвут начинание, с ними вопрос, кажется, решён. Артуру – ни слова, иначе он запрёт тебя дома на ключ. А лекции… Знаю парня, который пишет их на планшет. Попрошу, чтобы он скидывал их копии тебе на e-meil, сбрось-ка мне его, кстати. Предъявишь в случае чего Артуру эти лекции как вещественное доказательство посещения их тобою. В общем, член тайного общества заговорщиков молодых и не очень, жду тебя завтра здесь в 9 утра. Только учти, что всё это может оказаться напрасным, если Артуру не удастся добиться, чтобы его тему взяли на голосование.
       - Спасибо вам большое! – сказала Веська, сжимая ладошки. – Просто огромнейшее! Я сделаю всё, что от меня зависит, даже если это окажется напрасным. И я бесконечно благодарна вам и, конечно, не опоздаю!
Глава 22
Нераскрытая тайна
       Веська сидела на ковре, прислонившись спиной к дивану. В руке у неё лежал мобильник. Сил у неё уже не было. Она и на балконе постояла, и все окна квартиры облазила, и к звуку лифта прислушивалась. Напрасно. Оставалось тупо, тривиально ждать. Что она и делала, усевшись на пол возле дивана.
       Удалось или не удалось? Перед нею чередой проходили эти лица: ещё молодые и уже совсем старые, серьёзные и насмешливые, недоверчивые, любопытные и с трудом удерживающиеся от того, чтобы выставить её за дверь. Их было 65 человек. И каждому за 10 минут надо было внушить то, в чём безоговорочно была уверена она сама. Речь её была короткой. Уверение, что это – её личная инициатива. Просьба сохранить тайну от Артура. Подтверждение, что она знает о том, что тема Уральской обсерватории пока не принята к рассмотрению.  И, в коротких, сжатых словах – судьба обсерватории на Памире, погибшие там учёные, 23 человека – и цель: не только восстановить, но создать лучшую, самую лучшую в мире обсерваторию, чтобы подвиг этих людей не пропал даром…
       К концу её речи почти никто уже не улыбался. Она прощалась – и шофёр Вершинина вёз её по новому адресу. Она очень боялась не успеть. Но успела. За 4 дня. Практически ежедневно без обеда. А «знакомый студент», оказавшийся сыном Вершинина, добросовестно сбрасывал лекции на её e-meil.
       С кем встречался Артур, она не спрашивала. Потому что веселее он не становился, а заставлять его говорить о плохом не хотелось. Хорошо хоть, что и он не спрашивал её о том, какие лекции она успела прослушать.
       Так прожили они четыре напряженных дня, после чего, наутро пятого, Артур оделся подобающим образом, поцеловал её на прощание и уехал.
       Они ничего не сказали друг другу, только взглянули глаза в глаза. Всё было понятно без слов.  И она осталась ждать, глядя со страхом, переходящим в ужас, на медленно ползущие стрелки часов.
       А воображение рисовало зал, заполненный учёными, трибуну, к которой по-очереди выходили выступающие, серьёзные лица тех, кому предстояло решить судьбу обсерватории…
       Первым сжалился над ней всё тот же Вершинин. Веська ждала звонка, но испугалась его так, что чуть не выронила мобильник. «Успокойтесь, коллега! - сказал Вершинин коротко. – Всё идёт по плану. Есть шанс на успех».
       Эти слова, вместо того, чтобы успокоить, напугали её ещё больше. Есть шанс? Всего один? И, значит, они ещё не голосовали? И почему молчит Артур?
       И только через час, когда она уже готовилась почить от нервного шока, пришёл Артур. По его усталому лицу трудно было что-то понять, но по теплу, затаившемуся в глубине глаз, по мгновенной, но очень счастливой улыбке и по тому, как он сжал её в объятиях, Веська всё поняла без слов и выдохнула только: «Сильный какой! Когда-нибудь ты меня на радостях раздавишь!»
       Артур улыбнулся и тотчас снова посерьёзнел.
       - Я прошёл через все круги ада. Но результата такого не ожидал. За нас – 77 голосов из 77 возможных! У меня нет даже сил на эмоции, солнышко!
       - Как 77? – удивилась Веська, чуть не выдав себя. – Их же 65!
       - А Президент РАН? А 11 вицепрезидентов? Все они, естественно, имеют право голоса!
       - Ну и ладно, раздевайся и рассказывай, как всё было!
       - Как было?.. – Артур снял куртку, вошел в комнату, сел на диван и посадил Веську на колени. - Было страшно. Если на свете и существуют супермены, то я к их числу явно не отношусь – у меня все поджилки тряслись! Да ещё моё выступление поставили последним. Почему-то мне кажется, что его и вовсе не должно было быть. Были выделены средства для финансирования десяти тем. Но в последний момент решили, что это исключает конкуренцию и возможность выбора. И на 10 финансируемых взяли 11 обсуждаемых тем. И включили нашу. Какую-то одну тему должны были отсеять тайным голосованием после очень жесткого обсуждения. Я сразу понял, что дело швах. Все выступавшие до меня говорили об огромном экономическом эффекте, ожидаемом чуть ли не прямо сейчас и дающем стране миллиарды. А я если и не миллиарды, то миллионы собирался просить. Без возврата. Поэтому мне пришлось говорить совсем другое. Примерно так: приостановление развития фундаментальной науки равноценно пути назад – в пещеру. Но развитие науки идёт, увы, в двух направлениях. Все мы помним безвинно пострадавшие Хиросиму и Нагасаки.
       А что было бы с нашей страной, не имей мы к тому времени  аналогичного оружия?! Но атом и его энергия подвластны человеку на Земле. А есть такие силы и энергии, которые невозможно исследовать и получить здесь – это энергии Вселенной, в исследовании которой мы до сих пор продвинулись очень недалеко. Зато мы можем изучать их, используя астрономические приборы и, совершенствуя их, добиваться очень серьёзных результатов. Увы, за последние годы наша астрофизика из ведущей в мире превратилась в плетущуюся где-то в хвосте. США, Чили, Гавайи, Франция, другие страны мира имеют или строят обсерватории мощнее и перспективнее наших. Космический телескоп Хаббл за короткое время позволил сделать невероятные по значимости открытия. А теперь представьте, что новейшее открытие в области немыслимых энергий попало бы в руки агрессора. Чтобы не дать ему воспользоваться этими знаниями в роковых целях, надо знать не меньше.  Все мы – за мирную науку. И оберегать нашу совсем не такую уж большую планету от немирья обязаны.
