Продолжение. Начало в гл.1-10 http://www.proza.ru/2019/02/07/487
Наутро, в понедельник, я пошла за молоком на соседнюю улицу и то, что я там увидела, заставило меня содрогнуться. Вдоль улицы шла колонна мужчин, конца её не было видно, рядом с колонной шли жёны, матери и дети. Они плакали, кричали, падали - это было страшное зрелище.
Я в ужасе вернулась домой, с порога крикнула: «Мама, иди, посмотри, что там делается!» Тогда я поняла, что такое война, она и далёкая и близкая. Стояло лето, было тепло, было много цветов, но это никого не радовало. Началась война, впереди были все наши испытания, о которых тогда мы даже не догадывались.
Сводки с фронта были самые страшные: бомбили наши города Брест, Киев, Севастополь. Настроение у всех было очень плохое, и на душе было тяжело. Я вернулась домой, устроилась на работу в колхоз. Каждый день на фронт забирали много народу, работать становилось совсем некому, было очень тяжело.
Мне выделили дом, в нём давно никто не жил, он был худой и холодный. Ко мне перешёл брат Борис. Он вместе со своим другом Федей Зыковым заготовили дрова и топили каждый день печь, пока я была на работе. Им уже было по 15 лет, и они были неразлучными друзьями.
Так прошло лето, его в тот год никто и не заметил, население забирали на трудовой фронт, женщины и подростки рыли глубокие рвы около села Бараново Верхне -Ландеховского сельского совета. Туда я не попала, на меня была возложена работа по снабжению трудового фронта продуктами питания и одеждой.
На склад поступали мука, горох, картофель, а одежду собирали со всех деревень. Главными лозунгами тогда были «Одежда для бойцов!» «Всё для фронта!» Я отдала Сашину шубу, в надежде на то, что там, далеко, ему тоже кто-то поможет.
Вскоре от него пришло письмо, где он писал: «Клавдичка, страшное наступило время, ты брось всё и переезжай к моим родителям, живи вместе с ними и жди меня, я обязательно вернусь».
Его просьбу я не выполнила, к тому времени его родители уже переехали жить на Маятную, с работы меня никто бы не отпустил, военное время диктовало свои законы. Работали очень много, не считаясь ни с чем: не доедали, не досыпали, работая, приближали победу, а она была ещё так далеко.
Сообщения Информбюро слушали везде, где только можно было, но они были неутешительные. Фашисты захватывали один город за другим, убивали мирных жителей, детей, стариков, женщин. Сжигали посевы, дома, разрушали мосты. Вскоре в наш край стали прибывать эвакуированные вместе с детьми, скарбом, скотом. Смотреть на них было больно, особенно на детей. В их глазах застывший ужас, который им пришлось пережить, да и взрослые отличались от нас.
В августе 1941 года я получила от Саши последнее письмо, оно пришло с Северо-Западного фронта. Он писал, что завтра будет бой. На этом наша переписка закончилась. Хотя до этого письма от него я получала каждый день, а иногда и два письма.
Вскоре я послала запрос в часть, где он служил, и получила ответ «Ваш муж Зайцев А.А. пропал без вести». Ответ был настолько неожидан для меня, я не понимала, что он означал, и очень хотела верить, что он жив, скоро объявится, напишет мне – эти мысли помогали мне жить.
Закончился летний сезон, я сдала все свои дела, вещи свои оставила в доме отца и ушла к Сашиным родителям на Маятную. Они встретили меня хорошо, как будто своего любимого сына Сашу.
В то время это был маленький посёлок, работать было негде. Мужчины валили лес, а женщины работали в столовой, в кубовой, но все места были заняты. Я загрустила, обузой Сашиным родителям быть не хотелось. Отец это понял и сказал: «Клавдя, не горюй, до лета доживём, а там будете с матерью носить ягоды, а пока и дома дел хватит».
Жили мы хорошо за счёт коровы-кормилицы и быка, на котором возили дрова и сено. Зимой ходили пешком до Вязников, где продавали клюкву, запасы которой мать сделала ещё осенью. Здесь мне хочется отдельно сказать о Сашиной матери. Это была какая-то особенная женщина. Мне очень мало выпало материнской любви, ласки, тепла, так вот она восполнила всё, чего мне так не хватало в детстве, за что я до конца своих дней буду ей благодарна. Она стала для меня родной мамой.
Мама много работала, а по ночам молилась, стоя на коленях перед иконой, а мне говорила: «Клавочка, ты - сирота, твоя молитва скорей дойдёт до Бога, прошу тебя, молись за спасение Саши. Он жив, но ему нужна наша помощь.» Я не могла ей противиться.
Она молилась целыми ночами, мне было страшно за неё, каждый раз молитву она заканчивала, повторяя, как безумная: «Саша жив, жив, жив! Мы поможем ему!» Отец успокаивал, боясь за её здоровье, а мама обижалась: «Ну, как вы не понимаете, ведь он жив?!» Я, наверное, была тогда ещё очень молода и не понимала, откуда она это знает?
Она всегда говорила о нём, как о живом и всех заставила говорить так же. Позже я поняла, что этот её поступок вполне можно считать героическим. Я не переставала восхищаться ею, на таких женщинах-матерях держится мир.
Фото Клавдия Баландина. январь 1941года. Из семейного архива автора.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2019/02/09/663