В пьесе М.А. Булгакова «Иван Васильевич»* царь Иван Грозный вопрошает у Антона Семёновича Шпака:
__________________________
* Эта пьеса экранизирована режиссёром Л.И. Гайдаем под названием «Иван Васильевич меняет профессию».
— Ты чьих будешь?.. Чей холоп, говорю?
Антон Семёнович на этот вопрос сильно обиделся.
Холопами на Руси называли рабов, взятых из местных бедняков. Рабов из захваченных в плен иноземцев называли челядинами. И у холопов, и у челядинов не было никаких прав — хозяин мог делать с ними всё, что пожелает: мог продать, мог подарить, мог убить. Никто не мог защитить рабов от хозяина.
Но были на Руси и крепостные крестьяне. Они лично были свободными, и права их защищало государство. Помещик лишь владел землёй, а вот крестьянина государство прикрепляло к этой земле, которую он и его семья обязаны были обрабатывать. Запрещалось посягать на жизнь крестьянина или отбирать у него участок земли. Можно было передавать крестьянина с семьёй другому помещику, но с обязательным выделением ему нового участка земли и личного имущества — избы, утвари и т.д.
В ночь на 25 ноября 1741 г. в России произошёл государственный переворот, и на престол взошла императрица Елизавета Петровна. Уже с первых дней её правления власть стала показно закрывать глаза на помещичью торговлю крепостными крестьянами без земли, как рабами. Такова была одна из милостей, оказанных императрицей возведшему её на престол дворянскому сословию. Указом от 2 июля 1742 г. крепостные крестьяне были лишены гражданских прав и стали личным имуществом помещиков. Наконец, указ от 4 декабря 1747 г. официально разрешил торговлю людьми. Вот с этого дня и началось настоящее крепостное право в России, каким мы его знаем по исторической литературе. При Елизавете Петровне власть даже разрешила забирать детей из семьи и продавать другим помещикам. Это небольшая памятка на заметку восторженным любителям отечественной истории XVIII в. и особенно эпохи российских императриц. Как говорится, каждому своё.
Казалось бы, куда может быть жёстче? Может. Летом 1762 г. очередной дворцовый переворот привёл к власти императрицу Екатерину II. В 1767 г., среди прочих благодарностей поддержавшему её дворянству, императрица подписала указ, запрещавший крепостным крестьянам жаловаться на своих владельцев. А после подавления восстания Емельяна Пугачёва (проходило в 1773 — 1775 гг.) торжествующая Екатерина приравняла крепостных крестьян к холопам. Тогда-то и началось истинное дворянское зверство против собственного народа, за что и поплатилось это преступное сословие после революции 1917 г. Сие к рассказам о том, как «сердобольная» Екатерина II наказала помещицу-садистку Салтычиху и др.
В действительности крепостное право незыблемо процветало лишь с 1741 по 1801 г., при трёх правителях — при императрицах Елизавете Петровне и Екатерине II и при императоре Павле I. Отменить его и дать волю крепостным крестьянам намеревался император Пётр III, но не успел — его свергли и убили верные Екатерине II дворяне. Взошедший на престол после убийства Павла I император Александр I уже озаботился проблемой отмены крепостного права, но без какого-либо ущерба для дворянства. Дело это оказалось таким затруднительным, что отменить крепостное право удалось лишь его племяннику Александру II в 1861 г.
Таково краткое предуведомление к рассказу о любовной истории, которая уже третье столетие греет души отечественным сентиментальным читателям. Однако не любовь двоих находилась в центре описываемых событий, но крепостное право и судьбы зарождавшегося тогда русского театра. Итак, рассказ пойдёт о графе Николае Петровиче Шереметеве и о его возлюбленной холопке крепостной актрисе Прасковье Ивановне Ковалёвой (Жемчуговой). Жизнь их пришлась на эпоху высшего расцвета крепостного права в России
Графы Шереметевы были богатейшей аристократической фамилией России. Главу рода — фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева — А.С. Пушкин в поэме «Полтава» по праву поставил первым в перечне «птенцов гнезда Петрова». Поскольку фельдмаршал Шереметев благополучно умер в 1719 г. (прежде Петра I на целых шесть лет), на богатства его и на память о нём никто не покусился, а потому старший сын его Пётр получил огромное по тем временам наследство. Младшему брату Сергею по завещанию отца он обязан был ежегодно выплачивать из своего капитала лишь 3 тыс. рублей. Это притом, что его ежегодный доход составлял к концу жизни более 1 млн рублей. Такая кажущаяся несправедливость объясняется «Указом о единонаследии», изданном Петром I в марте 1714 г. По этому указу дворяне обязаны были передавать всю свою недвижимость в руки единственного наследника — по выбору завещателя. Фельдмаршал выбрал своим наследником старшего сына.
