«Гугай»
или загадка трех портретов
Долгое время краеведы Прикамья приписывали этот псевдоним редактору «Прикамской жизни» и известному фольклористу Николаю Евгеньевичу Ончукову. С публикацией писем С.Н. Миловского стало известно, что под псевдонимом «Гугай» скрывала бойкое перо жена редактора «Прикамской Жизни», Ончукова. Но кто же она?
Портрет милой барышни кисти П.П.Беркутова многие из вас видели в сарапульмском музее на даче Башенина, не особенно задумываясь, что за особа изображена на ней. Подпись: портрет Ончуковой, начала XX века. Вот он, портрет нашей героини, — решили бы вы, как и я вначале. Ан, нет! Научные сотрудники выставки убедили меня, что художник написал портрет дочери владелицы сарапульского цветоводческого хозяйства Анчуковой.
Она писала хлесткие статьи, очерки в газеты и конечно, прежде всего в «Прикамскую Жизнь», редактором которой был ее муж. Некоторые из этих статей имели явный привкус национализма и весьма раздражали сарапульскую либеральную интеллигенцию. Когда Ончуков взялся редактировать новую газету в родном Сарапуле, жена стала его первой помощницей. Но покровительство Суворина в фольклорных экспедициях Ончукова сыграло с ним злую шутку: новую газету многие оппозиционеры Сарапула огульно причислили к черносотенной. С.Н.Миловский в письме И.В. Жилкину 5 ноября 1910 года пишет об Ончукове: «Собирал бы он песни, былины, трудился по археологии и был бы на месте. А то взялся за газету и вот вам… Газету свою называет сарапульский парламент. Сам он, когда ему указывают на отсутствие какого-либо направления в газете, называет себя «анархистом». Жена у него - какая-то хабалка, пишет в газете под псевдонимом «Гугай» и такую гниль разводит, что просто взять бы, да и вышвырнуть …» Миловский имел в виду, очевидно, опрометчивые высказывания «Гугая» насчет евреев и поляков. Впрочем, резкая критика со стороны собрата-писателя вполне понятна, литераторы тогда не особенно щадили самолюбие друг друга. Тем не менее, газета «Прикамская Жизнь» сыграла прогрессивную роль в истории Сарапула, явилась трибуной для талантливых журналистов, таких, как Тимон Афинский (И.Т.Воронцов), С.Н.Миловский, который все же опубликовал в газете ряд своих очерков. По иронии судьбы один из лучших некрологов на трагическую смерть С.Н.Миловского был написан именно «Гугаем». В лучших статьях, очерках, зарисовках «Гугая» – драгоценные блестки сарапульского быта, то смешного, нелепого, то нового, необычного, то жалкого, отживающего: «Беспечно пожевывает сарапульский обыватель огурцы и попивает с мухами квас, и горя ему мало, что холера из Петербурга расползается по всей России и находится уже в соседях, в Пермской губернии» («На базаре», 1909); «Дети, подростки в белых, голубых и розовых платьях, реалисты в самых белоснежных воротничках. Детские голоса стройно и радостно поют о воскресении Христа» ( «На Пасхе»); «То ли дело жить с нашим старым, родненьким шитовским керосинцем!»(«Насмотрелись»).
При чтении статей Гугая складывался своеобразный облик этой женщины. Очевидно, она была образованна, прогрессивна и не робкого десятка, не боялась написать острое словцо и едва ли обращала внимание на косые взгляды сарапульцев в свою сторону. Мы полагаем, что мужской псевдоним, которыми она подписывала свои статьи, был выбран не случайно, он отражал ее деятельный и решительный характер (вспомним «Штурман Жорж» М.А.Булгакова). Не случайно такая активная женщина оказалась рядом с многоталантливым, но нерешительным Николаем Евгеньевичем. Противоположности, как известно, сходятся. Оставалось узнать, как звали жену фольклориста. С этим получилась настоящая детективная история.
Далее краеведческие «раскопки» стимулировал запрос из Екатеринбурга от редактора энциклопедии «Женщины-литераторы до революции» Ю.А.Горбунова: не жена ли фольклориста Ончукова Анна Александровна Ончукова-Булавкина, известный ботаник?
Как выяснилось в архиве, Анна Булавкина родилась 130 лет назад 23 июля 1882 г. в Эстляндии в семье преподавателя г. Ревеля. Мать ее умерла при родах, отец скончался через 12 лет от туберкулеза, при мачехе девочке пришлось рано подрабатывать частными уроками, чтобы доучиться в ревельской гимназии. С фотографии 1908 года внимательными умными глазами глядит милая интеллигентная девушка. В 1916 году она окончила Высшие Женские Естественно-Научные курсы в Петербурге и выдержала экзамены в физико-математической комиссии Петроградского университета, получив диплом первой степени. В 1918 году девушку приглашает ассистенткой по ботанике приват-доцент В.Л.Комаров, будущий президент Академии наук. Так началась научная деятельность Анны Александровны, впоследствии известного ботаника, кандидата биологических наук. Встреча с Николаем Евгеньевичем состоялась в Петербургском государственном университете, где он был доцентом на кафедре этнографии. «По настойчивой просьбе Н.Е.Ончукова», как пишет Анна Александровна, в 1929 году они поженились. Ему было 57 лет, ей – 47 .
