Шум воды, плеск горячих, обжигающих кожу капель.
«Больно… - думает Рина, стоящая под потоками, отдающими прохладному воздуху клубы пара. – Больно… Пусть так. Так даже лучше. Это отвлекает от той, гораздо большей, невыносимой боли, что беспощадно терзает моё сердце, мои мысли, мою душу».
- Рина, с тобой там всё нормально? – интересуется несколько встревоженная Соня у уединившейся в ванной подруги, которая уже пятый день живет у неё.
- Да, конечно. Не волнуйся, я через пару минут выйду, - отвечает девушка, упершись своим безэмоциональным, будто бы вовсе безжизненным взглядом в мокрую кафельную стену.
«Милад, Милад, Милад… Где ты, любимый? Где ты теперь?.. Я не могу без тебя. Мне не хватает воздуха, чтобы дышать, и нет сил, чтобы жить. Я так сильно скучаю по тебе. Это всё как-то нереально. Вернись. Что мне сделать, чтобы вернуть тебя?.. Что я могу сделать?.. Милад, просто вернись… Вернись ко мне!» - это всё, что может сформулировать страдающий разум девушки шокированной внезапным отъездом любимого.
Закончив принимать душ, а по сути, решив прекратить пытать своё тело струями горячей воды, Рина выходит из ванной комнаты и направляется на кухню, где её ждёт Соня. Подруга кидает краткий, сочувствующий взгляд в сторону Рины, при этом стараясь скрыть нотку ненавистного самой девушкой сопереживания.
- С тобой всё в порядке? – тихо спрашивает, заваривающая чай, Соня.
- Ты меня теперь всё время будешь об этом спрашивать? Не надо на меня распространять твой просыпающийся материнский инстинкт, пожалуйста! – девушка жестко оборвала хлюпающий тон подруги. – Я домой к маме не поехала, чтобы не выслушивать чего-то подобного, а тут ты! Что со мной может быть «в порядке»? М..?
- Я понимаю, что тебе должно быть очень больно. Но… Но ведь теперь благодаря этим твоим отношениям с Миладом…
- Не произноси, пожалуйста, при мне его имени. Я тебя прошу. Хорошо? – перебила подбирающую доводы Соню Рина.
- Ну, хорошо. Понятно всё. Но ведь теперь у тебя есть хорошая машина. Вот, ты позавчера квартиру купила на заработанные позированием ему деньги. Теперь, плюс ко всему, у тебя высокооплачиваемая работа в частном театре, о которой ты и не мечтала даже. Ну, ведь это же всё стоило того? А? – совершая подсчеты явной прибыли, решила возродить жизненный тонус в страдающей подруге прагматичная, мудрая Соня.
В ответ Рина лишь молча кидает тяжелый, ледяной и абсолютно однозначный взгляд в сторону заметно округлившейся в последние месяцы Сони.
- Я бы сейчас всё отдала, только чтобы он оказался рядом со мной. Просто за то, чтобы не испытывать всю эту боль, - наконец-то, первый раз с той ночи, когда уехал Милад, но лишь на одно мгновение сорвалась и пустила слезу Рина. – Ладно, забудь! Черт с ним! – быстро смахнув соленую прозрачную капельку воды с лица, бодро сказала она.
- Вот и правильно. Не циклись на нём! – улыбнувшись, поддержала позитивный настрой Рины Соня.
- Через час ко мне в новую квартиру доставят мебель и бытовую технику. Я сейчас соберусь и поеду туда.
- Риночка, это, конечно, правильно, что ты решила накопленную сумму денег вложить в недвижимость. Но ты точно уверена, что тебе стоит сейчас переезжать туда? Ты же совсем одна будешь. Может быть, домой к маме поедешь? Она ведь так волнуется и переживает за тебя.
- Хм… Ну уж нет. Я не хочу, чтобы ещё и моя мама страдала, наблюдая за тем, как мучается её обожаемое чадо. А претворяться, что всё замечательно, у меня сил сейчас просто нет. Лучше я как-то сама со всем этим свыкнусь, переживу как-нибудь. Ведь всё это, по сути, касается или касалось только меня и… и Милада. Я не хочу никого из вас втягивать. Я просто… просто должна побыть одна. Я понимаю, что мне, вероятно, будет очень плохо. И я не знаю, как скоро это закончится и закончится ли когда-нибудь вообще.
- Рина! Просто помни, что это пройдет. Всё проходит и это пройдет. Во-первых, не забывай, что он ещё вполне может вернуться. Он же тебе пообещал, - запросто рассуждая, произносит, ещё пару минут назад казавшаяся Рине мудрой, Соня.