       И снова в голове Веськи рождались образы, будто она сама была там, всё видела и слышала…
      -  А если  перейти к созиданию, сразу встают не менее важные проблемы. Солнышко наше не вечно. И, чтобы сохранить жизнь на Земле, человечеству придётся искать пути, как вмешаться в происходящие в нём процессы, затормозить угасание. И делать это нужно уже сейчас, заранее, а информацию искать в мире звёзд.
       И ещё один из множества аспектов, уже не столь далёких по времени: космические тела, куски астероидов, непредвиденными трассами несущиеся во Вселенной. Наша задача увидеть их на огромном расстоянии, точнейшим образом рассчитать траекторию и уничтожить так далеко, чтобы это было безопасно для Земли. Эти разработки уже есть. Осталось довести дело до конца.
      -  Я уже собирался сесть на место под задумчивое молчание зала, и тут Президент Академии задал мне вопрос: «Мы знаем, что вы строите обсерваторию в горах Урала. Объясните Президиуму, где вы взяли стартовые средства для этого грандиозного мероприятия?»
       Пришлось сказать, что на это ушло две Нобелевские премии, финансовые средства, выделенные РАН, и спонсорская поддержка ДМК.
       Он продолжил: «Здесь в большинстве присутствуют люди не из вашей области науки.  Не буду ходить вокруг да около. Прошу вас от имени Президиума РАН рассказать о трагедии, произошедшей в конце 90-х годов в горах Памира, и о 23-х героях-астрофизиках, ценой своих жизней пытавшихся спасти обсерваторию от пришедших из-за гор бандитов. И о том, что вы поклялись не позволить их трудам погибнуть втуне - и восстановить обсерваторию в другом месте, на территории России. И что почти 90% к настоящему моменту вами уже сделано!»
       - Весна, они буквально вывернули меня наизнанку. Я не был к этому готов и не знаю, то ли, что нужно, говорил. Но только один человек крикнул из зала в микрофон: « Мальчишка взялся за дело невероятной сложности и, благодаря попустительству Академии Наук, довёл его до такой стадии, на которой закрывать его уже невозможно! Такие инициативы должны быть наказуемы!» Но на него тут же зашикали и отобрали микрофон. Когда я кончил говорить, зал встал. Все до одного человека. Так они почтили память защитников обсерватории на Памире…
         И плюсы нашей 11-й теме поставили при тайном голосовании все до одного. Я пока не могу в это поверить, я не могу этого понять. Почему, откуда Президент РАН, биолог по специальности, узнал о том, что случилось так давно?.. Но финансирование строительства нам сохранили на три года, хотя по моим расчетам достаточно двух… И, если ты не хочешь, чтобы я лопнул от эмоций, когда они появятся, дай мне руку  - и пойдём гулять по Москве!
       - Пойдём! – улыбнулась Веська. – Но только я сначала тебя отругаю за то, что ты скрыл от меня то, что ты – не только уже академик, но и член Президиума РАН!
       Артур вздохнул.
       - Уже Вершинин наябедничал?
        Веська промолчала. Конечно, Вершинин ничего ей не говорил. Но, пробегая глазами список, полученный от него, она очень быстро наткнулась на строчку: «Воронцов Артур Павлович, директор Уральской обсерватории, академик, член Президиума РАН».
          Артур покачал головой.
       - Потому и скрыл, что всё это никому не нужная мишура. Было всего одно настоящее дело – теория эволюции звёзд, да и то ею я наполовину обязан отцу. А всё остальное посыпалось за нею, как конфетти из хлопушки. Ты ведь не будешь придавать этому значение?
       Веська улыбнулась.
       - Не буду! Но всё равно хорошо, что я не знала этого раньше. Мне и с профессором-то было трудно смириться. Я бы боялась тебя, как огня!
       - Чем же я такой страшный? – засмеялся Артур, подхватывая её на руки.
       - Пусти! – заверещала Веська, отбиваясь. - Опять удушишь! И, вообще, я целый день ничего не ела и предлагаю вместо прогулки заказать ужин сюда.
       - С удовольствием! – согласился Артур. – С шампанским или без?
       Веська задумалась.
       - По такому случаю можно и с шампанским. Только если будет маленькая бутылочка. А то как-то много – целая большая бутылка на двоих…
                ***         
       Перед отъездом они зашли к Вершинину. Проходя мимо цветочного киоска, Веська сказала:
       - Артур, я хочу подарить ему хороший букет цветов! Только купим не в этом киоске, а в следующем – там они лучше.
       Артур удивлённо посмотрел на неё:
       - Ты же не любишь срезанные цветы!
       Она покачала головой.
       - Я никогда не рву цветы растущие, живые. А эти уже срезаны, увы…
       Артур улыбнулся.
      - А ты не думаешь, что я скоро начну ревновать?
      - Не думаю, - возмутилась Веська, - и думать так о тебе не хочу! А Вершинин столько сделал для нас!..

        На этот раз улыбка Вершинина была искренне радостной.
      - Поздравляю с победой! Всё отлично. Честно говоря, я боялся за твоё выступление – ты так волновался, что это даже мне передалось. Но говорил отлично, молодец! А цветы-то мне зачем?
      - Затем, - сказала Веська с улыбкой, что вы нам очень-очень помогли! И мы этого никогда не забудем!
      Вершинин засмеялся.
     - Артур, твоя жена так прекрасна и умна, что я бы на твоём месте уже начал ревновать!
     Артур усмехнулся:
     - Уже исполнено! Поэтому лучше уж мы поскорее отбудем в аэропорт. И огромнейшее спасибо вам, Феликс Мстиславович! А в гости к нам приезжайте – в любое время будем рады!
      Они вышли на улицу, и Артур решительно повернул к цветочным киоскам.
     - Ты куда? – спросила удивлённая Веська.
     - Если мы подарили цветы Вершинину, то я хочу, чтобы они были и у тебя!
     - Но они же завянут по дороге!
     - Ничего, мы попросим у стюардессы какую-нибудь ёмкость с водой.
     Веська испытующе поглядела на мужа: «Неужели кто-то выдал меня, и он всё знает? Нет, он бы сказал!»
      - Спасибо, любимый! – улыбнулась она, прижимая к груди букет…

Глава 23
Признание
       Их рейс вылетал из Москвы днём, и в пути, всё ещё находясь под впечатлением недавних событий, Веська опрометчиво спросила у Артура, что он делал в течение четырёх дней перед заседанием Президиума РАН.