Пётр Борисович выгодно женился на княжне Варваре Алексеевне Черкасской, единственной дочери и наследнице самого богатого человека в России начала 1740-х гг., канцлера Российской империи Алексея Михайловича Черкасского. Наследство супругов Шереметевых в совокупности своей на многие десятилетия стало по величине недосягаемым для прочих отечественных аристократов. «По данным Генерального межевания земель Российской империи, проводившегося в 1772 — 1785 гг., за ним (П.Б. Шереметевым. — В.Е.) состояло в 17 губерниях по 62 уездам — 103 села, 27 селец, 1066 деревень*, в которых жило крестьян: в родовых имениях 93 000 душ мужского и женского пола, в приданных за женою — 89 000 душ обоего пола, земли за ним значилось 930 793 десятины»**…
_____________________________
* Село отличалось от селец и деревень тем, что в селе имелась собственная церковь, а обитатели селец и деревень ходили молиться в близлежащее село.
** Краско А.В. Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события. — М.: Центрполиграф, 2009.
Сам Пётр Борисович оставался любимцем всех российских монархов, в царствование которых он жил. Был Шереметев сенатором, генерал-аншефом, обер-камергером императорского двора...
Государственная служба графа оборвалась резко. Шереметев был однолюбом, но в октябре 1767 г. умерла его обожаемая жена. Из шести детей Шереметевых трое умерли ещё при жизни матери, оставались сын Николай и две дочери — Анна и Варвара. Любимицей отца была Аннушка. В мае 1768 г., накануне своей свадьбы, она заболела чёрной оспой и скончалась*.
___________________________
* Сватался к двадцатичетырёхлетней Анне Петровне пятидесятилетний Никита Иванович Панин, доверенное лицо Екатерины II и учитель цесаревича Павла Петровича. В обществе поговаривали, будто у Анны имелась неизвестная соперница, мечтавшая о браке с Паниным. Якобы она подкупила слугу Шереметевых, который подложил в табакерку к Анне Петровне маленький лоскуток ткани от одежды, взятый у больного чёрной оспой. Таким путём была устранена нежелательная невеста. Выбирать себе новую жену опечаленный Панин не захотел, так и умер холостым в 1783 г.
Потрясённый смертью своих самых близких женщин, Пётр Борисович почувствовал отвращение к Санкт-Петербургу и запросил отставку со всех постов. Екатерина II не отказала. Шереметев уехал на постоянное жительство в Москву.
Там наперсницей графа в печали и приживалкой стала его племянница княгиня Марфа Михайловна Долгорукова (урождённая Шереметева). У неё судьба тоже сложилась не лучшим образом. В двадцать лет она вышла замуж за вдовца, родила сына, а вскоре после его рождения супруг княгини скончался. С того времени Марфа Михайловна одиноко прожила целых пятьдесят восемь лет, утешаясь лишь заботой о близких. С графом Шереметевым она перебралась на жительство в старую столицу и обосновалась в его доме на Никольской*.
_________________________
* Поскольку московская усадьба Шереметевых располагалась на территории Китай-города, графский особняк в народе называли Китайским домом.
В Москве Шереметев полностью отдался своим любимым занятиям, благо богатство ему это дозволяло. А любил граф роскошь, искусства и рачительное хозяйствование. Последнее увлечение позволяло ему развлекаться первыми двумя, но при этом постоянно преумножать своё достояние, быть щедрым благотворителем, но никогда не впадать в расточительство.