- Ты так думаешь? Что-то я в этом глубоко сомневаюсь! – с грустной улыбкой на лице, говорит девушка.
- Ну, и во-вторых, ты найдешь себе лучше! – окончательно сразила своим оптимизмом Рину подруга, заставив её рассмеяться.
- Извини! Просто попыталась представить себе, кто бы это мог быть, - продолжая смеяться, произносит Рина.
-Ну, а почему бы и нет?! Всяких ведь мужиков полно в мире. А ты у себя одна! Береги себя и не разменивайся по мелочам!
- Ладно-ладно! Поберегу себя. Давай обсудим эту тему как-нибудь позже. Хорошо? Сейчас мне, действительно, нужно ехать. Спасибо, что приютила меня, когда я посреди ночи вломилась к тебе в том жалком состоянии. Я тебе очень благодарна, что ты меня у себя ещё и несколько дней терпела. Не волнуйся, со мной должно быть всё нормально, - говорит Рина, одевая на себя обтягивающую черную одежду.
- Ты такая бледная, что в этом черном наряде выглядишь как-то пугающе.
- Хм… Ну, да… - пробормотала Рина, взглянув на себя в зеркало в маленькой прихожей. – Пока, Соня! – в полголоса вымолвила понуро стройная брюнетка и, захватив пару объемных сумок с её вещами, что она забрала в ту ужасную ночь из замка Милада, вышла из квартиры Сони и её мужа Наиля, чтобы без особой радости отправиться в первый раз к себе, в собственную совершенно новую квартиру.
Высокий длинноволосый шатен задергивает чёрную бархатную портьеру. В помещении становится темно. До слуха мужчины доносится пение птиц, радующихся теплому осеннему деньку, сидя на крыше старинного особняка. Включенный яркий электрический свет бьёт в глаза, освещая тесноватую художественную мастерскую, когда-то очень давно переделанную из пыльного чердака в место для творческого труда юного художника. Тёмно-синие глаза мужчины не выражают ничего напоминающего теплую, светлую ностальгию. Он, постояв около стола, на поверхности которого заметны маленькие кусочки налипшего и затвердевшего материала для лепки, резко и решительно отошел в сторону . На мгновение может даже показаться, что он развернулся для того, чтобы покинуть комнату под крышей со скошенным потолком. Однако, сделав пару шагов, он легким движением берёт из угла, давно стоящую там на специальной подставке, электрогитару, и каким-то до боли знакомым, привычным движением бросает свое стройное гибкое тело на большой мягкий диван. Приземлившись, он отстраняет от себя гитару и закрывает глаза. Что-то не совсем ясное вызывает у него короткий приступ смеха. Затем бархатистый голос затихает. Он долго лежит, не шевелясь, с закрытыми глазами, он будто бы спит, но это совсем не так.
- Элард, ты случайно не знаешь, где сейчас Отто? – задает вопрос женщина в элегантном платье, сидящая в грациозной позе в небольшом кресле, что находится напротив огромного старинного камина, в ее руках чашечка кофе.
- Мама, Вы не замечаете, что Вы меня постоянно об этом спрашиваете? – улыбнувшись, перевел взгляд со своего планшетного компьютера на женщину Элард. – Насколько я знаю, сейчас мой брат должен находиться в его мастерской, он хотел поработать или что-то вроде того. Не волнуйтесь мама, больше он никуда от Вас не денется.
- Я в этом не уверена. Я лишь хочу, чтобы мой сын, наконец, пришел в себя и выкинул из своей головы всякую ерунду, не подобающую его положению в обществе. Он стал каким-то… Ты не находишь, что он изменился? Меня это беспокоит.
Мужчина лукаво и сдержанно улыбается, слушая речи заботящейся о благополучии сыновей матери.
- Совсем скоро, я уверен, Милад найдет себе новый объект для творческого преклонения и выбросит из своей головы, как Вы выражаетесь, «всякую ерунду». А вот, что меня, действительно, беспокоит, так это плоды прошлых выходок моего брата. Сейчас Юрбен, находясь во главе компании его семьи, может навредить нашему бизнесу. Угроза вполне реальна.
- Удивительно!.. – улыбнулась женщина, взглянув на Эларда.
- Что Вы имеете в виду, мама?
- Ты ведь никогда в жизни не называл своего брата Миладом. Мне всегда казалось, что тебе не нравится созвучие ваших имен. Именно поэтому мы сразу же, как он родился, начали называть его Отто.
- Правда?.. Я и не догадывался, - Элард безразлично перевел взгляд обратно на экран планшетника.
- Неужели? – женщина лишь задумчиво улыбнулась. – Элард, дорогой! Ты бы не мог завтра взять Отто с собой?