       - Что делал? – улыбнулся он. – Бился лбом об стену. Ломился в закрытые двери. Ловил убегавших от меня людей. Короче, толку от меня было мало. Чтобы стало понятно, я должен объяснить  тебе ряд очень неприятных вещей. Ввиду дефицита бюджета кабинет министров решил сократить траты на науку. Финансовые и имущественные вопросы были изъяты из ведения РАН, для их решения было создано ФАНО – федеральное агентство научных организаций. Согласись, очень расплывчатое название! Бюджет РАН сократили на 10%, потом – ещё на 10%. Соответственно, и численный состав Президиума РАН тоже «оптимизировали». Весь учёный мир был против. К тому же, нововведение породило немало распрей и конфликтов. Но… что есть, то есть. А разрабатываемые НИИ темы поделили на безусловно финансируемые, условно финансируемые и жестко не финансируемые, т.е. подлежащие закрытию. А условно финансируемые – это те, которые рассматриваются на сессии РАН, и после этого их тайным голосованием делят на безусловно финансируемые и не финансируемые. Наша обсерватория всегда относилась к безусловно финансируемым.  И вот из этого ФАНО вдруг поступила команда исключить её из этого состава, полностью сняв финансирование, другими словами – закрыть тему и прекратить строительство… Двери этого ФАНО я и оббивал безо всякого успеха. Никто ничего не мог сказать, все бегали, суетились, здание было наводнено полицейскими. Единственное, что я узнал – это то, что всеми вопросами финансирования ведал некто Переверзев, которого в этот день как раз арестовали, а документы его отдела изымала полиция. Так что ездил я туда напрасно и единственное, что смог узнать, это то, что финансирование с нашей обсерватории лично этот Переверзев и снял. Из-за этой неразберихи я даже не знал, будет рассматриваться наш вопрос на сессии Президиума РАН или не будет. И только когда набрался наглости и позвонил Президенту РАН, я узнал, что наша тема включена в рассмотрение 11-м пунктом и мне надо готовиться к выступлению. Вот и всё. Одного не могу понять: почему нас так всеобъемлюще поддержали. Давай посмотрим, что пишут на сайте РАН?
       Он раскрыл ноутбук и придвинул его ближе к Веське.
       - Как ни странно, ничего.  А вот журналисты «Вестника РАН» опять «постарались».
       Вместе они прочитали следующее:
       «Состоялась завершающая сессия Президиума РАН, посвящённая вопросам финансирования научных работ. Каждый из выступающих охарактеризовал разрабатываемую тему, доказывая её необходимость и важность. Очень ярко выступил лауреат Нобелевской премии профессор Воронцов. Молодой академик рассказал не только о перспективных направлениях астрофизики, но и объяснил важность создания астрофизической обсерватории в горах Урала, а также по просьбе Президента РАН рассказал о подвиге 23-х учёных, в конце 90-х годов ценой своих жизней пытавшихся спасти ведущую Памирскую обсерваторию от бандитов. Память героев сессия почтила минутой молчания.
       Но, как всегда, не обошлось и без недовольных – из числа тех, чьи темы не поддержали. «Профессору Воронцову очень везёт во всех аспектах жизни, - прокомментировал итоги сессии известный археолог Карпищев. – Не спорю с необходимостью завершения строительства обсерватории на Урале, но браться за такое огромное дело в столь юном для науки возрасте авантюристично». Похоже, отказ в финансировании сильно задел маститого учёного за живое».
       Артур отодвинул ноутбук:
       - Не люблю такие несерьёзные сообщения о серьёзных делах! – поморщился он. – И славословия в свой адрес тоже терпеть не могу…
       Он взглянул на погрустневшую Веську и улыбнулся.
       - Не расстраивайся из-за пустяков, котёнок! Это всегда было и, боюсь, не скоро искоренится.  Да и понять его можно, он по-своему прав. Представь, как было бы нам, если бы финансирование всё-таки сняли! Ну, а ты? Как тебе лекции на легендарном Физтехе?
       Веська смутилась.
       - Я тебе о них попозже расскажу, ладно?
       С этого момента её солнечное, счастливое настроение стало меркнуть, и остаток пути она молчала, напряженно о чём-то думая. Артур объяснил это пережитым стрессом и не стал тревожить её вопросами.
       Когда они покидали Москву, стояла солнечная и очень тёплая для ноября погода. А Дубровск, как оказалось, был весь засыпан снегом. Артур взял машину со стоянки, достал из багажника меховой плед и укутал Веську, как кокон. Шоссе было отлично расчищено, машина шла легко, и очень скоро позади остался вечерний город и лесная дорога, похожая на зимнюю сказку.
       Когда они въехали на территорию Городка, на снег уже ложились синие тени.
       - Давай поужинаем кофе с бутербродами, оставшимися с дороги, - предложил Артур, - а потом немного погуляем перед сном?
       И тут зазвонил мобильник. Артур с кем-то говорил, радостно улыбаясь. Но Веська ничего не слышала, погруженная в свои мысли. Когда Артур закончил разговор, она грустно покачала головой.
       - Нет. Подожди. Сядь, пожалуйста, рядом со мной и дай мне руку. Я должна тебе признаться в том, что я сделала. Даже если ты меня после этого разлюбишь. И мне хочется держать твою руку, может быть, в последний раз…
       Слёзы наполнили её широко открытые глаза и медленно потекли по щекам.
       - Да что случилось-то?! – в тревоге спросил Артур.
       - Сейчас расскажу. Ты только не перебивай, ладно? Мне и так будет трудно…
       - В общем, когда я узнала, что с обсерватории сняли финансирование, я пришла в отчаяние, не зная, как тебе помочь. Ведь мы же говорили: вместе и в беде, и в радости. А получалось, что бороться с бедой придётся тебе одному. И когда ты попросил Вершинина позволить мне посещать лекции в МФТИ, мне пришла в голову идея. Ты ушёл, а я, оставшись ждать пропуска, спросила у Вершинина, не мог бы он дать мне список всех членов Президиума РАН с адресами. Он, конечно, спросил, зачем. И я сказала, что хотела бы попросить аудиенции у каждого из них и рассказать о судьбе нашей обсерватории. Ни в коем случае не пытаться склонить их при голосовании в нашу сторону, просто рассказать, чтобы они знали, что именно им придётся поддержать либо отклонить. Ведь они – представители других областей науки, астрофизиков там всего пять человек. И для многих, хоть они и корифеи в своей области, астрономия – что-то далёкое, не особо понятное в плане практической полезности и, поэтому, не особо важное….