В течение 1769—1775 гг. под присмотром Петра Борисовича в его родовом поместье Кусково был возведён усадебный комплекс, и тогда же была перестроена и обустроена родовая усадьба его покойной жены — Останкино*.
_______________________________
* Обе усадьбы П.Б. Шереметева в наше время являются уникальными дворцами-музеями Москвы.
Большой любитель театральных зрелищ, Шереметев пожелал устраивать у себя любительские спектакли. Первоначально пьесы ставились силами дворовой молодёжи. Сын графа Николай Петрович вспоминал: «Представился покойному отцу моему случай завести начально маленький театр, к чему способствовала уже довольно заведённая прежде музыкальная капель*. Избраны были из служащих в доме способнейшие люди, приучены театральным действиям и играны сперва небольшие пиесы»**.
____________________________
* Т.е. капелла.
** Краско А.В. Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события. — М.: Центрполиграф, 2009.
С 1778 г., после того как к отцу на постоянное жительство приехал Николай, была учреждена настоящая театральная труппа. Исполнителей набирали из крепостных крестьян графа. Помещение для театра пристроили к Китайскому дому. По приказу Шереметева-старшего управляющие его поместий примечали хорошо поющих и забавных крепостных детей и подростков, забирали их у родителей и отсылали на смотр к графу. Если претендент устраивал хозяина, его оставляли в Москве и обучали актёрскому мастерству.
Актёры становились привилегированной дворней. Специально приглашённые учителя преподавали им дворянские науки и прививали благородные манеры. Однако за провинности пороли их, как и всех крепостных, даже ставили на долгое время на колени, иногда на рассыпанный горох. В сравнении с положением прочих крепостных крестьян шереметевские актёры жили сытно и вольготно (за что другие крепостные на дух не переносили этих бездельников), но в сравнении с вольными людьми они оставались бесправными холопами. В таком же положении были крепостные музыканты и художники-декораторы. За несколько лет отец и сын Шереметевы набрали в свой театр почти двести человек.
Не следует заблуждаться относительно таланта актёров той эпохи. Смягчая картины театра XVIII в., историки объясняют: «Актёр должен был обладать прирождённой способностью чувствовать и воспроизводить чувства на сцене. Наиболее полное выражение принципы актёрского искусства “классической” школы получали в теории и практике актёров трагедии. Такой актёр в соответствии с эстетикой классицизма должен был создавать эмоционально-выразительный обобщённый образ, пользуясь средствами музыкально-ритмической декламации и укрупнённой условной пластики.
Эта манера актёрской игры отнюдь не свидетельствовала о какой-либо упрощённости или прямолинейности образа — ;;; был стиль исполнения “классической” трагедии. Обусловленный его идейно-эстетическими принципами, и прежде всего принципом широкой философской обобщённости и типизации характеров. Этот стиль требовал отказа от быта и характерности, от исторического и национального колорита для наиболее глубокого и верного изображения и выражения страстей и мыслей героя.
Но наряду с этим теория актёрского искусства классицизма имела и свою отрицательную сторону, заключавшуюся в стремлении подчинить творчество актёра строго установленным рационалистическим правилам и канонам. Поскольку сторонники классицизма утверждали, что каждому чувству соответствует только одна “идеальная” и “образцовая” форма его сценического выражения — от актёра требовалось, чтобы он пользовался раз навсегда установленными речевыми, мимическими и пластическими приёмами изображения человеческих страстей. И овладение актёрским мастерством заключалось в подражании идеальным образцам, созданным великим актёром.
Актёры комедии были менее связаны обязательными правилами и могли играть с большей естественностью и непринужденностью, не нарушая, однако, правила о подражании “очищенной” и “облагороженной” природе»*.
___________________________
* См.: Русское актёрское искусство XVIII в.
Другими словами, талант актёра сводился к наилучшему воспроизведению шаблонных, утрированных жестов и шаблонному моделированию интонаций согласно установленным канонам. В современном видении актёры XVIII в. безбожно кривлялись на сцене, пафосно вопия и демонстрируя неестественной жестикуляцией душераздирающие чувства либо всеми средствами, зачастую недостойными, пытаясь заставить зрителя смеяться.