- Для чего? Чтобы устроить ему экскурсию по главному зданию компании? Поймите, мама! У меня, действительно, сейчас нет времени развлекать наконец-то явившегося домой брата.
- Что ж… хорошо, пусть так. Я понимаю. Тогда попроси Вилладса заняться досугом Отто. Иначе ему может стать здесь скучно, и он просто снова уедет, и неизвестно, куда на этот раз. Элард! – демонстративно обидчивым тоном, чуть звенящего голоса, настояла женщина.
- Ладно, мама. Я постараюсь всё устроить. Не переживайте! – с некоторой досадой и показной утомленностью вымолвил серьёзно выглядящий мужчина.
Вечер. В одно из окон, в открытое окно, новенькой высотки врывается прохладный осенний ветерок. Стройная брюнетка в обтягивающих её гибкое тело черных джинсах и тоненьком свитерке того же цвета стоит напротив широко распахнутой створки. Из совершенно нового блестящего высокого стакана, только что доставленного вместе с мебелью и бытовой техникой из магазина, она делает глоток вишневого сока. С непривычной высоты одиннадцатого этажа облака, проплывающие по небу, кажутся Рине ближе и свободнее. Подойдя к окну, девушка присаживается на широкий подоконник. Внизу, где-то далеко под окнами она видит крышу своего черно-сиреневого внедорожника, что стоит на удобной, огороженной забором парковке. Дом ещё совсем новый, почти незаселенный. Так что около её авто она больше никого и ничего не наблюдает. В приятной тишине и безлюдности ей на мгновенье кажется, будто бы все люди с планеты куда-то исчезли, возможно, перенеслись в какой-то параллельный мир, оставив её здесь в тишине и прохладе совершенно одну. И тут она уже готова вновь вспомнить о нём, о Миладе, о мужчине, который так внезапно перенесся в свою параллельную вселенную. Девушка искренне не желает в эту минуту думать о нём, снова переживая боль и страх из-за его отсутствия. Внезапно раздавшийся телефонный звонок спасает разум Рины. Он резким эхом заполняет полупустую, необжитую двухкомнатную квартиру. Девушка вздрагивает и стремительным шагом выходит из просторной кухни, заставленной коробками из-под разной бытовой техники и посуды, привезенной работниками служб доставки. Она вбегает в зал, где на красной кушетке лежит, светясь, и призывно шумя, её тоненький смартфон.
- Мама? Привет! – бодро ответила на звонок Рина.
- Ты уже уехала от Сони? Почему меня-то не предупредила? Я ей звонила, она сказала, что ты точно решила теперь жить одна. Зачем тебе это? Тем более сейчас?.. – прозвучали окрашенные взволнованным и озадаченным тоном слова матери.
- Не обижайся на меня, ладно? Это решение было спонтанным, но я думаю, что вполне своевременным, - улыбнувшись своему официальному тону, ответила девушка и посмотрела по сторонам на стены в кажущихся ей нелепыми бледно желтых с синими цветочками обоях.
- Давай ты завтра приедешь ко мне сюда, и мы поговорим. Кстати, может, посоветуешь, какой ремонт лучше сделать. А то тут обои новые, конечно, но такие страшненькие!
- Рина, Рина! Какие, к черту, обои! Ты лучше объясни уже, что у тебя с Миладом произошло? Что у вас случилось? – раздраженно, но заботливо, интересуется мама.
Рина с трудом сдерживает слёзы. Она относит от лица телефон, затем, переведя дыхание, силится подобрать точные фразы, точно бы охарактеризовавшие всё произошедшее.
- Ну… Всё просто: была выставка его скульптур, приезжали его братья, оба. Потом пришел Юрбен с приятелями, случился конфликт. После чего Милад с его родственниками улетел отсюда к себе домой на их частном самолете. В общем-то, это – всё!.. Мам, ладно… Я устала сегодня с доставкой и распаковкой всех этих вещей, установкой мебели и техники. Лучше завтра поговорим. Хорошо? Пока, мам! – достаточно резко завершила разговор Рина.
Отбросив в сторону телефон, брюнетка медленно садится на красную вельветовую кушетку. Из-под её черных ресниц вновь катятся слезинки. Хотя ей самой казалось, что их уже не осталось, как и эмоций, бурных, жгучих, в её измученной душе. Хрупкое тело Рины внезапно оказывается абсолютно обессиленным, и она ложится на мягкую поверхность яркого диванчика, немного пахнущего свежими материалами, из которых он был, видимо, совершенно недавно изготовлен. И лишь коснувшись лицом приятного вельвета, девушка крепко засыпает.