        Я была уверена, что смогу сделать то, что задумала. И обязательно попрошу их сохранить мой визит в тайне от тебя, ведь это - моя личная инициатива и ты, конечно, запретил бы мне её.
       Вершинин долго думал, потом сказал, что список с адресами достать он для меня может, но без его помощи у меня ничего не получится. На приём к членам Президиума РАН меня записала его секретарша, а он дал мне машину и шофёра.  И, когда ты уезжал в ФАНО, я ехала в МФТИ, как будто на лекции, а там садилась в машину и ехала по адресам. Кто-то из учёных жил в гостинице – иногородних среди них оказалось немало. Кто-то был на работе. Ко мне они отнеслись по-разному, но судьба обсерватории на Памире не оставила равнодушным никого. Удивительно, что почти никто об этом не знал, хотя, конечно, в 90-е годы мало где не стреляли…
        Я очень боялась не успеть. Но успела. И была счастлива, что хоть чем-то тебе помогла, пока не осознала, что я тебя фактически обманула, скрыв свои действия. И что, как оказалось, они были совершенно бесполезны, ведь всё это на сессии они услышали от тебя самого. И что, возможно, я только навредила тебе, добавив недоброжелателей, ведь всё могли расценить и иначе… И что ты, конечно, запретил бы мне всё это, не зря Вершинин сказал, что, если бы ты узнал, то запер бы меня дома на ключ… Вот и всё. И если ты меня теперь разлюбишь… если…
       Артур вздохнул и одним движением перетянул её к себе на колени.
       - Какая же ты ещё маленькая, но героическая девочка… Как же я могу тебя разлюбить?! За что? Я уже знал, что ты способна на Поступок. Это – ещё одно доказательство. Я потрясён тем, что ты сделала. И не имеет значения, добавится у меня врагов или убавится, это так мелко в сравнении с твоим поступком. Конечно, я не позволил бы тебе этого шага, Вершинин прав. Но ведь выходит, что это ты спасла обсерваторию!
       Веська подняла голову и увидела в его глазах столько любви и нежности, что слёзы снова ручьём хлынули из её глаз.
       Она обняла его за шею, уже веря, что он её не разлюбит, что разлуки не будет, и долго сидела так, уткнувшись в его плечо, а он качал её на руках, как маленького ребёнка.
       - Почему я спасла? – спросила она наконец, вытирая мокрые щёки. – Ведь всё это они потом услышали от тебя! И главное-то было не это, а то, что ты сказал в своём выступлении!
       - Во время сессии у них было слишком мало времени на обдумывание. А благодаря тебе они всё узнали и обдумали заранее. Да и вообще, все наши тревоги и мучения оказались напрасны. Мне только что звонил Вершинин. Этот Переверзев сядет надолго, вскрыты такие финансовые махинации, что даже представить трудно. И финансирование вернули всем «условным». Я очень рад этому, ведь, если честно, мне было жалко тех, за кого не проголосовали. Страшно даже пытаться представить себя в такой ситуации. А теперь всё встало на свои места…
       Успокойся, солнышко! Кстати, Вершинин тебя не выдал. Зато теперь я знаю, за что ты подарила ему цветы! И, поскольку мы голодны, доставай дорожные бутерброды, а я сварю кофе. И перед сном обязательно погуляем – на улице так красиво…

***
       Утром Веська спросила:
       - Артур, может быть, мы после завтрака навестим Александра Даниловича в больнице?
       Артур улыбнулся.
       - Как раз это я собирался тебе предложить. Знающие люди мне подсказали, что для быстрейшего срастания костей нужен желатин: желе, холодец, мармелад. А ещё бананы и орехи. Так что сразу после завтрака купим всё необходимое и поедем.
       - А кто же, - вдруг спросила Веська, - всё это время кормил его котёнка и поливал цветы? Ведь он в больнице, а нас целую неделю не было…
       Артур снова улыбнулся.
       - В его квартире сейчас живёт Катерина Михайловна Дракуль. Она сама предложила помочь – и отец с радостью согласился.
       Веська не удержалась от вопросительного взгляда, Артур понял её без слов и кивнул:
       - Посмотрим… Я был бы только рад!
       И тут, как это часто бывало, зазвонил телефон.
       - Доброе утро, Андрей Анатольевич, - удивлённо ответил Артур, - хорошо, сейчас забегу!
       И пожал плечами:
       - Зачем-то срочно просит зайти Андрей Анатольевич Ярославцев. Он ждёт меня в библиотеке.
       - Иди, - кивнула Веська. – Я как раз сварю пельмени на завтрак. А то ты совсем худой стал после всех передряг…
       Артур ушёл, а Веська занялась приготовлением завтрака со всем рвением, на какое была способна. А, по сему,  выложила на стол всё, что было, и нужное, и ненужное, поставила на плиту кастрюлю с водой и достала из морозильника пельмени.
       Артур вернулся через полчаса, очень взволнованный. Подошел к столу, сел, встал, прошёлся по комнате, снова сел, снова встал. Веська с тревогой смотрела на него.
       - Что с тобой? Что случилось?!
       Артур покачал головой, ещё находясь в каком-то другом мире.
       - Сейчас расскажу. Просто мне трудно сразу собраться с мыслями, привести их в порядок. Понимаешь, я пришёл в библиотеку и застал там человек пятнадцать ребят и девушек из Городка. И Андрей Анатольевич сказал, что они узнали о беде нашей обсерватории, посоветовались и решили помочь, кто чем может. И собрали такую огромную сумму, что её вполне хватило бы на полноценный год работ. И уже открыли в банке счёт, положив эти деньги на моё имя!
        Весна, девочка моя, представь, что я почувствовал в этот момент! Мне стоило больших усилий не опозориться перед ними – горло так перехватило, что с минуту не мог ни слова сказать… Посуди сама: гонщикам эти деньги не с неба падают – они постоянно рискуют жизнью. У ребят-рокеров это первое большое турне, они не богаты и, конечно, нашли бы заработанному полезное для группы применение. Инне в жизни выпало столько испытаний, что теперь она могла бы быть вознаграждена за всё перенесённое. А жители Старого Города?! Они столько лет ютились почти в трущобах, а тут комбинат изыскал средства им помочь, отстроить дома, возродить парк, проложить хорошие дороги, создать инфраструктуру. И представь – эти бедняги собирают общее собрание в остатках Дворца культуры и принимают решение: почти тридцать лет терпели, потерпим ещё год. И добровольно отказываются от начала восстановительных работ в пользу обсерватории!  А, узнав о ситуации, другие жители Городка тоже начали вкладывать деньги – от души, кто сколько мог…
        Весна, такое трудно вынести спокойно! Я до сих пор не могу прийти в себя. Сколько же у нас прекрасных людей и, слава богу, не просто их переиначить, сделать эгоистами!