С музыкальными постановками дела обстояли ещё хуже. Исполнитель должен был неподвижно стоять столбом на сцене и демонстрировать свой певческий дар. В европейском мире двигаться и разыгрывать действо вокалисты начали только в XIX в. по инициативе великого итальянского композитора Беллини.
Таким образом, талант актёра определялся прежде всего его знанием и умением пользоваться канонами-шаблонами. Этому прежде всего и обучали собранных со всей страны детей крепостных крестьян в актёрской школе графа Шереметева. Ничего иного они не умели.
Как сложились судьбы подавляющего числа крепостных актёров по мере старения, мы не знаем. Совершенно точно известно следующее: «О завершении эпохи <крепостных театров — В.Е.> свидетельствует документ 1844 г. о совещании Комитета по устройству “сословия дворовых людей”, на котором Николай I выразил мнение, что крепостные “театральные труппы, оркестры и пр., теперь везде уже почти вывелись или выводятся. В Петербурге, сколько знаю, это есть уже только у Юсупова и Шереметева; у последнего, впрочем, не по вкусу, а потому, что он не знает, куда с этими людьми деваться”»*.
_______________________________
* См.: http://www.cityspb.ru/blog-745018/0/
Чтобы стало ясно о чём речь, надо сказать, что театр у нас появился ещё в Российском царстве, при царе Алексее Михайловиче и уже тогда прямо назывался — ПОЗОРИЩЕ. Историки театра скромно уточняют, что прозвание это идёт от слова «зрелище». Однако, думаю, очевидно, что оно всё же выражает истинное отношение общества к этому роду деятельности.
Поскольку лицедействовать на сцене было позорно, а дворянство желало видеть спектакли, актёрами в театре могли быть преимущественно крепостные, которые вынуждены были выполнять приказания помещиков. Во времена Алексея Михайловича актёров набирали уговорами и деньгами, во времена Екатерины II крепостные не осмеливались перечить своим хозяевам. Об истинном положении не знаменитых актёров говорит тот факт, что до конца XIX в. хоронить их в освящённой кладбищенской земле церковь разрешала лишь в самых исключительных случаях — вечный покой актёры обычно находили за оградой кладбища, в неосвящённой земле, т.е. их предавали посмертному позору. К зарубежным актёрам, особенно к знаменитым, отношение было совсем иное. Но такова наша национальная традиция ещё со времён Петра I.
Самое печальное, что помимо представлений перед публикой, большинство актёров ничему обучены не были и, когда старели, оказывались иждивенцами на шее у своих хозяев.
Когда граф Пётр Борисович перебрался на жительство в Москву, с ним уехала дочь Варвара (она вышла замуж и покинула отца только в 1774 г. В приданое девица получила 12 тыс. крепостных душ.). Единственный же сын графа Николай Петрович Шереметев остался в столице при императорском дворе — в 1768 г. ему исполнилось семнадцать лет, и Екатерина II дала ему первый придворный чин — юный Шереметев стал камер-юнкером*. Чин этот обязывал периодически дежурить в покоях императрицы и выполнять её личные поручения. Впрочем, Шереметев прислуживал не долго.
__________________________________
* Это придворный чин пятого класса по Табели о рангах, приравнивается премьер-майору гвардии. Сама императрица была гвардии полковником.
В декабре 1769 г. под именем князя Мещеринова отец отправил его завершить образование в Голландии, в Лейденском университете. Из Голландии молодой человек отправился в Великобританию, оттуда во Францию и Германию. В Париже Николай Петрович особо интересовался театром: он основательно изучал всё — от архитектуры театральных залов до репертуара, декораций и механизмов сцены. Ознакомился он и с начатками актёрского мастерства. Это удивительно и говорит далеко не в пользу Шереметева, но факт остаётся фактом — вместо того, чтобы готовиться к трудам на государственном поприще, чтобы при своём общественном положении стать полезным собственному народу и Отечеству, граф развлекался с иностранными лицедеями. Таков был наследник самого огромного состояния в Российской империи.