Тяжелые чувства и сковывающий холод наполняют её неспокойный сон, где она бредёт сквозь тьму. Путь представляется ей бесцельным, бесконечным. Однако до её взора, до всех возможных органов чувств долетает ощущение сияющего, шумного пламени огня, сквозь языки которого серо-зеленые глаза Рины могут разглядеть лишь извивающиеся тела. Странные звуки, похожие на шелест и удары огромных крыльев наполняют её слух. Ей становится страшно, трудно дышать. Она пытается вырваться оттуда, сбежать из пугающего сна. Внезапно, так же неожиданно, как уснула, столь же неожиданно, болезненно вздрогнув, Рина просыпается. Она помнит, что заснула в новой квартире, но сейчас вокруг темно. Видимо, уже ночь или же это темный осенний вечер не дает девушке разглядеть хоть что-то в новом для нее, неизведанном, непривычном помещении. Девушка находит на ощупь смартфон и, включив его, она направляется в сторону коридора, откуда раздаются громкие оповещающие звуки домофона, означающие, что там внизу у двери подъезда стоит кто-то, кто настойчиво желает войти. Добравшись до выключателя, девушка нажимает на клавишу. Прихожую заполняет теплый свет. Затем она смотрит на экран, что демонстрирует жаждущего проникнуть в подъезд.
- Шейд?! Как он-то узнал, где я? И чего ему надо? – тихо вымолвила она, ещё не совсем проснувшаяся, замерзшая из-за проникшего в зал через открытое окно кухни потока леденящего воздуха – позднего, осеннего, вечернего.
- Здравствуй, Шейд! Ты что-то хотел? – наконец-то решившись, отвечает по домофону незваному гостю Рина.
- Да, мне кое-что нужно передать тебе от Николая Елисеевича. Это маленький подарок на новоселье. Я могу подняться к тебе в квартиру? – легкая, но вполне заметная для Рина улыбка пробежала по лицу парня.
Несмотря на свое нежелание оставаться с человеком Николая Елисеевича наедине, Рина всё же нажимает на кнопку домофона и пред высоким парнем открывается дверь в подъезд. Слушая звук поднимающегося на её этаж лифта, девушка слегка нервничает.
- Добрый вечер, Рина! Не пригласишь войти? – произносит парень, находящийся в приподнятом настроении.
Он проходит мимо Рины, которая всё ещё надеется на короткую встречу около дверей лифта и скорое прощание с нежданным гостем.
- Шейд, уже поздно для визитов. Что ты хотел? Зачем ты здесь? – ответила Рина, не спешащая распахнуть двери своей квартиры перед, по сути, незнакомым ей парнем.
- Хм… Ну, хорошо, - вновь улыбнувшись его несколько робкой улыбкой, произнес Шейд, кажется, соглашающийся покориться воле Рины.
- Прошу! Этот пакет от Николая Елисеевича для Вас! Сам он вчера улетел отдыхать заграницу. И ещё Николай Елисеевич просил передать его поздравления с приобретением собственного жилья. А также Николай Елисеевич просил напомнить о Вашем скором выступлении в театре. Он надеется, что не смотря на перемены в личной жизни, Вы, Рина, не станете пренебрегать своими должностными обязанностями в театре. Ведь у Вас с Николаем Елисеевичем подписан контракт.
- Шейд, можешь передать Николаю Елисеевичу, что я ни в коем случае не собираюсь пренебрегать должностными обязанностями. И он может совершенно спокойно отдыхать дальше, - сказала Рина с читающейся в её тоне лёгкой наигранностью, однако серьезно и вежливо.
Шейд, улыбнувшись, слегка кивает головой и переводит взгляд в сторону.
- Хорошо. Передам. А может быть, сходим куда-нибудь? Отметим твой переезд от родителей? – неожиданно, но легко и игриво предлагает парень.
- Благодарю за приглашение. Но сегодня было очень много дел, я устала и хочу только спать, - ответила Рина и мельком взглянула на опустившего в пол взор светловолосого парня. – До свидания, Шейд. Приятного вечера! – быстро добавила она и скрылась за дверью квартиры.
Шелест высокого увесистого бумажного пакета с пластиковой бархатистой текстурой разлетается вдоль пустых холодных стен квартиры. Рина включает свет в той комнате, что по её задумке будет служить ей спальней. Одна стена этой комнаты полностью скрыта встроенным шкафом, напротив него окно, что скрыто под римской шторой, а посередине комнаты широкая, удобная, мягкая кровать с шикарным мягким изголовьем. Рина решилась отдать за эту кровать немалые деньги, просто потому что она, прожив несколько месяцев в особняках Милада, успела привыкнуть к комфортному сну на подобной мебели. А Милад не привык скупиться на обстановку, как впрочем, и на всё остальное, что его окружает или каким-то образом его касается. Рина небрежным движением ставит на прикроватную тумбочку принесенный пакет. А сама, захватив из раздвижного шкафа новое пушистое одеяло и подушку, забирается на кровать. Затем она тянет к себе с тумбочки увесистый, но не особо крупный пакет с чем-то, что решил ей презентовать Николай Елисеевич, который не ясно, откуда успел уже узнать, что Рина купила квартиру и буквально сегодня решила в неё вселиться.
