Мы шли вдоль берега, вода волнами ложилась на песок и исчезала, поглощаемая жаждой влаги и прохлады, прибрежного песчаного слоя, уставшего от дневного солнца. Вечерело. Солнце бросало последние лучи на волны, кочующие в сторону горизонта. Изредка попадались деревья, обнажившие свои корни. Была в одном из них какая-то тайна. Словно великан, оно бежало, спасаясь от кого-то, но так и не вырвалось, из зыбучей песчаной трясины. Это было дерево когда-то утратившее свою жизнь, оставаясь измученным олицетворением того, что мы представляем себе, когда произносим слово «дерево». Она шла наравне со мной. Ноги увязали в песке, волосы, переплетаясь, играли с ветром. Местами встречались островки еще не растаявшего снега. Она шла опустив голову. Глаза бегали в поиске того, что сможет прервать все ее размышления . Увидев след собаки, она остановилась и подняла голову:
«Ты когда-нибудь ощущал чувство вины? . Нет, я говорю не о том, когда человек, солгал или зная правду, не предупредил. Речь идет о всепоглощающем чувстве. Вина в полной мере ее ощущения без "исчерпающего эффекта". Ты будешь чувсвтовать её всюду. Даже в минуты, когда на твоем лице будет расползаться улыбка...." Затем она замерла и очень долго на что-то смотрела впереди себя, потом она бросилась вперед, крича: "Тэри! Тэри!". После я увидел из-за куста очертание собаки. Пробежав пол пути к собаке, она вдруг остановилась и упала на колени, закрывая руками лицо. Окинув девушку удивленным взглядом, хозяйка пристегнула карабин к ошейнику питомца и удалилась. Когда я оказался возле нее, то увидел, как она рыдает, плечи её дрожали, крик нестерпимой боли вырывался наружу между отчаянными всхлипами. "Тэри" - так звали её собаку, которой не стало год тому назад... Я поднял её с колен и прижал ёё лицо к своей груди. Сердце моё разрывалось вместе с её. Осторожно касаясь губами её волос, я поцеловал её в голову. "Все будет хорошо... Слышишь?" Я взял ее за плечи и отодвинул от себя, чтобы посмотреть ей в глаза. Глаза ее отражали мучительную боль, слезы, замирая, молили об утешении. Рыдани прервал тихий и обессиленный голос: " Послушай... Мне не нужна любовь... мне нужен человек, который просто будет со мной рядом, будет терпеть мои выходки, который не станет терять времени, чтобы построить обвинения и создать оправдание для своего ухода... Мне нужна дружба... я не смею просить большего, потому что большего, я не смогу дать сама..." Сделав шаг в сторону она остановилась. Я взял ее за руку и задержав ее в своей ладоне аккуратно перебирал ее пальцы, ощущая всю нежность и мягкость её руки. Мизинец, безымянный, средний... дойдя до указательного я остановился. Повернув ладонь кверху и закрыв большой палец, я произнес: "Сколько ты видишь пальцев?" Она немного смутившись, посмотрела на меня и не прочитав в моем взгляде иронию, с серьезностью посмотрела на ладонь и ответила:
"четыре" - затем снова подняла на меня вопросительный взгляд, вероятно ожидая продолжения.
- у меня четвертая стадия... Все что у меня осталось - это любовь к жизни. Мне волне достаточно этой любви, стало быть я тоже нуждаюсь в дружбе... - Я мягко улыбнулся, пробегая глазам по её лицу в поисках уловить хоть одну эмоцию...
- Ты шучишь? Верно? - она также как и я пыталась прочитать, меня во взгляде. Мне ничего не оставалось сделать, как успокоить её добродушной улыбкой: "Ветер поднялся, посмотри на себя ты вся промокла...ох уж эти слезы... пойдем же домой, я не хочу, чтобы ты простудилась" Она всегда меня понимала, между предложениями, она ловила интонацию и тогда смысл услышенного доносился до нее с определенной ясностью... Она улыбнулась, глаза её заблестели, лукаво посмотрев на меня и заманчиво прикусив губ, она произнесла: " Стало быть теперь у меня есть друг, который спасет меня горячим чаем с малиновым вареньем.... я люблю малиновое варенье. А ты любишь?".
-"Люблю. Даже очень. Сегодня, еще сильнее, чем когда-либо"