Приключения сибиряков в Германии

               
    До 1992 года я работал педагогом дополнительного образования в краевом Дворце пионеров и школьников. Там преподавал международный, вспомогательный язык Эсперанто. Настали трудные времена, зарплаты педагога не хватало на содержание семьи. Подвернулся удобный случай уйти работать в коммерческую фирму «Новация» переводчиком, зарплата там была в несколько раз выше, чем во Дворце пионеров. Сначала этой фирмой руководил Свержевский Виталий Владиславович, депутат городского Совета. Через год ему предложили пост директора автосалона «Бугач», а «Новацией» стала рулить его жена Наталья Александровна.

    Весной 1993 года Виталий Владиславович, мужчина лет 45, невысокого роста, слегка авантюрного характера, сказал мне официально: «Валерий Фёдорович, зная, что у Вас большие связи за рубежом, давайте их использовать. Предлагаю гонять из Германии подержанные автомобили!» Я почесал затылок и сказал: «Почему бы и нет? Что мы хуже других?

    Интернета тогда ещё не было, мне пришлось писать письма обычной почтой в Германию, используя адреса из газет и журналов. У меня  была возможность пользоваться факсом. Директор автосалона «Бугач» познакомил меня со своим главным инженером Барковым Дмитрием Валентиновичем, высоким, худощавым мужчиной лет 50, профессионалом своего дела, истинным автомобилистом. 

    У меня самого автомобиля никогда не было. Фирма направила меня с Натальей Александровной Свержевской на трёх месячные автокурсы. Настал день экзаменов там. Теорию я сдал сразу же. Экзаменатор посадил в Жигули 8й модели меня и двух женщин и сказал: «Сами поедите или через ларёк?» Мы в один голос воскликнули: «Конечно, через ларёк!» Сбросившись на несколько бутылок коньяка экзаменатору, нам зачли экзамен. У большинства курсантов автокурсов в семье были автомобили. Так я получил водительское удостоверение, а машины не было и практики тоже. Мой шеф Свержевский сказал: «Какие проблемы? Съездим в Германию, купим по иномарке, всё будет хорошо!»

    К лету 1993 года я получил два письма из Германии из Оснабрюка и Дрездена. На северо-западе Германии в Оснабрюке бывший одессит Марк Гольдман организовал фирму по продажам подержанных автомобилей для россиян. Немец из Дрездена Хельмут Штробек тоже предложил нам свои услуги по сэкондхэнд автомобилям. Итак, в августе 1993 года я с директором и главным инженером на поезде выехал в Москву для получения виз Германии. На это нам понадобилась неделя. В наших паспортах были визы на 10 дней. Я спросил у Виталия Владиславовича: «В какой город Германии едем?» Он ответил: «Давай в Дрезден, это не так далеко!» Спорить с директором я не стал, хотя предпочёл бы Оснабрюк.

    Итак, мы втроём на поезде едем в Дрезден. Приезжаем туда в полночь, нас никто не встретил, хотя мы дали телеграмму за пару дней. 

  «Очень поздно, наверное. Давайте переночуем на вокзале. Утро вечера мудренее!» сказал Свержевский. На вокзале мы нашли свободную лавку и сели переждать до утра с чемоданами. Директор сидел в центре, а я с Барковым по бокам. Вскоре Свержевский заснул, сидя, оглушая здание Дрезденского вокзала громким храпом, причудливо открыв рот. Мне с Дмитрием Валентиновичем не спалось под этот заливистый храп. Местные немцы подходили и складывали мелкие монеты и сигареты у ног нашего шефа. То ли вид у него был очень жалкий, то ли храп слишком громкий.

    С 8 до 10 утра я стал звонить нашему немцу Хельмуту Штробеку. Телефон молчал тупо. И тут Свержевскому приходит мысль, которую тот озвучивает: «Федорович, а есть ли у тебя друзья в Баварии? Говорят, что там дешевле автомобили!»

    Я ответил, что есть у меня под Мюнхеном друг-эсперантист Франц Кнеферль. Принимаем решение ехать в Мюнхен. Покупаем билеты, садимся в поезд и едем. Вечерело, когда мы прибыли в Мюнхен. Я позвонил Францу, высокому, голубоглазому немцу лет 40 и сообщил, что хотели бы приехать в его родной город Пфафенхофен и попросили встретить на вокзале. Нас действительно встретил мой друг Франц Кнеферль и порекомендовал нам неплохую гостиницу.