       Конечно, я не мог принять эту помощь. Объяснил, что в этом уже нет надобности, проблема отпала. Но они отказались взять деньги обратно. Сказали, что не хотелось бы каркать, но сейчас такое время, что ни в чём нельзя быть уверенным. Как отпала, так может и снова возникнуть. И тогда я предложил сделать этот счёт чем-то вроде фонда взаимопомощи. И перевести его на имя Андрея Анатольевича. Он, как никто другой, знает, кто в Городке в чём-либо нуждается. А решать будут те, кто этот фонд создал.
       И прекрасно, что восстановительные работы в Старом Городе отложены не будут…
       Лицо Веськи, как зеркало, отражало все чувства мужа. Напряженно слушавшая до этого,  тут она подошла к нему, обняла.   
 - Я очень хорошо понимаю тебя! И их тоже понимаю. Ведь с давних пор у нас против любой беды вставали «всем миром», это в крови, этого никто не отнимет. Успокойся, любимый мой! Я понимаю, что человеческая доброта и чуткость трогают глубже и сильнее, чем злоба и вражда. Они сделали так, как сердце подсказало каждому из них. Ты, со своей стороны, тоже всё сделал правильно. А благодарность друзьям мы сохраним в сердце на всю жизнь…
                ***      
       Позавтракать они всё же успели, не зря же Веська так старалась! Успели и в больницу. Веська впервые видела такую клинику, где всё блестело чистотой и где было страшно поставить ногу на сверкающий, как зеркало, пол.
       В коридоре они встретили Катерину Дракуль.
       Поздоровавшись и пройдя мимо неё, посмотрели друг на друга и улыбнулись. Обоим пришла в голову одна и та же мысль.
       Палата, в которой лежал Перов, тоже поразила их: всё, что могло понадобиться больному, тут было.
       Академик очень обрадовался им.
       - Наконец-то! У меня тут весь институт перебывал и весь Городок. Поздравляю с победой! Мы с Вершининым по телефону вам все косточки перемыли! Он загадочно посмотрел на Веську, она смутилась и опустила глаза.
       Артур улыбнулся.
       - Я всё знаю, отец! Весна мне обо всём сама рассказала. Так что можете ничего не скрывать.
       - Значит, призналась-таки твоя боевая подруга? Иначе и не скажешь, именно боевая. Во всех смыслах: и в бой ринулась, как рыцарь с поднятым забралом, и смелости хватило такое дело провернуть. Да ещё и Вершинина в него втравила! Он потом со мной советовался: «Как быть с Артуром? Он ведь ничего не знает, а кто-нибудь обязательно проболтается. Как бы он не обиделся на жену…»
      -  Кстати, не носите мне больше гостинцев! Здесь кормят великолепно, а всеми принесёнными мне фруктами и сластями уже даже лежащие в отделении детишки объелись!
       Артур покачал головой.
       - Отец, вы нам зубы не заговаривайте! Как ваша нога? Скоро ли выпишут?
       Перов усмехнулся.
       - Хорошо бы поскорее, да слышал правило: сколько человеку лет, столько дней кости будут срастаться. Правда, Евгений с этим не согласен. Он меня по своей методике лечит и обещает вылечить за месяц, а то и быстрее.
       - Александр Данилович, - робко спросила Веська, - вы ведь не только с Вершининым общаетесь. Как по-вашему, я Артуру  своими действиями не навредила? В смысле, не навлекла на него недовольство других учёных?
       Перов улыбнулся.
       - Раз уж пришла пора открывать секреты, открою ещё один. Новый Президент РАН – мой старинный друг. И он мне рассказал, что в кулуарах академики шутили, как Артуру повезло с женой. Твои визиты не остались-таки засекреченными и внесли живую струю в нерадостные для академии дни. Ты в их кулуарных беседах была гвоздём программы!
       Веська смутилась, Артур успокаивающе приобнял её.
       - Так вот, - продолжал Перов, - Президент РАН очень жалел, что Вершинин не включил его в тот список. И просил передать Артуру – когда он поедет в Москву, чтобы обязательно взял с собой свою удивительную супругу-коллегу и представил ему, дабы он мог пожать ей руку. Так что, Весна, всё завершилось в твою пользу. Но, пожалуйста, прежде чем предпринять что-нибудь эдакое, советуйся сначала с Артуром!
       - Я не могла, - вздохнула Веська, - он бы мне запретил.
       - Н-да, - покачал головой Перов. Вот так альтернатива! Попытаться спасти обсерваторию, но для этого обмануть мужа. Либо не обманывать, но и отказаться от попытки. Ладно, я шучу. И, наверное, раз это тебе подсказало сердце, ты и была права. Во всяком случае, все это оценили.
       И ещё один интересный момент. У арестованного Переверзева была активная переписка с бывшим деканом Кобелевым. И именно через него Кобелев пытался отправить Весну в США. Не знаю пока деталей, но там какая-то давняя история, в которой Кобелев взял на себя вину Переверзева, а тот ему за это платил…
       - Вот это да! – в один голос воскликнули Веська и Артур…

Глава 24
Разные события
        Город готовился к празднику.
        Окна домов сияли разноцветными огнями, ёлки, появившиеся уже почти на всех людных местах, приобретали праздничный наряд, скульпторы трудились над ледяными фигурами.
       В кафе, тоже уже принявшем праздничный вид, за столиком сидели двое: юная девушка не старше двадцати лет и мужчина, которому было не меньше сорока.
       На столике рядом с девушкой лежала белая роза, очевидно, подаренная ей. Перед нею стояла вазочка с мороженым, перед ним – чашка кофе. Заметно было, что к одежде, которая была на нём, мужчина не привык: он постоянно одёргивал свитер и поправлял рукава.