В середине лета 1773 г. Николай Петрович возвратился в Санкт-Петербург. Там он сразу был возведён в чин камергера* и назначен к Малому двору наследника престола, который располагался в Гатчине. Шереметев-младший был другом детства великого князя Павла Петровича.
_______________________________
* Это придворный чин четвёртого класса, приравнивается к подполковнику гвардии.
Екатерина II постоянно опасалась государственного переворота со стороны сына, и старалась избавляться от его друзей. В 1777 г. она отозвала Николая Петровича из Гатчины, в октябре того же года назначила его главным директором Московской конторы дворянского банка и с честью спровадила к отцу.
В Москве новоявленный директор банка искренне обрадовался отцовскому развлечению с крепостными артистами. Он сразу же присоединился к нему и скоро потихоньку оттеснил старого графа. Благо парижский опыт профессиональной организации театра оказался у него богатый. Как признают многие исследователи, в дальнейшем Шереметев-младший лишь отбывал государеву службу, а главным делом его жизни стал собственный частный театр.
Николай Петрович был истинным крепостником и сразу же сделал свой театр личным гаремом. Рассказывали, что каждодневно он навещал кокую-нибудь из актрис и «забывал» в её комнате платок. Вечером избранница обязана была явиться в покои хозяина, возвратить «забытую» вещь, а потом до утра ублажать графа своею любовью. Папенька, по дому которого постоянно бегали его незаконнорожденные дети по фамилии Реметовы, лишь потешался сыновьими забавами.
Как бы там ни было, но именно Николай Петрович сделал из любительского театра отца настоящий профессиональный театр. Потому 1778 г. считается годом основания крепостного театра графов Шереметевых.
Ещё в 1776 г. на показ старому графу привезли из ярославского села Шереметевых Берёзино восьмилетнюю девочку Парашу Ковалёву*. Пётр Борисович не только оставил Парашу при театре, но и поручил её заботам самой Марфы Михайловны Долгоруковой. Исследователи пишут, что привлекли его голос и абсолютный слух девочки. Очень сомнительная версия. Таких восьмилетних певуний в русских деревнях было предостаточно. Скорее всего, Параша чем-то напомнила тосковавшему графу покойную дочь Аннушку. Только этим можно объяснить тот факт, что Шереметев не отправил девочку к прочим крепостным актёрам, а отдал её под непосредственное попечение Марфы Михайловны. По крайней мере, оставленные современниками описания внешности обеих девиц во многом совпадают.
_______________________________
* Прасковья Ивановна Ковалёва (Жемчугова) родилась 20 июля 1768 г. в деревне Берёзино Юхотской волости Угличской округи Ярославской губернии. Отец её Иван Степанович был крепостным кузнецом (ковалем). От его профессии и произведена фамилия будущей актрисы. Поскольку у отца имелся горб, Парашу иногда называли Горбуновой. Мать её, Варвара Борисовна, растила шестерых детей — Прасковью, её братьев Афанасия, Николая, Михаила, Ивана и сестру Матрёну.
К сожалению, уже тогда Параша была больна туберкулёзом. Заразилась она от отца-кузнеца, страдавшего костным туберкулёзом, отчего у него и вырос горб.
Как рачительный хозяин, граф конечно же определил крепостную девочку в актёрки, но воспитание и образование она получила не хуже юной аристократки, что и выделило её из общей крестьянской среды. В короткий срок Параша выучила французский и итальянский языки, обучилась игре на арфе, клавесине и гитаре. И всё это время юная холопка постоянно находилась перед глазами молодого Шереметева, её даже сажали обедать за один стол с хозяевами и их гостями.
22 июня 1779 г. за месяц до своего одиннадцатилетия Параша Ковалёва дебютировала на сцене шереметевского театра, уже непосредственно под руководством Николая Петровича. В двенадцать лет ей стали поручать главные роли. Настоящий же талант певицы раскрылся к тому времени, когда окончательно сложился её голос, и оказалось, что природа одарила Прасковью выдающейся красоты сопрано. Вторая половина XVIII в. — время всеобщего преклонения европейской знати перед оперными вокалистами. Поставив певческий голос при помощи опытных педагогов, Прасковья Ковалёва стала сопрано номер один Российской империи.