« Так-так… Что тут у нас?» - в полголоса, говоря сама с собой, произносит Рина.
Внезапно серо-зеленые глаза брюнетки наполняются слезами, а в горле появляется комок, не позволяющий ей вздохнуть полной грудью. Она отставляет от себя неожиданный, ранящий её сердце подарок. Пару минут девушка просто старается успокоиться. А потом, утерев слезы, она решается внимательнее рассмотреть присланное ей болезненное напоминание о покинувшем её возлюбленном. Обхватив тонкими пальцами отлитую из желтоватого металла статуэтку средних размеров, она переносит подарок обратно на прикроватную тумбочку, предварительно высвободив его из элегантного пакетика. Конечно, девушка сразу же, с первого взгляда узнала работу её обожаемого скульптора, её Милада. И, разумеется, она узнала и то, о чём, по её мнению, и хотел напомнить, на что хотел указать ей её работодатель Николай Елисеевич. Она узнала себя в полуобнаженной сказочной королеве, грациозно восседающей на резном высоком троне, властно сложив ноги на спину мужского существа в маске. А через некоторое время Рина ловит себя на глупом, как она считает, чувстве, на тёплом ощущении, так словно с этой миниатюрной копией скульптуры частичка Милада пришла к ней в дом, и он будет таким образом присутствовать здесь рядом с ней. Погасив свет, укутавшись в одеяло, она, всхлипывая, пересматривает фотографии с Миладом, хранящиеся в памяти её смартфона. Сквозь расплывчатую пелену слез с ярко светящегося в темноте комнаты экрана её взор ухватывает образы двух влюбленных. Сейчас Рина уже с большим трудом может вспомнить, осознать себя именно той наслаждающейся жизнью, счастливой девушкой, которая то нежится в объятиях высокого, синеглазого красавца, то позирует на борту шикарной яхты, то загорелая, влюбленная, счастливая прогуливается по узеньким старинным улочкам великолепной Италии. Она улыбается ему, сияя, распространяя очарование из-за него и для него, для её ныне далекого, недостижимого Милада. Вновь шмыгнув носиком, Рина отшвыривает в сторону смартфон и прячется с головой под одеяло. Однако нет таких мест, где можно было бы спрятаться от накатывающих волн отчаяния и тоски, от небывалой ранее тоски по любви, по страсти, по кажущемуся когда-то возможным совместному будущему со столь необходимым ей мужчиной. Нигде ей не укрыться от тоски, что вновь и вновь, нахлынув, словно жестокое цунами, не дает дышать, унося в пучину боли, потерянности, обескураженности. Но Рина осознает, что океан слёз бесконечен, а его дном является нежелание жить, отказ от жизни. На мгновение забившейся под одеяло красавице становится жутко от подобных мыслей. Поэтому, не смотря ни на что, девушка снова силится взять свои бурные эмоции, пылающие в ней, под холодный контроль разума, здравого смысла. Ведь не может быть так, что отсутствие Милада – есть конец всему. Она напрягается, стараясь вспомнить, как ей удавалось существовать двадцать два года до появления в её жизни Милада. Кем она была, и что за мысли были в её голове тогда? Какие планы на будущее она строила? И как у неё, вообще, получалось испытывать от чего-то удовольствие или хотя бы какую-то маломальскую радость? Проведя импровизированный сеанс самоанализа, Рина приходит к выводу, что просто вернуться к тому психологическому состоянию, в котором она пребывала до встречи с Миладом, невозможно. Ведь той мечтательной Рины, которая строила наивные планы о том, чтобы реализоваться в качестве певицы просто ради того, чтобы заработать достаточно денег, чтобы купить машину и квартиру и съездить куда-нибудь заграницу - её ведь, по мнению самой теперешней Рины, больше нет, и уже быть не может. Девушка одним рывком поднимается. Она ошеломлена мыслью, в которой проявляется её былой список планов на ближайшие десять, а может быть и пятнадцать или даже больше лет вперед. И теперь рядом с каждым из пунктов стоит галочка, означающая, что задача выполнена. «Всё само сложилось так, чтобы я получила то, что я хотела. Тогда отчего же мне не порадоваться этому?.. Это, вероятно, какие-то сверхъестественные силы послали мне Милада для того, чтобы я осознала, что счастье заключается не только в материальных проявлениях, но и, главным образом, в том, на что человек повлиять не может – в любви. Всё же, счастье есть любовь. И даже получив то, о чем мечтала, я чувствую себя самым несчастным, разбитым, будто бы больным, человеком. Просто потому, что Милада нет рядом, его нет, и никогда больше не будет… Что ж… Милад, действительно, много мне дал. А что он взял взамен?.. Часть моей души, мой образ, мою репутацию. Я была наивна, когда позволяла себе видеть ситуацию такой, какой показывал мне её Милад. А может быть, чем сидеть тут и страдать от любви к нему, может быть, лучше окончательно признаться себе, сформулировать для себя всё, как оно есть?.. Он ведь просто получил то, что хотел: он создал по образу моему новые скульптуры, он продал их за большие деньги и сразу же после выставки уехал…» - думает Рина, вновь задыхаясь от слез, а перед её внутренним взором мелькают картины последнего вечера с Миладом. Пред ней колкими осколками предстают все приглашенные на выставку гости с их высокомерными выражениями лиц, его братья с неприятными комментариями к работам скульптора, изображающим её.