       - Я должна сказать вам, Валентин, - печально проговорила девушка, что наш план уехать из этого города вряд ли осуществится. Не думайте, что я – предательница. Но сейчас такой момент, который я не имею права спугнуть. Мне кажется, родители могут помириться. Маму уже осмотрел врач-невролог и дал направление в больницу, слава богу, не в ПНД – они что-то говорили о наркотиках, наверное, папа боялся, что её положат туда, где есть такое отделение… На лечение мама согласилась.
       - А недавно я подслушала их разговор. Знаю, что подслушивать плохо, но я должна знать, как мне поступать – сейчас это очень важно. Правда, из этого разговора я мало что поняла, но они говорили мирно, а это уже много значит. Я вам сейчас его перескажу, пожалуйста, не отказывайтесь выслушать. Я очень верю вам и мне важен ваш совет. Так вот, было так:
       « Модеста арестовали, - сказал папа, - это действительно так.
       - И что, он теперь потянет тебя за собой? – спросила мама.
       - Не думаю. Это я мог в былые времена засадить его, но все сроки давно истекли. И его родители хорошо платили…
       - Я знаю, что ты сделал, не надо повторять, - сказала мама. - И это было глупо.
       - А я знаю, что сделала ты. Да, да, знаю всё, знаю давно. Да и Модест это не особо скрывал.
       - Я делала это для тебя…
       - А я – для тебя. Не время друг друга упрекать. Я знал – и простил. Но делала ты это не для меня, а для себя, это я тоже знаю.
       - Но ведь тебя он за это назначил деканом!
       - А мне это было надо?! Это было надо тебе, и я тоже знаю, зачем. И как только ты могла прикрывать свои низменные желания нашей дочерью?! Вот это простить было труднее всего…»   
         Девушка перевела дыхание и с трудом продолжала:
       « Не упрекай меня, Яков, я была нездорова!- воскликнула мама.
       - Да, но ты сделала собственную дочь посмешищем института, ты не считалась с её чувствами и желаниями, а она терпела из любви к нам с тобой… Ладно, молчу. Ты всегда для устранения последствий своих поступков пользовалась моей любовью к тебе. А ведь если бы этот титулованный мальчишка меня не пощадил, я сел бы в тюрьму. Что бы ты делала тогда?
       - Но ведь он не подал на тебя в суд!
       - Не подал потому, что он чист душой, как дитя. И не злопамятен. Плохо, что я не сразу это понял… А ведь я, Софи, тоже был когда-то если не таким, то хотя бы чистым перед законом. И то, что я стал тем, кто есть, дело твоих рук! И моего слабого характера…
       - Не упрекай меня! После того, как меня накололи всякой химией, я всё вижу иначе. Но пойми, тогда я была нездорова…
       - Только это и позволило мне тебя простить. И также то, что я поверил, что ты делала это не по своему почину - Модест подмешивал тебе эту гадость. Вот за это я, возможно, добавил бы ему срока, даже если всплыла бы та давняя история… Но тогда всплывёт и эта – недавняя… Ладно, оставим. Нам надо постараться забыть старое и начать всё сначала. Ради Лауры…
       Девушка вздохнула.
       - Тут папа встал, и я сбежала в свою комнату. Больше я ничего не знаю.
       Валентин, вы что-нибудь из этого поняли?
       Мужчина долго молчал.
       - К сожалению, понял. Но вы, Лаура, так юны и чисты, что вам это знать абсолютно ни к чему. И не пытайтесь подслушивать разговоры родителей, это не только не этично, но и во вред вам. Для вас главное то, что они готовы помириться.
       - Я не могу осуждать вас за срыв нашего плана – он был слишком авантюристичен. Наверное, вам действительно нужно остаться дома и продолжить учёбу в университете.
       Девушка грустно улыбнулась.
       - Думаю, что продолжения учёбы не будет. Я не могу и не хочу там учиться и, конечно, вылечу после  сессии. Постараюсь бороться за свою мечту, хоть она и не престижна, а какой из меня боец – вы, увы, знаете…
      -  И, пожалуйста, не бросайте меня!
       Мужчина горько улыбнулся.
       - Об этом и речи нет…

***
         Невысокое зимнее солнце пробивалось сквозь полупрозрачные жалюзи, заполняя палату золотистым радостным светом.
       - Хорошо тут у тебя, Евгений, - с улыбкой сказал Перов. – Но уж прости – мне эта красота так надоела, что пешком бы помчался отсюда домой! 
       - Неблагодарный вы пациент, Александр Данилович, - улыбнулся Евгений. – Но что поделаешь – болеть никто не любит, и все уходят отсюда с такими словами. И я не в обиде - раз человек так стремится «бежать» домой, значит, он полностью здоров. А в вашем случае это абсолютно верно. Об одном только прошу – не бегайте всерьёз. Гуляйте, тренируйте ногу, приходите за советом – я вас и дома в любое время приму. А ещё лучше – ходите пока не один. Для вас это реально?  Насколько я знаю, Артур Павлович срочно отбыл на симпозиум в Париж и взял с собой свою юную супругу…
        - Реально! – улыбнулась до этого молчавшая Катя. – Впереди каникулы, и я могу принять на себя эту почётную миссию, если Александр Данилович не будет против. И возить его в институт и обратно буду с большим удовольствием.
       - Против?! – Перов покачал головой. – Да я всей душой буду вам благодарен, Катюша! И пойдёмте, не будем задерживать доктора и отрывать его от больных.
       - Ещё один вопрос, – Женя немного смутился, - Катерина Михайловна, как вы водите? Уверенно? Честно говоря, я бы предпочёл дождаться возвращения Артура Павловича, но Александр Данилович так торопился с выпиской…
        Катя засмеялась.
      - Не хотела афишировать этот факт своей биографии, но в юности несколько лет я участвовала в автогонках на кузовных машинах. Обычных машинах. И соревнования были простые, районные. Но то, что занимала призовые места – всё же какая-то характеристика!
        Евгений нахмурился.
       - Надеюсь, по дороге в Городок вы об этом не вспомните?
       Катя покачала головой.
       - Можете во мне не сомневаться. Во всяком случае, вожу машину я не хуже, чем Артур Павлович! И, возможно, осторожнее, чем он…
      Опираясь на Катину руку, Перов вышел на крыльцо, глубоко вздохнул и протянул ладонь. На неё опустилась пара снежинок, и он широко улыбнулся.
       - Катенька, красота какая! Дышится так легко, что я сразу помолодел лет на двадцать! А снежинки – вы взгляните только! Сколько нужно мастерства, чтобы создать такое совершенство! Нет, нам у природы ещё учиться и учиться!
