Белый снег на донском берегу,
Да низовка сулит непогоду.
Я, разутый, стою на снегу
И смотрю на холодную воду.
Справа шепчет молитву сосед,
Снег кропя из недавнего шрама,
Он, как я, тоже бос и раздет.
Слева – батюшка с нашего храма.
Руки связаны крепко у всех,
Палачи не жалели верёвок.
Слышим сзади их ругань и смех
Вместе с лязгом затворов винтовок.
Жизнь намётом в глазах пронеслась,
Знать, не брешут об этом в романе.
Эй, пичуга, слетай-ка на баз,
Передай мою вестку мамане.
Расскажи про расстрел, про затон...
Надели её, Господи, силой!
От, не думал, что батюшка-Дон
Казакам станет братской могилой.
Мимо медленно льдинка плывёт.
– Целься! Пли! Принимай, Боже, души...
Вот и всё. Девятнадцатый год.
Циркулярный приказ не нарушен