Свернувшись в сопящий комочек, Рина ощущает все грани стыда и отчаяния - всё, как тогда на выставке… Существует лишь одно важное отличие, теперь нет рядом его, даже его образ становится далеким, прозрачным и спасти её уже не может.
- Просто… Просто необходимо признать, что больше я ему не нужна, - чуть слышным, срывающимся шепотом произнесла Рина. – Конечно, зачем я ему теперь? Не станет же он вечно создавать скульптуры с моим образом. Вероятно, он уже подыскивает кого-то новенького на освободившееся место своей «очаровательной музы», - продолжила очень личный разговор сама с собой девушка.
Пронизанная холодом последних мыслей, Рина испытывает резкие противоречивые чувства: с одной стороны, её душа, её самолюбие задеты расчётливостью любимого красавца, а с другой – Рине становится немного легче просто от ощущения завершенности некоего цикла, от ощущения завершенности их напряженных, неясных своими мотивами и целями отношений. Теперь ей всё понятно, что это было и зачем. Лично для неё очевидно, что всё между ней и Миладом законченно. И этот факт, по мнению Рины, лучше принять сразу, пока сердце ещё не привыкло ждать, надеяться и верить в невозможное, в то, что Милад вдруг вернётся, как обещал.
«Но он же обещал! Мой Милад обещал мне!» - неожиданно для себя закричала Рина.
Плач девушки мог бы перебудить весь дом, но она одна в квартире, да и соседи по лестничной клетке ещё не заселились. То есть это - самое время, чтобы выплакать, утопить в слезах великолепное, страстное, пылающее волшебным пламенем чувство любви: уничтожить, похоронить, забыть и больше к этому никогда не возвращаться. Расчистить в душе территорию для чего-то абсолютно нового, ещё неизведанного.
В конце концов, тело и разум Рины сдаются усталости и позволяют тягучей сонливости взять верх. Находясь в дремоте, ещё не успевшим провалиться в глубокий сон умом, девушка успевает осознать, что она погружается в недавние яркие, но краткие видения. Пред ней вновь огонь, она отчетливо ощущает его запах и динамику колышущихся языков пламени. Там дальше за стеной огня Рина ожидает вновь увидеть фрагменты уже виденного ей сна, то есть копошащиеся тела. Однако в этот раз пламя будто бы гаснет, позволяя ей пройти сквозь него. Она несмело делает шаг, затем другой. Теперь пред её взором предстает высокая каменная башня или пирамида, или непонятное многоуровневое каменное сооружение. Постепенно она начинает ощущать сзади сверху чье-то холодное дыхание. Рина цепенеет, ей совсем не хочется оборачиваться, чтобы посмотреть на того, кто стоит за ней. Ей отчаянно хочется проснуться. Она сосредотачивается на этой мысли и усилием воли вырывается из страшного сна. Открыв глаза, она видит, как утренние сумерки оповещают о скором рассвете, эта новость её определенно радует. Но лишь на мгновенье вновь прикрыв глаза, она снова оказывается стоящей в том же зловещем месте, где пламя трещит столь громко, что его слышно сквозь крики и вопли множества столпившихся вокруг Рины странных, плохо напоминающих людей существ. Они хватают её своими шершавыми руками, на них по всей длине и на пальцах оказываются острые когти. Рина явственно ощущает боль от их грубых, царапающих кожу прикосновений. Они её тащат, тянут куда-то. Затем поднимают её вверх над своими головами. Теперь Рина замечает, что головы жутких существ венчают рога. Словно в осколках зеркала напуганная девушка видит части хорошо знакомой ей скульптурной композиции Милада.