Как известно, ещё при жизни отца Николай Петрович решил, что у актрис театра слишком грубые фамилии — у холопов фамилий и отчеств вообще не было. Если с отчеством дела обстояли более-менее просто, то фамилии сельские старосты придумывали для кандидатов в актёры перед отправкой их к графу спонтанно, в спешке, исходя из местных сельских реалий. Петра Борисовича такие мелочи вообще не интересовали, а вот Николай Петрович без особых терзаний предпочёл дать своим лучшим «игрушкам» благозвучные фамилии по названиям драгоценных камней. Так Параша Ковалёва стала Прасковьей Ивановной Жемчуговой.
Благословенный голос Жемчуговой в короткие сроки создал шереметевскому театру всероссийскую славу. Послушать русскую диву пожелала императрица Екатерина II. 30 июня 1778 г. она прибыла в Кусково в сопровождении императора Священной римской империи Иосифа II. Монархи смотрели оперу композитора А.-Э.-М. Гретри* «Браки самнитян». Партию главной героини — переодетой в юношу девушки-воина Элианы — исполнила Прасковья Жемчугова. Императрица была столь очарована певческим искусством артистки, что одарила её бриллиантовым перстнем. Тогда же неизвестный художник запечатлел Жемчугову в роли Элианы, создав лучший портрет актрисы.
__________________________________
* Андре-Эрнест-Модест Гретри (1741—1813) — французский композитор, один из основоположников национальной комической оперы. В комической опере «Браки самнитян» рассказывается о том, как в IV в. до н.э. в племени самнитян, воевавшем с римлянами, запрещалось влюблённым девушкам выказывать свои чувства, замуж они могли выйти только за того, кто выбрал их. Девушка Элиана решила сама выбрать себе жениха. И вот племя отправилось на войну с римлянами. Домой они вернулись победителями. Все особо восхваляли некоего юношу, проявившего выдающуюся храбрость в бою. Герою дозволили выбрать себе невесту. Каково же было всеобщее удивление, когда юноша выбрал не невесту, а мужа — командира отряда самнитян. Оказалось, что под личиной юноши скрывалась Элиана.
Через год, 30 ноября 1788 г., скоропостижно скончался Пётр Борисович Шереметев. С утра он готовился к балу, который намеревался дать вечером, а после обеда слёг и тогда же умер. Своему наследнику граф оставил более 200 тыс. крепостных душ, более 700 тыс. десятин земли в 17 губерниях России и годовой доход более 1 млн рублей.
Когда Прасковья Ивановна включилась в борьбу графских фавориток за внимание Николая Петровича, мы не знаем. Зато точно знаем, когда актриса одержала полную победу. После кончины Шереметева-старшего Шереметев-младший, как это свойственно слабым натурам, впал в тяжелейший запой. Он забросил все дела и сутками валялся в опочивальне в пьяном забытьи. Тогда-то к делу подключилась Жемчугова, волей обстоятельств самая близкая из дворни к барскому дому. Она полностью взяла управление театром в свои руки. Если прежде хозяином называли Николая Петровича, то с этого времени Прасковью Ивановну Жемчугову вся прислуга и домашние разом признали хозяйкой.
И в этом-то кроется загадка отношений холопки и графа. Как получилось, что двадцатилетняя крепостная крестьянка (судя по воспоминаниям, скромная, добрая, заботливая) ухитрилась в одночасье возглавить двести человек, из которых большинство составляли мужчины и около тридцати вынужденных любовниц хозяина театра? Нравы театрального мира в те времена были ничуть не лучше нравов современных актёрских коллективов, если не сказать жёстче. При этом Жемчугова в социальном отношении была равна прочим крепостным актёрам. Сомнительно, чтобы они с такой лёгкостью согласились подчиняться своей ровне, пусть и гениально одарённой. Вряд ли этим двумстам работникам было дело до талантов Жемчуговой. Театр есть театр — мир завистливых и зависимых. С другой стороны, о характере и деятельности Прасковьи Ивановны мы знаем только из её апологетики. Что в действительности творилось в недрах заведения, которое возглавлял развлекавшийся, но быстро старевший вельможа, и как и когда его фаворитка взяла власть в театре в свои руки, мы можем только догадываться.