       Катерина молча улыбнулась, распахивая перед ним дверцу машины. Её всегда трогало умение Перова искренне и непосредственно, по-детски радоваться.
       Они выехали на дорогу, ведущую к Городку. Дубровск сиял предпраздничным убранством, всюду были ледяные фигуры, гирлянды, снежинки, сверкающие игрушками ёлки. Разговор, поначалу оживлённо-радостный, постепенно оборвался, Перов задумался о чём-то, почти не глядя в окно, и Катя осторожно вела машину, помня наставления Евгения.
… « Может быть, сегодня?.. – думал меж тем Александр Данилович. – Не откладывать в долгий ящик, взять и сказать? Или рано? А вдруг ему всё померещилось, и она только засмеётся в ответ? Нет, она, конечно, не засмеётся, не такая она девушка. Просто постарается очень тактично сказать, что выйти замуж никогда не стремилась и при всём к нему уважении… Но ведь, если трусить и молчать, всё так и будет тянуться, пока кто-нибудь, более решительный… Нет, надо взять себя в руки и наконец решиться…»
       Он краем глаза взглянул на Катю. Та сосредоточенно вела машину по заснеженной лесной дороге и, казалось, совсем забыла о своём пассажире. Но это только казалось.
       «Какой он чудесный! – думала Катенька,  ловко объезжая глубокую борозду на дороге. – Такой добрый и искренний, как ребёнок! И как с ним легко и интересно! Если бы только он рискнул… Я же чувствую, что нравлюсь ему… Или это только отголосок того, что он нравится мне?.. Может быть, сказать самой? Но вдруг он не поймёт, неправильно подумает обо мне?..
       Так они и ехали, думая практически об одном и том же. Молча миновали город, лесную дорогу, въехали в Городок. Катя подвела машину прямо к подъезду Нового коттеджа, выскочила, распахнула дверцу перед Перовым.
       - Ну, что вы, Катенька, - засмущался он. – Я ведь не девушка! Это я должен выходить из машины первым и раскрывать дверцу перед вами!
       Катя улыбнулась.
       - Вы после травмы и пока находитесь на моём попечении, как сказал Евгений, а ослушаться его я не имею права.
       Она подала Перову руку, но он подставил ей свою и так, вместе, они поднялись на крыльцо и вошли в квартиру. Перов огляделся. Всё блистало чистотой. Рыжий котёнок Денька, ошибочно принятый сначала за  кота, но превратившийся в пушистую кошечку-подростка, подбежал и запросился к Кате на руки.
       - Какова изменница! – шутливо возмутился Перов. – Уже забыла меня!
       - Не забыла. Отвыкла.
       Катя ловко приняла у академика пальто, повесила на вешалку.
       - Ну, вот вы и дома. И мои обязанности в этом доме подошли к концу.
       - Как жалко… - непроизвольно вырвалось у него.
       Катя взглянула ему в глаза. Это был долгий, очень долгий взгляд. Потом отвела глаза и тихо спросила:
       - Вам правда не хочется, чтобы я отсюда ушла?
       Он сжал её руки:
       - Правда не хочется. Нет, это так мало! Мне хочется, чтобы вы навсегда остались со мной, не важно, где – здесь или в другом месте. Хочется, чтобы вы остались в моей жизни, остались навсегда. Только… не многого ли я прошу? Я уже старик…
       Катя улыбнулась.
       - Какой же вы старик? Если на свете мог появиться мужчина, который стал бы для меня всем самым лучшим – так это вы. И если вам жаль отпустить меня, то я останусь. Но только в каком качестве нужна я вам?
       - Моей жены… - тихо ответил Перов.
Глава 25
«Загадай желание…»
       Синие сумерки упали на Городок, от вспыхнувших фонарей на снег легли длинные тени.
      Остались позади впечатления от поездки в Париж, оказавшейся хоть и полной впечатлений, но очень утомительной. И так радостно было снова оказаться дома, в привычной обстановке, среди друзей, встретить с ними Новый год…
       Квартира погрузилась в темноту, и Веська прижалась к мужу, положив голову ему на грудь. Они сидели на диванчике в темноте и молчали под впечатлением только что просмотренного хорошего старого фильма.  Сзади мерцала огоньками ёлка.
       - Подумать только, - тихо сказала Веська, что ещё год назад я и мечтать не могла вот о таком вечере…
       Артур улыбнулся.
       - А я мечтал. Мне было очень трудно скрывать свои чувства, трудно отпускать твою руку, если выпадало счастье держать её в своей. Я уже тогда очень сильно любил тебя, котёнок, и дорожил каждой минутой наедине с тобой…
       - Тебе было проще… - вздохнула Веська. – Я тоже очень дорожила этими мгновениями. Но я не могла поверить в то, что когда-нибудь мы будем вместе. Ты был для меня как звезда – яркая, прекрасная, но такая невероятно далёкая…
       Артур ещё крепче обнял её.
       - У меня есть для тебя один подарок. Сейчас как раз подходящая ночь. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по ночному лесу?
       Веська улыбнулась.
       - С тобой – хоть на край света! Пешком?
       Он покачал головой.
       - Нет, на машине. Сначала. А потом немного пешком. Ночи стоят морозные, а пешком идти туда долго.
       Веська вскочила.
       - Тогда давай одеваться!
                ***
       Лес обступил дорогу с двух сторон тёмными рядами, только свет фар выхватывал из мрака островерхие вершины елей и уже глубокие колеи лесной дороги.
       Было почти совсем темно.
       - Ты не боишься? – спросил Артур.
       - С тобой?! – Веська энергично помотала головой. – Нигде и никогда!
       Артур улыбнулся.
       - Глупый вопрос с моей стороны, учитывая, как ты добиралась до Дубровска из Сибири…
       - Нет, - Веська вздохнула, - тогда было очень и очень страшно, в тайге были звери, беглый бандит, да ещё телескоп уехал в довершение ко всему…
       Она помолчала.
       - Ты тоже, как и Александр Данилович, считаешь, что это было невероятной глупостью и авантюрой?