По письмам Анны Александровны, ее документам, научным статьям облик этой строгой, интеллигентной женщины, целиком отдающей себя любимому делу – ботанике, не вязался ни с псевдонимом «Гугай», ни с содержанием статей в «Прикамской Жизни». Да и хронологически встреча двух научных фанатов фольклора и ботаники произошла гораздо позже закрытия газеты. Резонно было предположить, что писала статьи другая женщина – Ончукова, но не Анна Александровна. Выходит Анна была не единственной женой известного фольклориста? Так и оказалось. В РГАЛИ были найдены документы о расторжении церковного брака Н.Е.Ончукова с Александрой Петровной Ончуковой (Тихановой) в 1924 году, свидетельство о браке Н.Е.Ончукова с Анной Александровной Булавкиной и фото двух женщин. Все встало на свои места. Так был расшифрован псевдоним «Гугай». На петербургской фотографии Александры Петровны 1917 года, подаренной Николаю Евгеньевичу, кокетливая дама в шали посвятила мужу стихи:
Пусть все не вечно, ну, так что ж?
Пусть осень жизни впереди!
Но призрак счастья так хорош,
Так хороша весна любви!
И подпись: А. Тиханова
Да, это ее стиль, «Гугая», легковесный, жизнерадостный. Н.Е. Ончуков в бытовом отношении был весьма неприспособленным, и обе его жены решительно брали бразды правления в свои руки. Прекратив после Февральской революции издание газеты, Н.Е.Ончуков бежал на восток, и вынужден был вернуться к медицине – его мобилизовали на борьбу с тифом в Забайкалье. Оттуда в Пермь, где он преподавал в университете. Через несколько лет, вернувшись в Сарапул к Александре Петровне, он увидел крошечную ее дочь, Ариадну, называющую его папой. Оскорбленный муж не признал дочь своей, добился церковного развода, и разведенная жена с дочерью подалась в Татарию к родной сестре. Та написала возмущенное письмо архиерею о том, как Ончуков бросил сестру без средств существования в столь тяжелое время. В дальнейшем выросшая Ариадна родила сына Льва, который боготворил «отца» и кропотливо собирал архивные сведения, чтобы писать о нем книгу.
В 1925 году Николай Евгеньевич продолжил преподавательскую работу в Ленинграде. Он ездит в экспедиции на Урал, ведет большую собирательскую работу в Сибири, интересуется «современным фольклором», т.е. устным творчеством людей, переживших революцию и гражданскую войну. Но недолго длилось семейное счастье. Сразу после свадьбы он тяжело заболел сыпным тифом, который оставил осложнения на всю жизнь в виде нервного заболевания и неврастении. У постели – Анна Александровна, которая как ребенка выхаживала мужа. Следующим летом она повезла его в Крым долечиваться. По возвращении в сентябре 1933 года по доносу он был арестован. Мужа приговорили к трем годам ссылки в Котлас Вологодской области, но досрочно освободили: Анна Александровна обратилась к В.Бонч-Бруевичу, которой ходатайствовал перед С.Кировым. После убийства СМ.Кирова в 1935 году Н.Е.Ончукова как «социально опасного элемента» выслали из Ленинграда в Пензу вместе с женой, Анной Александровной Булавкиной-Ончуковой. В Пензе неуживчивый Николай Евгеньевич нередко ссорился с соседями, что привело к новому аресту по доносу пензенских обывателей в 1940 году. В тюрьме ученый страдал от издевок уголовников и охраны. Больного пожилого человека направили на лесоразработки за 10 км от Пензы. Здесь он и скончался 5 марта 1942 года в возрасте 70 лет и похоронен в пос. Ахуны.
В 1935 г. Анна Александровна Булавкина-Ончукова, только что защитившая диссертацию кандидата биологических наук, пополнила ряды пензенских ботаников. Увольнение из Ленинградского университета и переезд в незнакомую Пензу вызван был арестом мужа и запретом жить в столице и 15 областях страны. К этому времени А.А.Булавкина-Ончукова освоила методику по систематике и анатомии растений. В Пензе и ее окрестностях постоянно проводила гербарные сборы и монографическую обработку растений. Она сменила ряд должностей в краеведческом музее и ботаническом саду Пензы. В областной газете «Сталинское знамя» время от времени печатались ее интересные статьи «Осень в Ботаническом саду», «Весна в Ботаническом саду» и др., которые привлекали в сад новых посетителей.
В 1935-1939 гг. – она, старший научный сотрудник Жигулевского заповедника, изучала природные особенности Хмелевого участка заповедника. В 1938 г.она проводит исследование флоры заповеданной территории Бузулукского бора, описывает 666 видов растений. Бузулукский бор – самый крупный в степной зоне и единственный реликтовый лесной массив в степном Заволжье, общая площадь его составляет около 350 тыс. га. Трудно представить, сколько километров надо было пройти немолодой 56-летней женщине, чтобы достичь такого блестящего научного открытия! И сейчас ее отчеты о полевых исследованиях цитируют российские биологи в своих работах. Она пережила мужа на 5 лет, ее жизненный путь завершился 27 октября 1947 г., похоронена Анна Александровна на пензенском Митрофаниевском кладбище.
Наталья Запорожцева,руководитель школьного музея
«Сарапульская старина»
На фото: портрет Ончуковой в начале XX века художника П.П.Беркутова, Александра Петровна Ончукова-Тиханова, Анна Александровна Ончукова-Булавкина.