- Вы – часть его фантазии. Оставьте меня в покое! Он покинул мой мир, так пусть забирает своих глиняных чудовищ с собой! Мне они не нужны! И он мне не нужен! Мне никто не нужен! Вы – просто его выдумка. Убирайтесь отсюда! Убирайтесь вместе с ним! – по всей темной обители сна прокатывается немой крик Рины.
Существа ослабляют хватку, Рине удается вырваться. Крупные, жилистые чудовища замирают на мгновенье. А затем, не говоря ни слова, устремляют к девушке свои взоры их огромных, абсолютно черных глаз в опухших, кровавых веках.
На этом Рина внезапно просыпается. Очнувшись ото сна, она, глубоко вздохнув, оглядывается кругом. Уже утро. Дождливое, холодное утро. А в голове у неё крутится фраза, словно потустороннее послание: «Художник изображает лишь то, что он видит… Художник изображает то, что видит… Художник… изображает то, что видит…» - эти слова вновь и вновь раздаются стуком, громом в её сознании, заставляя дрожать тонкое тело девушки. Рина вскакивает и быстро убегает в ванную комнату. Там струи горячей воды быстро приводят её в норму, унося куда-то далеко противный сон. После душа она направляется на кухню, ставит на столешницу кофемашину, подключает устройство к розетке. Вскоре Рина осознает себя уже восседающей на широком подоконнике с чашечкой ароматного кофе в руках. Её серо-зеленые глаза сфокусированы на капельках осеннего дождя на стекле, а затем на тоненьких деревцах, гнущихся от порывов ветра.
Примерно таким образом будет начинаться почти что каждое утро Рины в ближайшие пару месяцев. Но однажды, придя после принятия душа в теперь уже более или менее обжитую и даже немного захламленную кухню, Рина видит сквозь стекло окна множество белых, почти невесомых малюсеньких снежинок срывающихся с голубых небес. Отчего-то Рине вдруг кажется привычная для этого времени года картина какой-то невероятной, чарующей, очищающей душу и мысли. И непонятная улыбка появляется у девушки на лице.
- Рина, ты взяла с собой достаточно тёплых вещей? – раздается голос приближающейся к Рине мамы.
- Да, не волнуйся, - сухо отвечает девушка. – Смотри, мам! Корм для котенка вот в этом ящике. Тут много. Я, в принципе, всего на пару дней загород уеду, не на долго, - говорит Рина, тиская белого котика с огромными голубыми глазами.
- А может, ты всё-таки не поедешь? – внимательно взглянув на дочь, произносит мама ожидаемую Риной фразу.
- Поеду. Все едут. Я сначала отказывалась, но Николай Елисеевич уговорил. Это ведь день рождения Шейда. К тому же в лесу сейчас должно быть классно, вероятно, очень живописно. Там Николай Елисеевич арендовал домики для друзей Шейда. Они все, ну или почти все, из театра.
- Хочешь, я тебе скажу правду? Мне и даже Соне не нравится этот Шейд. А ты слишком много времени проводишь с ним. Я в последние недели больше с Соней общаюсь, чем с тобой. А ты каждый день или с ним, или в театре. Хотя и там - ты тоже с ним. Между прочим, он на тебя плохо влияет, - серьезным нравоучением прозвучали слова мамы.
- Разве? А Милад на меня хорошо влиял, по-твоему? Так вот, Милад два с лишним месяца, как уехал. Закончил здесь свои дела и уехал. И это, скорее всего, всё. Что ты мне предлагаешь делать? Ждать его? Сколько? Может быть год, два или десять, двадцать лет? М?.. – подавленным тоном обрисовала и без того известную ситуацию маме продолжающая играться с пушистым котенком Рина.
- Слушай меня! Сейчас дело не в том, сдержит ли Милад данное тебе обещание или нет. Сейчас я тебе говорю о том, чтобы ты держалась подальше от этого Шейда. Он какой-то… странный. Это вопрос твоей безопасности, Рина!
Девушка лишь молча кивает в ответ, бросая на мать мало что выражающий, отстраненный взгляд.
«Мама, ты сама не понимаешь насколько ты права! Это вопрос моей безопасности, а Шейд и есть моя безопасность. Но сказать тебе об этом я не могу, вернее, не хочу. Потому что не хочу понапрасну тебя беспокоить. Равно, как не могу тебе рассказать о том, почему я так спешно переехала в эту квартиру. Опасность, исходящая от Юрбена – это такое наследство, оставшееся от отношений с Миладом. Именно поэтому Шейд так часто бывает рядом со мной», - размышляет Рина и одновременно старается соотнести необходимость столь частого присутствия в её жизни, рядом с ней, Шейда с реальностью и актуальностью опасности, что лично для неё может теперь представлять Юрбен. И не найдя однозначного ответа, Рина решает послушать маминого совета и отказаться от поездки загород на празднование дня рождения нового знакомого, который, действительно, иногда откровенно её озадачивает: кажущийся милым парень уводит разговор в сторону, если тема разговора как-то касается его прошлого, и Рину смущает и заставляет призадуматься его к ней неясное отношение.