       - Нет, - серьёзно ответил Артур, - не считаю. То, что ты сделала, было вызвано безысходностью ситуации. Это только на первый взгляд кажется, что можно было пойти к ректору и всё ему рассказать. Но разве до этого не было таких случаев? И чем они закончились? Так что с твоей стороны это была не авантюра, а Поступок. Для сравнения я приведу тебе пример авантюры. Когда Александр Данилович привёз меня в Москву, я сначала не выходил из дома – всё было незнакомым, очень непривычным. Но из окна я наблюдал за играми детей. Во дворе была такая конструкция: два столба метров по пять высотой, сверху между ними толстая труба, с которой свешивались канат и шест, а к одному из столбов под углом крепилась лестница. Я видел, как большие мальчишки забирались по лестнице, садились верхом на трубу, пролезали по ней до шеста и, обхватив его сначала ногами, потом руками, спускались вниз. И в один «прекрасный» день и час, когда во дворе никого не было, я вышел из дома и повторил этот трюк. Мне было шесть лет, вокруг не было ни души, я мог сорваться в любой момент – и никто не пришёл бы мне на помощь. Вот это был авантюризм – глупый, бесполезный, никому не нужный. Отец до сих пор не знает об этой моей глупости…
       Веська погладила его руку, лежащую на руле.
       - Это страшно…
       Он кивнул.
       - Да, это страшно. И детей с ранних лет надо учить правилам безопасности, учить отличать смелость от глупости. С самого раннего детства… Но вот мы и приехали!
       Он посмотрел на Веську, прижавшуюся к нему.
       - Кажется, я идиот. Вместо обещанного романтического вечера напугал тебя…
      Веська подняла на него повлажневшие глаза.
      - Я подумала, что ты мог погибнуть. Это страшно… Но ведь ты есть, поэтому всё хорошо. А когда у нас с тобой будут дети, мы обязательно научим их правилам безопасности!
       Артур молча притянул её к себе и поцеловал.
   
      Зимний ночной лес встретил их колким морозцем, звенящей тишиной и яркими искрами на снегу, освещённом фарами. Веська спрыгнула на дорогу, запрокинула голову и восхищённо замерла. Ясное зимнее небо всегда зачаровывало её бескрайней россыпью звёзд. Артур подошёл сзади и обнял её.
      - Нравится?
       Не в силах ответить, Веська прислонилась к нему. Потом тихо прошептала:
      - Спасибо…
       Он улыбнулся.
      - Это ещё не всё. Давай руку! А лучше не так! Он легко подхватил её на руки и понёс по глубокому снегу туда, где виднелся просвет между деревьями.   
       Там была снежная поляна, только справа высились две ели, тоже усыпанные снегом. А над дальним лесом виднелся одинокий горный пик. И над ним – бесконечное, глубокое, горящее звёздным светом небо. Веська, потрясённая, не могла оторвать взгляда от этого сияния.
 Артур обнял её, тоже глядя в небо.
     - Подожди немного, я сейчас принесу плед, - улыбнулся он.
       Пока Веська стояла, завороженная раскинувшимся над нею звёздным небом, Артур принёс плед и, несмотря на протесты, завернул в него Веську и усадил на большое бревно, сам усевшись рядом. Она  тотчас сбросила плед, свернула и, согнав Артура, постелила плед так, чтобы его хватало для обоих.
       - И не вздумай сопротивляться! - сказала она тоном, не терпящим возражений. – Лучше обними меня, если боишься, что  замёрзну.
       Артур усмехнулся.
       - Именно это я и собирался сделать. Но только сначала обезопасить тебя от холода.
       - Я не замёрзну, - улыбнулась Веська. – Это тот самый плед?
       Он кивнул.
       - Тот самый.
       Веська вздохнула.
       - Знал бы ты, как мне тогда было хорошо с тобой! Но ты не знал. И мы так быстро уехали…
       Артур улыбнулся.
       - Не знал. Признаюсь, что мне безумно хотелось тебя поцеловать. Но не решился. Для счастья мне хватило даже руки, которую ты мне дала.
       Веська кивнула.
       - Тогда был звездопад… И я загадала желание, чтобы всё в твоей жизни было очень хорошо…
       Он посмотрел на небо.
       - Я ведь тогда тоже загадал желание. Чтобы мы с тобою всю жизнь были вместе…
       - Ну вот, - Веська с нежностью посмотрела на мужа, - оно и сбылось…
       Он улыбнулся.
       - У меня для тебя сюрприз. Вот, слушай.
       Он включил незаметно принесённый плеер. Это была такая знакомая и такая созвучная их настроению песня:
Смотри, какое небо звездное!
Смотри, звезда летит, летит звезда!..
Хочу, чтоб зимы стали веснами,
Хочу, чтоб было так, было всегда!

Загадай желанье самой синей полночью
И никому его не назови.
Загадай желанье, пусть оно исполнится -
Будет светло, всегда светло в нашей любви!

Мне этот час мечтою кажется,
Все соловьи земли спешат сюда,
И сердце вдруг по небу катится -
Оно звезда теперь, оно звезда.

Загадай желанье самой синей полночью
И никому его не назови.
Загадай желанье, пусть оно исполнится -
Будет светло, всегда светло в нашей любви!

Смотри, какое небо звездное!
Смотри, звезда летит, летит звезда!..
Хочу, чтоб зимы стали веснами,
Хочу, чтоб было так, было всегда!
       Веська посмотрела на мужа сияющими глазами.
       - Будет. Обязательно! Спасибо за такой прекрасный подарок! Я тебя очень люблю, весь мой мир – это ты…
       Они помолчали, любуясь звёздным небом.
       - Так хочется, сказала вдруг Веська, - чтобы все люди вокруг были так же счастливы, как мы с тобой. Я очень рада за Александра Даниловича и Катю. И очень хочется счастья для Стаси. Этот её Виктор не заслуживал такой любви и верности…
       Артур погладил её по щеке.
       - Ты очень добрая девочка, малыш. И поэтому будет замечательно, если  твои желания сбудутся. Это значит, что всем добрым людям вокруг будет хорошо. Жаль только, что не все добрые желания сбываются. И что так несовершенно устроен наш мир, как мне казалось в далёком детстве… Но не будем о плохом. Смотри, какая чудная ночь! Звёздная ночь для двоих – для нас с тобой.
       - Обними меня покрепче, - попросила Веська. – Мне ещё не всегда верится, что мы вместе, что это не сказка и не сон. Видишь, даже такая фантастическая моя мечта сбылась. Может быть, и у других сбудутся? Может быть, этот год будет счастливым?
       Артур молча улыбнулся и легко пересадил её к себе на колени. Она обняла его за шею, прижавшись щекой к его щеке.
       - Мы всегда будем вместе, - тихо сказал он. – И с нами всегда будет наше счастье…

КОНЕЦ