Подсказать верный ответ может тот факт, что одновременно с руководством театром актриса уговаривала запойного графа смириться с потерей и вернуться к трезвой жизни. Другими словами, они имела не только свободный доступ в покои хозяина, но Шереметев её слушал и к ней прислушивался. Следовательно, граф был под башмачком своей примы уже не один месяц, а возможно и годы.
Как бы там ни было, Николай Петрович под влиянием речей Жумчуговой не только одумался и перестал пьянствовать — он отказался от всех прочих любовниц! Теперь, по его же позднему признанию, в сердце сорокалетнего графа осталась только Прасковья Ивановна.
Очень скоро холопка на деле стала хозяйкой как в Китайском доме на Никольской, так и в Кусково, и в Останкино. Многочисленным родственникам графа пришлось смириться с таким положением вещей. Всякий раз, когда кто-то пытался напомнить Николаю Петровичу, что возлюбленная его — крепостная крестьянка, граф впадал в ярость и устраивал дикий скандал. Со временем родственники и друзья умолкли от греха подальше, ведь Шереметев-младший отличался злопамятностью и мстительностью.
Богатейший человек России, граф мог себе позволить пренебрегать общественным мнением. Он даже пошёл на показное унижение московского дворянства. Однажды знать задумала поставить любительский спектакль — оперу «Нина, или Сумасшедшая любовь». На представление Николай Петрович заявился в обществе Жемчуговой, уселся с нею в первый ряд, и холопка со смехом смотрела, как князья да графья разыгрывали перед нею представление.
Безмятежную жизнь влюблённых омрачила неожиданная вспышка затаившегося в организме Прасковьи Ивановны туберкулёза. В тот раз его удалось одолеть.
6 ноября 1796 г. скоропостижно скончалась императрица Екатерина II. На престол взошёл Павел I — друг детства и покровитель Николая Петровича Шереметева. В тот же день император присвоил Шереметеву-младшему чин обер-гофмаршала*. 7 апреля 1797 г. состоялась коронация монарха в Успенском соборе Московского кремля. 30 апреля того же года Николай Петрович устроил в Останкино пышный праздник в честь Павла I, а 7 мая — не менее пышный праздник в честь последнего польского короля, уже смещённого к тому времени с престола Станислава-Августа Понятовского. Оба раза в театре давали комическую оперу «Браки самнитян» с примадонной Прасковьей Ивановной.
__________________________________
* Чин второго класса по Табели о рангах. Равен адмиралу или генералу от кавалерии. Выше был только канцлер или генерал-фельдмаршал.
Под конец праздников Павел I повелел Николаю Петровичу возвращаться в Санкт-Петербург и приступить к исполнению придворных обязанностей. Наступили годы высшего карьерного взлёта графа Шереметева-младшего.
Николай Петрович забрал с собою в столицу лучших актёров своего театра. Граф предполагал в столице продолжить свою забаву. Но человек предполагает, а Бог располагает. В сыром климате Санкт-Петербурга у Жемчуговой в считанные дни обострился туберкулёз и пропал голос. О театре пришлось забыть. Да и ходила теперь актриса с большим трудом, предпочитала не покидать шереметевский особняк. В это тяжкое время, чтобы подбодрить возлюбленную, 1 декабря 1798 г. Николай Петрович дал вольную ей и всему её семейству — отцу, матери, братьям и сестре. Все они сразу же были обеспечены достойным пожизненным содержанием.
Убеждённый крепостник, Павел I отнёсся к решению своего любимца скептически. Да и императорский двор единогласно осудил милость графа. И тут Шереметев впервые струсил — он стал придумывать оправдание своему решению. С этой целью Николай Петрович обратился к жуликоватым архивариусам, которые за солидную мзду составляли достойную родословную любому заказчику. Все знали, что такая родословная липовая, но при необходимости смотрели на фальшивку сквозь пальцы. По новой родословной Прасковья Ивановна якобы происходила из польских шляхтичей Ковалевских. Предок её Якуб в 1667 г. был взят в плен то ли казаками, то ли русскими стрельцами, по окончании войны остался в России и поселился в землях, которые были дарованы Петром I в собственность Шереметевым. Так шляхтич Якуб Ковалевский и его потомки стали крепостными. Родословная вполне достойная по тем временам, но она не понадобилась.