    Переночевав, мы стали гулять по городу. Свержевский и Барков были впервые за рубежом, им всё было интересно. Тогда в России не было изобилия товаров в магазинах. Шеф принял решение со своим главным инженером походить и поглазеть по супермаркету. Мы договорились, пока они ходят по этому магазину, позвоню Францу и договорюсь о встрече. Я так и сделал, Франц готов был с нами встретиться в обед. Подумав, что в этом огромном супермаркете моих гавриков  будет трудно мне найти, решил ждать их на выходе.

    Прошло уже минут 40, я терпеливо ждал. Вдруг ко мне подходят двое полицейских и один в штатском и говорят по-немецки: «Вы обвиняетесь в воровстве и задерживаетесь до выяснения обстоятельств!» Я в шоке: «О каком воровстве может идти речь, если я вообще не был в этом супермаркете? Там находятся два моих друга, которые не говорят по-немецки. Один из полицейских говорит, что этих друзей они найдут сами. Меня ведут к полицейской машине, сажают на заднее сидение между двух блюстителей порядка и везут в участок. Первым делом подумал, что мои подопечные что-то натворили, хотя вряд ли. Думаю: «Ну, вот поймали ни за что. Будут допрашивать в застенках, вербовать, как в старых фильмах…»
До участка доехали быстро, долго шли коридорами. Перед камерой у меня забрали документы, деньги, шнурки и брючный ремень. Решётчатую дверь закрыли за мной. Камера чем-то напоминала одноместный гостиничный номер с удобствами, койка аккуратно застелена… Оставалось только ждать, когда приведут Свержевского и Баркова. На это ушло минут 40.

    Привезли моих друзей, которые были очень напуганы, ничего не могут понять. Меня повели на допрос, а их закрыли по камерам.

    «Хорошенькое приключение попасть в немецкую полицию, да ещё ни за что!» лихорадочно думал я. В кабинете два офицера полиции задавали мне всякие вопросы, начиная с идентификации личности до цели визита в Германию… Ответить мне было несложно. Спросили, есть ли у нас в этом городе знакомые. Я ответил, что да и дал номер телефона Франца Кнеферля. Несколько раз офицеру полиции кто-то звонил по телефону и что-то долго объяснял.

  Через несколько минут выяснилась ситуация. Оказывается, один очень пожилой бюргер пошёл за продуктами именно в этот супермаркет. На кассе он собрался расплатиться, но кошелька не обнаружил. «Украли!» первым делом предположил старик и сразу же заявил в полицию. В супермаркете на каждом углу камеры видеонаблюдения. Отследили праздношатающихся моих подопечных с удивленными глазами. Подумали, что они причастны к этому, русские, одним словом. Полиция стала разбираться: на выходе взяли меня, а потом Свержевского с Барковым. Представляю их шок, по-немецки они могли сказать «Хенде хох» и «Гитлер капут!» Мои друзья почему-то думали, может, я что натворил.

    К тому времени, когда Свержевского и Баркова привезли в полицейский участок и посадили по камерам, выяснилось, что этот старый бюргер вспомнил, что кошелёк отдал своей дочери накануне и дал отбой полиции, но мы тогда этого не знали.

    Итак, мы оказались невиновны, напуганы, в большом шоке. В участок подъехал мой друг Франц. В кабинет привели моих подопечных: директора и главного инженера. Полицейские долго перед нами извинялись. А что толку нам от этого? Нам отдали наши документы и деньги.

    Вышли из полиции вчетвером. Первым немного опомнился Свержевский и сказал: «Нужна нам эта Бавария?! (дальше шла длинная очередь непереводимых матов) Срочно едем в Оснабрюк!»

 Мы покупаем 3х литровую бутылку красного вина. Франц Кнеферль проводил нас до железнодорожного вокзала. Купили билеты на ночной поезд до Оснабрюка. Франц поехал домой, а мы на вокзале остались ждать поезда. Нам очень хотелось пить наше вино, шок был большой, но опасались второй раз попасть в немецкую полицию.