Молодой стройный шатен возвращается в небольшой каменный домик для гостей, выполненный в том же стиле, что и весь огромный, немного осевший под тяжестью веков, старинный особняк. В последние пару месяцев скульптор пользуется этим зданием, как его личной художественной мастерской. Скинув рубашку, он оголяет его упругое прокаченное тело. Затем он натягивает на его крепкий торс облегающий темно-серый джемпер. Присаживаясь на высокий барный стул, мужчина собирает в тугой хвост копну его длинных волос. Недовольный взгляд его серьёзных темно-синих глаз пробегает по начатой недавно скульптуре. Он включает стоящий рядом со скульптурой широкоформатный монитор, на котором мгновенно отображается очень четкое фото брюнетки, затянутой в жесткий блестящий корсет. Скульптор продолжает работу, периодически визуально сравнивая изображение на мониторе с получающимся под его пальцами и специальными инструментами результатом. Провозившись почти что час, раздраженный художник с досады резким движением руки отбрасывает куда-то в сторону небольшую деревянную палочку, которой только что пытался воссоздать в грубом материале свои былые захватывающие эмоции, чувства и мысли.
- Отто! Как дела? – раздался голос, неожиданно вошедшего в просторную комнату, Эларда.
- Нормально. Что ты хотел? – сухо отозвался Милад.
- У меня есть новость. Сегодня я встречаюсь с Юрбеном. Если тебя это интересует, то можешь поехать на встречу вместе со мной, - непонятным для Милада радостным тоном сообщил Элард.
- Неужели?.. Можно узнать для чего мы собираемся с ним встретиться? Элард, я могу тебе повторить то, что я тебе уже объяснял: разговаривать или пытаться переубедить Юрбена – это пустая трата времени. Он – фанатик. Он одержим идеей о книге, о ритуалах, о вызове демонов.
- Хм… Хорошо, если это так.
- В смысле? – озадаченно взглянул на старшего брата Милад.
- В прямом смысле. Если старая книжка – это всё, что ему от нас нужно, то мы отдадим ему эту книгу. И тогда, вероятно, он вернет всё то, что в последнее время у нас забрал.
- Что?!! Ты в своем уме?! Это наша книга, она принадлежит нашему роду уже много столетий. Ты можешь относиться к магии в целом, как тебе угодно, но не отдавай эту вещь. Она – наша. Она - моя, в конце концов! Просто поверь мне, этого не нужно делать.
- Отто! Ты сказал, что Юрбен не в себе. Но ты-то придерживайся здравого смысла. Будь добр, осознай в полной мере всю опасность, нависшую над бизнесом нашей семьи! Если так и дальше пойдет, то очень скоро Юрбен отнимет всё, что у нас пока ещё осталось. Но если этому психу взамен спокойствия нашего семейства нужна только книга, то он её получит.
- Хм… Боюсь даже представить, как сильно сложившаяся ситуация ударяет по твоему самолюбию. Ты же у нас великий стратег, крутой бизнесмен, а какой-то безродный «псих» поставил тебя в такое неудобное положение. И всё это только для того, чтобы получить вещь, в силу которой ты не веришь!
- Отто, а почему ты так спокоен? Думаешь, что без денег семьи, без имени семьи твои скульптуры будут кому-то нужны? Думаешь, сможешь жить так, как привык? Кататься по всему свету и тратить деньги на девок? – ухмыльнулся и язвительно произнес Элард, кинув взгляд на монитор.
В ответ Милад лишь сдержанно смеётся.
- Хочешь знать, о чём я думаю сейчас? Мне просто нравится наблюдать затем, как ты дергаешься. Оказывается, есть в мире что-то, с чем ты, о, всемогущий, не в силах справиться. Но между тем, меня реально напрягает всё то, что делает Юрбен и то, что мы никак не можем его остановить. У нас просто не осталось никаких рычагов воздействия на него. И если честно, я очень сомневаюсь, что, отдав ему книгу, нам удастся что-то изменить.
- Обоснуй, - смотря в точку, произнес Элард.
- Я так чувствую, - хмыкнул Милад.
- «Чувствую?..» - это не обоснование. Собирайся. Через полтора часа назначена встреча в главном офисе компании Юрбена.
------------------------
-DVL Demonic Dream-