Прасковья Ивановна болела и не покидала шереметевский дворец. Николай же Петрович, наоборот, почти не бывал дома, поскольку был связан государственной службой. Павел I доверял мнению Шереметева и требовал от него постоянного присутствия рядом. Если обер-гофмаршал долго не появлялся в Зимнем, император сам спешил к Шереметевым, узнать, не случилось ли чего.
А далее вновь настаёт время загадок. Предполагают, что Павел I лично разрешил своему гоф-маршалу жениться на бывшей крепостной крестьянке. Весьма сомнительная точка зрения. Вряд ли убеждённый крепостник Павел мог согласиться на нечто подобное, да и событийный ряд говорит о совершенно ином.
По распространённой, но не подтверждённой документально версии вечером 11 марта 1801 г. Николай Петрович присутствовал на ужине в только что заселённом императорской семьёй Инженерном замке. А в ночь на 12 марта Павел I был убит заговорщиками. На престол взошёл молодой император Александр I. К Шереметеву он относился с большим пиететом, в обществе же демонстрировал свои либеральные намерения. Так что скорее всего Николай Петрович осмелился именно к нему обратиться за разрешением обвенчаться с вольноотпущенной холопкой. У графа была могучая поддержка — его просьбу одобрил авторитетнейший митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин). И император не стал препятствовать капризу старого вельможи.
6 ноября 1801 г. по благословению митрополита Платона состоялось тайное венчание Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Ивановны Ковалевской (Жемчуговой). Церемонию провели в Москве в храме Симеона Столпника на Поварской (ныне это всемирно известная церковь на углу Нового Арбата и Поварской улицы). В метрике невесту записали согласно поддельной шляхетской родословной. Сразу после венчания супруги вернулись в столицу.
Прасковья Ивановна мечтала о ребёнке. Несмотря на все сложности, тяжело больной чахоточной женщине удалось зачать от пятидесятилетнего мужа. 3 февраля 1803 г. у четы родился мальчик. Мать сама нарекла его Дмитрием в память о святом Димитрии Ростовском. Младенца сразу же унесли прочь и лишь изредка показывали его Прасковье через окошко — опасались заразить туберкулёзом. 28 февраля 1803 г. Прасковья Ивановна Жемчугова умерла.
В день рождения Митеньки Николай Иванович публично объявил, что они с Прасковьей Ивановной венчаны, и мальчик их является законным сыном. Придворное общество скрепя сердце признало наследника богатейшего человека империи, но мать его графиней так никто и не признал — в глазах аристократов она осталась крепостной девкой Парашкой.
Похоронили Прасковью Ивановну в Петербурге, в Александро-Невской лавре, в фамильной Лазаревской усыпальнице графов Шереметевых.
В последний путь провожали её граф с младенцем на руках, его друг архитектор Джакомо Кваренги и крепостная челядь Шереметева, включая артистов театра. Впрочем, театр Николая Петровича более не интересовал. Столичная аристократия отказалась почтить похоронную процессию супруги богатейшего человека России.
Расписывать страдания Шереметева после погребения возлюбленной нет смысла. В память о покойной жене граф написал «Завещательное письмо» и книжку «Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой». По просьбе покойной Николай Петрович заказал Кваренги проект Странноприимного дома и больницы в Москве. Этот дворец строился шесть лет.
Граф Шереметев-младший умер 14 января 1809 г. и был похоронен рядом с могилой Прасковьи Ивановны. Через год состоялось открытие московского Странноприимного дома графов Шереметевых.
Маленького Димитрия, сына Николая Петровича и Прасковьи Ивановны Шереметевых, взяла к себе на воспитание вдовствующая императрица Мария Фёдоровна Старшая, супруга убиенного Павла I. С этого времени вопроса о его знатности и благородном происхождении возникнуть не могло. В дальнейшем Дмитрий Николаевич был привечен всеми императорами, в царствование которых ему довелось жить.