    Наконец пришёл наш поезд. Как только у нас проверил билеты кондуктор, мы сразу же достали нашу 3х литровую бутылку красного вина, разложили закуску и начали гасить наш стресс и шок. Вино выпили быстро, ещё долго вспоминали о нашем приключении, связанном с немецкой полицией. Конечно, мы были возмущены, но что делать? Легли спать. Под утро были уже в Оснабрюке.

    С вокзала позвонили Марку Гольдману, который приехал за нами на Мерседесе. Он с друзьями принял нас радушно и гостеприимно, разместив нас, в небольшой гостинице на краю города. Марк с партнёрами расспрашивал о нашем приключении в Пфафенхофене и произнёс такую речь: «Эх, вы, сибирские валенки! Если бы я оказался в вашей ситуации, то потребовал бы непременно российского консула. Наверняка, полиция не стала бы этого делать, опасаясь международного скандала. А вот моральный ущерб был бы полностью возмещён. На каждого бы выплатили минимум по 10000 дойчмарок, а это эквивалент хорошей, поддержанной автомашины. Вы вернулись бы на них в Россию, а деньги, которые у вас были, остались бы целы!»
    Барков улыбнулся и сказал: «Следующий раз в Германии найдём шанс безвинно попасть в полицию, и тогда они не отделаются от нас своими извинениями на словах».

    Хотелось бы верить, что это так и будет.

    Свой первый день в Оснабрюке мы отдыхали и набирались сил. На следующий день Марк с друзьями показывал нам возможные варианты подержанных автомобилей в соответствии с нашими деньгами. Ночью мне приснился сон, что я лечу в пропасть на машине.

    На третий день Свержевский и Барков определились с выбором: купили два Опеля и Жигули 4й модели. Оформили документы. Оказывается, Четвёрку купили мне, чему я очень удивился. Всё вспоминал свой сон: к чему бы это?

      Марк Гольдман с компаньонами организовал нам прощальный ужин, разумеется, без спиртных напитков. Он сделал мне предложение остаться жить в Германии: «Язык ты в принципе знаешь, работу найдём: будешь партнёром нашей фирмы. А что ждёт тебя в России? Нищета, неуверенность в завтрашнем дне, а ведь тебе надо кормить семью. Твои друзья – не маленькие, вернутся в Россию на купленных машинах. За них не беспокойся!»

    Я был на грани согласия с доводами Марка, ведь ранее никто не предлагал мне изменить свою жизнь таким коренным образом. На это я ответил молчанием, на что Марк намекнул, что мы не в последний раз приедем сюда, и всё может измениться. Итак, тёмно-синяя Четвёрка ждала меня. На полном серьёзе Свержевский сказал: «Поедешь между нами: я – впереди, ты за мной, а Дмитрий Валентинович будет прикрывать сзади, никуда не денешься, зато приобретешь водительской опыт!»

    Мне стало страшно, у меня не было уверенности в себе, что сумею проехать такое большое расстояние до Красноярска. Сон тоже очень повлиял на меня.

    Вдруг разразился сильный ливень, который продолжался целых три часа. Тогда Марк Гольдман сказал: «Садить за руль такого неопытного водителя в такую непогоду – самоубийство! Я бы не стал этого делать! А Четвёрку заберёте в следующий раз, когда приедете!» Он, наверняка, думал, что я приму его предложение и останусь в Германии жить. Заманчиво, но я почему-то отказался и сел в машину Свержевского и стал его штурманом. Впереди предстоял длинный путь на Родину. 

    Раскаиваюсь ли я сейчас, что тогда не остался в Германии? Не знаю. Просто было такое время, когда нужно было решать да или нет. Возможно, я испугался каких-то трудностей, ведь предстояло прожить там хотя бы несколько лет вдали от семьи. Моему сыну Мише тогда было 5 лет. Сам я рос без отца, мне было очень тяжело. Завидовал сверстникам, у которых были отцы, и неважно пьяницы или сидящие в тюрьмах. Я не хотел, чтобы сын рос без отца даже какое-то время. Пусть не в богатстве, но рядом. Надеюсь, что Миша это поймёт и оценит.
 
Сентябрь 2015 года.